Нации и народы, борющиеся за свою независимость, как субъект международного права

Поскольку признание де-факто является временным, оно может быть взято обратно в случае, если условия, необходимые для признания, не будут реализованы.

Подразумевающееся признание (признание ad hoc) существует, когда контакты государств периодичны, когда последние вступают в контакт для решения каких-то конкретных вопросов. Подписанием соглашения для решения этих вопросов одно государство как бы признает другое.

В процессе осуществления международных отношений возникают ситуации, когда государствам приходится признавать правительства, пришедшие к власти незаконным путем, органы национального освобождения, сопротивления, восставшую или воюющую сторону. Обычно, если борьба за независимость затягивается, появляется много проблем, касающихся большого количества субъектов международного публичного права: проблем беженцев, ущерба имуществу иностранных государств и жизни иностранных граждан и т.д. Кроме этого, в некоторых случаях правомерно оказывать помощь восставшей стороне, которая должна быть юридически закреплена. Для решения указанных проблем следует поддерживать дипломатические отношения не только с официальным правительством, но и с противоборствующей стороной, для чего она должна быть официально признана.

В большинстве случаев признание адресуется вновь возникшему государству. Но признание может адресоваться и правительству государства, когда оно приходит к власти неконституционным путем: в результате гражданской войны, переворота и т.п. Признание правительства не может истолковываться как его одобрение.

В 1930 году министр иностранных дел Мексики Эстрада сформулировал доктрину, получившую его имя, согласно которой особого признания правительства не требуется, поскольку это ставило бы признающее правительство в положение высказывающего суждение о законности другого правительства и тем самым вмешивающегося во внутренние дела государства. Достаточно просто либо продолжать поддерживать дипломатические отношения, либо отозвать дипломатическое представительство, что позволяет избегать принятия или непринятия нового режима.

В 1907 году была выдвинута доктрина Тобара (министр иностранных дел Эквадора), в силу которой правительства, возникшие неконституционным путем, не должны признаваться, пока они не будут признаны населением своей страны, т.е. не укрепят свою власть и влияние в стране. Обе эти доктрины возникли в латиноамериканском регионе на фоне царившей там частой смены правительств в результате государственных переворотов.

В последние десятилетия все больше государств отказываются от практики выступлений с заявлениями о признании правительств, ограничиваясь продолжением или отказом от продолжения дипломатических отношений.

Признание восставшей (воюющей) стороны стало впервые применяться в середине XIX века в ходе гражданской войны в североамериканских соединенных штатах, когда страны признавали одну либо другую воюющую сторону. В период Второй мировой войны в качестве воюющей стороны признавался Национальный комитет сражающейся Франции, позднее ставший Французским комитетом национального освобождения, в отношении которого уже вставал вопрос о его признании в качестве правительства. Признание в качестве воюющей стороны предполагает, что признающее государство исходит из наличия состояния войны и считает необходимым соблюдать по отношению к воюющим правила нейтралитета.

Признание органов национального освобождения стало актуальным в 1950 - 60-е годы в связи с началом широкого антиколониального движения. Признание давало возможность борющимся за независимость народам заключать договоры о помощи, участвовать в многосторонних договорах.

Таким образом, к концу XX века в международном праве были сформулированы основные требования для признания новых правительств, органов национального освобождения, сопротивления, восставшей или воюющей стороны. В качестве главного критерия при этом принимается эффективность движения: оно должно быть организованным, находиться под единым командованием и реально контролировать часть территории государства. Освободительное движение наций и народов должно проводить политику соблюдения прав и основных свобод человека, уважать права иностранцев, выражать готовность к мирному урегулированию конфликта, если таковой имеет место внутри страны, и заявлять о готовности соблюдать международные обязательства.

ГЛАВА 3

НАЦИОНАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ В КОНТЕКСТЕ БОРЬБЫ НАЦИЙ (НАРОДОВ) ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

Вопрос о национальном суверенитете крайне сложен в изучении. Относительно государственного и народного суверенитета с большой долей уверенности можно сказать, что в проблематике по данным направлениям расставлены все основные точки над «i», чего нельзя сказать о суверенитете национальном. В последнем случае исследовательская задача гораздо более широкая и глубокая, поскольку включает в себя не только юридическое, но также историческое, политическое, культурное и даже этическое измерение. В белорусской конституционной науке исследованию национального суверенитета не уделяется должного внимания, к тому же и сам термин «нация», как нами уже отмечалось, не употребляется в Основном Законе нашего государства и конституционном законодательстве.

