20

Специфика жанровой системы Игоря Северянина

Содержание

• Введение 2
• 1. Биография и творчество Игоря Северянина 5
• 2. Жанровая система в поэзии 16
• 3. Жанровая система в поэзии Игоря Северянина 22
• Заключение 24
• Список использованной литературы 26
• Введение
• Объектом исследования является поэтика жанровой системы в идио-стиле Игоря Северянина (Игоря Васильевича Лотарева). Художественная речь этого «короля поэтов», талантливого и самобытного мастера слова, занимает особое место в истории русского литературного языка XX столетия. Языковое сознание личности, народа, эпохи отражается в текстах поэта как наиболее яркого выразителя национальной индивидуальности, оригинального интерпретатора фактов культуры, расширяющего представление о языковой «картине мира» России предреволюционного и первых послереволюционных десятилетий.
• Предметом исследования избраны ключевые семантические поля, метафорические конструкции и неологизмы как средства выражения оценочного значения (иронического и эмоционального), их семантические и стилистические функции, принцип организации их в поэтических текстах Игоря Северянина.
• Актуальность исследования определяется тремя причинами:
• во-первых, общенаучным стремлением завершить систематизацию представлений об оценке и оценочности, выявить их взаимодействие со смежными языковыми процессами и отражение в языке художественной литературы на материале семантически неисчерпаемых поэтических текстов. В последние годы многогранная и сложная аксиологическая проблематика рассматривается не только в традиционных аспектах: логическом (Н.Д. Арутюнова, И.И. Ивин), функционально-семантическом (Е.М. Вольф, Н.М. Лукьянова, Т.В. Маркелова, М.А. Ягубова), функционально-грамматическом (Г.А. Золотова, Е.В. Клобуков, П.А. Лекант, В.В. Лопатин, Т.В. Шмелева, А.Н. Шрамм), функционально-стилистическом (Ш, Балли, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Т.Г. Винокур, Л.А. Новиков, И.А. Стернин, В.Н. Телия, В.И. Шаховский), национально- культурном (Ю.Д. Апресян, А. Вежбицкая, Т.И. Вендина, Ю.С. Степанов, А.Д. Шмелев), но и в свете получивших широкое распространение когнитивных и прагматических (Ю.Д. Апресян, В.Г. Гак, В.Н. Цоллер) и текстовых исследований (В.П. Григорьев, Е.И. Диброва, В.В. Леденева, Т.С. Монина, О.Г. Ревзина, Г.Я. Солганик). Предпринимаются попытки системного изучения оценочных единиц, функционирующих в рамках дискурсов разного типа (Л.Т. Елоева, А.Ю. Кузнецов, О.И. Рыбальченко, О.В. Новикова). Значимость этих исследований детерминирована важностью аксиосферы в национальном, культурном, языковом сознании говорящей личности;
• во-вторых, своевременным обращением к когнитивно-коммуникативному принципу исследования художественного текста, включающему три измерения: языковую личность - творца текста, содержательную структуру текста и его формальную структуру. Образные средства в поэтической речи с позиций этих параметров недостаточно исследованы в русистике, в том числе в текстах, закрепленных в лучших художественных образцах литературы. В нашем исследовании - это метафорическая и неологическая системы и их моделирование в русской поэзии «серебряного века» -- лирике Игоря Северянина. Предпринята попытка изучения новых аспектов оценочной метафоры в художественном тексте - когнитивного, семиолого-семантического, психобиологического, коммуникативно-прагматического (наряду с традиционными семантико-стилистическим и функциональным) - не получивших до настоящего времени комплексного описания в лингвистической науке, но чрезвычайно важных для выражения отношений творческой личности и мира. Важность этой проблемы поддерживается неугасающим интересом других смежных с лингвистикой отраслей науки к человеческой личности, различным ее проявлениям;
• в-третьих, описание языкового портрета автора актуально, ибо является неотъемлемой составной частью языкового портрета нации в переломную (как в нашем случае) эпоху ее социально-экономического и культурного развития. Язык оценок раскрывает индивидуальный способ осмысления картины мира, ценностные ориентации автора и выражается стратегией использования слова в высказывании. Языковые средства интерпретации семантики оценки формиру- ют индивидуальный творческий стиль автора, несущий обязательный биографический отпечаток. Выявление этих средств и их описание дают представление о неисчерпаемых возможностях слова в поэтическом тексте, «преображенных» оценивающим субъектом - «лириком» и «ироником» Игорем Северяниным. Наблюдения над языком оценочных метафор и индивидуально-авторских неологизмов поэта освещают некоторые аспекты языка лирической и ироничещской поэзии начала - первой трети XX века.
• Цель работы состоит в исследовании и описании средств выражения оценки в идиостиле Игоря Северянина, в установлении взаимосвязи содержательной стороны и языковой ткани художественной речи с учетом своеобразия авторского чувственного и иронического осмысления действительности. Для реализации этой цели необходимо решить следующие задачи:
• * выявить семантические доминанты творческой языковой личности, описать реализацию авторского иронического осмысления действительности языковыми средствами;
• * систематизировать языковые средства выражения оценки в идиостиле Игоря Северянина;
• * представить динамическое взаимодействие когнитивного, эмоционального и коммуникативного аспектов шкалы оценки;
• * продемонстрировать динамику оценочных значений как отражение творческой эволюции поэта, связанное с контекстом его биографии;
• 1. Биография и творчество Игоря Северянина

