История государства и права зарубежных стран

Наиболее эксплуатируемым и угнетенным классом-сословием, хотя он и занимал официально второе место в сословной иерархии, были крестьяне, составлявшие 80% населения страны. Они были неоднородны в социальном и экономическом отношении. Основная масса крестьян владела небольшими участками земли на правах вечного наследственного держания, вела самостоятельное хозяйство. Это прежде всего члены общины, входившие в податные пятидворки. Вне общин были зависимые крестьяне, мелкие арендаторы или дворовые холопы. Подати, как правило, достигали половины, а то и больше, урожая. Крестьяне несли многочисленные повинности по ремонту дорог, ирригационных сооружений и пр.

Японский крестьянин в это время фактически попал в кабальную зависимость. Он не имел права прекращать обработку земли, выбирать себе иной род занятий, переезжать на другое место жительства, правда, его нельзя было продавать или покупать.

Промежуточные городские средние слои составляли ремесленники и торговцы, жизнь и деятельность которых строго регламентировалась сёгуном. В XVIII в. феодальное сословие торговцев начинает играть все более важную роль. В это время в Японии зарождается мануфактурное производство, находящееся под контролем торгово-ростовщического капитала. Следствием развития товарно-денежных отношений явилось, с одной стороны, неудержимое разложение господствующего класса феодалов, с другой - все углубляющиеся процессы дифференциации крестьян.

Несмотря на запрещение купли-продажи земли, она в скрытой, замаскированной форме отчуждалась, концентрировалась в руках деревенской верхушки, а также городских ростовщиков. Усилилась экономическая зависимость феодального дворянства от торгово-ростовщического капитала. Крупнейший в то время дом Ми-цуи становится в 1697 году финансовым агентом самого сёгуна, а в 1707 году банкиром императора. Разложениеюсобенно заметно проявилось среди представителей служилого самурайства. В результате обеднения даймё они теряли своих покровителей, а вместе с тем и источники существования, становились ронинами (бродягами). Вопреки вековым традициям самураи все чаще были вынуждены заниматься промысловой и коммерческой деятельностью, становиться служащими, рабочими.

Государственный строй. Реформы Тайка, имевшие для Японии VII в. значение политической революции, знаменовали утверждение раннефеодального государства во главе с наследственным монархом. Они были подготовлены буддийским и конфуцианским учениями о едином государстве, во главе которого стоит "монарх-мудрец", "потомок богов", обладающий неограниченной властью. Древняя религия японцев синто ("путь духов"), легко впитавшая идеи китайских религий о божественной силе правителя-императора, также способствовала этому,

В результате "переворота Тайка" было создано единое японское государство во главе с императором, принцем правящей династии, опиравшимся на поддержку могущественного клана Фуд-зивара, который поставлял впоследствии из поколения в поколение не только наследственных регентов-соправителей императоров, но и императриц.

Японские правители еще в VI в. заимствовали из Китая название "теней" или "тенно" - "сын неба". Но если в Китае источник власти правителя заключался в "воле Неба", а смена императорских династий объяснялась изменениями "приказа Неба", то смысл "тенно" в Японии был более заземленным, он не содержал указания на небо, как высшее божественное начало, которому поклонялись китайцы. Представления о природе у японцев были более конкретными. Они поклонялись не только небу, но и солнцу, горам, рекам.

