В данной главе исследуется научная классификация юридических фактов, подробный анализ которых позволит рассмотреть свойственные им закономерности. Классификация юридических фактов, как и всякая классификация, служит средством систематизации, предпосылкой научного анализа изучаемого объекта. Однако этим ее задачи не ограничиваются. Наряду с указанной научная классификация выполняет ряд других функций, и среди них - объяснительную, которая выражается в том, что определяя позицию юридического факта в классификационной схеме, можно найти его место в ряду однородных явлений, теоретически его интерпретировать, т.е. объяснить. В правовой литературе не случайно ведутся споры о месте того или иного юридического факта в научной классификации. Определить его место - значит, распространить на него юридический режим (закономерности, принципы, свойства) данного класса юридических фактов, установить способ включения данного юридического факта в систему правового регулирования. Классификация юридических фактов выполняет и эвристическую функцию, т.е. ставит перед исследователем новые вопросы, наталкивает на нерешенные задачи.

Классификация юридических фактов служит средством научного прогноза, выполняет прогностическую функцию. Разграничивая множество видов и подвидов юридических фактов, она выступает как инструмент, позволяющий зафиксировать всякие сдвиги в системе юридических фактов. Таким образом, научно обоснованная классификация позволяет высказать предположения о перспективах развития тех или иных категорий юридических фактов, предвидеть эти изменения.

Классификация юридических фактов выполняет богатую по содержанию практическую функцию. Она способствует точному и правильному закреплению юридических фактов в нормах права, помогает понять взаимосвязь различных средств воздействия на фактические отношения и процессы. Ее ценность для правоприменительных органов заключается в том, что она раскрывает правовую специфику социальных фактов, служит их полному и точному установлению.

Классификация юридических фактов - необходимое средство изучения правовых отношений, определения их отраслевой принадлежности. В этом качестве она широко используется в науке, на практике, в юридическом образовании и является одной из разработанных в теории аспектов исследуемой темы.

1. Ст.8 Гражданского кодекса Российской Федерации перечисляются основные юридические факты, с которыми гражданское законодательство связывает возникновение гражданских прав и обязанностей. К ним относятся: Договоры и иные сделки;

2. Акты государственных органов и органов местного самоуправления, которые предусмотрены законом в качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей;

3. Судебные решения, устанавливающие гражданские права и обязанности;

4. Приобретение имущества по основаниям, допускаемым законом;

5. Создание произведений науки, литературы, искусства, изобретений и иных результатов интеллектуальной деятельности;

6. Причинение вреда другому лицу;

7. Неосновательное обогащение;

8. Иные действия граждан и юридических лиц;

9. События, с которыми закон или иной правовой акт связывает наступление гражданско-правовых последствий.

Среди оснований возникновения гражданских правоотношений в ст.8 прежде всего названы договоры. Договор в рыночных условиях стал основным юридическим фактом, порождающим гражданские права и обязанности. В силу принципа свободы договора, закрепленного в ст.421 ГК, он, как правило, заключается по свободному волеизъявлению сторон.

Так, например, рассмотрим пример из судебной практики, вытекающий из договора купли-продажи, а именно дело по иску Цоя к Смирнову О. и Соколовой об истребовании квартиры из незаконного владения.1

В результате рассмотрения этого дело было выяснено, что наличие согласия органа опеки и попечительства на совершение сделки по отчуждению имущества малолетнего ребенка само по себе не является для суда достаточным подтверждением законности сделки. Критерием оценки действительности сделки является реальное соблюдение имущественных прав ребенка. Такой вывод был сделан на основании рассмотрения судом следующего:

7 декабря 1995 года Цой купил у Смирнова В. за 40 млн. рублей 3-х квартирный дом по улице Ринчино в г. Улан-Уде с условием, что тот освободит жилое помещение в конце апреля 1996 года.

