Преступления, связанные с уклонением от отбывания уголовного наказания или иных мер правового принуждения

Автор полагает, что редакция данной части диспозиции ст. 314 УК РФ, если сохранять этот состав преступления в УК РФ, также требует уточнения. Необходимо согласовать нормы Общей части УК РФ и УПК РФ и изложить этот состав в отдельной части ст. 314 УК РФ - части 21, акцентировав внимание на то обстоятельство, что отсрочка судом отменена: «Неявка в соответствующий орган уголовно-исполнительной системы лица, осужденного к лишению свободы с отсрочкой исполнения приговора или отбывания наказания, после отмены судом отсрочки отбывания наказания в связи со злостным уклонением осужденного от установленных приговором обязанностей».

Объективная сторона состава уклонение лица, страдающего расстройством сексуального предпочтения (педофилией) - ч. 3 ст. 314 УК РФ, не исключающим вменяемости, заключается в невыполнении решения суда о применении к нему принудительных мер медицинского характера. Эта обязанность предусмотрена п. «д» ч. 1 ст. 97 УК РФ лиц, совершивши в возрасте старше восемнадцати лет преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, и страдающим расстройством сексуального предпочтения (педофилией), не исключающим вменяемости. Порядок применения этих мер уголовно-правового характера регламентирован ч. 21 ст. 102 УК РФ. Принудительные меры медицинского характера применяются к данной категории лиц в период условно-досрочного освобождения или отбывания более мягкого вида наказания, или после отбытия наказания. Однако ч. 3 ст. 314 УК РФ распространяется на лиц, уклоняющихся от применения принудительных мер медицинского характера после отбытия наказания.

Полная авторская редакция ст. 314 УК РФ представлена в положении 6, выносимом на защиту.

Объективная сторона состава уклонения лица, за которым установлен административный надзор (ст. 3141УК), и объективная сторона состава административного правонарушения (ст. 19.24), аналогичные по содержанию, сформулированы законодателем неудачно. В диспозиции уголовно-правовой нормы и диспозиции административно-правовой нормы не выделены критерии, которые бы помогли практическим работникам разграничить эти два вида правонарушения. Такое решение создает серьезные предпосылки для нарушения закона, для неоднозначных решений при нарушении правил административного надзора. Следует отметить, что 90% респондентов полагают, что редакцию ст.3141 УК следует скорректировать, чтобы исключить возможность произвольных решений в конкретных случаях ее применения, а 10% согласны с решением законодателя. Поэтому с учетом юридической природы административного надзора необходимо предусмотреть для возникновения основания привлечения к уголовной ответственности за нарушение административного надзора факта привлечения виновного к административной ответственности и реального наказания за допущенные нарушения, для чего дополнить редакцию ст. 3141 УК РФ (редакция представлена в положении 7, выносимом на защиту).

В четвертом параграфе рассмотрены субъективные признаки составов уклонения от отбывания уголовного наказания или иных мер правового и процессуального принуждения. Автор обосновывает целесообразность установления возраста привлечения к уголовной ответственности за побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи с 14 лет. Для этого необходимо дополнить перечень, установленный ч. 2 ст. 20 УК РФ, статьей 313 УК РФ. Это предложение поддержали 65% респондентов, 35% считают это предложение нецелесообразным.

Третья глава «Основные направления дальнейшей оптимизации законодательного описания составов преступлений, связанных с уклонением от отбывания уголовного наказания или иных мер правового принуждения» включает три параграфа. Первый параграф посвящен рассмотрению подходов к регламентации уголовной ответственности за уклонение от отбывания наказания или иных мер правового и процессуального принуждения в зарубежном уголовном праве. Автор формулирует ряд выводов. В-первых, рассмотренные Уголовные кодексы зарубежных стран в большем или меньшем объеме предусматривают ответственность за уклонением от отбывания наказания. Во-вторых, соответствующие положения представлены, в основном, в главах, содержащих нормы, устанавливающие наказуемость посягательств на государственную власть в целом или непосредственно на интересы правосудия. В-третьих, законодатели зарубежных стран установили ответственность работников пенитенциарной системы за деяния, направленные на оказание содействия побегу заключенных из-под стражи, а также содействие лицам, находящимся под надзором в связи с совершением правонарушения. К ним можно отнести следующие нормы: §1 ст.367 УК Голландии, ст.471 УК Испании, ст.400 УК Китая, ст.434-33 УК Франции, ст.319 УК Швейцарии, ст.101 УК Японии.