Древнейшая религия японцев синто ("путь духов") отводила правителю роль первосвященника, божественного потомка солнца, принявшего человеческий облик. Синтетическая же религия японцев "ребу синто" (двуединое синто), сложившаяся в VI-VII вв. на основе смешения синто и буддизма, признавала в императоре не только духовного главу, верховного жреца (в этом качестве как полубожественная персона он был объектом выражения покорности и послушания), но и светского монарха, прежде всего руководителя войска, непререкаемый авторитет которого для чиновников был основан на кодексах и законах. Отсюда берет начало тщательно разработанная в праве Японии структура всех государственных учреждений: центральных и местных, духовных и светских. Закон из 17 статей, говоря о "божественности суверена", содержал многозначительную оговорку о советниках как "необходимом условии правильного решения важных дел". А Сётоку-тайси, отвергая идею единоличного правления, утверждал, что "дела не должны решаться лично государем". Советник любого ранга с древнейших времен становится в Японии главной фигурой в императорском государственном аппарате. Да и на деле божественный "тенно", обладавший по закону высшей законодательной, исполнительной и военной властью, уже в VIII в. более царствовал, чем управлял при могущественном клане Фудзивара, символом всесилия которого стало, например, строительство в 794 году еще одной столицы в Киото. В это время императорская резиденция была в Наро. Впоследствии существование двух столиц в Японии стало традиционным, наряду с традиционным двоевластием и даже троевластием, когда в дела государственного управления включались и буддийские иерархи.

Специальный раздел "Тайхо Ёро рё" "Учреждения и штаты" был посвящен разветвленной правительственной системе центральных и местных, духовных и светских властей, иерархии должностей и рангов чиновников, их подготовке (китайская экзаменационная система не привилась в Японии), а также установлению за службу жалованья натурой или земельными наделами "в кормление". Высшая государственная власть, как и в Китае, принадлежала в Японии Государственному совету ("Дадзе-кан"), разрабатывавшему общие направления государственной политики, рассылавшему указы императора по всей стране. Наряду со светским Государственным советом в Японии, в отличие от Китая, существовал особый духовный Государственный совет ("Дзинги-кан") или "Совет по делам духов неба и земли", осуществлявший надзор за синтоистскими храмами и молельнями, за деятельностью клира, за крестьянами, приписанными к храмам, и пр. Его штат был небольшим. Он занимал изолированное, но достаточно высокое положение среди других ведомств.

По примеру Китая создавалась и внутренняя структура светского Государственного совета, во главе которого стоял "старший министр" или канцлер, являвшийся наставником императора в делах управления, призванный в качестве этического эталона обеспечивать стране "мир, покой и гармонию". Признавая, что трудно найти такого безупречного человека, закон допускал вакантность этой должности.

Непосредственные управленческие функции в светском Государственном совете осуществляли два высших министра: левый (старший) и правый (младший), опиравшиеся в свою очередь на "старших советников", участвующих в обсуждении всех дел и дававших рекомендации "по большим делам", и младших советников, дававших рекомендации по "малым делам". Именно они следили за ходом текущих дел, отвечали за них перед Государственным советом. Государственный совет имел под своим началом восемь министерств, которые в отличие от Китая были тесно связаны с императорским двором, и палату цензоров, глава которой, обладая более узкими, чем в Китае, полномочиями, следил за чистотой обычаев и нравов, назначал расследования по моральным нарушениям, докладывая о них императору. В его подчинении был штат разъездных цензоров-контролеров. Решения цензората могли быть приостановлены Государственным советом.

Наряду с военным министерством, министерствами финансов и юстиции в Японии существовало особое министерство "общих дел", ведавшее текущими дворцовыми делами, ритуалом, редактированием императорских указов, следившее за составлением истории страны, списков принцев крови, придворных дам и буддийского духовенства, а также генерального реестра населения и росписи налогов. Являясь как бы высшей канцелярией страны, это министерство занимало первое место в государственном аппарате в силу особой близости его главы к императору. Он принимал доклады и подавал петиции императору, осуществляя при этом связи между Государственным советом и другими министерствами.

О широте функций этого министерства свидетельствует крайне обширный штат его десяти управлений, среди которых было специальное управление двора императрицы, главное архивное управление, главное управление дворцовых кладовых, астрологическое управление, управление живописи, придворного этикета. Деятельность последнего управления была тесно связана с деятельностью специального министерства церемоний, в ведении которого находился не только контроль за соблюдением этикета, но и государственные школы, аттестация кандидатов на чиновничьи должности, назначение и перемещение чиновников, рекомендации об их награждении, выдача им жалованья и пр.