25 апреля 1996 года Смирнов был уже убит. Проживающие в названной квартире Смирнов О. (сын Смирнова В.) с женой Соколовой и их несовершеннолетним ребенком отказались освобождать квартиру, в связи с чем Цой обратился в суд с иском к Смирнову О. и Соколовой об истребовании данной квартиры из незаконного владения. Мишина бабушка и опекун второго сына Смирнова В. - Ивана (несовершеннолетнего), которого по договору приватизации принадлежала полвина квартиры, предъявила к Цою встречный иск о признании сделки купли-продажи квартиры недействительной, ссылаясь на следующее. При стечении трудных обстоятельств, сложившихся после смерти жены в октябре 1995 года, Смирнов В. был вынужден продавать квартиру по явно заниженной цене в связи с угрозой его жизни и жизни его сына. Более того, эту сделки следует считать фиктивной, поскольку деньги за квартиру Смирнов В. не получал и в результате этой сделки ее внук Иван незаконно лишен права на жилое помещение. Решением Октябрьского районного суда Республики Бурятия (оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам и президиумом Верховного суда Республики Бурятия) иск Цоя удовлетворен, а встречный иск Мишиной оставлен без удовлетворения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об отмене судебных постановлений как вынесенных с нарушением норм материального и процессуального права. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 29 августа 1997 г. протест удовлетворила, указав следующее. Разрешая спор, суд первой инстанции признал установленным факт продажи 7 декабря 1995 г. за 40 млн. рублей Смирновым В. принадлежавшей ему и его несовершеннолетнему сыну Ивану квартиры Цою. Согласие органа опеки и попечительства на заключение договора купли-продажи было получено, договор нотариально оформлен. Отказ во встречном иске суд мотивировал тем, что при совершении сделки установленные законом требования соблюдены, а доказательства фиктивности сделки Мишиной не представлены. Однако данные выводы суда ошибочны. В судебном заседании представители органа опеки и попечительства подтвердили факт получения Смирновым В. согласия органов опеки и попечительства на отчуждение принадлежащей ему и его сыну квартиры, так как он заверил их в том, что для него с сыном приобретена квартира по ул. Лимонова, поближе к месту проживания его матери Мишиной. Между тем, оценивая это обстоятельство как решающее при рассмотрении вопроса о законности сделки, в результате которой несовершеннолетний сын Смирнова В. был фактически лишен свой части квартиры и не получил за это никакой денежной или имущественной компенсации, суд не учел, что само по себе наличие согласия органа опеки и попечительства на совершение сделки по отчуждению имущества малолетнего ребенка не является достаточным подтверждением законности совершенной сделки. В соответствии со ст. ст.28, 37 ГК РФ разрешение органа опеки и попечительства должно быть получено перед совершением сделки с целью обеспечить соблюдение законных имущественных прав малолетнего ребенка, в связи с чем именно реальное соблюдение этих прав - критерий оценки действительности сделки.

При рассмотрении дела суд не предложил истцу представить доказательства, свидетельствующие о том, что в результате совершенной между Цоем и Смирновым В. сделки за конные права Смирнова Ивана, 1983 г. рождения, соблюдены, а именно, что каким-либо образом часть полученных от продажи квартиры средств была депонирована на счет ребенка в кредитном учреждении или израсходована в его интересах, например, для приобретения для него другого жилья. При отсутствии таких доказательств сделка по отчуждению спорной квартиры не могла быть признана судом соответствующей закону.

Мишина правомерно поставила в суде вопрос о проверке законности этой сделки, заявила требование о применении последствий ничтожности сделки, не соответствующей закону и совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. ст.168, 169 ГК РФ). Однако суд эти требования по существу не рассмотрел.

В ходе судебного разбирательства истец предложил для несовершеннолетнего Смирнова Ивана однокомнатную квартиру. Данное обстоятельство не может рассматриваться иначе как признание Цоем наличия у него невыполненного перед Смирновым Иваном обязательства, что при его утверждении о полном расчете за купленную у его отца квартиру явно противоречит правовому обоснованию заявленного им иска. Причина этого противоречия судом не выяснена. Более того, из текста решения и последующих судебных постановлений не ясно, почему суд посчитал Смирнова Ивана обязанным переселиться в ту однокомнатную квартиру, от которой он отказался в ходе судебного разбирательства и на которую никакого юридически оформленного права он не приобрел. Кроме того, суд не принял во внимание и не рассмотрел по существу доводы Мишиной о том, что сделка была совершена Смирновым В. в связи с угрозой жизни его самого и членов его семьи на крайне невыгодных для него условиях, поскольку действительная продажная цена квартиры в декабре 1995 г. была не ниже 100 млн. рублей. Эти доводы были перечислены в исковом заявлении Мишиной, повторялись во всех судебных заседаниях и в соответствии со ст.179 ГК РФ являлись самостоятельными основаниями заявленного иска.