Игорь Северянин (псевдоним Игоря Васильевича Лотарева) (1887-- 1941) родился в Петербурге, сын офицера. Учился в Череповецком реальном училище. Начал печататься в 1905 г. в провинциальных газетах. Первый его сборник стихов "Зарницы мысли" вышел в 1908 г. С 1911 г. глава эгофутуристов, выпускавших газету "Петербургский глашатай". Книги стихов Северянина: "Громокипящий кубок" (1913) выдержал за два года семь изданий), "Златолира"(1914), "Ананасы в шампанском" (1915), "Victoria Regia" (1915), "Поэзоантракт" (l915). На вечере в Политехническом музее в
Москве был провозглашен публикой "Королем поэтов". Вторым был Маяковский. В марте тоге же года уехал в Эстонию и скоро оказался отрезанным от родины. В Россию больше не возвратился, хотя и тосковал по ней. Не удалось ему, несмотря на его горячее желание, вырваться на родину и в июне 1941 г., когда Эстонию захватили немецко-фашистские войска. Он скончался в Таллинне.

Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) гордился родством с двумя знаменитыми в истории российской словесности людьми.

Приятель поэта священник Сергий Положенский вывел род Шеншиных из глубины XV века, назвав его родоначальником Самуила "Шеншу". В этом славном дворянском роду мы находим в XVIII веке майора Бориса Шеншина. Его внук Сергий Леонтьевич Шеншин имел чин коллежского асессора и служил начальником полиции Щигровского уезда Курской губернии, а его сын - Степан Сергеевич известен нам, как предводитель уездного дворянства. Он был женат на Ольге Козьминичне Дебериной. Брак был удачным. На свет появилось шестеро детей: сыновья - Иосаф (лейтенант), Николай (гусар), Михаил (в юности погиб на охоте), дочери - Александра, Елисавета и Наталия.

Богатый помещик, ротмистр Афанасий Неофитович Шеншин в бытность свою в Германии женился на вдове Шарлотте Фет (Foeth), урожденной Беккер. От брака с Шарлоттой родился Афанасий Афанасьевич - будущий поэт. До 14 лет Афанасий писался Шеншиным, но вдруг обнаружилось, что лютеранское благословение на брак в России не имело законной силы, а православное венчание родителей, произошло уже после его рождения. С этого момента он стал носить фамилию матери.

• Но вернемся к Наталье Степановне Шеншиной, которая первым браком была за генерал-лейтенантом, инженером Георгием Ивановичем Домонтовичем, от которого имела умершую в молодости дочь Зою. Именно Зоя была тем звеном, которое связывало Игоря Васильевича Лотарева с родом Домонтовичей. Через родство с Зоей поэт состоял в свойстве (не кровное родство через женитьбу или замужество) сразу с несколькими известными в истории государства Российского людьми. Вот некоторые из них - братья Георгия Домонтовича: гласный Санкт-Петербургской Думы Иван Иванович Домонтович, сенатор Константин Иванович Домонтович, генерал Михаил Алексеевич Домонтович (кузен). Игорь Северянин. Стихотворения. М. Россия, 2007. Вступ. статья В.П.Кошелева, стр. 7

Сенатор Константин Домонтович был женат на Аделаиде Константиновне Муравинской, чья сестра Евгения Константиновна Муравинская прославилась на всю Россию, как солистка Мариинского театра (колоратурное сопрано). Ее сценический псевдоним был Мравина, а роли - Манон Леско в "Манон" Ж.Массне, Джильда в "Риголетто" и Виолетта в "Травиате" Дж. Верди, Мими в "Богеме" Д.Пуччини. Одна из самых блистательных красавиц Санкт-Петербурга Евгения Мравина умерла в Крыму после тяжелой и продолжительной болезни в октябре 1914 года. Игорь-Северянин посвятил Мравиной очерк "Трагический соловей". Кстати, в записке "Родственники и " -чки"" поэт упорно именует ее Муравинской, хотя, по утверждению вдовы дирижера Евгения Мравинского А.М.Вавилиной-Мравинской, написание родовой фамилии "Мравинские" в форме "Муравинские" - явная ошибка, которую у поэта можно объяснить лишь не правильным восприятием на слух.

