Дипломатические представительства: порядок создания, функции, привилегии и иммунитеты

Конечно, дипломатическое представительство может попытаться обвинить государство пребывания в необеспечении повышенной защиты дипломата от посягательств частных лиц. Подобное обвинение легко опровергается, поскольку дипломат сам, своими действиями, поставил себя в условия повышенного риска, то есть в такие условия, когда его личная неприкосновенность не могла быть обеспечена. В самом деле, если, например, дипломат нарушает правила дорожного движения и оказывается сбитым автомашиной, вряд ли он вправе обвинять государство пребывания в необеспечении его повышенной защиты от посягательств частных лиц.

Другой вариант захвата с поличным встречается в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов задерживают неизвестное лицо по подозрению в совершении им преступления; они либо не знают, либо имеют серьезные сомнения в том, что задержанный является дипломатом.

Задержанный доставляется в штаб-квартиру контрразведки (отделение полиции), подвергается обыску и после установления его личности (как правило, с вызовом представителей МИД и соответствующего посольства) и составления акта о незаконных действиях отпускается.

Дипломатическое представительство может в данном случае заявить, что была нарушена личная неприкосновенность дипломата, поскольку он был задержан представителями органов власти. Однако на это можно легко возразить, отметив, что представители органов власти не знали, не могли да и не обязаны были знать, что преступником, которого они задержали, исполняя свой служебный долг, может оказаться политический представитель другого государства. В данном случае дипломат своими действиями также поставил себя в условия повышенного риска, то есть в такие условия, когда его личная неприкосновенность не могла быть обеспечена.

Кроме того, неприкосновенность личности дипломата не исключает законной самообороны против дипломата, если он совершает противоправные действия в отношении других лиц. В книге "Дипломатическое и консульское право" приводится следующий пример из судебной практики: "в 1947 г. кассационный суд Коста-Рики в деле об оскорблении действием перуанского поверенного в делах со стороны гражданина Коста-Рики Арайи вынес постановление, где говорилось, что поступок Арайи является естественным и логическим последствием действий самого пострадавшего, который оскорбил обвиняемого и угрожал ему избиением, и поэтому не может считаться нарушением дипломатической неприкосновенности (13).

В то же время в определенных случаях официальные или частные лица государства пребывания могут принять соответствующие меры с целью помешать дипломату совершить преступление или нарушить установленные правила (например, в случае попытки дипломата проникнуть в запретную зону и т.п.).

Считается также, что право личной неприкосновенности утрачивается и в том случае, если дипломат сам без необходимости подвергает себя риску, например, совершает вечером прогулку в том месте, где может произойти какое-то непредвиденное событие (драка, манифестация, облава и т.п.). В этом случае будет трудно возложить на местные органы власти ответственность за последствия необдуманных действий дипломата.

5.1.2 Иммунитет от юрисдикции

Дипломатический агент, согласно ст. 31 Венской конвенции, пользуется иммунитетом от уголовной, гражданской и административной юрисдикции государства пребывания.

Это положение содержится также в национальном законодательстве ряда государств. Например. Положение о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории СССР 1966 г. гласит, что глава дипломатического представительства и члены дипломатического персонала представительства пользуются иммунитетом от уголовной, гражданской и административной юрисдикции Союза ССР и союзных республик, кроме тех случаев, когда на это имеется ясно выраженное согласие аккредитующего государства (ст. 13) (14).

Изъятие дипломатического агента из уголовной юрисдикции является полным, т.е. иностранный дипломат не может быть привлечен к уголовной ответственности и подвергнут уголовному наказанию судами страны пребывания.

Что касается иммунитета от гражданской и административной юрисдикции, то здесь имеются исключения. К дипломату в принципе не может быть предъявлен гражданский иск, за исключением встречного иска и случаев, когда дипломат в качестве частного лица владеет недвижимым имуществом, находящимся на территории государства пребывания, или занимается промышленным или коммерческим предпринимательством (ст. 31) (15).

Указанные выше абсолютный иммунитет дипломата от уголовной юрисдикции не означает, что дипломат может не считаться с местными законами. Если, например, он совершит уголовно наказуемое деяние, его объявят персоной "нон грата" и предложат покинуть страну пребывания. Кроме того, следует помнить, что иммунитет дипломатического агента от юрисдикции государства пребывания не освобождает его от юрисдикции аккредитующего государства.

Дипломатический сотрудник представительства не гарантирован от автомобильной катастрофы, в результате которой может быть причинен материальный ущерб гражданину (гражданам) государства пребывания. Материальный ущерб может быть нанесен также дипломатом, членами его семьи владельцу дома, квартире, мебели, которые он арендует. Во всех таких случаях возникает материальная ответственность дипломата. Хотя судебный иск в силу иммунитета от гражданской юрисдикции предъявить дипломату не могут, такие требования могут быть предъявлены по дипломатическим каналам. Поэтому компенсация ущерба - дело чести дипломата. Часть ущерба дипломат может покрыть за счет страхования своего транспорта в страховых компаниях от всех видов риска.

Освобождение от уголовной, гражданской и административной юрисдикции государства пребывания не означает, что дипломаты всегда остаются безнаказанными в случае совершения ими различных правонарушений. Существуют две возможности обеспечить реальное наказание дипломатов.

Одна из них предусматривается в п. 4 ст. 31 Конвенции: "Иммунитет дипломатического агента от юрисдикции государства пребывания не освобождает его от юрисдикции аккредитующего государства".

Таким образом, дипломат, совершивший правонарушение, может быть привлечен к ответственности в аккредитующем государстве по ходатайству государства пребывания либо отдельных лиц. Хотя возможность возбуждения судебных дел в аккредитующем государстве издавна общепризнанна в международном праве, в действительности этот способ воздействия на иностранных дипломатов недостаточно эффективен, и прецедентов подобного рода весьма немного (16).