В это же время было создано просуществовавшее в веках (вплоть до конца II мировой войны) особое министерство императорского двора, которое, согласно "Тайхо Ёро рё", состояло из одного особого столового управления (ведавшего продовольственными поставками и заготовками для двора, а также деятельностью поваров), четырех главных управлений, в том числе главного управления дворцовой кухни, управления дворцовыми складами и хозяйством, казенными рабами и пр., и тринадцати простых управлений (управления дворцовых садов и прудов, дворцового водоснабжения и пр.). Штатное расписание этого министерства было особенно насыщенным. Оно было представлено, как и в других министерствах, администраторами, специалистами, канцеляристами-писцами, которых дополняли специально приписанные к министерству "казенные дворы". При множестве министерств и управлений, как явствует из "Тайхо Ёро рё", между ними не существовало четкого разграничения функций. Связующим элементом этой разветвленной структуры был императорский двор.

Закон VII "Тайхо Ёро рё", посвященный буддийским монахам и монахиням, свидетельствует и об особом положении буддийского духовенства в Японии, находящегося под высшим государственным надзором. Регламентируя статус "нормальной" буддийской организации, закон запрещал клирикам владеть домами, садами, торговать и заниматься ростовщичеством, принимать в качестве подарков рабов, скот, оружие. Эти запрещения не могли сдержать роста земельной собственности буддийских монастырей и храмов.

Вместе с ростом благосостояния в условиях плановых раздоров возрастают и политическое влияние, и политические притязания буддийских иерархов, которые столь сильно не проявлялись ни в одном из средневековых дальневосточных буддийских государств. В Японии к концу XI - началу XII в. стали складываться фактически три центра политического притяжения: императорский двор, домоуправление правящего клана (им на протяжении ряда веков оставался клан Фудзивара) и буддийские монастыри. Император по достижении совершеннолетия, как правило, принудительно постригался в монахи, на престол возводился его малолетний наследник, являющийся послушным орудием в руках правящего клана, буддийские же иерархи часто поддерживали оппозиционный ему клан.

В XII в. растет экономическая мощь и политическое влияние местных кланов губернаторов, наместников и пр., которые фактически становятся неограниченными правителями-вотчинниками в своих владениях. В условиях непрекращающейся клановой борьбы различных групп господствующего класса: придворных кругов, сильнейших кланов, духовенства, в XII в. в Японии устанавливается новая форма правления - сёгунат, своеобразная форма феодальной военной диктатуры, при которой власть как в центре, так и в определенной мере на местах сосредоточивалась в руках сёгуна - "великого полководца".

Установление первого сёгуната Минамото (1192-1333 гг.), опирающегося на новый военно-бюрократический аппарат (бакуфу), и знаменовало начало второго периода развития феодального государства в Японии, периода его военно-политического объединения*. Оно было вызвано стремлением Минамото преодолеть раздробленность, подавить распри, укрепить феодальное государство в своих собственных интересах и в интересах всего феодального класса.

Второй сёгунат Асигага (1338-1573 гг.), третий - Токугава (1603-1867 гг.).

Характерной чертой сёгуната было сохранение императора как номинального главы государства, обладающего некоторыми представительными функциями. Императору отводились все причитающиеся ему по рангу почести, но ни он, ни его двор не играли сколько-нибудь существенной роли в политической жизни страны. Императорский двор превращается с этого времени в центр феодальной оппозиции, что и становилось одной из многих причин новых вспышек междуусобной борьбы.

Отражением безуспешности попыток первого сёгуна укрепить центральную власть стало в конце XII - начале XIII в. установление особой разновидности сёгуната - сиккэната, приведшего к созданию еще одного "этажа" над двумя другими формально существующими "этажами" политической власти в феодальной Японии. Возникновение сиккэната (сиккэн-правитель) в 1199 году было связано с установлением буддийского регентства при малолетнем сёгуне. Впоследствии этот пост стал также наследственным. Формально император и сёгун занимали свое место в политической структуре, но значительная власть перешла к сиккэну. Сиккэнат, продлившийся до падения первого Камакурского сёгуната (г. Кама-кур в это время был местом пребывания бакуфу, правительства сёгуната), не изменил существенно характера военно-феодальной диктатуры, которая просуществовала в Японии до второй половины XIX в., когда в ходе буржуазной революции была восстановлена власть, японского императора.