Дочерью кузена Михаила Алексеевича Домонтовича была Шурочка, известная нам, как Александра Михайловна Коллонтай Кузина Шурочка прославилась своими передовым взглядами на секс и на брак, принимала участие в революционном движении и была первой в мире женщиной, получившей ранг посла. В 20-е годы в среде русской эмиграции о ней ходили слухи, что своими нарядами, мехами и бриллиантами она затмевала царственных особ. Александра Михайловна остается едва ли не самой загадочной женщиной Советской России. Рассказывают, что до глубокой старости она сводила мужчин с ума. Впрочем, для нас это не имеет ровно никакого значения, потому что нам она дорога одним лишь воспоминанием о поэте, в котором тот предстает перед нами "мальчуганом с белым воротничком и не детски печальными глазами".

Отцовская линия представляется нам менее разветвленной, хотя и здесь встречаются имена, достойные упоминания. Василий Петрович Лотарев дослужился до звания штабс-капитана. Выйдя в отставку, он пытался заниматься коммерцией на родине, но крайне неудачно и невесть каким образом оказался в Китае. В то время в портах Дальний (Далян) и Порт-Артуре (Люйшунь) обустраивалась русская армия. Василий Петрович, очевидно, участвовал в каких-то армейских поставках, но недолго - помешала болезнь. Он скончался от чахотки в Ялте 10 июня 1904 года.

В отцовском роду были купцы, инженеры, химики и юристы. Для нас представляет интерес кузен будущего поэта Виктор Александрович Журов, сын Елисаветы Петровны Лотаревой и московского купца Александра Иродионовича Журова, выпускник юридического факультета Московского университета. Журов более известен, как баритон Витторио Андога. Предание гласит, что он даже стал режиссером в знаменитом миланском театре La Scala. Кузен был женат на одесситке Наталии Фесенко, известной нам, как оперная певица Аида Марчелла.

• Это было написано едва ли не четверть века спустя, но как отменно хороши и до сих пор свежи "глазы, таящие на дне своем экстазы". Без всякого сомнения, Елисавета всегда производила сильное впечатление на своего кузена. Достаточно отыскать в "Громокипящем кубке" стихотворение "Эксцессерка", в котором поэт признается: "я не видел кузины в кузине и едва ли я в том виноват".

Игорь-Северянин не оставил нам своей биографии, но зато в поэме детства "Роса оранжевого часа" есть множество любопытных подробностей. Текст поэмы теперь доступен, что избавляет от необходимости пересказывать их, поэтому упомяну лишь те из них, которые непосредственно касаются родителей поэта.

Об отце поэт рассказывает, что происхождением он был из владимирских мещан. Детство и отрочество Василий Лотарев вместе с братом Михаилом провел в одном из немецких пансионов Ревеля. Учился в Санкт-Петербурге в Инженерном училище (Михайловский или Инженерный замок), Получив инженерную специальность - сапёр и офицерский чин, был принят на службу в I железнодорожный батальон (впоследствии полк). Отец был начитан, знал несколько языков, любил театр. Из офицерских развлечений предпочитал оргии и кутежи, имел повышенную слабость к женскому полу.

Мать, по словам поэта, до двадцати двух лет понятия не имела о том, что такое кухня. В молодости к ней сватался будущий председатель Совета министров Борис Штюрмер, но замуж она вышла за генерал-лейтенанта Георгия Домонтовича, который был значительно старше нее. Муж принимал участие в строительстве Адмиралтейства в Петербурге и Троицкого моста через Неву. Род его, однако, к гетману Довмонту, как это полагал Игорь-Северянин, никакого отношения не имел. Знакомство вдовы генерала, Домонтовича и адъютанта Василия Лотарева произошло в кафе Горна в Майоренгофе. Их сын Игорь родился 4 мая (ст.стиль) 1887 года в Петербурге, в доме на Гороховой улице.

В творчестве Северянина нашли отражение и такие эпизоды его детства, как материнские рассказы о друзьях первого мужа. В поэме есть рассказ о том, как генерал-лейтенант Домонтович еженедельно играл в винт с четырьмя адмиралами фон Берентсом, Кроуном, Дюгамелем и Пузино. Все четыре персонажа, несомненно - реальные исторические лица. Например, имя контр-адмирала Ореста Поликарповича Пузино нередко встречается в российской морской литературе, а именем Александра Егоровича Кроуна в конце XIX века были названы два мыса: первый на полуострове Корея в Японском море, второй в Беринговом море в бухте Провидения.

Лучше понять происхождение этих "снов" поможет отсылка к стихам, умершей в 36 лет, поэтессы Марии (Мирры) Александровны Лохвицкой. «Она умерла в августе 1905 года, и поэт никогда не был с ней знаком лично, но он выбрал ее своей Прекрасной Дамой, ей он поклонялся, ее славил в стихах» Пинаев С.М. Над бездонным провалом в вечность...Русская поэзия Серебряного века. М.: Уникум-Центр, Поматур, 2001

• . В поэзии "Серебряного века" трудно найти более яркий пример поклонения одного поэта другому, чем поклонение Игоря-Северянина Мирре Лохвицкой. Он посвятил Лохвицкой множество стихов, и много раз использовал в своих стихах ее мотивы. Игорь-Северянин, однако, никогда не задумывался над тем, что столь любезная его сердцу Мария Александровна Лохвицкая была одержима демономанией, причем в тяжелой форме. Он просто шел за ней, повинуясь ее призыву: "За мной, утомленные гнетом сомнений! Вы, пьющие жадно от мутной волны".

