Уголовно-правовая оценка осуществления субъективного права и злоупотребления им

Например, лицо может добровольно раскрыть сведения из своей частной жизни другому, что не означает отказа от своего права на неприкосновенность этой сферы. Соответственно, получивший эти сведения субъект наделяется лишь правомочиями знать их (или владеть материальными носителями такой информации), но не вправе распространять их. Также Конституционный Суд Российской Федерации считает адвокатскую тайну не привилегией адвоката, а гарантией законных интересов его доверителя Постановление КС РФ от 17.12.2015 № 33-П // СЗ РФ. 2015. № 52 (часть I). Ст. 7682., что должно учитываться при применении ст. 137 УК РФ. Как отмечает А.Х. Ульбашев, возможность осуществления права через представителя должна быть предусмотрена законом или не противоречить ему. Такие возможности не могут выходить за пределы осуществления личных прав [Ульбашев А.Х., 2018: 100-104]. Конечно, отдельные права могу и исключать саму возможность такого делегирования (и тем более -- отчуждения). Обычно неотчуждаемыми считаются естественные права [Пресняков М.В., 2014: 22]. Но вытекающее из естественного права на жизнь (или по крайней мере максимально необходимое для его обеспечения) право на традиционную охоту может быть отчуждено, но в интересах первоначального субъекта права.

Так, анализируя правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированные применительно к традиционному образу жизни членов общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, Постановление КС РФ от 28.05.2019 № 21-П // СЗ РФ. 2019. № 22. Ст. 2902. можно сделать выводы, что охота выступает основой существования и самобытности для лиц из числа этих народов, ее свободное (без каких-либо разрешений) осуществление ограничивается естественным пределом -- объемом добычи охотничьих ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потребления, а право на ее осуществление является жизнеобеспечивающим для каждого члена общины (независимо от возрастных и физических возможностей), которые могут поручить осуществление этого своего права другим лицам -- охотникам.

Применительно к уголовно-правовой охране наградной сферы данный Суд разделил правовой статус награжденного (который, по общему правилу, носит постоянный -- непередаваемый и неотчуждаемый -- характер) и материальные знаки государственных наград, в отношении которых допускается передача иным лицам в надлежащем порядке Постановление КС РФ от 27.02.2020 № 10-П // СЗ РФ. 2020. № 10. Ст. 1415.. Тем самым, если существо того или иного права допускает возможность его делегирования иному лицу, а в законе не установлены специальные запреты и ограничения этого, правомочие может делегироваться другому субъекту, действия которого -- в чужом интересе -- являются правомерным осуществлением субъективного права, хотя и не своего, а принадлежащего другому лицу. Также переносятся на оценку такого поведения и пределы правомочий первоначального субъекта права. В случае введения законодательных пределов делегирования права основным нарушителем является не носитель права, а лицо, воспользовавшееся неправомерно полученным «чужим» правом. Делегирование по закону или по соглашению приводит к проблеме оценки столкновения интересов (иногда -- правомочий) двух и более субъектов. Так, в проанализированном случае традиционной охоты возможна ситуация, когда охотник, которому делегированы права на добычу, распоряжается добытыми ресурсами вопреки интересам отдельных членов общины.

Оценка целей действий управомоченного лица. Поскольку в основное содержание субъективного права не может входить правомочие на причинение вреда, то существенное значение для оценки правомерности вредоносного поведения может иметь определение его целей. Разграничивая хищения и правомерное поведение, Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал в 2009 году позицию, что мошенничество, совершенное под прикрытием гражданско-правовой сделки, предполагает наличие цели хищения имущества или приобретения права на чужое имущество у лица, заключающего такую сделку Определение КС РФ от 29.01.2009 № 61-О-О // СПС КонсультантПлюс.. Позднее эта позиция была подтверждена применительно и к случаям систематической маскировки преступных деяний предпринимательством Постановление КС РФ от 11.12.2014 № 32-П // СЗ РФ. 2014. № 52 (часть I). Ст. 7784..Цель является и тем признаком, который Суд признал отграничивающим клевету от правомерного обращения в государственные органы, хотя и несущего потенциально возможный риск причинения вреда правам и свободам других лиц. Установление цели получения содействия по реализации прав и свобод обратившегося гражданина или прав и свобод других лиц свидетельствует о правомерности действия. Тогда как намерение причинить вред лицу, о противоправных действиях которого содержалась информация в систематических обращениях, может признаваться признаком клеветы Определение КС РФ от 05.12.2019 № 3272-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2020. № 1.. В определенном смысле здесь на правоприменителей возлагается задача взвешивания, какая доля (правомерных или противоправных намерений) преобладает в поведении управомоченного лица.