Универсальному применению рассматриваемой возможности препятствует тот факт, что результативность обращений в судебные органы аккредитующего государства определяется состоянием политических отношений между этим государством и государством пребывания (17).

Остаются безнаказанными правонарушения, совершенные дипломатами по уполномочию аккредитующего государства. Так, вряд ли можно ожидать, что дипломат, уличенный государством пребывания в проведении шпионской деятельности, будет привлечен к ответственности в аккредитующем государстве.

Может возникнуть проблема, если суд аккредитующего государства сочтет себя некомпетентным в отношении рассмотрения правонарушения, совершенного за границей.

Другая проблема может возникнуть, если совершенное деяние рассматривается как правонарушение только в государстве пребывания, а не в аккредитующем государстве.

Можно согласиться с английским юристом А.Дензой, которая отмечала, что дипломат может избежать ответственности и в том случае, когда он, выехав из государства пребывания, не возвращается в аккредитующее государство, а, например, получает назначение на дипломатическую работу в третью страну. Осуществление гражданского судопроизводства в аккредитующем государстве может повлечь для истца - гражданина государства пребывания чрезмерные расходы, связанные, например, с оплатой проезда свидетелей. И, наконец, не исключено, что иностранный суд будет относиться к истцу менее благожелательно, чем суд государства пребывания (18).

При подготовке Конвенции предпринимались попытки обеспечить неотвратимость наказания дипломатов в аккредитующих государствах. С этой целью предлагалось учредить в аккредитующих государствах на правительственном уровне специальные трибуналы для рассмотрения уголовных и гражданских правонарушений, совершенных дипломатами. Это предложение было отвергнуто, поскольку создание таких трибуналов не соответствует законодательству большинства государств и не обусловлено острой практической необходимостью.

Другой, более эффективной возможностью обеспечить реальное наказание дипломата является привлечение его к ответственности в государстве пребывания. В ст. 32 Конвенции устанавливается:

"1. От иммунитета от юрисдикции дипломатических агентов... может отказаться аккредитующее государство.

2. Отказ должен быть всегда определенно выражен.

3. Возбуждение дела дипломатическим агентом... лишает его права ссылаться на иммунитет от юрисдикции в отношении встречных исков...

4. Отказ от иммунитета от юрисдикции в отношении гражданского или административного дела не означает отказа от иммунитета в отношении исполнения решения, для чего требуется особый отказ".

Решение вопроса об ответственности виновного дипломата путем выдвижения требований к главе соответствующего дипломатического представительства об отказе от иммунитетов предусматривается и законодательством некоторых стран.

Отказ аккредитующего государства от иммунитета дипломата и привлечение последнего к ответственности в государстве пребывания встречается нередко в мировой практике.

Конвенция определенно устанавливает, что отказаться от иммунитетов дипломата правомочно только аккредитующее государство, но не сам дипломат. Отказ может последовать на любой стадии судебного разбирательства; но до вынесения приговора. В Конвенции нет процедуры выражения отказа от иммунитета, однако очевидно (и это мнение поддерживается в доктрине международного права (19)), что глава дипломатического представительства в силу выполняемой им представительской функции правомочен сделать соответствующее заявление, которое будет расцениваться государством пребывания как выражение аккредитующим государством отказа от иммунитета конкретного дипломата.

Заявленный аккредитующим государством отказ от иммунитета дипломата не может быть, как это отмечалось в Комментарии к Проекту статей Конвенции; взят обратно, хотя в практике государств встречаются нарушающие это положение прецеденты. Важно отметить, что аккредитующее государство вправе отказаться от иммунитетов дипломата без его согласия на это, и дипломат обязан подчиниться принятому решению.

Судебная практика свидетельствует, что не являются отказом от иммунитета неявка в суд, получение гарантий у банкира, согласие на арбитражное решение20.

Пункт 4 ст. 32 не предусматривает необходимости выражения отказа от иммунитета в отношении исполнения решений по уголовным делам, что, вероятно, является результатом погрешности, допущенной при формулировании этого пункта. Действительно, исполнение решений по уголовным делам в принципе может затрагивать в значительно большей степени интересы виновного дипломата и аккредитующего государства, чем исполнение решений по гражданским и административным делам; в связи с этим вряд ли можно найти логическое обоснование допущенного в п. 4 пробела. Впрочем, отсутствие соответствующего положения в данном пункте вряд ли вызовет практические осложнения, учитывая личную неприкосновенность дипломата, неординарность случаев привлечения дипломатов к уголовной ответственности, вовлечение правительственных инстанций в решение вопросов, связанных с отказом от иммунитета.

Возможность привлечения дипломата к ответственности в государстве пребывания реализуется далеко не всегда, поскольку ее реализация всецело зависит от усмотрения аккредитующего государства. В некоторых случаях, например, аккредитующие государства отказываются от иммунитета дипломатов, но лишь после того, как последние покинули страну пребывания.

Универсального и эффективного решения вопроса об ответственности дипломатов за уголовные, гражданские и административные правонарушения не предлагается ни в Конвенции, ни в доктрине международного права. При практическом решении этого вопроса государства стремятся скорее побудить аккредитующее государство к отказу от иммунитетов виновного дипломата, чем к привлечению его к ответственности на родине. Отражением этой тенденции явилось принятие на Венской конференции 1961 года наряду с текстом Конвенции резолюции относительно рассмотрения гражданских исков. В которой говорится: "... рекомендуется, чтобы направляющее государство отказывалось от иммунитета членов дипломатического представительства в отношении гражданских исков лиц в государстве пребывания, когда это может быть сделано без ущерба для выполнения функций представительства, и чтобы в случае отсутствия отказа от иммунитета направляющее государство использовало все возможные средства для справедливого урегулирования требования".