Отсутствие в решении суда оценки указанных доводов свидетельствует о необоснованном ограничении судом оснований заявленных Мишиной требований и о неправильном определении круга юридически значимых для дела обстоятельств.

Вывод суда об отсутствии достоверных доказательств неполучения Смирновым В. денег за проданную квартиру противоречит материалам дела, в которых нет его расписки в получении от Цоя 40 млн. рублей. В соответствии со ст.50 ГПК РСФСР доказательства передачи этой денежной суммы Смирнову В. должен был представить суду Цой. Как видно из объяснений его представителя, деньги Смирнову В. передавались доверенным лицом Цоя - Югаем - без свидетелей и без расписки в их получении.

Согласно договору купли-продажи спорной квартиры деньги за квартиру продавцы получают до его заключения, отметки же о реальном исполнении этого условия договора сторонами нет.

Как пояснил суду Югай, деньги Смирнову В. были нужны для расчета за полученный при осуществлении предпринимательской деятельности товар. Однако этот факт, а также имеющиеся в материалах данные о том, что перед убийством Смирнов В. подвергался преследованиям, пыткам и избиениям, суд оставил без внимания.

Удовлетворяя требование истца о выселении из спорной квартиры Смирнова О., Соколовой и их ребенка без предоставления другого жилого помещения, суд в нарушение ст.90 ЖК РСФСР не указал в обоснование решения конкретной нормы материального права.

Кроме того, суд не учел доводы Смирнова О. (имеющие существенное значение для правильного разрешения возникшего спора) о том, что он был включен в ордер на спорную квартиру, длительное время проживал там с родителями и братом, выбыл из нее временно в связи с обучением в техникуме и службой в армии и вновь поселился туда после смерти матери.

В протоколе судебного заседания от 6 декабря 1996 г. содержится запись о том, что суд обозревает имеющиеся в деле: адресный листок убытия, свидетельство о смерти, объяснение нотариуса Пивнюк, справку о приватизации квартиры, карточки, прописки, накладную из ТОО "Рубин", договор приватизации, справку из БТИ на Смирнова В., справку органа опеки и попечительства для нотариальной конторы, договор от 10 апреля 1996 г. В описи материалов дела эти документы не указаны и в деле отсутствуют, что не позволяет считать доводы суда, основанные на правовой оценке этих документов, правильными.

При указанных обстоятельствах судебные постановления подлежат отмене.

Некоторые законы упоминают властные акты, из которых возникает обязанность заключить договор. Так, ст.6 Закона о естественных монополиях предоставляет органам регулирования естественных монополий право определять потребителей, подлежащих обязательному обслуживанию и (или) устанавливать минимальный уровень их обеспечения в случае невозможности удовлетворения потребности в товарах в полном объеме. Из акта этого органа возникает обязанность субъекта естественной монополии по требованию потребителя заключить договор.

Часть вторая ГК расширила крут поименованных договоров, т.е. договоров, которые урегулированы ГК. Однако развитие рыночных отношений вызывает к жизни и иные договоры, не поименованные в ГК. Так, в соответствии со ст.8 Гражданского кодекса гражданские права и обязанности могут возникать из договоров и сделок, а также из иных действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом или иными правовыми актами, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают такие права и обязанности.

Наряду с договором - двух - или многосторонней сделкой, основанием возникновения гражданских прав и обязанностей служит и односторонняя сделка, для совершения которой достаточно выражения воли одной стороны, например объявление конкурса, обещание награды.

Акты государственных органов (органов законодательной и исполнительной власти) и органов местного самоуправления названы в качестве самостоятельного юридического факта, порождающего возникновение гражданских прав и обязанностей. В отличие от действий (бездействия) граждан и юридических лиц акт государственных органов и органа местного самоуправления является властным актом, порождающим административные отношения. Лишь в случаях, прямо предусмотренных законом, такой акт может служить также основанием возникновения гражданских прав и обязанностей. Например, при невыполнении упомянутого выше акта органа регулирования естественных монополий этот орган вправе дать предписание субъекту естественной монополии заключить договор и при его неисполнении наложить административный штраф. В то же время акт, определивший потребителей, подлежащих обязательному обслуживанию, создает для них право требовать заключения гражданско-правового договора от субъекта естественной монополии путем предъявления иска в суд.