Соответственно, оставаясь на позиции преобладающего в настоящее время учения о вине, необходимо признать, что правоприменители, исходя из установленных фактических обстоятельств, должны определить основную цель. Если она является правомерной, то наличие побочных негативных целей само по себе не является основанием для признания поведения злоупотреблением. Однако помня, что не всегда цель оправдывает избираемые средства, необходимо признать возможность установления злоупотребления по другим признакам. В конечном счете только совокупность проанализированных признаков конкретного деяния может свидетельствовать об этом.

Заключение

Осуществление субъективного права уже признается в практике Конституционного Суда Российской Федерации самостоятельным обстоятельством, исключающим преступность деяния, даже причиняющего вред охраняемым уголовным законом интересам, что служит уголовно-правовой гарантией прав и свобод личности. Поскольку такие правомочия чаще всего закрепляются в конституционной, гражданской или иной правосубъектности, возникает взаимосвязь уголовного права с другими отраслями права. Это объясняет отсутствие такой специальной нормы в уголовном законе, а также необходимость выхода на межотраслевой или конституционный уровень.

В условиях усложнения системы субъективных прав, а также известной неопределенности порядка их использования чаще всего невозможно определить все правомерные формы их осуществления. Именно вследствие свободной реализации субъективного права допустима ответственность (в том числе уголовная) за злоупотребление им. При этом необходимо различать правомерное причинение вреда правоохраняемым объектам вследствие осуществления своего субъективного права и запрещенное нормами уголовного закона деяние, хотя и осуществляемое управомоченным субъектом. Законодательно невозможно определить все варианты злоупотребления субъективными правами, чаще возникает необходимость уголовно-правовой оценки в конкретном случае.

Анализ правоприменителями вредоносного поведения управомоченного лица должен начинаться с установления наличия субъективного права и его пределов, а также исключать признаки злоупотребления, о чем могут свидетельствовать как объективные признаки (выбранный способ действий и их последствия), так и субъективные (цели и мотивы), либо их сочетание. Выход за законодательно определенные пределы чаще является невыполнением закона или обязанности. Осуществление права более перспективно оценивать с учетом принципа пропорциональности, а также сочетания методов балансирования и категоризации. Это позволяет учесть приоритет объектов уголовно-правовой охраны, а также сопоставить их с используемыми лицом правами, оценить степень (незначительная-умеренная-серьезная) отклонения и вредоносности. Для способов осуществления права (включая отказ от права и делегирование) ключевыми являются два фактора -- типичность или нетипичность выбранного варианта поведения для конкретного правомочия в конкретноисторическом периоде, а также его связь с содержанием права. При оценке субъективных признаков необходимо также определять преобладание правомерных или противоправных намерений в поведении лица.

Библиография

1. Алекси Р. Сбалансированность, конституционный контроль и представительство // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. N 2. С. 113-118.

2. Бергер А. Ю. Сравнительно-правовой анализ действия конституционных прав и свобод человека и гражданина в частном праве Германии и России // Сравнительное конституционное обозрение. 2014. N 1. С. 100-119.

3. Вайпан Г. Принцип пропорциональности и аргументация в сфере ограничений прав человека: от Р Алекси к Р Дворкину и обратно // Сравнительное конституционное обозрение.2015. N 3. С. 37-54.

4. Гамбарян А. С. Отказ от права и вопросы уголовно-процессуального вмешательства. М. : Юрлитинформ, 2018. 352 с.

5. Денисова А. В. Системность российского уголовного права. М. : Юрлитинформ, 2018. 512 с.

6. Егорова Н. А. Уголовно-правовые гарантии в механизме уголовно-правового воздействия // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2016. N 3. С. 172195.

7. Жалинский А. Э. Современное немецкое уголовное право. М. : Проспект, 2004. 560 с.

8. Кожевников В. В. и др. О понятии злоупотребления правом в сфере публично-правовых отношений // Современное право. 2018. N 12. С. 5-9.

9. Кропачев Н. М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПБ. : Санкт-Петербургский государственный университет, 1999. 260 с.