5.1.3 Таможенный иммунитет и освобождение от уплаты пошлин, прямых налогов, сборов и повинностей личного порядка

В теоретическом отношении вопросы таможенного иммунитета достаточно ясны и каких-либо дискуссий не вызывают. Договорным путем таможенный иммунитет дипломатов впервые был закреплен в Конвенции. На наш взгляд, таможенный иммунитет состоит из трех основных компонентов: свобода ввоза и вывоза предметов, предназначенных для личного пользования; освобождение указанных предметов от таможенных пошлин; освобождение в виде общего правила личного багажа дипломатов от таможенного досмотра.

Свобода ввоза или вывоза предметов, предназначенных для личного пользования, сформулирована в п. 1 ст. 36 Конвенции следующим образом: "Государство пребывания в соответствии с принятыми им законами и правилами разрешает ввозить предметы, предназначенные для личного пользования дипломатического агента или членов его семьи...".

Таким образом, обязательным условием реализации рассматриваемой в этом смысле свободы является соблюдение "законов и правил" государства пребывания. Оно вправе вводить необходимые ограничения и регулировать порядок ввоза или вывоза тех или иных предметов.

Освобождение "от всех таможенных пошлин, налогов и связанных с этим сборов" (п. 1 ст. 36 Конвенции) распространяется на указанные предметы, ввозимые в государство пребывания. Конвенция не предусматривает освобождения от таможенных (экспортных) пошлин товаров, приобретенных в государстве пребывания и вывозимых за границу, и законодательством ряда стран предусмотрена выплата таких пошлин в отношении отдельных категорий товаров.

Допустимо взимание таможенной пошлины, если ввозимые дипломатами предметы не предназначены для их личного пользования. В большинстве государств предусматривается взыскание таможенной пошлины при продаже дипломатами ранее установленного срока ввезенных беспошлинно автомашин.

На основании установившегося международного обычая и Венской конвенции (ст. 34) дипломатические сотрудники освобождаются от всех пошлин, налогов и сборов, личных и имущественных, государственных, районный или муниципальных, за исключением:

- косвенных налогов, включаемых в цену товаров или обслуживания;

- сборов и налогов на частное недвижимое имущество, находящееся на территории государства пребывания;

- сборов и налогов на частный доход, источник которого находится в государстве пребывания;

- сборов, взимаемых за конкретные виды обслуживания;

- регистрационных, судебных и реестровых пошлин.

Ст. 35 Венской конвенции освобождает дипломатического агента также от всех трудовых и государственных повинностей, независимо от их характера, а также от военных повинностей (реквизиции, контрибуции и военного постоя) (21).

В понятие "личный багаж" входит багаж, который содержит вещи личного пользования дипломата. Багаж может следовать как при дипломате, так и отдельно от него (поездом, пароходом). Ввозимые личные вещи дипломата освобождаются от таможенных пошлин.

Личный багаж дипломатического агента освобождается от досмотра, однако это освобождение не абсолютно. Если есть серьезные основания предполагать, что багаж содержит предметы, ввоз или вывоз которых запрещен законом либо регулируется карантинными правилами государства пребывания, досмотр может быть произведен. Досмотр багажа в таком случае, согласно ст. 36 Венской конвенции, производится только в присутствии дипломатического агента - владельца багажа, или его уполномоченного представителя (22). Важно отметить, что сам дипломат личному досмотру не подлежит.

Некоторые сомнения могут возникать в связи с недостаточной определенностью понятия "серьезные основания". На практике, однако, неопределенность этого понятия, с одной стороны, сдерживает таможенные органы от необоснованных досмотров, а с другой - легко разрешается в силу такого критерия, как конечный результат. Если в ходе досмотра предметы, ввоз или вывоз которых запрещен, не обнаружены, то, очевидно, отсутствовали и "серьезные основания".

Следует также указать и на некоторую несогласованность между п.2 ст. 36 Конвенции, предусматривающим возможность досмотра багажа, и п. 2 ст. 30, устанавливающим неприкосновенность имущества дипломатов. Поскольку ввозимые дипломатом предметы являются, как правило, его "имуществом", то они в соответствии с п. 2 ст. 30, будучи неприкосновенными, должны быть освобождены от досмотра, однако п. 2 ст. 36 возможность досмотра допускает. Данная несогласованность каких-либо практических осложнений не вызывает и может толковаться в рамках соотношений специальной и общей норм, однако в ходе дальнейшей кодификации дипломатического права она, на наш взгляд, должна быть устранена.

За рубежом в последнее десятилетие возникла устойчивая тенденция к возрастанию случаев досмотра как личного багажа, так и ручной клади иностранных дипломатов что объясняется ужесточением контроля в аэропортах при оформлении пассажиров. С целью обеспечения безопасности полетов в ряде стран досмотру, включая даже личный досмотр, подвергаются практически все пассажиры, в том числе и дипломаты (иногда за исключением послов).

С одной стороны, можно утверждать, что такой досмотр представляет собой нарушение положений Конвенции. Багаж дипломатов в нарушение п. 3 ст. 36 подвергается досмотру не в связи с "серьезными основаниями", а в профилактических целях. Недопустим и личный досмотр дипломатов.

С другой стороны, однако, можно выдвинуть аргументы, обосновывающие правомерность такого досмотра. Прежде всего можно отметить, что осуществляемая в аэропортах проверка, строго говоря, не является таможенным досмотром, о котором идет речь в п. 2 ст. 36 Конвенции. В западной доктрине правомерность досмотра в аэропортах обосновывается ссылкой на тот факт, что этот досмотр во многих странах осуществляется служащими частных авиакомпаний, а не государством пребывания (23).