Акт государственной регистрации юридического лица служит основанием его создания и с этой даты возникает его правоспособность. Утвержденный соответствующим комитетом по управлению имуществом план приватизации является тем административным актом, который порождает право требовать заключения договора купли-продажи приватизируемого объекта (сделки приватизации). Законом, иными правовыми актами предусмотрены и другие административные акты, порождающие гражданские права и обязанности.

Гражданско-правовые последствия вызывает не только принятие административного акта, но и воздержание или уклонение от его принятия. Так, при неправомерном уклонении государственного или иного органа от государственной регистрации индивидуального предпринимателя или юридического лица у них возникает право обжаловать такое уклонение (бездействие) в суд. Ст.16 ГК предусматривает право гражданина или юридического лица требовать от государственных органов или органов местного самоуправления возмещения убытков, причиненных как их незаконными актами (иными действиями), так и бездействием.

В качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей ст.8 Гражданского кодекса называет и судебное решение. Впервые ГК придал судебному решению характер юридического факта, порождающего гражданские права и обязанности и закрепил сложившуюся практику, согласно которой судебное решение может не только изменять или прекращать уже возникшие гражданские права и обязанности, но и служить основанием их возникновения.

Особенно важное значение в качестве юридического факта имеет судебное решение по спорам, возникающим при заключении договоров. В соответствии со ст.446 ГК при споре сторон о договоре последний признается заключенным на указанных в решении суда условиях. Эта норма означает, что при наличии решения о понуждении заключить договор на определенных условиях договор считается заключенным, даже если одна из сторон не выполняет решение суда. То же самое следует сказать и о судебном решении в случаях разногласий сторон об условиях договора, если такой спор подведомственен суду. Спорное условие договора действует в той редакции, которая определена решением суда. Так, например, в результате рассмотрения дела по иску Клиновой к Волочаевой об устранении препятствий в пользовании домом, возмещении материального ущерба и выселении было выяснено, что переход права собственности на жилой дом или квартиру к другому лицу не является основанием для прекращения права пользования жилым помещением членами семьи прежнего собственника (п.2 ст.292 ГК РФ). Такой вывод был сделан на основании рассмотрения судом следующего: Волочаева, 1918 года рождения, с 1965 года проживала в доме по улице Боргустанской в г. Ессентуки, являясь его собственником по праву наследования после смерти матери. Решением горисполкома от 25 июня 1971 года Волочаеву и ее сыну, Волочаеву, на этом участке было разрешено строительство нового 2-х этажного дома со сносом старого, после окончания которого Волочаевой стало принадлежать 2/5 долей дома с выделением в пользование квартиры № 1, а Волочаеву 3/5 долей дома с выделением в пользование кв. № 2.1

13 февраля 1981 года Волочаева по договору дарения передала часть дома сыну Волочаеву, оставаясь в нем проживать.8 декабря 1991 года Волочаев подарил 2/5 долей дома своей дочери Клиновой.

13 марта 1995 г. Клинова обратилась с иском к своей бабушке Волочаевой об устранении препятствий в пользовании домом, возмещении материального ущерба и выселении.

В заявлении она указала, что является собственником 2/5 долей дома с выделением в ее пользование по соглашению с другим собственником жилых и подсобных помещений в квартире № 1. Однако их фактически занимает ответчица, которая препятствует ей пользоваться домом, разрушила часть помещений и вывела из строя систему отопления, причинив ей ущерб на 1 млн. руб. Поскольку ее семья нуждается в пользовании принадлежавшими ей помещениями, она считает, что Волочаева подлежит выселению из них без предоставления другой жилой площади.

14 марта 1995 г. Волочаева обратилась с иском к сыну Волочаеву и внучке Клиновой о вселении. В обоснование иска она указала, что ответчики препятствуют ей проживать в доме, хотя другого жилого помещения она не имеет.