Понимание проблемы «национального суверенитета» осложнено как минимум тремя обстоятельствами.

Во-первых, в современной науке не существует единого подхода в понимании такой категории, как «нация» (в отличие от, например, «государства» и «народа»).

Во-вторых, не определено соотношение между терминами «нация» и «народ».

В-третьих, идея национального суверенитета должна быть четко обозначена и сформулирована самим государством, что на сегодняшний день представляет очевидную политическую проблему. Во взаимосвязи этих составляющих представим свое понимание вопроса [23, с.13].

Как показывает развитие политической ситуации в соседней с нами стране - Российской Федерации, проблема разделения властных полномочий, разграничения предметов ведения между центром и субъектами Федерации была и остается доминирующей в области федеративных отношений. Напомним, что часть народов в России причисляется к так называемым «нетитульным» нациям, не имеющим своего национально-территориального образования. Кроме того, не существует юридического равенства и между самими национальными субъектами Федерации, о чем говорит уже само их деление на виды: республики, края, области, города федерального значения, автономные области и автономные округа. Очевидно, что федеративное устройство не будет достаточно стабильно, если отдельные субъекты в силу своего этнического состава имеют различные взаимоотношения с центральным правительством. Поэтому для Российской Федерации острый характер приобрела проблема «трансформации» национального суверенитета в государственный (например, Татарстан возвел свой суверенитет в абсолют, особо подчеркивая в статье 3 своей Конституции, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Республике Татарстан является ее многонациональный народ»).

По данной проблеме не существует однозначных ответов. Они не разработаны в теории, а практика не знает единства и не отличается совершенством. Бесспорно, что для многих федеративных государств (Бельгия, Индия, Канада, Россия) «трансформация» национального суверенитета в государственный зависит от многих исторических, политических, оборонных, социально-культурных факторов, от прав и интересов совместно проживающих наций и народностей, позиции других субъектов федерации.

Оценивая проблему национального суверенитета, сторонники укрепления федеративного единства придерживаются приблизительно одинаковых взглядов.

Так, А.В. Зиновьев считает очевидным, что «трансформация» национального суверенитета в государственный связана с правом нации на самоопределение, которое, как и другие права, не является абсолютным. Если каждая нация свое право на самоопределение посредством борьбы будет возводить в абсолют, то «мировое сообщество ожидает хаос, поэтому такая “трансформация” не всегда целесообразна, правомерна и справедлива. Особенно это касается случаев, когда коренная национальность составляет незначительный процент от всего населения данного образования. В такой «трансформации» будут проявляться несправедливость и неравноправие национальностей, составляющих большинство, а образованное государство будет нежизнеспособным» [22, с.39-41].

О кризисе федерализма в России пишет С.А. Гуреев, и проблема реализации национального суверенитета им представлена следующим образом: «К 1917 году на территории Российской империи не было самостоятельных государств, с которыми Россия исходя из мирового опыта могла бы объединиться в федерацию. Негативные последствия отступления от тысячелетней унитарной формы государственного устройства России сказываются в наше время. Хотя в Конституции закреплены принципы государственной целостности России и принцип равноправия всех ее субъектов, фактически они не равноправны, поскольку республики в составе России названы (п. 2 ст. 5) государствами. Недостатком Конституции является, таким образом, противопоставление республик в составе федерации другим субъектам Российской Федерации, а признание субъектов федераций государствами не находит подтверждения в мировой практике создания федеративных государств» [6, с. 55].

Особую озабоченность цитируемого автора вызывают сепаратистские тенденции некоторых республик в составе Российской Федерации, объявляющих себя независимыми государствами, обладающими правом на выход из федерации, в стремлениях некоторых республик перевести свои отношения с федеральным центром в плоскость двусторонних соглашений.