Теоретически при решении данного вопроса нужно исходить из необходимости обеспечения баланса интересов государства пребывания и аккредитующего государства. С одной стороны, следует обеспечить освобождение дипломатов от досмотра, но, с другой стороны, исключить возможность незаконного вмешательства в деятельность гражданской авиации преступников, которые могут действовать под видом дипломатов.

Одним из возможных вариантов решения этого вопроса могли бы быть разработка и закрепление в международных соглашениях специальной процедуры доступа дипломатов к воздушным судам. Эта процедура могла бы предусматривать, например, освобождение дипломатов от досмотра при условии уведомления авиакомпании о предстоящем полете конкретного дипломата министерством иностранных дел государства пребывания.

5.1.4 Неприкосновенность частной резиденции и бумаг дипломатов

В п. 1 ст. 30 Конвенции предусматривается, что "частная резиденция дипломатического агента пользуется той же неприкосновенностью и защитой, что и помещения представительства".

Тот факт, что занимаемые дипломатом жилые помещения пользуются без каких-либо исключений той же неприкосновенностью, что и помещения дипломатического представительства, издавна общепризнан и в доктрине международного права; случаи нарушений неприкосновенности частных резиденций в практике государств весьма редки (24).

В качестве частной резиденции рассматриваются такие помещения, предоставленные для проживания дипломата, которые арендуются или принадлежат аккредитующему государству и в связи с этим, строго говоря, "частными" не являются. К понятию "частная резиденция" относится загородная дача, которая используется дипломатом для проживания, наряду с городской квартирой.

В ходе поездок по стране пребывания дипломаты пользуются частными временными резиденциями (номер в гостинице, купе в поезде, каюта на судне и т.п.). Договорным путем статус временной резиденции не урегулирован; в силу международного обычая временная резиденция (при условии, конечно, что дипломат не путешествует инкогнито) также пользуется неприкосновенностью.

Одной из особенностей использования временных резиденций является обязанность дипломатов уважать правила проживания в них. Эта обязанность вытекает из закрепленной в п. 1 ст. 41 Конвенции нормы: "Без ущерба для их привилегий и иммунитетов все лица, пользующиеся такими привилегиями и иммунитетами, обязаны уважать законы и постановления государства пребывания".

Это, в частности, означает, что дипломаты не вправе запретить представителям администрации этой резиденции входить в нее для выполнения предусмотренных правилами обычных функций.

Конвенция предусматривает неприкосновенность бумаг и корреспонденции дипломатов в той же степени, в какой обеспечивается неприкосновенность архивов, документов и официальной корреспонденции дипломатического представительства (п. 2 ст. 30). Это означает, что бумаги и корреспонденция дипломатов не могут подвергаться задержанию, вскрытию, использоваться местными властями в официальных целях и должны обеспечиваться защитой от посягательств частных лиц.

На практике могут возникать определенные сложности, связанные с обеспечением неприкосновенности корреспонденции, пересылаемой по почтовым каналам, поскольку эта корреспонденция не имеет внешних знаков, позволяющих местным властям установить ее характер.

По мнению некоторых западных юристов, неприкосновенностью должны пользоваться лишь служебные бумаги и корреспонденция дипломатов. В силу теории функциональной необходимости бумаги дипломата, если они не имеют отношения к его функциям (например, бумаги по оформлению коммерческой сделки дипломата), неприкосновенностью пользоваться не должны. На Венской конференции 1961 года делегация США предлагала ограничить неприкосновенность бумаг и корреспонденции, закрепив в Конвенции возможность их использования в гражданском судопроизводстве в тех случаях, когда дипломату могут быть предъявлены иски в соответствии с п. 1 ст. 31 Конвенции. Это предложение было, однако, отвергнуто (25).

Действительно, осуществление на практике разграничения бумаг и корреспонденции дипломата на служебные и неслужебные представляется затруднительным и, следовательно, открывающим возможности для нарушения их неприкосновенности.

5.2 Административно-технический и обслуживающий персонал

В международном конвенционном праве круг лиц, пользующихся привилегиями и иммунитетами, расширился, в том числе и за счет такой категории лиц, как члены административно-технического персонала представительства и члены их семей.

Надо сказать, что такое расширение было вызвано потребностями самой международной жизни, изменившимися ее условиями, а также требованиями научно-технической революции, расширением и специализацией связей между государствами в различных областях. Имея в виду эти моменты, лица, которые относятся к категории административно-технического персонала, нуждаются по тем же причинам в усилении правовой защиты.

Учитывая эти новые тенденции. Комиссия международного права ООН, готовившая проект конвенции о дипломатических сношениях и иммунитетах, предлагала без каких бы то ни было оговорок распространить существующие дипломатические привилегии и иммунитеты на лиц административно-технического персонала и членов их семей, живущих вместе с ними и не являющихся гражданами государства пребывания. Однако на Венской конференции 1961 г. при обсуждении проекта конвенции по этому вопросу развернулась довольно острая дискуссия, в ходе которой многие государства возражали против такого подхода, считая его чрезмерным. Тем не менее, была выработана компромиссного характера формула, воплощенная в п. 2 ст. 37 Конвенции. Эта новая норма предусматривает следующее: "Члены административно-технического персонала представительства и члены их семей, живущие вместе с ними, пользуются, если они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно, привилегиями и иммунитетами, указанными в статьях 29-35. С тем исключением, что иммунитет от гражданской и административной юрисдикции государства пребывания, указанный в п.1 статьи 31, не распространяется на действия, совершенные ими не при исполнении своих обязанностей. Они пользуются также привилегиями, указанными в пункте 1 статьи 36, в отношении предметов первоначального обзаведения".