Открыто преклоняться перед Миррой Лохвицкой поэт стал только спустя почти пять лет, хотя потом утверждал, что начало было положено в августе 1905 года сразу же после ее смерти: "Твой голос, мной невпитый, мне знаком"; "И правдивая, и невинная, и красивая!.. Умерла она, сделав больно нам...". Он приносил ей на могилу цветы, клялся в любви, отмечал в ноябре день ее рождения, приходил на кладбище в мае в свой день рождения, просил у нее совета, брал ее строки в качестве эпиграфов к своим стихам.

• Но несмотря на обилие стихов, посвященных Мирре Лохвицкой поэт не оставил нам точного указания конкретных причин своего молитвенного отношения к ней: "Лишь поэту она дорога, лишь поэту сияет звездой!"* Возможно, кое-что объясняет помянутая выше Прекрасная Дама, которая совсем не обязательно должна быть и в жизни наделена реальными талантами и неземной красотой. Но случай поклонения Мирре Лохвицкой как-то не вмещается в стандартные прекраснодамские габариты:

Я Лохвицкую ставлю выше всех:

И Байрона, и Пушкина, и Данта.

Я сам блещу в лучах ее таланта.

Прежде чем говорить о творчестве поэта необходимо поговорить о его необычном литературном псевдониме. Форма литературного псевдонима, избранного Игорем Лотаревым, даже для богатой на всяческие изыски русской литературы кажется довольно необычной. Я всегда придерживаюсь правила писать его через дефис, не разделяя наподобие имени и фамилии по той простой причине, что так придумал он сам. Дико читать литературоведческие статьи и публицистику, в которой поэта именуют Игорем Васильевичем Северяниным.

Дореволюционная критика и журналистика вкупе с издателями никак не могла смириться с дефисом в псевдониме и упорно воспроизводила псевдоним в виде имени и фамилии. «Первые 15 брошюр и два отдельных стихотворения, изданные поэтом за свой счет, подписаны его гражданским именем - Игорь Лотарев» Информация сайта http://severyanin.narod.ru/

• . Еще 20 небольших сборников стихотворений вышли уже под псевдонимом "Игорь-Северянин". Первый крупный издатель стихотворений Игоря Лотарева Сергей Кречетов - "Гриф"* категорически воспротивился написанию псевдонима через дефис. "Громокипящий кубок", "Златолира" в издании Грифа, а также последовавшие за ними сборники "Ананасы в шампанском" и "Victoria Regia" в издательстве "Наши дни" вышли в свет без дефиса. Не счел возможным воспроизвести дефис известный издатель Викентий Пашуканис, выпустивший в свет собрание сочинений поэта. Тем не менее, в пашуканисовском "Громокипящем кубке" был помещен фотопортрет автора с воспроизведенным автографом "Игорь-Северянин".

В изданиях эстонского времени наблюдается разнобой. Так, в ранних эстонских изданиях "Creme des Violettes", "Вервэна", "Роса оранжевого часа", "Колокола собора чувств" псевдоним воспроизведен в авторском написании, а в берлинских изданиях того же периода и в поздних эстонских изданиях дефис в нем снова пропадает.

• Рукопись неизданного сборника "Лирика" со стихами 1918-1928 годов - псевдоним на обложке выписан с дефисом. Та же картина в рукописях "Настройка лиры", "Литавры солнца", "Медальоны". Предисловия к обеим книгам Раннита подписаны псевдонимом "Игорь-Северянин". Все известные автографы поэта, за исключением того, на который ссылается В.Илляшевич*, содержат дефис в написании псевдонима. На книгах подаренных жене* и в письмах к ней, в письмах к Георгию Шенгели, в письмах к Ирине Борман* можно видеть сокращенную форму псевдонима "Игорь. -" Теперь я открываю два наиважнейших документа - два завещания, одно из которых датировано 9 марта 1940 года, а другое 20 октября того же года. В обоих документах мы находим подпись в виде полного псевдонима с присовокуплением гражданского имени поэта: "Игорь-Северянин. (Лотарев)". Таков "поздний Северянин без дефиса".