Второй параграф посвящен рассмотрению квалифицированных составов побега из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи и проблем их совершенствования. Автор считает необходимым сконструировать квалифицированные составы побега и построить санкции за них, исходя из предусмотренных законом видов вреда здоровью, - легкого, средней тяжести и тяжкого (в том числе повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего). Позиция респондентов, выясненная в процессе анкетирования, следующая: 85% считают целесообразным установить раздельную ответственность за совершение этого преступления группой лиц по предварительному сговору и организованной группой; 85% полагают необходимым дифференцировать ответственность с учетом степени причинения или угрозы причинения вреда здоровью потерпевшего; 85% согласны с предложением расширить круг адресатов, против которых применяется насилие, за счет родственников представителей администрации исправительного учреждения.

Полная редакция ст. 313 УК РФ представлена в положении 3, выносимом на защиту.

В третьем параграфе с учетом опыта зарубежного законодательства по регламентации института пробации рассмотрены дискуссионные проблемы юридической природы, обоснованности и целесообразности криминализации уклонения от отбывания ограничения свободы и уклонения от административного надзора в современном российском уголовном праве. Отмечено, что смягчение карательного уклона уголовной политики в России, в том числе судебной практики назначения наказания, обусловливают необходимость изменения подхода к обоснованию целесообразности криминализация злостного уклонения от отбывания ограничения свободы (ч. 1 ст. 314 УК РФ). Криминализация соответствующих деяний является неотъемлемым составляющим процессом в осуществляемой любым государством уголовной политике, влекущим серьёзные социальные и правовые последствия, нередко нежелательные для общества, предопределяя количественный рост преступности. Вследствие необоснованного признания деяния в качестве преступления нарушаются, прежде всего, принципиальные положения уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. Привлечение лица, совершившего подобное деяние, к уголовному преследованию не только грубо нарушает его конституционные права и свободы, но и искажает уголовную статистику, уровень криминального поражения населения страны. Это в полной мере относится и к процессу криминализации уклонения от отбывания ограничения свободы, назначенного в виде дополнительного наказания, и уклонения от административного надзора.

В действующем уголовном законодательстве степень репрессивности ограничения свободы как основного вида наказания значительно снижена. Это нашло выражение в том, что в случае уклонения от отбывания ограничения свободы как основного вида наказания оно может быть заменено судом лишением свободы из расчета один день лишения свободы за два дня ограничения свободы. Как видим, норма не императивная, а диспозитивная. И это вполне оправдано, так как значительно изменилось содержание данного наказания. В современном его понимании акцент сделан, прежде всего, на профилактический потенциал наказания, а репрессивный (карательный) отходит на второй план.

Однако по поводу оптимальности законодательной регламентации ограничения свободы, применяемого в качестве дополнительного наказания, и последствий уклонения от его отбывания высказаны некоторые соображения критического характера. Во-первых, ограничение свободы - это самостоятельный вид наказания, включенный в систему уголовных наказаний (п. «з» ст. 44 УК РФ). Его содержание, которое составляет совокупность ограничений прав, свобод, законных интересов осужденного лица, не может отличаться в зависимости от того, в качестве основного или дополнительного наказания оно назначается. Поэтому правила, предусмотренные ч. 5 ст. 53 и п. «б» ч.1 ст. 71 УК РФ, должны применяться в любом случае, т. е. из расчета один день лишения свободы за два дня ограничения свободы.

Во-вторых, не поддается объяснению критерий, которым руководствовался законодатель, предусматривая в санкциях уголовно-правовых норм дополнительное наказание в виде ограничения свободы. Не учтен такой критерий, как категория преступления, поскольку дополнительное наказание в виде ограничения свободы включено в санкции норм, предусматривающих уголовную ответственность за особо тяжкие преступления (ч. 2 ст. 105 УК РФ, ст. 317 УК РФ), тяжкие (ч. 3 ст. 359 УК РФ), небольшой и средней тяжести (ст. 3221 УК РФ). Невозможно выделить и иные критерии, предопределившие включение в санкции этого вида дополнительного наказания.

