"Экономические конституции" в контексте эволюции государств и народов

Принятые в период после Второй мировой войны в европейских государствах конституции закрепляли главным образом либеральную, а чаще либерально-этатистскую модель государственного правопорядка, закрепляли идеологию социально-ориентированной экономики, равенство интересов всех субъектов социального процесса, социальной роли частной собственности.

Основные законы Италии (Конституция Итальянской Республики 1947 г.), западно-германского государства (Основной закон Федеративной Республики Германии 1949 г.), Франции (Конституция Французской Республики 1958 г.), других стран закрепили традиционный европейский вариант конституционализма, вобравший универсальные ценности обновленного экономического либерализма. Объединившись в Европейское экономическое сообщество (по Римскому договору 1957 г.), а затем - в Европейский союз (по Маастрихскому договору - Договору о Европейском Союзе 7 февраля 1992 г., вступившему в силу 1 ноября 1993 г.), страны Западной Европы, побуждаемые «стремлением содействовать экономическому и социальному прогрессу своих народов…», обеспечили «своим гражданам пространство свободы без внутренних границ». Углубление и интенсификация экономических связей между государствами наглядно показало, что прежде существовавшие государственные границы стали сдерживать особенно бурно развивавшиеся экономические институты, вызванные в том числе революционным изменением объема факторов роста экономики, возникновением принципиально новых технологий в промышленном производстве. Микроэлектроника и информационные технологии, молекулярные и иные наноразмерные производства, биоинженерия, повсеместная автоматизация производственных и логистических процессов - это те сферы современной экономической деятельности человека, которые предполагают системные изменения во всех звеньях глобализирующегося мира: обществе, бизнесе, политике, правительственной и частной предпринимательской деятельности и, безусловно, в области их экономико-правового сопровождения.

Социалистический тип «экономических конституций». Альтернатива капиталистическим общественным отношениям, буржуазным праву и экономике в XX в. была определена в первых советских конституциях - Конституции РСФСР 1918 г., Конституции СССР 1924 г. Обе конституции декларировали уничтожение эксплуатации человека человеком, пропагандировалось нестяжательство, выражающееся в принципе «каждому - по труду», провозглашалось единство трудящихся классов («Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»). Конституция РСФСР 1918 г. включала ранее утвержденный как первый конституционный акт Советской Республики документ под названием «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Декларация составила вводный раздел Конституции; в качестве основной задачи Декларация определяла «уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплуататоров» (глава 2, статья 3). В Декларации предполагалось введение всеобщей трудовой повинности, объявлялось о национализации земли, природных ресурсов, банков и др. Следуя установлениям Декларации и Конституции, на практике утверждалась система социально-экономических отношений, подобных «азиатскому» способу производства, для которого характерна концентрация масс неквалифицированных трудящихся, выделение особой страты управленцев - государственно-партийной бюрократии. В рамках запрета на частную собственность и производственные привилегии действовала иерархическая система потребительских привилегий, а вместе с ней разделение на «лучших» и иных, не порождая при этом права собственности на средства производства, что как бы не противоречило провозглашенному принципу экономического (производственного) равенства.

Конституция СССР 1936 г. и Конституция РСФСР 1937 г., Конституция СССР 1977 г. и Конституция РСФСР 1978 г. только подтвердили преемственность принципов первых советских конституций. В качестве основы экономической системы РСФСР утверждалась государственная (общенародная) и колхозно-кооперативная собственность, закреплялось плановое ведение хозяйства. Конституция СССР 1977 г. содержала лишенные какого-либо правового обеспечения лозунги, согласно которым утверждалось, что «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех», что «источником роста общественного богатства, благосостояния народа и каждого советского человека является свободный от эксплуатации труд советских людей». Причем в собственных оценках положительные достоинства советских или российских конституционных норм виделись резко контрастирующими с «негативными признаками «буржуазного» права» [32, р. 172].