Иначе говоря, члены административно-технического персонала могут пользоваться теперь в государствах - участниках Венской конвенции личной неприкосновенностью, иммунитетом от уголовной юрисдикции, теми же налоговыми привилегиями, что и дипломаты. Различие лишь в том, что этой категории сотрудников представительства иммунитет от гражданской и административной юрисдикции не предоставляется не только в случаях, указанных в пунктах "а", "б", "с" ст. 31 Конвенции (в равной мере распространяющихся и на дипломатических агентов), но также и тогда, когда действия, ими совершаемые, выходят за пределы их служебных обязанностей. Дипломаты, напомним, пользуются иммунитетом всегда - независимо от того, действуют они в официальном качестве или же в качестве "частных лиц", или, точнее, не при исполнении своих служебных обязанностей.

Кроме того, есть различия и в пользовании таможенными льготами и изъятиями. Сотрудники административно-технического персонала не освобождаются, в отличие от дипломатических агентств, от таможенного досмотра их ручной клади и багажа. Они пользуются лишь освобождением от уплаты таможенных пошлин в отношении предметов первоначального обзаведения (26).

Что касается членов семей административно-технических работников представительств, то здесь Конвенция выдвигает уже не два (как это имеет место в отношении членов семей дипломатов), а три условия, при соблюдении которых они могут пользоваться привилегиями и иммунитетами, указанными в статьях 29-35. Для этого, как гласит п. 2 ст. 37, они не только должны жить вместе с административно-техническими работниками представительства и не быть гражданами государства пребывания, но также и не быть постоянно-домицилированными в нем лицами.

Учитывая тот факт, что многие государства - участники Конвенции в силу заявленных ими оговорок не предоставляют указанного в ней режима административно-техническому персоналу представительств или вообще не являются еще участниками Конвенции, Советский Союз, как и многие другие государства, в своем внутреннем законодательстве был вынужден сделать оговорку о том, что такое распространение основных привилегий и иммунитетов на административно-технический персонал иностранных представительств в СССР будет производиться им лишь на основе взаимности (ст. 16 Положения от 23 мая 1966 г.).

В то же время Положение 1966 г. подтверждает и ранее действовавший (по Указу от 27 марта 1956 г.) порядок распространения уже не только основных, по всех дипломатических привилегий и иммунитетов па административно-технический персонал иностранных дипломатических представительств в СССР. "На основе специального соглашения с иностранным государством, - говорится в ст. 16, - на указанных сотрудников административно-технического персонала могут быть распространены и другие привилегии и иммунитеты, предоставляемые настоящим Положением членам дипломатического персонала, исходя в отношении каждого отдельного государства из принципа взаимности".

Следующая категория - члены обслуживающего персонала представительств. По сравнению с административно-техническим персоналом они пользуются по Венской конвенции 1961 г. довольно ограниченными возможностями.

Венская конвенция 1961 г. дает компромиссное решение этой проблемы, которое, является наиболее правильным. В п. 3 ст. 37 она установила, что будет достаточным предоставить обслуживающему персоналу лишь:

- иммунитет в отношении актов, совершенных при исполнении своих обязанностей;

- освобождение от налогов, сборов и пошлин на заработок, получаемый ими по своей службе;

- освобождение, упомянутое в ст. 33 Конвенции относительно постановлений о социальном обеспечении.

Все это при соблюдении тех же условий, т.е. члены обслуживающего персонала не должны являться гражданами государства пребывания, равно как и постоянно проживающими в нем лицами. Кроме того, важно подчеркнуть, что здесь, в отличие от всех рассмотренных выше категорий, ни о каких привилегиях речь уже не идет. Предоставляется только строго функциональный иммунитет.

Еще одно существенное отличие - предусмотренные п. 3 ст. 37 освобождения касаются только самих членов обслуживающего персонала, но никак не членов их семей. О последних Конвенция не упоминает.

Все это, разумеется, лишь своего рода гарантированный минимум. Как отмечалось выше, государства по специальным соглашениям между собой, на основе строгой взаимности могут и часто идут на предоставление обслуживающему персоналу дипломатических представительств больших, нежели предусмотрено в Конвенции, облегчении и изъятий, и это вполне правомерные действия, предусмотренные международным правом. Статья 17 советского Положения от 23 мая 1966 г. даже независимо от специальных соглашений, но на основе взаимности в практике идет несколько дальше того, что определено в Венской конвенции. Помимо указанных в ней освобождений для обслуживающего персонала Положение освобождает этот персонал от всех личных повинностей (также на основе взаимности) и, что важно отметить, освобождает на основе взаимности от этих личных повинностей и членов семей обслуживающего персонала. Кроме того, та же ст. 17 Положения 1966 г. предусматривает: "На основе специального соглашения с иностранным государством на указанных сотрудников обслуживающего персонала могут быть распространены и другие привилегии и иммунитеты, предоставляемые настоящим Положением членам дипломатического персонала, исходя в отношении каждого отдельного государства из принципа взаимности".

Венская конвенция, включая в круг лиц, пользующихся привилегиями и иммунитетами, такую категорию, как частные домашние работники, проводит в то же время четкое различие между ними и сотрудниками представительства. Если сотрудники, в том числе и обслуживающий персонал, - это лица, состоящие на государственной службе и получающие зарплату от аккредитующего государства, то частные домашние работники, как определяет Конвенция в ст. 1, - это лица, выполняющие обязанности домашних работников у сотрудников представительства и не являющиеся служащими аккредитующего государства. Заработную плату они получают, соответственно, не от государства, а от членов персонала представительства, у которых непосредственно они служат (27).