И это действительно имеет место. Так, в Конституции Татарстана указано, что это суверенное демократическое государство, ассоциированное с Российской Федерацией на основании договора, субъект международного права, который вступает в отношения с другими государствами, обменивается с ними дипломатическими и консульскими представительствами. В Конституции Татарстана даже не указано, что он - субъект Российской Федерации. Также провозглашается верховенство на территории республики не федеральных, а республиканских законов. Здесь необходимо отметить, что во всех федеративных государствах их субъекты вправе вступать в отношения с другими странами только с разрешения высших федеральных органов своего государства и выступают в этом случае по полномочию исключительно самой федерации.

В международной практике, а также зарубежной международно-правовой доктрине признано, что субъекты некоторых федераций являются самостоятельными государствами, суверенитет которых ограничен вхождением в состав федерации, и за субъектами федерации признается право выступать в международных отношениях в установленных федеральным законодательством рамках. Международная деятельность таких субъектов может развиваться в следующих основных направлениях: заключение международных соглашений; открытие представительств в других государствах; участие в деятельности некоторых международных организаций (как правило, неполитических).

Вопросы заключения, исполнения и прекращения договоров государствами регулируются прежде всего Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года. Однако ни эта Конвенция, ни другие международные документы не предусматривают возможности самостоятельного заключения международных договоров субъектами федерации.

В то же время, как указывает П.Н. Бирюков [5, с. 56], Основной Закон Германии, например, предусматривает, что земли с согласия федерального правительства могут заключать договоры с иностранными государствами. Нормы аналогичного содержания закреплены и в праве некоторых других федеративных государств. В настоящее время в международных отношениях принимают активное участие земли ФРГ, провинции Канады, штаты США, штаты Австралии и другие образования, которые в этой связи признаются субъектами международного права.

Можно сделать вывод, что международное право не содержит запрета на установление договорных отношений между государствами и субъектами федераций и субъектов между собой. Однако международное право не относит эти соглашения к международным договорам. Для того чтобы быть субъектом права международных договоров, недостаточно быть участником того или иного международного соглашения. Необходимо еще обладать правоспособностью заключать международные договоры. В этом отношении конституционное законодательство Российской Федерации несовершенно.

Не случайно поэтому при обсуждении путей совершенствования государственного устройства России в российской юридической литературе пишется о том, что «учитывая неудачный российский опыт строительства федеративного государства наиболее приемлемой и исторически традиционной формой государственного устройства России, следует признать ее развитие на пути создания унитарного государства», а Н.Б. Пастухова, например, отмечает тот факт, что «среди юристов все большее распространение получает так называемая «этатистская концепция нации», предполагающая решение проблемы национального неравенства. Согласно данной концепции нация рассматривается не как этнокультурная или расово-антропологическая общность, а как гражданство, предполагающее устойчивую юридическую связь с государством независимо от национальной (этнической) принадлежности»..

Можно констатировать, что в Российской Федерации постепенно формируется государственная политика, направленная на формирование единой российской нации, где именно гражданство является цементирующей основой, но никак не национальность.

Некоторые авторы суверенитет субъектов федерации жестко связывают с признанием за права свободного выхода из состава федерации. В частности, Б.А. Страшун и С.Ю. Кашкин утверждают: «Теоретически допустим суверенитет субъекта федерации, однако лишь в случае, если за этим субъектом признается право на одностороннее решение о выходе из федерации. Но и в этом случае, пока решение о выходе не принято, суверенитет субъекта федерации является как бы спящим, то есть существует лишь в потенции».

С такой позицией не соглашаются Р.В. Енгибарян и Э.В. Тадевосян: «Во-первых, расплывчатость, неопределенность используемых здесь формулировок о “теоретически допустимом суверенитете”, “спящем суверенитете”, “потенциальном суверенитете” не позволяет понять, являются ли действительно суверенными субъекты федерации, за которыми признается указанное право, или нет, ибо, с одной стороны, “спящий суверенитет” - все-таки суверенитет, а с другой - это не действительный, реально действующий, но лишь «потенциальный» суверенитет. Во-вторых, вряд ли правомерно смешивать сам суверенитет государства и ту или иную конкретную форму его реализации, а тем более устанавливать необходимую связь между ними. Сецессия, право на нее - это лишь одна из возможных форм реализации государственного суверенитета, но не сам суверенитет».