В таком же стиле были выдержаны «экономические конституции» большинства сателлитов Советского Союза - европейских стран «народного» социализма, других стран, которые для своего политико-правового развития избрали «социалистическую ориентацию». В конституциях государств сформировавшегося после Второй мировой войны «социалистического лагеря» (в который вошли страны-члены Организации Варшавского договора: Албания, Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия, именовавшиеся странами народной демократии) отрицалась экономическая свобода, определяемая в либеральном духе [33, р. 84-87]. В большинстве народно-демократических стран были изданы конституционно-правовые акты о национализации промышленности и земли. Конституции стран «некапиталистической ориентации» (например, Алжир, Ангола, Ливия в Африке, Сирия, Ирак - на Ближнем Востоке, Чили (при С. Альенде) - в Латинской Америке и др.) во многом копировали социалистическую конституционную модель советского типа, часто ухудшая ее из-за своей социально-экономической отсталости и архаичных социальных отношений феодального типа.

Конституция Китайской Народной Республики, самого мощного на сегодняшний день социалистического государства, была принята в 1982 г. и отразила сущность и специфику экономики социализма «по-китайски». Не отказавшаяся от социализма страна, по разным оценкам стоящая в настоящее время на одном из первых мест в ряду глобализирующихся мировых экономик, отводит заметное место ее конституционному регулированию.

Согласно конституции КНР народ управляет государством, осуществляет управление экономическими и другими делами, используя, согласно закону, различные каналы и различные пути (статья 2). Основой социалистической экономической системы КНР является социалистическая общественная собственность на средства производства, а именно, общенародная собственность и коллективная собственность (статья 6). Движущей силой национальной экономики является государственная экономика, т.е. социалистическая экономика с общенародной собственностью. Государство обеспечивает укрепление и развитие национальной экономики (статья 7). Китайское государство направляет, оказывает помощь и контролирует личное хозяйство, используя административный контроль, хотя и позволяет частному сектору экономики существовать и развиваться в определенных законом рамках. Под этим подразумевается, что индивидуальный сектор деловой активности в экономике является частью социалистической общественной экономики, а государство защищает законные права и интересы частных предпринимателей и осуществляет руководство, наблюдение и контроль за частным сектором экономики (статья 11). До 1992 г., до XIV съезда Коммунистической партии Китая (КПК), рыночный социализм по типу югославской модели объявлялся неприемлемым для Китая. Однако начиная с XIV съезда КПК в партийных документах говорится уже о социалистической рыночной экономике. Отражение этого изменения находим и в Конституции КНР. До марта 1993 г., до внесения изменения в статью 15 Конституции КНР, в ней предусматривалась такая норма: «Государство на основе социалистической собственности ведет плановое хозяйство. С помощью всесторонне сбалансированных экономических планов … государство гарантирует пропорциональное, гармоничное развитие народного хозяйства». Сейчас статья 15 Конституции КНР действует в измененной редакции: «Государство осуществляет на практике социалистическую рыночную экономику. Оно совершенствует хозяйственное законодательство и улучшает макроконтроль в области экономики. Государство, действуя согласно закону, запрещает нарушение экономического порядка со стороны любой организации или частного лица».

Уникальной особенностью Китая является то, что в структуре его экономического развития присутствуют как феодальные, так и другие - капиталистические и социалистические элементы. Так, процессу индустриализации, стремительному уходу вчерашних земледельцев в города, способствовало расширение хозяйственной самостоятельности предприятий и либерализация правил использования прибыли предприятий, при этом внедрение нововведений в хозяйственной жизни во многом производилось феодальными методами. Однако значительные успехи в экономической сфере подвигли политическое и административное руководство Китая на более интенсивное преодоление пережитков феодализма и социализма, препятствующих развитию капиталистических отношений - на искоренение воровства, пресечение бюрократизма, изживание коррупции.