Статус этих лиц по Венской конвенции (п. 4 ст. 37) определяется, в общем, однозначно: "Домашние работники сотрудников представительства, если они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно, освобождаются от налогов, сборов и пошлин на заработок, получаемый ими по своей службе. В других отношениях они могут пользоваться привилегиями и иммунитетами только в той мере, в какой это допускает государство пребывания. Однако государство пребывания должно осуществлять свою юрисдикцию над этими лицами так, чтобы не вмешиваться ненадлежащим образом в осуществление функций представительства".

5.3 Проблема действия иммунитетов на территории третьего государства

Если статус сотрудников дипломатического представительства на территории государства аккредитования урегулирован достаточно полно, то в гораздо меньшей степени он ясен в тех случаях, когда, будучи аккредитованы в одном государстве, они оказываются на территории другого государства.

Венской конвенцией предусматривается, что если дипломатический агент проезжает через территорию третьего государства, которое выдало ему визу, следуя для занятия своего поста или возвращаясь на этот пост или же в свою страну, то ему предоставляются неприкосновенность и другие иммунитеты, которые могут потребоваться для обеспечения его проезда и возвращения. Это относится и к членам его семьи, независимо от того, следуют они с ним или отдельно.

Третьи государства не должны также препятствовать проезду через их территорию административно-технического и вспомогательного персонала (28).

Кроме того, третьи государства должны предоставлять ту же свободу и защиту, которая предоставляется государством пребывания, в отношении официальной корреспонденции и другим официальным сообщениям, следующих транзитом, включая закодированные или шифрованные депеши.

Третье государство должно также предоставлять неприкосновенность и защиту дипломатическим курьерам и следующей транзитом дипломатической почте.

Сложнее обстоит дело со статусом неаккредитованных (речь не идет о членах дипломатических делегаций) дипломатов. В доктрине международного права этот вопрос относится к числу малоисследованных. В Конвенции статусу дипломатов на территории третьего государства посвящена лишь одна статья; законодательство и практика государств в этом вопросе не отличаются единообразием.

Можно вычленить три возможных варианта пребывания иностранных дипломатов на территории третьего государства:

- пересечение территории третьего государства транзитом при следовании в другую страну;

- въезд в третье государство по служебным делам или в личных целях;

- пребывание на территории третьего государства в силу форс-мажорных обстоятельств (вынужденная посадка самолета, война, стихийное бедствие и т.п. 29).

Наиболее часто иностранные дипломаты оказываются на территории третьего государства при ее пересечении транзитом в ходе следования в другую страну.

Практический интерес представляет выяснение двух вопросов: во всех ли случаях предоставляются неаккредитованным дипломатам иммунитеты и привилегии? Какие именно иммунитеты и привилегии им предоставляются?

До принятия Конвенции в доктрине международного права предметом обсуждения были два вопроса: существует ли "право мирного проезда" дипломатов через территорию третьего государства? Каков конкретный объем иммунитетов дипломатов при следовании транзитом через территорию третьего государства? Вопрос о "праве мирного проезда" в настоящее время утратил актуальность, поскольку государства транзита на практике отказывают во въезде нежелательным дипломатам; не устанавливается такое право и Конвенцией.

Вопрос об объеме иммунитетов дипломата, следующего транзитом, вызывал до принятия Конвенции много разногласий как в доктрине, так и на практике. В основном мнение юристов сводилось к тому, что в силу международной вежливости дипломаты в ходе служебных поездок должны пользоваться личной неприкосновенностью и, возможно, иммунитетом от юрисдикции государства пребывания.

Данный вопрос был решен Конвенцией следующим образом:

"Если дипломатический агент проезжает через территорию третьего государства, которое выдало ему визу, если таковая необходима, или находится на этой территории, следуя для занятия своего поста или возвращаясь на этот пост или же в свою страну, это третье государство предоставляет ему неприкосновенность и такие другие иммунитеты, какие могут потребоваться для обеспечения его проезда или возвращения" (п. 1 ст. 40).

Следует отметить, что текст п. 1 ст. 40 на русском языке отличается от текстов на других языках. Анализ официальных текстов на других языках и подготовительных материалов Венской конференции 1961 года показывает, что при переводе текста Конвенции на русский язык переводчиками были допущены неточности. Правильный перевод текста п. 1 ст. 40, по мнению Ю.Г. Демина, должен быть следующим:

"Если дипломатический агент проезжает через, или находится на территории третьего государства, которое выдало ему визу, если таковая необходима, следуя для занятия своего поста или возвращаясь на этот пост или же в свою страну, это третье государство предоставит ему неприкосновенность и такие другие иммунитеты, какие могут потребоваться для его проезда или возвращения" (30).

Статус дипломатов при въезде в третье государство по служебным делам или в личных целях Конвенцией не регулируется.

Если дипломат прибыл для ведения переговоров с правительством третьего государства или для участия в работе международной организации, он будет пользоваться иммунитетами как член специальной миссии или как представитель государства в международной организации, но не в силу положений ст. 40 Конвенции. Иностранным дипломатам, прибывающим в третье государство по каким-либо иным служебным делам, обычно выдается дипломатическая виза и за ними признаются иммунитеты, объем которых устанавливается местным законодательством.

При въезде дипломата в личных целях (в качестве туриста, на отдых, для посещения знакомых и т.п.) ему государством пребывания, как правило, выдается недипломатическая виза, и какие-либо иммунитеты и привилегии не предоставляются. Непризнание иммунитетов за дипломатами, въезжающими в третьи страны в личных целях, подтверждается многочисленными прецедентами.