Указанные авторы в числе немногих ученых критически относятся к тезису об абсолютной несовместимости разных суверенитетов друг с другом на одной и той же территории. Смысл их рассуждений сводится к тому, что в федеративном государстве, субъектами которого являются суверенные единицы, на одной и той же территории такого субъекта одновременно действует и реализуется как суверенитет федерации, так и суверенитет соответствующего субъекта, не исключая друг друга, а сопрягаясь, совмещаясь, согласовываясь и дополняя.

Таким образом, концепция сочетания и взаимодействия суверенитетов в федеративном государстве не сталкивает друг с другом федерацию и ее субъектов, не противопоставляет их, но исходит из признания возможности, необходимости и целесообразности сочетания их правомочий, интересов и целей. И наоборот, ученые убеждены в том, что концепция непризнания возможности сочетания, совмещения двух суверенитетов на одной и той же территории неизбежно ведет, особенно в многонациональной стране, к неправомерному отрицанию права народов на свободный выбор государственных форм своего существования в рамках данной страны, к полному отрицанию даже ограниченной суверенности (в рамках федерации) республик (государств) - субъектов федерации, к усилению унитаристских тенденций и т.д., что способно на деле не ослабить, а усилить националистические и сепаратистские устремления.

Не менее запутана ситуация с идеей национального суверенитета с точки зрения международного права. Дело в том, что принцип самоопределения наций (народов) является одним из основных принципов международного права, а его становление приходится на конец XIX - начало ХХ века. Особенно динамичное развитие он приобрел после 1917 года в России (вспомним Декрет о мире и Декларацию прав народов России).

С принятием Устава ООН право нации на самоопределение окончательно завершило свое юридическое оформление в качестве основного принципа международного права. В частности, Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 года конкретизировала и развила содержание этого принципа. Наиболее полно его содержание было сформулировано в Декларации о принципах международного права 1970 года, где говорится: «все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава ООН».

В современном международном праве имеются нормы, подтверждающие правосубъектность борющихся наций, но «субъектом международного права может быть признана только та нация, которая имеет свою политическую организацию, самостоятельно осуществляющую квазигосударственные функции. Иначе говоря, нация должна иметь догосударственную форму организации: народный фронт, зачатки органов власти и управления, населения на контролируемой территории и т.д.».

Таким образом, международной правоспособностью в собственном значении этого слова могут обладать не все, а лишь ограниченное число наций - не оформленные в государства, но стремящиеся к их созданию в соответствии с международным правом.

В настоящее время право наций на самоопределение приобретает другой аспект, так как речь идет о развитии нации, уже свободно определившей свой политический статус. А это означает, что в нынешних условиях принцип права наций на самоопределение должен согласовываться с другими принципами международного права и, в частности, с принципом уважения государственного суверенитета и невмешательства во внутренние дела других государств. Иными словами, сегодня говорится уже не о праве всех наций на международную правосубъектность, а о праве нации, получившей свою государственность, развиваться без вмешательства извне.

В теории международного права предлагают различать права, которыми уже обладает нация (они вытекают из национального суверенитета), и права, за обладание которыми она борется (вытекают из государственного суверенитета). Суверенитет борющейся нации характеризуется тем, что он не зависит от признания ее субъектом международного права со стороны других государств; права борющейся нации охраняются международным правом; нация от своего имени вправе применять меры защиты против нарушителей ее суверенитета. Значение Международных пактов о правах 1966 года не только в том, что они подтвердили и развили норму о праве народа на самоопределение. Их значение состоит и в том, что они установили обязанность государств содействовать ее реализации. Можно констатировать, что современное международное право признает одновременное действие двух во многом противоречащих друг другу принципов - принцип права народа на самоопределение и принцип территориальной целостности государства. Как показывают события последних лет (Грузия, Испания, Канада, Россия, Сербия, Украина и др.), мировой практикой так и не решен вопрос установления необходимого баланса между интересами того народа, который стремится к самоопределению и независимости посредством выхода из состава государства, и интересами того народа, народов и наций, которые остаются в его составе.