Он стал основателем эгофутуризма, в добавление к просто футуризму, провозгласив культ индивидуализма, возвышающегося над безликой толпой обывателей. Но это приятно щекотало самолюбие самих обывателей. С футуризмом Маяковского Северянина объединяли эпатирующее озорство, презрение к милитаристскому патриотизму и издевка над затхлым искусственным мирком смертельно скучных классицистов. Однако буржуазия, которую Северянин дразнил и издевательски подкалывал насмешками, стала его главной обожательницей. На вечере поэзии в Политехническом музее Северянин был избран Королем поэтов, несмотря на присутствие Блока и Маяковского. Северянин наслаждался, вводя в поэзию такие, новые тогда, слова, как "синема", "авто", и наизобретал кучу салонно-технических неологизмов. Его причудливая высокопарность иногда походила на самопародию. Называть себя гением он никогда не стеснялся, но в быту был очень прост. Юный Антокольский был потрясен, когда Северянин в его присутствии заказал в ресторане никакие не "ананасы в шампанском", не "мороженое из сирени", а штоф водки и соленый огурец. При всей его "грезэрности" Северянин явление очень русское, провинциально-театральное. Но зато у него есть одно качество настоящего поэта - стихи его никогда ни с кем не спутаешь. Когда Северянин эмигрировал, литераторы-эмигранты, не столь известные, как он, с наслаждением отомстили ему за его славу своим высокомерием, барским пренебрежением, которого у самого Северянина никогда не было. Вычеркнутый из списка "настоящих поэтов", Северянин оказался в полном одиночестве в Эстонии, и после ее аннексии написал оду, приветствующую в стиле его ранних неологизмов "шестнадцатиреспубличный Союз". Это было не политическое стихотворение, а скорее ностальгическое. Северянин перед смертью был счастлив, получив письмо своих почитателей откуда-то с Алтая. Он и не подозревал, что его имя в сталинском СССР обросло легендами, а его стихи переписывали от руки. Но он предугадал это в своем горьком парафразе Мятлева: "Как хороши, как свежи будут розы моей страной мне брошенные в гроб!" Кокетливый талант, в каком-то смысле искусственный. Но его кокетливость неотразимо обаятельная, а его искусственность самая что ни на есть естественная. По известному выражению, многие трагедии кончаются фарсом. В случае с Северяниным фарс превратился в трагедию.

Переходя непосредственно к анализу творчества эгофутуриста, необходимо отметить, что излюбленными стихотворными формами Игоря-Северянина были сонет и рондо, хотя он выдумал и такие формы, какие искусству стихосложения были неведомы до него: миньонет, дизэль, кэнзель, секста, рондолет, перекат, перелив, переплеск, квинтина, квадрат квадратов.

• Он часто называл свои поэзы по названиям музыкальных жанров и форм: "Увертюра", "Рондо", "Интермеццо", "Соната", "Интродукция", "Прелюдия", "Баллада", "Фантазия", "Романс", "Импровизация", "Лейтмотив", "Канон", "Дифирамб", "Гимн", "Элегия", "Симфония", "Дуэт душ", "Квартет" М.Петров. Бокал прощенья.//http://www.hot.ee/interjer/bocal/bocal-0.html. У Константина Фофанова есть несколько ноктюрнов, но у Игоря-Северянина их больше - 9 штук в пяти первых сборниках стихов. Излюбленная поэтом музыкальная форма - песня: "Песня", "Chanson russe", "Chanson coquette", "Шансонетка горничной", "Бриндизи" (итальянская застольная песня), "Эпиталама" (свадебная песня), "Серенада". Есть и колыбельные песни - "Berceus сирени", "Малиновый berceus", "Berceus томления". Игорь-Северянин отдал дань танцу: "Шампанский полонез", "Хабанера", "Кадрильон" (от кадриль - парный танец), "Вальс", "Пляска мая", "Фокстротт". Кстати сказать, фокстрот он не любил и называл его вертикальной кроватью.

Тридцать лет между литературным дебютом (1905) и эмиграцией (1918) были для Северянина годами бури и натиска. До выхода "Громокипящего кубка" (1913) - первой книги - И. Северянин издал 35 брошюр со стихами, создал "академию эгопоэзии" и литературное направление эгофутуризм, выступал с многочисленными "поэзоконцертами" во всех уголках Российской империи, вызывал намешки и брань критики и восторги переполненных аудиторий. Самореклама, поза, тривиальность, завуалированная иронией, - ни эти, ни другие качества не могли, однако, повлиять на суждения серьезной критики. В.Брюсов видел в И. Северянине "истинного поэта, глубоко переживающего жизнь". Гумилев, скептически относившийся к эгофутуристическому новаторству, признавал: "Из всех дерзающих... интереснее всех, пожалуй, Игорь Северянин: он больше всех дерзает" Пинаев С.М. Над бездонным провалом в вечность...Русская поэзия Серебряного века. М.: Уникум-Центр, Поматур, 2001

.