Вовлеченность КНР в международный производственный оборот и международное разделение труда привела к сложному симбиозу социалистических постулатов и рыночных реалий: «государство проводит в жизнь социалистическую рыночную экономику, обеспечивая равный юридический статус и права развития всех игроков на рынке». Кроме того, «государство защищает законное право граждан наследовать частную собственность» (статья 13). Таким образом, в Конституции КНР содержатся многие традиционные для социалистического государства нормы, и, тем не менее, конституционная модель экономики имеет модернизированный характер, демонстрирует большой потенциал трансформируемости [34, р. 363-373].

Современные тренды и их конституционные образцы. Обрушение мировой системы социализма в 1990-х гг. привело к формированию особой группы конституций. Это были постсоциалистические конституции, принятые в европейских государствах, которые после краха коммунистической идеи поспешили покинуть «социалистический лагерь» и признали за благо для своих государств преодолеть во многом навязанное экономическое отставание и конституционно закрепить нацеленность на улучшение жизни граждан и увеличение производительности труда. Эти государства встали на путь конституирования прерванной традиции либерализма, основными чертами которой являются частная собственность, защита свобод и безопасность [35, р. 95-102]. Разумеется, экономический либерализм был скорректирован социальными конституционными мотивами, достаточно укрепившимися к концу XX в. во всех развитых европейских странах.

Так, в Конституции Польской Республики 1997 г. утверждается, что «социальное рыночное хозяйство, опирающееся на свободу хозяйственной деятельности, частную собственность, а также на солидарность, диалог и сотрудничество социальных партнеров, является основой экономического строя Польской Республики» (статья 20). Ограничение свободы хозяйственной деятельности в Польской Республике допустимо только на основании закона и только исходя из важного публичного интереса (статья 22).

Конституция Литовской Республики, принятая ее гражданами на референдуме 25 октября 1992 г., содержит главу IV «Народное хозяйство и труд» где предусмотрено, что «хозяйство Литвы основывается на праве частной собственности, на личной свободе хозяйственной деятельности и личной инициативе. Государство оказывает поддержку общественно полезным хозяйственным усилиям и инициативе. Государством регулируется хозяйственная деятельность таким образом, чтобы она служила общему благу народа. Законом запрещается монополизировать производство и рынок, охраняется свобода честной конкуренции. Государство защищает интересы потребителя» (статья 46).

Латвийская Республика - единственная из восточноевропейских стран, которая после крушения системы социализма в Восточной Европе восстановила действие своей довоенной Конституции. В 1990 г. Верховный Совет Латвийской ССР провозгласил восстановление независимости Латвийской Республики и возобновление действия статей 1, 2, 3 и 6 Конституции 1922 г. Полностью Конституция была восстановлена в силе 6 июля 1993 г.; в 1998 г. Конституция была дополнена разделом о правах человека. По этой причине в Конституции Латвийской Республики социально-экономические права зафиксированы в их более поздней редакции.

Заметным вкладом в современную практику конституционно-правовой защиты экономических прав является реституция. Вместе с либерализацией экономики в странах Восточной Европы была возвращена недвижимость, национализированная под идеологическим нажимом и при материальном содействии Советского Союза после Второй мировой войны, в 1940-1950-х гг. [36]. Поскольку смена социально-экономической ориентации и перестройка экономической структуры была проведена сравнительно недавно, последствия национализации оказались довольно успешно преодолеваемыми, в силу чего процесс реституции достаточно спокойно прошел в Болгарии, Чехии, Словакии и других странах, хотя в целом реституция была проведена не без ограничений. В России, где национализация проходила гораздо раньше - с 1917 г., такой процесс еще даже не начинался.