В заключение можно сделать вывод, что в настоящее время усилия европейского сообщества направлены на то, чтобы найти оптимальное сочетание таких ценностей, как государственный суверенитет, право борющихся наций на самоопределение и права человека. Данную проблему следует видеть в следующем ракурсе - современная политическая мысль и государства-участники международного общения в принципе исходят из того, что государство может считаться суверенным только тогда, когда оно через свои органы государственной власти реализуют волю народа и когда его система управления демократична. Этот фактор имеет принципиальное значение. Ведь если государство не опирается на демократически организованное общество, оно не может быть признано суверенным в том смысле, что оно не является носителем суверенитета народа, выражающегося в его праве самостоятельно определять свое будущее, свою судьбу.

Результаты проведенного исследования позволили сформулировать понятие национального суверенитета и независимости борющихся наций и народов следующим образом: национальный суверенитет и самоопределение выражается в праве нации (народа) определять характер своего бытия, решать вопросы своей жизни, как внутренние (язык, письменность, обычаи, традиции, культура и т.д.), так и связанные с отношениями с другими нациями, народностями, созданием своих государств, национально-государственной (автономной) единицы или отказом от их образования, вхождением в состав какого-то государства или существованием в качестве независимого государства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, признание международной правосубъектности наций и народов борющихся за свою независимость связано с принятием Устава ООН, закрепившего в качестве основополагающего принципа - право наций (народов) на самоопределение. В дальнейшем этот принцип был развит в документах, принятых Генеральной Ассамблеей ООН: Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. и Декларации о принципах международного права 1970 г., закрепивших персонификацию наций и народов в качестве субъектов международного права.

Международно-правовая правосубъектность - это признак субъекта международного права. В свою очередь, субъект - это тот, кто обладает правами и обязанностями, кто непосредственно воздействует на объект, и тот, кто потенциально наделен субъективными правами и обязанностями.

В последнее десятилетие подходы к определению правосубъектности наций (народов), борющихся за независимость, в современной международно-правовой доктрине изменились. Исследователи признали, что нация (народ) имеет специфическую правосубъектность, отличающую ее от универсальной правосубъектности суверенных государств, ограниченную рамками права на самоопределение.

Международно-правовая правосубъектность - это признак субъекта международного права и она существует с этим понятием неразрывно, а чтобы субъект обладал международной правосубъектностью, ему должны быть присущи три основные черты:

1) обладание правами и обязанностями, вытекающими из международно- правовых норм;

2) осуществление своих полномочий в качестве субъекта международного права каким-то органом - «существование в качестве коллективного образования»;

3) возможность и непосредствнное участие субъекта международных отношений в создании международно-правовых норм.

Отсутствие у субъекта хотя бы одного из перечисленных качеств не позволяет говорить об обладании международной правосубъектностью в точном значении этого слова.

Классическим субъектом международного права являются нации (народности), борющиеся за независимость, их принято считать субъектами, обладающими первичной правосубъектностью. Основа правосубъектности наций (народов), борющихся за независимость, - самоопределение, национальный суверенитет и международное признание.

Объем правосубъектности - это одно из важнейших характеристик самого субъекта международного права, но вопрос о том, где она должна закрепляться, так и не решен. В современном международном праве нет четких условий, которые регулируют, как и чем определяется объем правосубъктности.

Разделение международно-правовой правосубъектности на виды является основанием, по которому можно очертить объем правосубъектности субъектов международного права. Наиболее рациональным считается подразделение международно-правовой правосубъектности на виды по ее происхождению. Существует фактическая правосубъектность, которая принадлежит по происхождению первичным (суверенным) субъектам международного права, и юридическая правосубъектность, которая принадлежит по происхождению производным (несуверенным) субъектам международного права.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Александрова, Е.С. Правомерность сецессии и проблема ее признания в современном международном праве / Е. Александрова // Материалы международной научно-практической конференции «Международный правопорядок в современном мире и роль России в его укреплении», посвященной 90-летию проф. Д. И. Фельдмана (г. Казань, 11--12 октября 2012 г.) / редкол.: И. А. Тарханов, А. И. Абдуллин, Г. И. Курдюков, Р. Ш. Давлетгильдеев. : М.: 2014 - 319 с..