• С начала 1918 г. поэт поселился в тихой эстонской деревне Тойла. Начиная с 1921 г. он возобновил свои "поэзоконцерты", выступал с чтением стихов в Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Югославии, Болгарии, Румынии, Германии, Франции, Финляндии. В общей сложности он появлялся перед аудиторией даже больше, чем в пору своего "громокипящего" успеха в России. Сколько - нибуль существенных средств "поэзоконцерты" не приносили. В одном из его писем эмигрантской поры читаем : "Все, что я зарабатываю, идет на погашение долга. Мы буквально ничего себе не позволяем..." Поездки, впрочем, были эпизодическими. "Итак, сижу в глуши, совершенно отрешась от "культурных" соблазнов, среди природы и любви", - писал Северянин о своей повседневности.

Не раз повторялся миф об устраненности И. Северянина от эмиграции. Но его многочисленные выступления перед эмигрантской аудиторией свидетельствуют о противном. В эмиграции поэт работает без устали. Его стихи печатаются во многих русских газетах - в Харбине, Париже, Таллине, Риге, Ковно, Берлине.В эмиграции вышло более 20 его книг, считая и сборники переводов. Значительное число стихотворений до сих пор не опубликовано.

• 2. Жанровая система в поэзии
• Проблема сущности жанра как языковой категории, жанрообразующих факторов представляется чрезвычайно сложной и не разработанной до настоящего времени. Несмотря на общий поворот к жанру в последние десятилетия и появление ряда специальных работ, посвященных общим и частным проблемам жанра, целостной теории жанра еще не создано. В последнее время понятие жанра значительно расширилось и стало разрабатываться при исследовании речи в новой науке, которую называют антропологической лингвистикой. В компетенцию данной науки входит комплексное, интегрированное рассмотрение вопросов языковедческого, культурологического, этнографического, социологического, психологического планов, всего того, что относится к характеристике “языковой личности” (термин Ю.Н. Караулова). После работ М.М. Бахтина стали говорить о “речевых жанрах”, понимая под таковыми относительно устойчивые типы высказываний и расширяя понятие жанра от коротких реплик бытового диалога до многотомного романа. Разрабатывается типология речевых жанров, делаются первые опыты их моделирования, само это понятие соотносится с такими общими формами осмысления мира как ситуация, событие, поступок. Существующие в научной литературе определения жанра имеют очень широкий диапозон. От самых общих, тяготеющих к философскому пониманию жанра как одной из форм общественного сознания: “Жанры - закономерная форма выражения исторического сознания коллектива, форма своеобразного закрепления его исторической памяти, осуществления исторических устремлений”, до достаточно узких определений, например, считающих жанр формой стиля. Мы определяем жанр как исторически закрепленный в сознании народа способ художественного отражения действительности в слове, реализованный в типологическом ряду литературных произведений, каждое из которых представляет из себя диалектическое единство формы и содержания. Игорь Северянин. Стихотворения. М. Россия, 2007. Вступ. статья В.П.Кошелева, стр. 7
• Традиционно слово всегда рассматривалось в тексте, но можно рассматривать слово в жанре. Для нас это принципиально важно, так как в таком понимании текст предлагается к чтению как жанровый, что особенно актуально для изучаемого периода, так как на раннем этапе развития языка литературы, совпадающее с развитием литературного языка нации, шло через жанр, реализовывалось преимущественно в его рамках. Основу нашего понимания жанра составляет лингвистический, а конкретно, семиотический подход. Современная лингвистическая наука рассматривает как знак (в единстве его содержательной и формальной сторон) слово, словосочетание, простое и сложное предложение. Семиотический подход имеет место по отношению к тексту. Было бы логично определить некоторые характеристики жанра с позиций знаковой теории.
• Автор полагает возможным признание знаковой природы жанра, поскольку у него, как у любого знака, имеется формальная и содержательная стороны.
• Вслед за Ф.М. Березиным, Б.Н. Головиным, мы определяем знак как двуединую, материально-идеальную сущность, где идеальная сторона есть не что иное, как один из видов отображения действительности в сознании человека. На наш взгляд, рассмотрение жанра как знаковой системы позволяет сблизить лингвистические и литературоведческие проблемы художественного текста, продвигает вперед понимание специфичности жанра, сложность которого обусловлена многомерностью плана содержания и многослойностью плана выражения. Оставляя в стороне вопрос о формальной репрезентации жанров (план выражения, означающее в лингвистике), обратимся к содержанию (план содержания, означаемое), т.е. к семантическому наполнению идеального в структуре жанра как знака. Существует мнение, что семантической пресуппозицией жанра является бытовая ситуация, что жанр предстает как своего рода аналог необходимой бытовой ситуации, которая требует для своего воспроизведения особого словаря или инвентаря единиц (не обязательно словесных, языковых), а затем и наличия предписаний об использовании этих единиц. Представляется, что понятие бытовой ситуации устоялось в науке и соотносится с уровнем предложения как аналог его пропозициональной структуры. На уровне жанра это должны быть другие понятия.