10. Крусс В И Конституционализация актуальной коммунальной обязанности и угрозы злоупотребления правом // Конституционное и муниципальное право. 2017. N 1. С.14-19.

11. Курченко О. С. Злоупотребление социально-обеспечительными правами: постановка проблемы // Российский юридический журнал. 2016. N 6. С. 155-166. Малиновский А.А. Злоупотребление субъективным правом (теоретико-правовое исследование). М. : Юрлитинформ, 2010. 320 с.

12. Малиновский А. А. Способы осуществления права // Журнал российского права. 2007. N 3. С. 48-55.

13. Мамедова А. Т. Злоупотребление трудовыми правами: проблемы теории и практики // Российский юридический журнал. 2014. N 1. С. 140-146.

14. Нуссбергер А. Европейский Суд по правам человека и Федеральный Конституционный Суд Германии // Права человека. 2014. N 12. С. 4-12.

15. Пресняков М. В. Конституционно-правовая сущность естественных прав: проблемы позитивного закрепления // Современное право. 2014. N 10.С. 21-25.

16. Пресняков М. В. Проблемы правовой определенности конституции // Гражданин и право.2016. N 9. С. 9-23.

17. Романовская О. В. , Рыжова А. А. Конституционная правосубъектность граждан в условиях развития биомедицинских технологий. М. : Проспект, 2019. 144 с.

18. Сумачев А. В. Уголовно-правовое регулирование национальных традиций // Российский юридический журнал. 2016. N 5. С. 9-12.

19. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т. 1. Тула: Автограф, 2001.800 с. Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М. : Юридическая книга, 2003. 480 с.

20. Троицкая А. Пределы прав и абсолютные права: за рамками принципа пропорциональности? // Сравнительное конституционное обозрение. 2015. N 2. С. 45-69.

21. Ульбашев А. Х. К вопросу о неотчуждаемости и непередаваемости личных прав // Российский юридический журнал. 2018. N 2. С. 100-104.

22. Хельге З. Субъективное публичное право: принципиальные вопросы // Журнал конституционного правосудия. 2019. N 3. С. 33-38.

23. Шайо А. Злоупотребление основными правами, или парадоксы преднамеренности // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. N 2.С.162-182.

24. Шкабин Г.С. Вред в уголовном праве: виды и правовое регулирование // Lex Russica. 2016. N 8. С. 62-80.

25. Persak N. EU Criminal law and its legitimation. Search for a substantive principle of criminalization. European Journal of Crime, Criminal Law and Criminal Justice, 2018, no 26, pp 20-39

26.

Abstract

Evaluation of the Exercise and Abuse of Right

Maksim Arzamastsev. Associate Professor, Criminal Law Department, Saint Petersburg University, Candidate of Juridical Sciences.

The article examines the issues of harm caused by a person who acts on the basis of his subjective right. This problem is one of the constitutional foundations of criminal law and has of a cross-sectoral nature.

The article analyzes both theoretical provisions and legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation, the practice of the European Court of Human Rights and the Supreme Court of the Russian Federation.

The constitutional principle of proportionality was used to develop a methodology for criminal law assessment of the abuse of human right, and its applicability was checked with specific examples. The analysis shows the importance of the use of the right as a circumstance precluding wrongfulness of the action. Due to the free use of natural rights, it cannot be identified with the execution of the law or duty.

The need for differentiation of the primary and derivative rights, determination of the real right holder is shown. Situations of refusal of subjective right and its delegation were analyzed.

Criteria have also been proposed for distinguishing between the lawful use of a right and its abuse, which serves as a legal guarantee of individual rights. Signs of abuse that may be taken into account by the legislator are the caused harm, the way in which the right is used, and the purposes and motives for its realization.

The assessment of public danger depends on comparing these signs and determining the degree of their manifestation in a particular action. The author concludes that criminal liability for abuse of a person's constitutional right is inadmissible if the abuse itself is minor or has minor consequences.

Abuse of the right must be distinguished from an independent act -- arbitrariness. Two factors are recognized as key to assessing the methods of exercising a right -- the typical or atypical nature of the chosen behavior for a particular competence in a specific historical period, as well as its relationship to the content of the right.

Cases of cover by the subjective right to commit a crime were analyzed. When assessing subjective signs, it is also necessary to determine the predominance of lawful or unlawful intentions in a person's behavior.

Keywords: constitution; criminal law; human rights; subjective rights; abuse of rights; guarantees of human rights; criminalization.