Большинство постсоциалистических стран Восточной Европы, выбравшие в конце XX в. путь правовой свободы, подтвердили в 2007 г. свой выбор, закрепленный в Лиссабонском договоре о внесении изменений в Договор о Европейском Союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества (Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European Community), стали участниками процесса евроинтеграции, ставящей цель содействовать сбалансированному и продолжительному экономическому прогрессу, усилению экономического и социального взаимодействия стран-участниц европейского объединения. Став членами Европейского Союза, восточно-европейские государства восприняли и его конституирующие нормы об экономических правах. В частности, Хартия Европейского Союза об основных правах, принятая еще в 2001 г., закрепила, что право на труд может реализовываться гражданами ЕС в любом из государств-членов (статья 15), что защите подлежат и имущественная, и интеллектуальная собственность (статья 17), признается свобода предпринимательства в соответствии с правом ЕС, национальным законодательством и обычаями (статья 16).

Современный отечественный опыт. Первая конституция постсоциалистической России - Конституция Российской Федерации 1993 г. - сформировала возможности для экономического либерализма: она напрямую не называет тип российской экономической системы, но указывает на ее основу - собственность независимо от ее формы. В России гарантируется свобода экономической деятельности, признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Принцип экономической свободы закреплен как норма, составляющая основу конституционного строя: «в Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности» (часть 1 статьи 8). Земля и другие природные ресурсы, согласно российской Конституции, могут находиться в собственности - частной, государственной, муниципальной или в собственности иных форм (часть 2 статьи 9); защитой единства экономического пространства служит конституционная норма о недопущении на территории Российской Федерации установления таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (часть 1 статьи 74).

Конституция Российской Федерации выделяет три уровня публичной власти: федеральный, субъектов Российской Федерации и муниципальный. Каждый уровень публичной власти наделяется собственностью соответствующей формы, которая является экономической основой ее самостоятельности. Отношения собственности в Конституции увязываются также с правами народов, проживающих на соответствующей территории. Такие, например, объекты собственности, как земля, иные природные ресурсы рассматриваются в качестве основы жизни и деятельности народов, населяющих эти территории (часть 1 статьи 9), и для них устанавливается особый конституционно-правовой режим использования.

Действующая Конституция Российской Федерации подвергается серьезной критике, в том числе из-за того, что она легитимировала спорные результаты приватизации всенародной социалистической собственности, проведенной в начале 1990-х гг. [37]. Вместе с тем, в отличие от того, как это было сделано в странах Восточной Европы, российская Конституция не стала основой денационализации и реституции в отношении объектов собственности. Высказываются мнения о недостаточности урегулированных российской Конституцией форм собственности - отсутствие понятия «народной собственности» (или «народного достояния») лишает экономической основы народовластие [1].

По-видимому, справедливым будет признать, что дефекты и проблемы «экономической конституции» России, обнаружившиеся за более чем 20-летний период ее действия с 1993 г., носят не столько правовой - или нормативный - характер: они обострены чрезвычайно пагубно сказывающимися на развитии российской экономической системы недостатками правоприменительной практики, неэффективностью судебной системы, неудовлетворительным администрированием, бюрократическим вмешательством и коррупцией.

Заключение. Рассмотрение условий и практики конституционного закрепления основ экономических отношений и экономических прав позволяет заметить, что ведущей тенденцией «экономических конституций» выступает их исторический прогресс, характеризующийся переходом - постепенным или революционным - от простых форм защиты права собственности к более совершенному, системному и универсальному регулированию материальных основ социума. Конечно, развитие «экономических конституций» общества характеризуется многовекторной направленностью. Регресс «экономических конституций» также возможен, для него характерен переход от сложных форм конституционного регулирования либеральной экономики к более простым и менее совершенным способам, применяемым антидемократической властью для защиты коррумпированной собственности и т.п. [38, р. 271]; [39, р. 55-74]. Антидемократические государственные режимы могут использовать передовые технологии и системы управления, т.к. закономерности соответствия производительных сил, производственных отношений и идеологической, в том числе правовой, «надстройки» прослеживаются, как правило, лишь в больших временных интервалах и на больших количествах людей. То есть устойчивые взаимосвязи между прогрессом технико-технологического развития и «экономическими конституциями» не носят характера прямой зависимости.