При подготовке КМП проекта Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов 1973 года, некоторые члены Комиссии выступали за распространение неприкосновенности и специальной защиты на находящихся в третьих странах дипломатов. Независимо от того, находятся ли они там с официальным визитом или на отдыхе. Комиссия, однако, сочла неоправданным предоставление иммунитетов дипломатам, которые находятся в третьих странах с неофициальными целями (31).

Практика нашей страны в данном вопросе отличается от общепринятой. Иностранные дипломаты, въезжающие с дипломатическими паспортами, как правило, получают дипломатическую въездную визу независимо от целей въезда, и рассматриваются как обладающие иммунитетами.

В отечественной юридической литературе предпринимались попытки доктринального обеспечения существующей практики. Так, И.П. Блищенко и В.Н. Жданов выступали за необходимость предоставления дипломатам иммунитетов на территории третьего государства независимо от целей въезда.

Отмечая наличие у дипломата дипломатического паспорта, а также ссылаясь на ст. 40 Конвенции, они приводили в защиту своего мнения следующий аргумент: "Большинство стран мира гарантирует отпуск своим дипломатическим представителям, поэтому было бы логично предположить, что лицо, которое едет в отпуск, обладает такими же правами, как лицо, находящееся в отпуске в третьем государстве" (32). С подобным аргументом вряд ли можно согласиться. В первом случае дипломат, возвращаясь на родину в отпуск, пересекает территорию третьего государства по необходимости и находится на этой территории кратковременно. Более того, государство транзита может и не знать, с какой целью дипломат возвращается на родину.

Государство транзита, исходя из общей потребности в обеспечении нормального функционирования дипломатических представительств, предоставляет вынужденно пересекающему его территорию дипломату необходимые иммунитеты. Во втором случае пребывание дипломата в отпуске на территории третьего государства не вызвано необходимостью и может продолжаться длительное время. Речь здесь идет о суверенном праве каждого государства определять статус частных лиц на своей территории. Отсутствие в данном случае иммунитетов у дипломата никак не отражается на деятельности дипломатических представительств? и не противоречит закрепленному в Конвенции функциональному подходу (33).

VI. СТАТУС ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО КУРЬЕРА

Наиболее надежным способом доставки дипломатической почты является ее пересылка в сопровождении дипломатического курьера. Дипломатические курьеры хотя и состоят на службе в ведомствах иностранных дел аккредитующих государств, но, как правило, не имеют дипломатических рангов и не входят в состав персонала представительств. Этим объясняется сравнительно небольшой объем иммунитетов дипломатических курьеров.

На практике, с одной стороны, существует тенденция предоставлять дипломатическим курьерам в основном те же иммунитеты, которыми наделены дипломаты. Однако, с другой стороны, недостаточная урегулированность статуса дипломатических курьеров нередко приводит к возникновению конфликтных ситуаций.

Много конфликтов возникает в связи с незапрещаемым Конвенцией личным досмотром дипкурьеров и их багажа при прохождении таможенного контроля. Возможность такого досмотра предусмотрена законодательством ряда стран.

Не урегулирован Конвенцией и на практике вопрос о возможности технического контроля дипломатических курьеров в аэропортах, который также предусматривается законодательством ряда государств.

В дипломатической практике встречаются случаи ограничения государствами пребывания свободы передвижения дипломатических курьеров, что не противоречит Конвенции, при условии, однако, что такие ограничения не препятствуют свободной доставке дипломатической почты. Вопросы статуса дипломатического курьера затрагиваются в проекте статей Дополнительного протокола.

В нем впервые регулируются вопросы назначения, документирования, гражданства дипломатического курьера, устанавливаются его функции, порядок прекращения функций, возможность объявления курьера персоной нон грата. Протокол предусматривает предоставление курьеру личной неприкосновенности, неприкосновенности временного жилого помещения, служебного иммунитета от уголовной, гражданской и административной юрисдикции, таможенного и налогового иммунитетов (34).

В ст. 17 ("Неприкосновенность временного жилого помещения") предусматривается, что, хотя "временное жилое помещение дипломатического курьера неприкосновенно", согласие дипломатического курьера на вступление в эти помещения местных властей "может предполагаться в случае пожара или другого стихийного бедствия, требующего безотлагательных мер защиты" (п. 1).

В п. 3 этой же статьи устанавливается, что временное жилое помещение дипломатического курьера может быть подвергнуто досмотру или обыску при наличии "серьезных оснований предполагать, что в нем находятся предметы, обладание, импорт или экспорт которых запрещен законом или карантинными правилами"; "такой досмотр или обыск должен проводиться только в присутствии дипломатического курьера" и при условии, что не будет нарушена личная неприкосновенность курьера, неприкосновенность дипломатической почты, а также не будет задержки или препятствий в доставке дипломатической почты.

Положения о временном жилом помещении дипкурьера представляют новацию в дипломатическом праве, обусловленную главным образом стремлением сторон к законченному и всестороннему урегулированию статуса дипломатических курьеров, а не потребностями практики, поскольку на практике каких-либо инцидентов с временными жилыми помещениями, по существу, нет.

В ст. 18 ("Иммунитет от юрисдикции") проекта протокола устанавливается, что дипломатический курьер пользуется служебным иммунитетом от уголовной, гражданской и административной юрисдикции государства пребывания (п. 1 и п. 2).

В особых случаях представительство может поручить доставку документа одному из своих сотрудников с выдачей ему специального курьерского листа. Такой сотрудник рассматривается как дипкурьер "ad hok", т.е. имеющий временный характер, функции которого прекращаются с момента доставки документов по назначению (35).