Неизменным звеном правительственного механизма сёгуната были органы, осуществляющие жесткий контроль над деятельностью императорского двора. С 1221 года бакуфу стал направлять в императорскую резиденцию в Киото уполномоченного сёгуна (тэн-дая), имеющего право издавать от имени сёгуна указы, выполнение которых обеспечивалось особой военной силой - самурайским войском, находившимся в его распоряжении. Более того, впоследствии сёгун присвоил право утверждать нового императора, определять порядок престолонаследия, назначать регентов и других высших придворных советников.

Правящей военно-феодальной верхушке, однако, не сразу удалось создать постоянную политико-административную систему сёгуната, укрепить наследственный принцип передачи власти сёгуна, сосредоточить в его руках, а не в руках его регентов или заместителей фактическую власть. К тому же в период второго сёгуната власть бакуфу была значительно ослаблена. Этому способствовало то, что японскому сёгуну пришлось признать свою вассальную зависимость от Китая, к которому и перешло право утверждать японских императоров. В стране в это время было около 20 крупных и значительное число средних и мелких даймё, которые правили фактически в своих владениях самостоятельно.

Черты абсолютистского правления сёгунат приобретает лишь в XVII - XVIII вв., когда происходит ужесточение методов правления, создается его разветвленный полицейский аппарат. Иэясу, правитель третьего токугавского сёгуната, военным путем объединил страну. Конфисковав владения многих феодалов и буддийских монастырей, он стал крупнейшим землевладельцем.

Укрепление позиций третьего сёгуната привело к полному устранению какого бы то ни было политического влияния императора. В токугавском сёгунате была введена новая должность сёсидая - наместника сёгуна в императорской столице. На основе закона 1615 года даже религиозные функции императорского двора были поставлены под контроль сёгуна, который вмешивался в назначение всех высших придворных должностей.

Однако централизация Японии и в это время носила относительный характер. Феодальные княжества как административно-политические единицы не были ликвидированы. Местные князья сохраняли право управления, суда на своих территориях. Но у сёгуна была власть отнять все или часть владений даймё со всеми его полномочиями. Неизменно оставались под контролем бакуфу торговля и ремесло в крупных городах, как и горнорудные предприятия.

Одним из средств укрепления власти сёгуна в это время была система заложничества, окончательно закрепленная законом в 1635 году. Согласно закону все даймё должны были попеременно проживать в доме сёгуна, а возвращаясь в свои владения, оставлять в Эдо (столице сёгуната) свои семьи. Система заложничества распространялась и на сыновей императора.

Сосредоточивая в центре всю полноту властных полномочий, сёгун опирался на военно-полицейский аппарат, лишенный многих пышных атрибутов времени императорского правления, но столь же многочисленный и разветвленный. Ближайшим помощником сёгуна был его первый советник (тпайро), выполнявший в случае необходимости обязанности регента. Он, как правило, и назначался при чрезвычайных обстоятельствах. Кроме того, при сёгуне существовал круг старших советников (редзю), составлявших непосредственно правительство (бакуфу), исполнявших свои обязанности посменно в течение месяца. Несколько старших советников в последние годы токугавского сёгуната составили Государственный совет, нечто вроде узкого "кабинета министров". За каждым из членов совета закреплялся определенный круг управленческих функций и контроль за одной из пяти коллегий бакуфу: внутренних дел, иностранной, военной, военно-морской и финансов. Особое правительственное управление ведало чеканкой монет, ему же принадлежал контроль за рудниками. Младшие советники ведали гвардией сёгуна, охраной дворца, полицейским аппаратом, следили за его вассалами.