Развитие экономических отношений - подъемы или кризисы - закономерно усложняет механизмы конституционно-правового регулирования, увеличивает число связей между экономикой и конституционным правом, расширяет и специализирует сферу регулирования «экономических конституций».

Однако нельзя не признать, что стремительное развитие техники и технологий (все большее распространение получает информация о достижениях «шестого» технологического уклада), быстро сменяющиеся даже в пределах жизни одного поколения качественные уровни технико-технологического производства (что позволяет относить современный тренд в развитии экономики в мировом масштабе к «четвертой» промышленной революции) неизменно ведут человечество к социальному прогрессу. Это касается всех без исключения государств. Независимо от характера доминирующих общественных отношений в любом государстве развивается экономика и товарно-денежные отношения. Применительно к современному состоянию неизбежно трансформирующихся под влиянием технико-технологического прогресса государств и обществ нельзя не заметить, как изменяется инфраструктура общества, внедряются новые коммуникативные каналы, которые становятся не столько обслуживающим, сколько производящим ресурсом. Этот ресурс делает невозможным игнорировать конфликтный потенциал асинхронности экономических отношений (например, неравномерного развития производственных отраслей или несоответствия технологического уровня производства феодальным производственным отношениям); становится затруднительным не учитывать нереализованность социальных ожиданий современного социума (обеспеченность политических и гражданских свобод, свободы предпринимательства, равенства граждан перед законом, независимости суда от администрации, дееспособности парламента и парламентского контроля за исполнительной властью, взаимной ответственность государства и граждан). Если в государстве не обеспечено функционирование демократии, основанной на либеральных конституционных принципах и нормах, и прибавочный продукт не становится достоянием его граждан, а феодальным способом присваивается государством или его чиновниками, то рано или поздно такие экономические отношения потребуют кардинального изменения. Само по себе провозглашение прав вне конкретной практики их применения немного дает для понимания «экономической конституции». Как образно замечают исследователи, «обозначение в юридических терминах, без принятия государственных мер - этой кифары государства или федерального правительства - не создает конституционной проблемы» [40, р. 26]. Поэтому сущностным элементом «экономических конституций» выступает не только правовое закрепление экономических прав и условий их реализации: «экономическая конституция» в современных условиях должна выступать в качестве «самодостаточного акта» и «инструмента» для проведения глубоких социальных преобразований [5; 33-54]. Функционирование всей правовой системы современного государства должно обеспечивать реальное, а не декларативное действие конституционных норм, определяющих либеральные условия для развития экономики - свободу предпринимательства и конкуренции и их защиту всеми институтами правового государства.

В конечном счете именно уровень производственных отношений определяет прогресс «экономических конституций», хотя нередки примеры, когда конституционная реформа экономических отношений (т.н. «революция сверху») - открывает путь технологической модернизации.

«Экономические конституции» ведущих современных демократий, где правовые нормы и юридическая практика их применения поступательно согласуются, предъявляют новые запросы к «благосостоянию, устойчивому развитию, внутренней сплоченности и культурному многообразию стран», конвергируют принципы экономического либерализма и идеи социального государства.