References

1. Alexi R. (2006) Balance, constitutional control and representation. Sravnitelnoe konstitucionnoe obozrenie, no 2, pp. 113-118 (in Russian)

2. Berger A.Yu. (2014) Comparative legal analysis of the effect of constitutional rights and freedoms of man and citizen in private law of Germany and Russia. Sravnitelnoe konstitucionnoe obozrenie, no 1, pp. 100-119 (in Russian)

3. Denisova A. V. (2018) System of Russian criminal law. Moscow: Yurlitinform, 512 p. (in Russian)

4. Egorova N. A. (2016) Criminal legal guarantees in the mechanism of criminal legal impact. Izvestiya vysshih uchebnyh zavedenyi. Pravovedenie, no 3, pp. 172-195 (in Russian) Gambaryan A. S. (2018) Renunciation of law and criminal procedure intervention. Moscow: Yurlitinform, 352 p. (in Russian)

5. Helge Z. (2019) Subjective public right. Zhurnal konstitucionnogo pravosudiya, no 3, pp 33-38 (in Russian)

6. Kozhevnikov V. V. et al. (2018) Concept of abuse of law in public legal relations. Sovremennoe pravo, no 12, pp. 5-9 (in Russian)

7. Kropachev N. M. (1999) Criminal law regulation. Mechanism and system. Saint Petersburg: State University, 260 p. (in Russian)

8. Kruss V. I. (2017) Constitutionalization of the communal duty and the threat of abuse of right. Konstitucionnoe imunicipalnoe pravo, no 1, pp. 14-19 (in Russian)

9. Kurchenko O.S. (2016) Abuse of social rights. Rossijski yuridicheski zhurnal, no 6, pp. 155-166 (in Russian)

10. Malinovsky A. A. (2010) Abuse of subjective right. Moscow:Yurlitinform, 320 p. (in Russian) Malinovsky A. A. (2007) Ways of implementing right. Zhurnalrossiyskogo prava, no 3, pp 48-55 (in Russian)

11. Mamedova A. T. (2014) Abuse of labor rights. Rossijskyi yuridicheskyi zhurnal, no 1, pp. 140-146 (in Russian)

12. Nussberger A. (2014) European Court of Human Rights and Federal Constitutional Court of Germany. Prava cheloveka, no 12, pp. 4-12 (in Russian)

13. Presnyakov M V (2014) Constitutional and legal essence of natural rights: issues of positive consolidation. Sovremennoe pravo, no 10, pp. 21-25 (in Russian)

14. Presnyakov M. V. (2016) Legal certainty of constitution. Grazhdanin ipravo, no 9, pp. 9-23 (in Russian)

15. Romanovskaya O.V., Ryzhova A.A. (2019) Constitutional personality of citizens and progress of biomedical technologies. Moscow: Prospekt, 144 p. (in Russian)

16. Shaio A. (2008) Abuse of fundamental rights, or paradoxes of intentionality. Sravnitelnoe konstitucionnoe obozrenie, no 2, pp. 162-182 (in Russian)

17. Shkabin G. S. (2016) Harm in criminal law: types and legal regulation. Lex Russica, no 8, pp 62-80 (in Russian)

18. Sumachev A. V. (2016) Criminal law regulation of national traditions. Rossijskyi yuridicheskyi zhurnal, no 5, pp. 9-12 (in Russian)

19. Tagantsev N. S. (2001) The Russian criminal law. Vol. 1. Tula: Avtograf, 800 p. (in Russian) Ter-Akopov A.A. (2003) Crime and non-physical causality in criminal law. Moscow: Yurkniga, 480 p. (in Russian)

20. Troitskaya A. (2015) Limits of rights and absolute rights: beyond the principle of proportionality? Sravnitelnoe konstitucionnoe obozrenie, no 2, pp. 45-69 (in Russian) Ulbashev A. H. (2018) The inalienability and non-transferability of personal rights. Rossijskyi yuridicheskyi zhurnal, no 2, pp. 100-104 (in Russian)

21. Vaipan G. (2015) Principle of proportionality and reasoning in the field of human rights restrictions: from R. Alexi to R. Dvorkin and vice versa. Sravnitelnoe konstitucionnoe obozrenie, no 3, pp 37-54 (in Russian)

22. Zhalinsky A.E. (2004) Modern German criminal law. Moscow: Prospekt, 560 p. (in Russian)

Размещено на Allbest.ru