Решением Ессентукского городского суда Ставропольского края от 24 марта 1995 г. в иске Клиновой о взыскании 1 млн. руб. и выселении Волочаевой отказано, иск Волочаевой о вселении удовлетворен, на нее возложена обязанность не препятствовать Клиновой пользоваться жилыми помещениями в квартире № 1.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Ставропольского краевого суда от 7 июня 1995 г. решение в части отказа в иске Клиновой о выселении и удовлетворении иска Волочаевой о вселении отменено с направлением дела на новое рассмотрение, в остальной части решение оставлено без изменения.

При новом рассмотрении дела Клинова предъявила дополнительное требование к Волочаевой о компенсации морального вреда в сумме 30 млн. руб., а Волочаев к ней же предъявил требование о компенсации морального вреда в сумме 50 млн. руб.

Решением Ессентукского городского суда от 4 декабря 1995 г. (оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Ставропольского краевого суда от 24 января 1996 г.) в иске Волочаевой о вселении отказано, иск Клиновой о выселении Волочаевой без предоставления другого жилого помещения удовлетворен; в иске Клиновой и Волочаеву о компенсации морального вреда отказано.

Президиум Ставропольского краевого суда от 29 апреля 1996 г. оставил без удовлетворения протест прокурора края об отмене решения и кассационного определения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене определения судебной коллегии по гражданским делам Ставропольского краевого суда от 7июня 1995 г. и последующих судебных постановлений в части спора по требованию Волочаевой о вселении и по иску Клиновой о ее выселении с оставлением в силе решения от 24 марта 1995 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 27 ноября 1996 г. протест удовлетворила, указав следующее.

При рассмотрении дела судом установлено, что спорный дом находился в совместной собственности Волочаевой и ее сына Волочаева. И хотя по соглашению с сыном она стала пользоваться помещениями в квартире № 1 дома, а в 1981 г. подарила Волочаеву свою долю в доме, оставаясь в нем проживать, в соответствии с ч.2 ст.53 и ст.127 ЖК РСФСР после прекращения права общей собственности приобрела статус члена семьи собственника дома и продолжала им быть, являясь матерью Волочаева, независимо от ведения ими общего хозяйства.

Таким образом, право Волочаевой на проживание в доме основано на положениях ст.127 ЖК РСФСР, оно подтверждено вступившими в законную силу решениями Ессентукского городского суда от 20 апреля 1993 г. и от 15 февраля 1994 г. по спорам между сторонами по настоящему делу о вселении и выселении Волочаевой, заявленным по иным основаниям.

С учетом приведенных обстоятельств и положений материального закона суд правильно удовлетворил требование Волочаевой о вселении и отказал в иске Клиновой о ее выселении.

Отменяя решение в этой части, кассационная инстанция указала, что собственник квартиры № 1 в доме Клинова, членом семьи которой Волочаева не является, поэтому она может быть выселена из дома при установлении необходимости помещений в квартире для личного пользования собственника и членов его семьи (ст. ст.135, 136 ЖК РСФСР).

При новом рассмотрении дела по этим же основаниям было отказано в иске Волочаевой и удовлетворен иск Клиновой о ее выселении без предоставления другого жилого помещения.

Вместе с тем, с такими выводами судебных инстанций согласиться нельзя, поскольку они сделаны без учета требований материального закона и того обстоятельства, что Волочаева является членом семьи одного из собственников дома - своего сына Волочаева.

В соответствии с п.2 ст. 209 части первой ГК РФ собственник не вправе при пользовании своим имуществом нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц. Такое же правило было установлено и в п.9 ст.2 Закона РСФСР от 24 декабря 1990 г. "О собственности в РСФСР", действовавшего до 1 января 1995г.

То обстоятельство, что 8 декабря 1991 г. Волочаев подаренные ему ранее матерью 2/5 доли дома подарил дочери Клиновой, а 22 января 1993 г. они заключили соглашение о передаче в пользование дочери помещений в квартире № 1, где проживает Волочаева, не изменяет статуса Волочаевой как члена семьи собственника дома, и она не может быть из него выселена по основаниям, предусмотренным ст. ст.135, 136 ЖК РСФСР.

Более того, даже если бы Волочаев подарил дочери весь дом, это также не могло служить основанием для выселения его матери, поскольку, согласно п.2 ст.292 части первой ГК РФ, переход права собственности на жилой дом или квартиру к другому лицу не является основанием для прекращения права пользования жилым помещением членами семьи прежнего собственника.