• Автор полагает найти объяснение уникальности жанра как языкового приспособления, позволяющего появиться литературному тексту и, шире, самому языку литературы в отличие от бытового языка, обратившись к термину “архетип культуры”. Слово “архетип” восходит к греческому archtypon - первообраз, модель. Оно задействовано в качестве термина в разных науках. В сравнительно-историческом языкознании это исходная для последующих образований языковая форма, реконструированная на основе закономерных соответствий в родственных языках. В текстологии под архетипом понимается тот текст, от которого пошли остальные тексты, редакции или группы списков произведений. В философии под архетипом понимается прообраз, идея в позднеантичной философии. В литературоведении архетипическими принято называть неосознанно воспринятые и трансформированные мотивы или универсально распространенные сюжеты. В философии и литературоведении толкование термина “архетип” связано с “аналитической психологией” и эстетикой швейцарского психолога К.Г. Юнга, который, в свою очередь, исходит из положений теории бессознательного З. Фрейда.
• Автор будет использовать термин “архетип” во втором значении - модель.
• Возвращаясь к вопросу о том, в чем состоит семантическая природа жанра, мы считаем, что в качестве пресуппозиции жанра можно рассматривать архетип (модель) культуры на том или ином этапе развития общества. Понятие архетипа культуры можно соотнести с понятием “картины мира” в трактовке Г.В. Колшанского. “Картина мира” может пониматься не как совокупность отдельных явлений, а как идеальное представление всей взаимосвязанности объективных предметов и процессов, соответственно существующих в такой же сложной сфере взаимосвязи в мире понятий. Наиболее целесообразным является конденсированное понимание выражения “картина мира”, такое понимание, которое соотносилось бы с обобщенным (научным) представлением человека на определенном этапе его развития о сущности окружающего мира. Вот эту “конденсированность понимания”, по нашему мнению, отражает термин “архетип культуры”. Мы не ставим целью разработку общего архетипа культуры средневекового общества, это дело историков, философов, культурологов. Нас интересует архетип культуры как семантический момент литературной культуры в изучаемый период. В этом плане термин “архетип культуры” является для нас обозначением модели мира, которая в самом общем виде определяется как сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире.
• Если понимать жанр как знак архетипа культуры, а жанровую семантическую ситуацию как денотативную ситуацию, репрезентированную в сознании общества через индивидуальное сознание каждого отдельного человека, становится понятным, откуда жанр черпает “эстетический потенциал” для художественного преобразования фактов бытового языка в факты языка литературного. Он черпает этот потенциал в архетипах (моделях) культуры, которые имеет общество на той или иной ступени своего развития. В этом контексте становится понятным, почему говоря о признаках произведений, которые предсказуемы как жанровые, ученые в самой общей форме говорят о типичных жанровых ожиданиях читателей, при этом отмечается, что жанры обозначают места коллективного семиоза. Модель всегда есть идеальный, обобщенный, абстрактный образец, аналог действительности, к которому она стремится, и жанровые ожидания читателя есть ожидания отражения идеальных моделей (архетипов культуры), сформированных в обществе на данном этапе его развития.
• Определившись с пониманием семантической стороны жанра и принимая семантический критерий в качестве основополагающего при классификации жанров, будем иметь ввиду, что актуализация того или иного жанра возможна лишь как типологический ряд литературных произведений (текстов). В данной работе термин “литературное произведение” синонимичен термину “литературный текст”. Существует система жанров и система жанра. Система жанров - это совокупность существующих жанров в определенный период развития литературы, взятая с точки зрения их номенклатурной характеристики.
• Система жанра - это совокупность текстов, репрезентирующих тот или иной жанр в соответствии его канонами. Автора интересует, прежде всего, номенклатурная (таксономическая) характеристика жанров, которая позволит увидеть в целом жанровую систему периода, выделить ядерные и периферийные элементы этой системы, проследить лабиальность, динамику
• развития жанров в период зрелой России. Обращение к данному периоду обусловлено чрезвычайной важностью двух указанных столетий в диахронической истории русской литературы и русского языка. Это период возникновения и становления жанровой системы в рамках которой происходило все последующее развитие литературного языка.
• Номенклатурная характеристика жанров будет осуществляться по принципу поля. Понятие поля широко распространено в современной лингвистике и соотносится с разными уровнями языка. Оно употребляется в лексике и лексикографии, ведутся активные научные поиски в изучении грамматических полей темпоральности, залоговости, модальности, аспектуальности. На современном этапе в науке устоялось понятие функционально-семантического поля как системы разноуровневых средств данного языка (морфологических, словообразовательных, лексических, а также комбинаторных - лексико-синтаксических и т.п.), взаимодействующих на основе общности их функций, базирующихся на определенной семантической категории. Полевой принцип описания привлекателен тем, что строится на основе интегрального семантического понятия, которое может служить единым основанием классификации. Полевой принцип может быть использован как при анализе системы жанров, так и при анализе системы отдельно взятого жанра.
• Наш подход к жанру (назовем его “архетипически”) позволяет рассматривать литературные жанры в более широком контексте общей культуры того или иного исторического периода. Игорь Северянин. Стихотворения. М. Россия, 2007. Вступ. статья В.П.Кошелева, стр. 7