Местное управление. С введением надельной системы в Японии в 645 году было связано территориальное деление страны на провинции (купи), а с 646 года - на уезды, во главе которых стояли назначаемые из местной родовой аристократии губернаторы, уездные начальники. Наряду с ними в уезды направлялись царские контролеры. Уездная администрация обладала в Японии большей самостоятельностью, чем в Китае, так как она ведала местными территориальными военными отрядами. Низшей административной единицей было село во главе с сельским старостой, назначаемым из местных жителей. Каждое село должно было состоять из 50 дворов. Таких крупных сел в то время в Японии не было, в одно село объединялось несколько соседних деревень. Была введена в это время и система деревенских пятидворок - объединений пяти соседних крестьянских дворов, связанных круговой порукой по выполнению всех обязанностей перед государством. В ведении уездных начальников, писцов, квартальных и сельских старост был сбор налогов, контроль за исполнением крестьянами общественных работ, судебные и полицейские функции.

С утверждением сёгуната во все провинции стали назначаться военные губернаторы, или протекторы (сюго), которые находились там наряду с правителями областей, назначаемыми императором. В их обязанность входил контроль за выполнением повинностей в пользу центрального правительства, подавление мятежей, преследование политических противников сёгуна, охрана провинций. В распоряжении сюго был местный гарнизон. В частновладельческие поместья посылались специальные уполномоченные правительства, главной обязанностью которых был контроль за доходами поместья, за внесением феодалами всех налогов, и прежде всего военного, преследование смутьянов. Эти и другие меры не приводили, однако, к желаемым результатам в периоды ослабления власти сёгуна. Так, например, в XV в. местные князья из числа бывших протекторов присвоили себе право судебного и налогового иммунитета, запрещая чиновникам сёгуна появляться в их владениях. Сломить своеволие местных князей с помощью жестоких военно-полицейских мер удалось в определенной мере лишь в токугавской Японии.

Особое место в государственном аппарате токугавской Японии занимали органы сыска, специальные полицейские инспектора мэцкэ ("прикрепленный глаз"), осуществлявшие негласный полицейский надзор за всем населением страны, от чиновников до крестьян. Во главе этого аппарата стояли так называемые омэцкэ (большие, славные мэцкэ), закон о правах и обязанностях которых был принят в 1632 году. Пять главных полицейских инспекторов вели наблюдение за всеми князьями и высшими чиновниками.

Передвижение в стране было регламентировано строгой системой пропусков. Без предварительного разрешения бакуфу даймё не имели права строить замки, жениться. Для надзора за крестьянами и прежде всего сбора с них налогов во все владения Токугавы на основе закона 1644 года стали назначаться дайканы, которым подчинялись старосты деревень.

В городах помимо назначавшихся градоначальников, которым принадлежала широкая административная, полицейская и судебная власть, существовали советы крупных торговцев, но система городского самоуправления не получила сколько-нибудь заметного развития в Японии.

Армия. До введения территориального деления армия Японии состояла из родовых дружин. Вместе с надельной системой в Японии была введена обязательная воинская повинность.

"Тайхо Ёро рё" среди других министерств выделяет и военное министерство, ведавшее именными списками офицерского состава, их аттестацией, отбором, назначением и пр. В его подчинении было несколько штабов и управлений: арсенальное, военно-музыкальное, корабельное, соколиной охоты.

Армейские части были территориальными, но формировались и содержались в провинциях и уездах. Из одного двора брали одного новобранца. Сыновья и внуки обладателей рангов пользовались льготами, освобождались от службы в армии. Бойцы территориальных крестьянских ополчений составляли своеобразный резерв, они не отрывались от повседневного крестьянского труда. Срочной до трех лет была служба в пограничных войсках, гвардейских и сторожевых частях.

Армия строилась по десятичной системе, во главе с полусотниками, сотниками, двухсотниками, которые могли быть незнатного происхождения, но храбрыми воинами. Начиная с тысячников для назначения требовался уже соответствующий ранг. Армейская часть более 20 человек могла направляться в поход только по приказу императора.

Невыполнение боевого приказа или отсутствие вооружения в боевой обстановке могло наказываться смертной казнью по решению командующего. Служба в пограничных войсках освобождала других членов двора призывного возраста от мобилизации. От срочной дворцовой и пограничной службы освобождались новобранцы, если был болен отец или старший двора. Пограничники брали с собой на службу рабов, жен, наложниц.