При таких обстоятельствах кассационная инстанция неправильно отменила законное и обоснованное решение суда первой инстанции, а поэтому кассационное определение и последующие судебные постановления в указанной части незаконны и подлежат отмене.1

На практике признание решения суда юридическим фактом означает, что с момента его вступления в законную силу гражданские права и обязанности считаются возникшими и не требуются какие-либо действия по принудительному исполнению судебного решения.

Именно такое значение придано в ст.165 ГК судебному решению о признании действительной сделки, требующей нотариальное удостоверение, если сделка исполнена, а одна из сторон уклоняется от нотариального удостоверения. При наличии судебного решения о признании сделки действительной не требуется ее нотариальное удостоверение.

Под судебным решением в соответствии со ст.11 ГК следует понимать судебный акт суда общей юрисдикции, арбитражного суда и третейского суда.

Статья 8 ГК РФ причисляет к основным юридическим фактам приобретение имущества по основаниям, допускаемым законом. Известно, что имущество может быть приобретено не только по договору или иной сделке, но и по другим, предусмотренным ГК и иными законами основаниям. К таким основаниям ГК относит возникновение права собственности на имущество в силу приобретательной давности (ст.234 ГК РФ), на находку (ст.228 ГК), на безнадзорных животных (ст.231 ГК), на клад (ст.233 ГК), на вещи, от которых собственник отказался (см.226 ГК).

К действиям, вызывающим возникновение гражданских прав, отнесено создание произведений науки, литературы, искусства, изобретений и иных результатов интеллектуальной деятельности. Гражданские права на эти произведения возникают в силу самого факта их создания. Иной подход необходим к упомянутым в этом подпункте изобретениям. Результат интеллектуальной деятельности в этом случае должен быть признан изобретением в порядке, предусмотренном Патентным законом Российской Федерации, т.е. право на изобретение должно быть подтверждено патентом.1

К основаниям возникновения гражданских прав и обязанностей законом отнесены и неправомерные действия - причинение вреда другому лицу, которое является основанием возникновения обязательства возместить вред и права требовать его возмещения. Эти недоговорные обязательства регулируются гл.59 второй части ГК, устанавливающей общие основания ответственности за причинение вреда, определяющей лиц, несущих такую ответственность, а также порядок возмещения ущерба, причиненного жизни и здоровью граждан, компенсации морального вреда.

Недоговорный характер имеют также обязательства вследствие неосновательного обогащения, регулируемые гл.60 второй части ГК.

При этом возникает обязанность возвратить имущество, приобретенное или сбереженное одним лицом за счет другого без оснований, установленных законом или иными правовыми актами, а также сделкой (п.1 ст.1102 ГК).

В результате изучения Постановлений Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 года № 13/14 "О практике применения положений Гражданского Кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" в ред. Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС от 4 декабря 2000 года № 34/15 было выяснено, что при рассмотрении споров, возникающих в связи с неосновательным обогащением одного лица за счет другого лица (глава 60 Кодекса), судам следует иметь в виду, что в соответствии с п.2 ст.1107 Кодекса на сумму неосновательного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими средствами (ст.395 Кодекса) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств.

В тех случаях, когда денежные средства передаются приобретателю в безналичной форме (путем зачисления их на его банковский счет), следует исходить из того, что приобретатель должен узнать о неосновательном получении средств при представлении ему банком выписки о проведенных по счету операциях или иной информации о движении средств по счету в порядке, предусмотренном банковскими правилами и договором банковского счета. При представлении приобретателем доказательств, свидетельствующих о невозможности установления факта ошибочного зачисления по переданным ему данным, обязанность уплаты процентов возлагается на него с момента, когда он мог получить сведения об ошибочном получении средств.

На основании подп.3 ст.1103 Кодекса положения о возмещении потерпевшему неполученных доходов {ст.1107 Кодекса) применяются и в отношении требований одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством, в частности при повторной или излишней оплате товара, работ, услуг и т.д. (п.26 постановления).

В соответствии с п.2 ст.167 Кодекса при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) - возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

К требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке на основании положения подп.1 ст.1103 Кодекса применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60 Кодекса), если иное не предусмотрено законом или иными правовыми актами.