Дипломатическая почта может также быть вверена командиру экипажа гражданского самолета. При этом он должен быть снабжен официальным документом с указанием числа мест, составляющих почту. Однако он сам не считается дипломатическим курьером, что следует учитывать при формировании отправляемой с ним почты.

VII. СТАТУС ВНУТРЕННЕЙ ОХРАНЫ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ

Усиление террористической деятельности в западных странах, в частности участившиеся в последние годы случаи захвата посольств террористами, похищения и убийства дипломатов, стали причиной создания многими государствами внутренней охраны в дипломатических и иных представительствах.

Принципиальное решение об утверждении внутренней охраны было принято американским конгрессом еще в 1932 году; с 1948 года в американских представительствах за рубежом несут постоянную охрану морские пехотинцы США. Численность подразделений морской пехоты в посольствах США в Лондоне и Париже достигает 35 человек (36).

В настоящее время внутренняя охрана создана в представительствах большинства государств. В последние годы выявилась тенденция к резкому усилению аккредитующими государствами режима безопасности в дипломатических представительствах, увеличению численности сотрудников внутренней охраны.

Общее руководство сотрудниками внутренней охраны осуществляют, как правило, офицеры безопасности дипломатических представительств. Внутренняя охрана обычно вооружена огнестрельным оружием, а в некоторых странах располагает даже тяжелым вооружением. Известно много прецедентов, когда внутренняя охрана применяла оружие при нападениях на дипломатические представительства.

Будучи первоначально созданной главным образом для защиты представительств от нападения террористов, на практике внутренняя охрана активно используется и для противодействия местным спецслужбам. Эта мысль была отчетливо выражена государственным секретарем США Д. Шульцем на слушаниях в сенатском комитете по разведке 23 апреля 1987 г., где он следующим образом сформулировал две главные задачи в усилиях по обеспечению безопасности американских представительств:

"- обеспечение физической безопасности наших представительств от насилия толпы, атак террористов и несанкционированного вторжения;

- обеспечение технической безопасности наших представительств и нашей коммуникационной сети (37)".

В доктрине международного права вопросы, связанные с внутренней охраной, насколько это известно, никем не исследовались.

Действующими договорными нормами вопрос об организации и статусе внутренней охраны в дипломатических представительствах прямо не регулируется в силу того, что создание внутренней охраны - сравнительно новое явление в дипломатической практике.

В силу международного обычая дипломатические представительства пользуются привилегией на организацию внутренней жизни по своему усмотрению и в соответствии с традициями и обычаями своей страны. Ссылкой на эту привилегию можно объяснить и допустимость создания внутренней охраны в дипломатических представительствах, при условии, однако, что ее организация и деятельность будут связаны с сугубо внутренними делами представительства. Осуществление каких-либо охранных функций, выходящих за рамки организации внутренней жизни представительства, будет представлять собой вмешательство во внутренние дела государства пребывания, к каковым относится предусмотренное в п. 2 ст. 22 Конвенции выполнение "специальной обязанности" по обеспечению безопасности иностранных дипломатических представительств. Ссылка на указанную привилегию дает возможность лишь в самом общем виде обосновать правомерность существования внутренней охраны и определить сферу ее деятельности.

Важно отметить, что организация внутренней охраны в дипломатических представительствах стала в настоящее время широко распространенной практикой, которая почти не встречает возражений со стороны государств пребывания.

Аккредитующие государства нередко направляют сотрудников внутренней охраны открыто, прямо указывая в запросах на визы и в нотной переписке должности этих лиц. Более того, в нотной переписке иногда даже прямо указывается, какие функции выполняют те или иные сотрудники внутренней охраны. Многие государства пребывания, будучи, видимо, не в состоянии обеспечить необходимую защиту иностранных дипломатических представительств, сами выражают заинтересованность в организации внутренней охраны в этих представительствах (38).

В целом настоящий вопрос недостаточно урегулирован нормами международного права на современном этапе. Необходимо заключение многостороннего договора, который мог бы на основе существующей практики содержать следующие положения:

- возможность учреждения внутренней охраны;

- ее количественный состав (квота);

- примерный объем ее компетенции (в пределах помещений представительства);

- наличие оружия у сотрудников внутренней охраны (количества оружия, виды, порядок ввоза и регистрации, ношение лишь в пределах помещений представительства);

- координация деятельности и организация сотрудничества внутренней охраны с местными правоохранительными органами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В завершение вышеизложенного хотелось бы отметить, что так же как и в вопросе о привилегиях и иммунитетах представительства в целом, среди личных привилегий и иммунитетов дипломатов имеются и такие их виды, которые международным правом не предусмотрены. Но предоставляются на основе норм международной вежливости или в силу существующих в международной практике обычаев (обыкновений). Это, например, право дипломатов на получение приглашений на различного рода мероприятия, связанные с торжествами, юбилеями в стране пребывания, проводимые там военные парады, демонстрации и манифестации. Для глав иностранных дипломатических представительств нередко отводятся лучшие и почетные места - ложи в театре, в парламенте и т. п. Многое связано здесь с церемониальными почестями, оказываемыми дипломатам в соответствии с существующими требованиями протокольной практики.

Вместе с тем, надо сказать, что в ряде случаев грань между нормами права и нормами вежливости или простыми обыкновениями достаточно условна, подвижна и не всегда может быть четко определена. На этот момент обращали внимание в дореволюционной русской литературе некоторые юристы старой школы. Поэтому не без основания и в отечественной международно-правовой литературе отмечается, в частности М.И.Лазаревым, что "нормы церемониала и протокола являются как бы реализацией и конкретизацией основополагающих начал современного международного права" (39). И далее он пишет: "...сложность церемониала и протокола заключается и в том, что не всегда ясно, где кончается международная вежливость, и начинается юридическая обязанность соблюдения определенных правил.