3. Жанровая система в поэзии Игоря Северянина

Изучение форм Игоря Северянина этнической самоидентификации находится в начале пути. До настоящего времени наиболее ценные замечания по этому вопросу были сделаны Д.К.Зелениным, обратившим внимание на широкое распространение различных жанровых систем Северянина, в круг которых при ближайшем рассмотрении он включил элегии, любовную лирику. Он установил, что объектом “лирики” являются прежде всего новые дамы, их поведение, быт, антропологические признаки, вера и характер, что проиллюстрировал примерами. Его работам присуще неразделение фактов лирического и языкового характера, имеющих целью этнические характеристики, оценки и названия, что соответствует практике записи, невозможности разграничения текста (языкового клише) и контекста.

В дальнейшем изучение лирических текстов, содержащих этнохарактеристики, ведется в рамках фольклористических, этимологических, восходящих еще к работам А.А.Потебни и в большей мере этнолингвистических⁵ исследованиях. В трудах последних терминология, связанная с самоидентификацией, описывается наиболее системно и интенсивно.

Рассмотрим круг жанров Северянина, в котором этнохарактеристики являются неотъемлемой частью их художественной системы и формируют “поля функций” жанра. Объектом этнохарактеристик становятся социально-культурные образования трех типов в зависимости от “точки зрения” (внутри или вне этноса - субъекта фольклора): сам этнос ( в нашем случае - этносоциальная группа); составляющие этноса - разнородные по происхождению группы населения, структурно образующие этнос; жители соседних деревень, оцениваемые как “наши”, “свои”; ближайшие соседи из зоны иноэтнического окружения или близкородственные с точки зрения языковых союзов.

Заключение

Игорь-Северянин... Истинный поэт и глава петербургских эго-футуристов. Сам по себе Северянин был действительно выдающимся талантом. Он - единственный из всех футуристов, о ком восторженно отзывался Валерий Брюсов: "Не думаю, чтобы надобно было доказывать, что Игорь-Северянин - истинный поэт. Это почувствует каждый, способный понимать поэзию, кто прочтет "Громокипящий кубок". Помимо Брюсова, об истинности и серьезности поэтического дарования Северянина в разное время говорили и писали А. Блок, Ф. Сологуб, О. Мандельштам, М. Горький, Вл. Маяковский, А. Толстой, Вс. Рождественский и многие другие.

Игорь-Северянин первым из русских поэтов использовал слово "футуризм", вернее "эго-футуризм", выпустив в 1911 году сборник "Пролог. Эго-футуризм".

В 1912 году он и К. Олимпов выпускают листовку-манифест "Скрижали Академии эго-поэзии (Вселенский футуризм)". В этом же году он со своей группой - "Ассоциацией эго-футуристов", в которую входили: К. Олимпов, И. Игнатьев, В. Гнедов и другие, опубликовал в газете "Дачница" несколько статей. В этих статьях "Ассоциация", образованная еще в 1911 году, объявила себя футуристами. Два положения в этих статьях раскрывали основы программы эго-футуристов. Первое - истинно футуристическое расширение границ языка, так как "существующими в нашем богатом языке словами они [футуристы] не могли бы передать всех обуревающих их головы идей, впечатлений и понятий". Второе положение - принятие треугольника в качестве своего символа, так как он "является эмблемою посредника между нашими "Ego" и Вечностью".

По мнению Валерия Брюсова, который, правда, весьма пренебрежительно относился к футуристам, как ни старался смотреть на них непредвзято, успехи эти были более чем сомнительны. По его мнению, рядовые эго-футуристы вовсе не создали ничего стоящего, тем более нового, все их творчество - лишь перепевы того же Игоря Северянина и прочих. К сожалению, творчество этих поэтов практически не сохранилось до наших дней, о них, собственно, и известно лишь потому, что среди них был Игорь-Северянин.

Как бы то ни было, об Игоре-Северянине стоит сказать вне зависимости от его вклада в футуризм. Это был выдающийся поэт, вспыхнувший ярчайшей звездой на сияющем небосклоне Серебряного века. Звезда, которая вспыхнула и угасла, поскольку, как писал в 1922 году все тот же Брюсов, "Северянин чрезвычайно быстро "исписался". Ну так что же? Вечная память поэту, да останутся с нами его творения.

Список использованной литературы

1. Игорь Северянин. Стихотворения. М. Советская Россия, 2007. Вступ. статья В.П.Кошелева, стр. 7

2. И.Одоевцева. На берегах Сены. , 2007

3. Цит. по: Игорь Северянин. Стихотворения М. Советская Россия, 2007, стр. 17

4. Игорь-Северянин. Собрание сочинений в 5 томах, том 5 СПб, "Logos", 1996г. стр. 69.

5. Марина Цветаева об искусстве. М. Искусство, 1997. Из очерка "Наталья Гончарова" с. 174