С учетом изложенного при применении последствий исполненной обеими сторонами недействительной сделки, когда одна из сторон получила по сделке денежные средства, а другая - товары, работы или услуги, суду следует исходить из равного размера взаимных обязательств сторон. Нормы о неосновательном денежном обогащении (ст.1107 Кодекса) могут быть применены к отношениям сторон лишь при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне (п.27).

При применении последствий недействительности оспоримой сделки, если с учетом положений п.2 ст.167 Кодекса к отношениям сторон могут быть применены нормы об обязательствах вследствие неосновательного обогащения, проценты за пользование чужими денежными средствами на основании п.2 ст.1107 Кодекса подлежат начислению на сумму - неосновательного денежного обогащения с момента вступления в силу решения суда о признании сделки недействительной, если судом не будет установлено, что приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств ранее признания сделки недействительной (п.28).

Так, в результате рассмотрения дела по иску предприятия "Внешнеэкономическое объединение "Машиноимпорт" к ОАО "Банк "Зенит" об обязании ответчика передать истцу облигации внутреннего государственного валютного займа, было выяснено, что удержание кредитором ценных бумаг, переданных ему в залог в обеспечение кредитного договора, является неосновательным обогащением, если кредитор выбыл из основного обязательства, по которому ему было предоставлено обеспечение.1

Такой вывод был сделан исходя из следующих обстоятельств: государственное предприятие "Внешнеэкономическое объединение "Машиноимпорт" обратилось в арбитражный суд с иском к ОАО "Банк "Зенит" (далее - банк "Зенит") об обязании ответчика передать истцу облигации внутреннего государственного валютного займа, эквивалентные тем, которые были предоставлены банку "Зенит" ОАО "Акционерный коммерческий банк "Международный банк торговли и сотрудничества" (далее - МБТиС) по заключенным между ними соглашениям в обеспечение исполнения обязательств заемщика по шести кредитным договорам либо взыскать с ответчика рыночную стоимость этих облигаций в сумме 7 500 000 долл. США, а также купонный доход по указанным ценным бумагам в сумме 960 000 долл. США.

Иск заявлен на основании договора уступки требования, заключенного между МБТиС и объединением "Машиноимпорт". До принятия решения истец в порядке, предусмотренном ст.37 АПК РФ, увеличил сумму основного требования до 8 900 000 долл. США и сумму купонного дохода до 1 440 000 долл. США.

Решением исковые требования удовлетворены.

Суд исходил из того, что МБТиС (заемщик) передал банку "Зенит" (кредитору) ценные бумаги (облигации) в соответствии с соглашениями об обеспечении исполнения обязательств по кредитным договорам. В дальнейшем банк "Зенит" уступил кипрской компании права требования по кредитным договорам, не передавая прав требования по соглашениям банка с заемщиком, обеспечивающим исполнение обязательств последнего по этим договорам. По мнению суда, с заменой кредитора по кредитным договорам названные соглашения утратили силу, а потому ответчик обязан вернуть неосновательно удерживаемые облигации.

Постановлением апелляционной инстанции решение отменено и в удовлетворении иска отказано со ссылкой на отсутствие в договоре уступки требования предмета сделки, поскольку передаваемое объединению "Машиноимпорт" право индивидуально не определено - не переданы конкретные права требования взыскания рыночной стоимости облигаций и купонного дохода.

Федеральный арбитражный суд округа постановление апелляционной инстанции отменил и оставил в силе решение суда первой инстанции.

При этом суд исходил из следующих обстоятельств. Банк "Зенит", уступив свои права кредитора кипрской компании, не передал ей одновременно свои права залогодержателя облигаций, в связи с чем у банка, выбывшего из основного обязательства, прекращается право на распоряжение переданными в залог облигациями и удержание ответчиком ценных бумаг является неосновательным обогащением.

В протесте предложено постановление кассационной инстанции отменить, постановление апелляционной инстанции оставить в силе.

Рассмотрев протест, Президиум не нашел оснований для его удовлетворения. Как следует из материалов дела, на основании генерального соглашения между банком "Зенит" и МБТиС - заключено шесть кредитных договоров, по которым первый предоставил второму кредиты на общую сумму 17 404 600 долл. США.

В обеспечение исполнения своих обязательств заемщик передал кредитору облигации внутреннего государственного валютного займа по отдельно заключенным соглашениям, которые правильно оценены судом кассационной инстанции как договоры о залоге.