С ростом частной феодальной собственности, с междуусобными войнами, крестьянскими восстаниями было связано формирование особого военно-феодального слоя самураев - профессиональных воинов, вассалов крупных феодалов. Особое мировоззрение японских самураев, особый "кодекс чести" строился на ярко выраженном презрении к крестьянскому труду, на конфуцианских принципах покорности и беспрекословного подчинения приказу. Нарушение кодекса чести влекло для самурая самоубийство - харакири.

Крестьянские ополченские формирования продолжали существовать вплоть до XVI в. В связи с массовыми крестьянскими восстаниями правящие круги поняли нежелательность дальнейшего сохранения оружия у крестьян. Еще в XV в. феодалы в отдельных княжествах разоружили крестьян, но в общенациональном масштабе это произошло в конце XVI в., когда сёгуном Моёто-ми Худэёси в 1588-1590 гг. по всей стране у крестьян было отнято оружие. Это мероприятие получило название "охоты за мечами". Указом 1591 года крестьянам запрещалось становиться воинами, а самураям - заниматься какой-либо предпринимательской деятельностью.

Самурайское войско состояло в основном из конницы. С введением огнестрельного оружия конница постепенно сходит на нет и ее место занимает пехота.

Глава 29. Средневековое государство Индии

Замедленный и неравномерный характер развития индийского общества в средние века делает крайне сложным периодизацию его истории. Еще в Древней Индии можно найти некоторые социальные институты, напоминающие феодальные: крупное частное землевладение, эксплуатация зависимого земледельца с характерной для Индии кастовой неполноценностью значительных групп населения и пр., а рабовладение продолжало существовать не только в средневековье, но и позже.

V-VII вв. как условный рубеж начала средневековой истории Индии не связаны с кардинальными переменами в политической структуре страны, с возникновением крупных империй, как, например, империя Маурьев в древности. Средневековая Индия была политически раздроблена. Раздробленность сопровождалась бесконечными междуусобными войнами, временным возникновением крупных государств, как, например, империи Харши (VII в.), пришедшей на смену империи Гуптов (IV-V вв.) и просуществовавшей всего 40 лет.

В V-VI вв. в северо-западную часть Индии проникают племена белых гунов и гурджаров, которые оседают и осваиваются в Синде, Раджастхане, Гуджарате. В результате смешения завоевателей с местным населением, находящимся на более высокой стадии культурного развития, здесь образуется новая каста воинов-землевладельцев-раджпутов, образовавших сначала княжество в Гуджарате, а затем в начале VIII в. - государство Пратихаров.

Юг Индии с его многочисленными племенами заметно отставал в своем развитии от Севера, но и здесь возникали самостоятельные государства - княжества. Так, например, еще в III-IV вв. складывается государство Палавов, а в VII в. в южной части Махараштры - княжество Чалукьев, в IX - княжество Чолов, контролировавшее некоторое время всю южную Индию. Ожесточенная междуусобная борьба значительно облегчила вторжение мусульманских завоевателей в северную часть Индии на рубеже XII-XIII вв. Разбив раджпутов и подчинив раджпутских князей, главную боевую силу Индии того времени, они образовали на завоеванных территориях Делийский султанат (1206-1526 гг.), на смену которому пришла империя Великих моголов (1526- 1707гг.).

1707 год является датой фактического распада империи, которая формально продолжала существовать и при англичанах еще около полутора веков.

Несмотря на политическую децентрализацию, в Индии в V-VII вв. шли важные процессы, которые дают основание выделить этот период в истории страны. Эти процессы прежде всего были связаны с внутренней перестройкой неизменно существовавшей и сохранившей при всех политических перипетиях свой статус-кво варновой системы, с созданием на значительной части территорий Индии за счет влияния Севера обширной индо-буддийской цивилизационной зоны, с ростом религиозно-культурного самосознания индийцев, которое на протяжении веков выступало важным фактором их объединения, несмотря на этническую разобщенность и отсутствие государственного единства.