Современные «экономические конституции» содержат инновационные императивы, учитывающие требования научно-технического и гуманитарного прогресса в рамках международно-правовых стандартов. Например, федеральная Конституция Швейцарии (Швейцарской Конфедерации) 1999 г. традиционно закрепляет экономическую свободу, но наряду с этим она также фиксирует необходимость поощрения научной деятельности (статья 64), подчеркивает необходимость создания условий, обеспечивающих процветание и экономическую безопасность населения страны (статья 94). Конституция Королевства Испании 1978 г. в статье 130 устанавливает, что «публичные власти способствуют модернизации и развитию всех секторов экономики… в целях выравнивания уровня жизни всех испанцев». Согласно § 88 Конституции Финляндии 1999 г., независимо от правил, установленных в государственном бюджете, должно быть обеспечено право каждого «получать из государственного бюджета средства, полагающиеся на законном основании», вне зависимости от имущественного состояния. В Швейцарии и Финляндии тестируется проект «безусловного базового дохода», идея которого состоит в том, чтобы разорвать зависимость между занятостью и благосостоянием [41], позволить людям меньше работать и больше времени использовать для собственной реализации как личности. (Так находит воплощение мысль идеолога Американской революции Томаса Пейна, которую он обосновал в известном манифесте «Аграрная справедливость», написанном в 1795 г.: перераспределение национального дохода для обеспечения достойной жизни как «стимул, производный от осознания справедливости».) Необходимо отметить, что Хартия Европейского Союза об основных правах, в отличие от традиционного в доктрине прав человека деления прав и свобод на права «первого поколения», к которым относятся, прежде всего, гражданские и политические права и права «второго поколения», к которым обычно причисляют группу социально-экономических прав, рассматривает правовой статус человека и гражданина Европейского Союза в их паритетном единстве.

Синтез достижений науки (например, изобретение квантового компьютера, глобального интернета, искусственного интеллекта) способен обеспечить выход человечества на принципиально новый уровень систем управления (и самоуправления) экономикой, обществом и государством, что неизбежно найдет отражение в последующих образцах «экономических конституций».

Таким образом, инновационная экономика формирующегося с конца 20 века принципиально нового технологического уклада, связанного с использованием NBIC-технологий (нано- и биотехнологий, в том числе генной инженерии, 3D - принтинга, информационно-коммуникационных технологий нового поколения, когнитивных технологий и др.) создает материальные условия для «международного экономического порядка, основанного на справедливости, суверенном равенстве, взаимозависимости, общности интересов и сотрудничестве между всеми государствами, независимо от их экономических и социальных систем» [42]. Реализовать данный потенциал возможно посредством успешной глобальной социально-экономической модернизации, основанной, в том числе на закреплении и внедрении универсальных принципов, которые уже находят отражение в передовых «экономических конституциях» современных государств.

Библиография

1. Авакьян С. А. Гарантированное народовластие // Независимая газета. НГ-политика. 2012. 16 октября.

2. Бондарь Н. С. Экономический конституционализм России: очерки теории и практики. М., 2017.

3. Осакве К. Сравнительное правоведение в схемах: общая и особенная части. M., 2002.

4. Чиркин В. Е. О терминах «экономическая конституция» и «конституционная экономика», а также о российской и западной науке (отклик на статью Г. Н. Андреевой). (Дата обращения - 5 января 2017 г.).

5. Шахрай С. М. О Конституции: Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. М., 2013.

6. Buchanan J. M. The Logical Foundations of Constitutional Liberty. Indianapolis, 1999.

7. Cecco F. de. State Aid and the European Economic Constitution. Oxford, 2012.

8. Prosser T. The Economic Constitution. Oxford, 2014.

9. Sauter W. The Economic Constitution of the European Union // Columbia Journal of European Law. 1998. № 4(1). Р. 27, 30.

10. Bogdan M. Comparative Law. Stockholm, 1994.

11. Lassalle F. On the Essence of Constitutions // Fourth International. 1942. № 3(1). Р. 28.

12. Freeman E. A. The growth of the English constitution from the earliest times. London 1909.

13. Ishay M. The History of Human Rights: from Ancient Times to Globalization Era. California, 2008.

14. Cipolla C. M. (ed.) The Industrial Revolution, 1700-1914. London, 1976.

15. Hill C. The English Revolution 1640. London, 1955.

16. Hoppit J. Compulsion, Compensation and Property Rights in Britain 1688-1833 // Past & Present. 2011. № 210(1). Р. 93.