2. Блищенко, И.П. Содержание права народов на самоопределение / И.Блищенко // Право народов на самоопределение: идея и воплощение / сост. А. Г. Осипов. М., 1997. - 400 с.

3. Богуславская, А.Л. Понятие «народ» в международном праве / А. Богуславская // Журнал международного права и международных отношений. - 2016. - №2. - С. 20-22.

4. Вельяминов, Г.М. Соотношение принципов самоопределения народов и территориальной целостности, а также проблемы признания / Г. Вельяминов // Государство и право. - 2010. - № 10. - С. 101.

5. Бирюков, П.Н. Международное право: учеб. пособие / П.Н. Бирюков. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юристъ, 1999. - 416 с.

6. Блищенко И. П. Содержание права народов на самоопределение // Право народов на самоопределение: идея и воплощение / сост. А. Г. Осипов. М., 1997. - 817.

7. Грушкин, Д.В. Право народов на самоопределение: история развития и воплощения идеи // Право народов на самоопределение: идея и воплощение / Д. Грушкин. сост. А. Г. Осипов. М.: Журнал международного права и международных отношений. - 2017. - С. 57-59.

8. Гурин, А.В. Международная правосубъектность: современные тенденции развития / А.В.Гурин // Торгово-промышленное право. - 2009. - №4. - С. 46-49.

9. Зиновьев, А.В. Суверенитет, демократия, государство / А.В. Зиновьев // Правоведение. - 2006. - № 6(269). - С. 20 - 28.

10. Карташкин, В.А. Право на самоопределение и территориальная целостность государств. / В. Карташкин // Торгово-промышленное право. - 2009. - №4. - С. 46-49.

11. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 года и 17 октября 2004 года). - Минск : Амалфея, 2011. - 48 с.

12. Международное публичное право: учебник / отв. ред. К. А. Бекяшев; Москов. гос. юрид. акад. - М.: Велби; Проспект, 2005. - 784 с. 

13. Мережко, А. Равноправие и самоопределение народов в контексте проблемы «непризнанных» государств / А. Мережко // Журнал международного права и международных отношений. - С. 57-59

14. О принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций : Декларация Организации Объединенных Наций : Принята 24.10.1970 // Консультант плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». - Минск, 2018.

15. Осипов А. Г. Можно ли ввести самоопределение в правовые рамки? // Право народов на самоопределение: идея и воплощение / сост. А. Г. Осипов. М.: 1997. - 239 с.

16. Остроухов, Н.В. Территориальная целостность государств в современном международном праве и ее обеспечение в Российской Федерации и на постсоветском пространстве: автореф. дис. д-ра юрид. наук. М.: 2010. С. 32.

17. Остроухов, Н.В. Территориальная целостность государств и ее обеспечение: теоретико-правовые и международноправовые изменения / Н. Остроухое // Вестник РУДН. Серия «Юридические науки». - 2013. - № 3. - С. 245.

18. Пугачев, А.Н. Общая теория права: учеб.-метод. компл. для студ. юрид. спец. / сост. и общ. ред. А.Н. Пугачева. - Новополоцк: ПГУ, 2007. - 424 с.

19. Устав Организации Объединенных Наций (вместе с Правилами процедуры Генеральной Ассамблеи : Совершен в г.Сан-Франциско 26.06.1945 // Консультант плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». - Минск, 2018.

20. Хабриева, Т.Я. Современные проблемы самоопределения этносов. Сравнительно-правовое исследование. / Т. Хабриева. - М.: 2010. - 428 с.

21. Хаитов, М. Субъекты международного права / М. Хаитов // Журнал международного права и международных отношений. - 2013. - №1. - С. 26-28.

22. Хасанов, А.А. Соотношение и взаимодействие принципов самоопределения народов и территориальной целостности государств / А. Хаитов // Журнал российского права. - 2017. - №10. - С. 39-41.

23. Явкин Н. В. Проблема обеспечения единства и территориальной целостности в условиях борьбы народов за самоопределение: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Н. Новгород, 2004. С. 13.

Размещено на Allbest.ru