Договором от 7 августа 2000 года банк "Зенит" в связи с невыполнением должником обязательств по кредитным договорам уступил свои права требования по кредитным договорам кипрской компании. По условиям данного договора цедент передал цессионарию лишь права требования по основным обязательствам должника (кредитным договорам), не передавая прав требования по соглашениям об обеспечении их исполнения.

В силу положений главы 24 ГК РФ при уступке прав требования произошла перемена лиц в обязательстве и прежний кредитор выбыл из основного обязательства. Соответственно основное обязательство в отношении банка "Зенит" прекратилось.

Согласно подп.1 п.1 ст.352 ГК РФ залог прекращается с прекращением обеспеченного залогом обязательства.

Поскольку согласно ст.384 Кодекса объем прав кредитора, переходящих к другому лицу, может быть определен договором, прежний кредитор, выбывший из основного обязательства и не передавший права требования по обеспечительным соглашениям, не вправе был удерживать предмет обеспечения.

Следовательно, заемщик имел право как потребовать возврата облигаций, являвшихся обеспечением кредитных договоров, так и уступить это право другому лицу.

При таких обстоятельствах требования объединения "Машиноимпорт", предъявленные к прежнему кредитору, о возврате предмета обеспечения либо о взыскании его рыночной стоимости являются правомерными и суды первой и кассационной инстанций обоснованно удовлетворили иск, в связи с чем протест не может быть удовлетворен (постановление от 6 марта 2002 года № 7144/01).1

Рассмотрим еще один пример из практики, в котором гражданские права и обязанности возникают вследствие неосновательного обогащения.

Так, в результате рассмотрения дела по иску коммерческого банка к ЗАО "Станко-Зенит" и третьему лицу - ЗАО "Производственное объединение "Сибирьэнерго-углеснаб" о взыскании неосновательного обогащения было выяснено, что неосновательное обогащение не подлежит возврату, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

Рассмотрим обстоятельства дела: коммерческий банк обратился в арбитражный суд с иском к ЗАО "Станко-Зенит" и третьему лицу - ЗАО "Производственное объединение "Сибирьэнергоуглеснаб" (далее - объединение) о взыскании неосновательного обогащения.

Решением исковое требование удовлетворено за счет ЗАО "Станко-Зенит".

Постановлением апелляционной инстанции решение отменено, в иске отказано.

Федеральный арбитражный суд округа постановление апелляционной инстанции отменил, решение суда первой инстанции оставил в силе.

В протесте предлагалось постановление суда кассационной инстанции отменить, постановление апелляционной инстанции оставить в силе.

Рассмотрев протест, Президиум не нашел оснований для его удовлетворения.

Как следует из материалов дела, коммерческий банк (продавец) и ЗАО "Станко-Зенит" (покупатель) заключили договор купли-продажи, в соответствии с которым продавец обязался передать покупателю имущество, а последний - оплатить его путем списания задолженности продавца, оформляемого соглашением о взаимозачете.

Из соглашения о взаимозачете, заключенного между истцом и ответчиком, следует, что производится зачет взаимных требований: по договору купли-продажи должником на сумму 379 287 руб. является ЗАО, а по договору уступки требования, заключенному между объединением и ЗАО, коммерческий банк обязан уплатить ЗАО 400 000 руб.

Постановлением федерального арбитражного суда округа по другому делу договоры купли-продажи и уступки требования признаны незаключенными.

Посчитав, что ответчик получил переданное ему по договору купли-продажи имущество без законных на то оснований, истец предъявил настоящий иск.

Отказывая в иске, суд апелляционной инстанции сослался на п.4 ст.1109 ГК РФ, согласно которому полученное в качестве неосновательного обогащения имущество не подлежит возврату в случае, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства.

Вместе с тем названная норма ГК РФ подлежит применению только тогда, когда передача денежных средств или иного имущества произведена добровольно и намеренно при отсутствии какой-либо обязанности со стороны передающего (дарение) либо с благотворительной целью.

Поскольку истец не имел намерения передать имущество в дар и в силу п.4 ст.575 ГК РФ дарение в отношениях между коммерческими организациями не допускается, оснований для применения этой нормы не имелось.