17. Goldie M. The Bill of Rights, 1689 and 1998 // History Today. 1998. № 48(9). Р. 10-12.

18. Lock G. The 1689 Bill of Rights // Political studies. 1989. № 37(4). Р. 540-561.

19. Tanner D., Green E. H. H. (eds.) The Strange Survival of Liberal England: Political Leaders, Moral Values and the Reception of Economic Debate. Cambridge, 2006.

20. Constitution of the USA. URL: http://www.americasfreedom.com/us-constitution/article1.html. (Date accessed: 2017, January 5).

21. Irons P. A People's History of the Supreme Court. New York, 2006.

22. Lukowski J. Recasting Utopia: Montesquieu, Rousseau and the Polish Constitution of 3 May 1791 // The Historical Journal. 1994. № 37(1). Р. 65-87.

23. The Constitution of May 3, 1791. URL: http://www3.lrs.lt/pdf/konstitucija_angliska_1.pdf. (Date accessed: 2017, January 5).

24. Fiszman S. (ed.) Constitutions and reforms in Eighteenth-century Poland: The Constitution of 3 May 1791. Bloomington, 1997.

25. Fitzsimmons M. P. The Committee of the Constitution and the Remaking of France, 1789-1791 // French History. 1990. № 4(1). Р. 33.

26. Federal Constitution of the United Mexican States (1824). URL: https://tarltonapps.law.utexas.edu/constitutions/mexican1824. Date accessed: 2017, January 5.

27. Julius K.C. The Abolitionist Decade, 1829-1838: A Year-by-Year History of Early Events in the Antislavery Movement. Jefferson, 2004.

28. The Constitution of the Kingdom of Norway (on 17 May 1814). URL: http://www.constitution.org/cons/norway/dok-bn.html. (Date accessed: 2017, January 5).

29. Van Der Burg M. Transforming the Dutch Republic into the Kingdom of Holland: the Netherlands between republicanism and monarchy (1795-1815) // European Review of History - Revue europйenne de l'histoire. 2010. № 17(2). Р. 151-170.

30. Stan S. (coord.) Dicюionar de Istorie Romвniei Dictionary of Romanian history.. Bucharest, 2007.

31. Weimar Constitution (1919). URL: http://www.zum.de/psm/weimar/weimar_vve.php#Sixth Chapter. (Date accessed: 2017, January 5).

32. Butler W. E. Russia and the Law of Nations in Historical Perspective. London, 2009.

33. Boswell T., Chase-Dunn C. The Spiral of Capitalism and Socialism: Toward Global Democracy. Boulder, 2000.

34. Chen J. Chinese Law: Context and Transformation. Leiden-Boston, 2008.

35. Hesse J. J., Johnson N. (eds.) Constitutional Policy and Change in Europe. Oxford, 1995.

36. Pisciotta B. The Center-Periphery Cleavage Revisited: East and Central Europe from Postcommunism to Euroscepticism // Nationalism and Ethnic Politics. 2016. № 22(2). Р. 193-219.

37. Partlett W. The Legality of Liberal Revolution // Review of Central and East European Law. 2013, № 38(3-4). Р. 217-237.

38. Ginsburg T., Simpser A. Constitutions in Authoritarian Regimes. Cambridge, 2014.

39. Sachs J., Pistor K. The Rule of Law and Economic Reform in Russia. Boulder, 1997.

40. Wyrzykowsky M. (ed.) Constitutional Cultures. Warsaw, 2000.

41. Paine T. Agrarian Justice. URL: http://www.constitution.org/tp/agjustice.htm. (Date accessed: 2017, January 5).

42. Charter of Economic Right and Duties of States. Resolution adopted by the General Assembly 3281 (XXIX). 12 December, 1974. URL: http://www.un-documents.net/a29r3281.htm. (Date accessed: 2017, January 5)

Размещено на Allbest.ru