В-третьих, с легкой руки законодателя этим же законом была установлена уголовная ответственность за злостное уклонение от отбывания ограничения свободы, назначенного не в качестве основного, а в виде дополнительного наказания. А это 114 преступлений, за совершение которых предусмотрено дополнительное наказание в виде ограничения свободы, т. е. такой огромный резерв для статистики, для количественного роста преступности. При этом создается дополнительная нагрузка для органов дознания, прокуратуру, суда и налогоплательщиков, которым приходится оплачивать необоснованные решения законодателя.

Автор обращает внимание еще на одну новеллу в уголовном законодательстве - о включении в систему наказаний такого вида, как принудительные работы (ст. 531УК РФ). Однако уклонение от их отбывания не криминализировано, они заменяются лишением свободы. Несомненно, что принудительные работы как вид наказания строже ограничения свободы. Поэтому не совсем понятна логика законодателя, криминализовавшего уклонение от отбывания менее строгого наказания, но отказавшегося от этого в отношении более жесткого наказания.

В-четвертых, создаются сложности при назначении наказания при осуждении за уклонение от отбывания этого вида наказания. Например, лицо, отбывшее основное наказание в виде лишения свободы, уклоняется от отбывания ограничения свободы. В этом случае при осуждении по ч.1 ст. 314 УК РФ, санкция которой предусматривает принудительные работы или лишение свободы, возникает проблема назначения наказания по совокупности приговоров (ст. 70 УК РФ). Складывать эти виды наказаний с ограничением свободы нельзя, так как законодатель предусмотрел правила сложения только тогда, когда оно назначено в виде основного наказания. Следовательно, лишение свободы и ограничение свободы наказания будут исполняться самостоятельно. Итак, осужденный вновь будет отбывать лишение свободы за уклонение от отбывания ограничения свободы, а затем опять отбывать ограничение свободы.

С учетом изложенного предложено устранить диспропорцию в оценке общественной опасности уклонения от отбывания ограничения свободы, как в качестве основного, так и дополнительного видов наказания, для чего в редакцию ч. 5 ст. 53 УК РФ внести изменения (см.: положение 8, выносимое на защиту). При этом необходимо исключить уголовную ответственность за злостное уклонение от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве дополнительного наказания. Мнения респондентов по этой проблеме разделились следующим образом: 66% считают целесообразным устранить диспропорцию в оценке общественной опасности видов ограничения свободы; 26% согласны с решением законодателя; 8% затруднились ответить на этот вопрос.

В автореферате отмечено, что современная судебная практика назначения наказания склоняется к снижению уровня репрессий. Поэтому вполне закономерно возникают сомнения относительно целесообразности криминализации уклонения от административного надзора с учетом его юридической природы. Как уже было отмечено, каждое из преступлений, ответственность за совершение которых предусмотрена ст. 314 и ст. 3141 УК РФ, сходны по внешнему выражению. Содержание объективной стороны составов этих преступлений характеризуется невыполнением запретов или обязанностей, установленных судом для конкретного лица. Институт административного надзора и суть устанавливаемых лицу ограничений, несмотря на сходство по его реализации с ограничением свободы, не регламентирован нормами уголовного права. Названные в ст. 3141 УК РФ нарушения не относятся ни к видам наказания, ни к иным мерам уголовно-правового характера. Нет оснований говорить в данном случае и об административной преюдиции, имевшей широкое применение в ранее действовавших Уголовных кодексах РСФСР. Поэтому, по мнению автора, не усматривается основания уголовной ответственности за уклонение от административного надзора в действующей редакции анализируемой статьи 3141 УК РФ. Ее необходимо скорректировать с учетом юридической природы административного надзора, предусмотрев для возникновения основания привлечения к уголовной ответственности два факта привлечения виновного к административному наказанию за допущенные нарушения в течение определенного времени.

Однако наиболее радикальное решение можно предложить с учетом зарубежной законодательной практики. Результаты анализа подходов к регламентации ответственности за уклонение от административного надзора показывают, что в уголовном законодательстве стран Дальнего зарубежья не предусмотрена уголовная ответственность за нарушения установленных ограничений. Вместо криминализации в таких случаях законодательством предусмотрено усиление надзора со стороны кураторов и более эффективное применение социально-профилактических мер. В данном случае речь идет об организации деятельности специальных служб. Например, реализацию так называемого «защитного надзора» на период испытательного срока в Германии осуществляет служба надзора, Служба публичного обвинения или «социально-судебного наблюдения» реализуют институт пробации (Голландия, Франция). Основное предназначение указанных служб заключается в предупреждении рецидива. Такой подход целесообразно было бы использовать в России, учитывая сложившуюся ситуацию. По данной позиции 45% респондентов полагают, что в России для этого нет необходимых социально-экономических и организационных предпосылок. В тоже время, 55% поддержали это мнение, отметив, что институт пробации обладает значительным предупредительным потенциалом и играет большую роль в предупреждении преступлений. Тем более что определенный опыт в нашей стране имеется. Как известно, ранее в структуре МВД СССР функционировала разветвленная служба профилактики преступлений, которая во взаимодействии с государственными органами, общественными организациями проводила серьезную работу по предупреждению преступлений, наблюдению за лицами, освободившимися из мест лишения свободы.

В заключении диссертации содержатся выводы исследования, отражающие основные ее положения, формулируются предложения по совершенствованию содержания соответствующих уголовно-правовых норм.

Приложения к диссертации включают: а) таблицу с результатами изучения судебной практики; б) анкету по изучению мнений респондентов по законодательным новеллам, посвященным криминализации уклонения от отбывания ограничения свободы, от применения мер медицинского характера и административного надзора с обсчетом результатов анкетирования.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ НАШЛИ СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Статьи в ведущих рецензируемых изданиях согласно перечню ВАК и изданиях перечня ВАК Министерства образования и науки

1. Губко И. В. Система преступлений против правосудия и место в ней уклонения от отбывания уголовного наказания или иных мер правового и процессуального принуждения / И.В. Губко // Российский следователь. 2012. №23. С. 38-40. (0,3 п.л.).

2. Губко И. В. Криминализация злостного уклонения от отбывания ограничения свободы (ч.1 ст. 314 УК РФ): вопросы обоснованности и целесообразности / И.В. Губко, Л. А. Прохоров // Российский следователь. 2012. №16. С. 24-26. (0,3 п.л.).

3. Губко И.В. Ответственность за преступления, связанные с уклонением от отбывания наказания, в зарубежном уголовном законодательстве / И.В. Губко // Научные проблемы гуманитарных исследований: Научно-теоретический журнал. Пятигорск, 2012. Вып.3. С.156-162. (0,4 п.л.)

4. Губко И.В. Законодательная интерпретация механизма уголовно-правового регулирования охраны интересов правосудия (гл. 31 УК РФ) / И.В. Губко // Научные проблемы гуманитарных исследований: Научно-теоретический журнал. Пятигорск, 2012. Вып.6. С.208-214. (0,4 п.л.)

Статьи, опубликованные в иных изданиях

5. Губко И. В. Законодательные новеллы в сфере установления ответственности за уклонение от отбытия уголовного наказания и иных мер уголовно-правового характера (ст. 314 УК РФ) // Уголовная политика в сфере обеспечения безопасности здоровья населения, общественной нравственности и иных социально-значимых интересов. Материалы международной научно-практической конференции, 20 мая 2012. Краснодар, 2012. С. 226-233. (0,4 п. л.).

6. Губко И. В. Квалифицированные виды побега из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК РФ) / И.В. Губко // Научный вестник Южного федерального округа. 2012. № 3. С. 26 - 33. (0,8 п.л.).

7. Губко И.В. Побег из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи: исторические аспекты / И.В. Губко // Судебные ведомости. 2012. Вып. №1 (39). С.47-50. (0,25 п.л.).

Размещено на Allbest.ru