Сословно-классовое деление. Начиная с первых веков новой эры, усиливается процесс закабаления крестьянских общин, прикрепление их к налоговому тяглу, набирают силу формы феодальной эксплуатации, связанные с ростом частного землевладения. Факторами, ускоряющими дальнейшее расслоение индийского общества, были углубление имущественной дифференциации среди общинников-крестьян, пожалования правителями в индивидуальное или групповое владение представителям высших каст земель и права на эксплуатацию крестьян. В первых веках новой эры увеличилась, прежде всего за счет пожалований, земельная собственность индусских храмов и буддийских монастырей. Храмы и монастыри вели собственное хозяйство, эксплуатируя закабаленных крестьян, наемных работников, рабов.

Следствием многочисленных войн было перераспределение земли, непосредственно сказавшееся на варново-кастовой системе. Старая система варн сохранилась, но сами варны не остались неизменными. Они трансформировались под влиянием нового кастового деления. Кастами становились этнические и профессиональные группы, кланы воинов-завоевателей, религиозные секты и пр. Вне зависимости от первоначального происхождения касты по мере углубления разделения труда "выстраивались" в иерархии варнового общества в соответствии с социально-экономическим положением их членов, с их отношением к земле. Превращение раджпутов в доминирующую кшатрийскую касту было прямо связано с приобретением ими права на ренту-налог с завоеванного населения, на реальное распоряжение землей.

Общая схема кастовой иерархии, связанная с правами землевладения, строилась следующим образом. Брахманы-землевладельцы, правящие династии индусских княжеств, представители административно-налогового аппарата, воины-землевладельцы, наконец, полноправные общинники - раджпуты и джайны в ряде областей северной и северо-западной Индии входили в высшие брахманские и кшатрийские касты, которые якобы вели свою родословную от брахманских и кшатрийских родов Древней Индии. Варна вайшиев стала обозначать в основном сословную организацию купцов и ремесленников. Касты шудр состояли из обедневших землевладельцев, держателей земли от общины, а также ремесленников. Последняя, самая низшая группа "неприкасаемых" каст включала бесправных арендаторов и слуг общины, лишенных каких-либо владельческих прав, находившихся в полурабской, полукрепостной зависимости от полноправных общинников.

Процесс классового расслоения протекал в Индии весьма своеобразно. Он характеризовался длительным сохранением крайней мозаичности и господствующего, и эксплуатируемых социальных слоев. Общинник, уплачивающий ренту-налог, сам мог выступать эксплуататором наемных и зависимых от него работников. Кабальная эксплуатация неполноправных членов общины или внеобщинного крестьянства из "неприкасаемых" каст применялась в хозяйствах как крупных землевладельцев, так и рядовых общинников.

Утверждение власти мусульманских правителей привело к значительному изменению состава высшей правящей верхушки Индии. Значительная часть крупных индийских князей была истреблена, их земли вошли в территориальный состав султаната. Некоторые более мелкие индийские князья (раджи), признав власть султана, попали в вассальную зависимость от него. Они были обязаны выплачивать султану дань.

Вся земля султаната объявлялась государственной собственностью. Фактически земля оставалась в руках общинников-крестьян, обязанных выплачивать налоги в пользу завоевателей, которые исчислялись в значительно большем объеме, чем раньше, и по иной схеме. Все землевладельцы облагались налогами в форме хараджа, то есть той же ренты-налога, но немусульмане выплачивали еще подушную подать джизъю. Оба налога достигали часто половины урожая. Часть государственного неразделенного земельного фонда была приписана непосредственно к казне. Это земли "халисэ", доход с которых шел на содержание самого султана и его двора, государственного аппарата, чиновников, воинов. Другая часть была разделена на служебные наделы "икта" и роздана в условное держание за службу военную, чиновничью и пр. Условное должностное землевладение было и кратковременным и пожизненным, но часто икта передавалась за службу сыну или зятю иктадара. Владельцы икты (иктадары) собирали налоги сами или через своих слуг с пожалованных деревень или областей, присваивая лишь часть налоговых поступлений. Большая часть налогов продолжала идти в фонд государства, которое определяло размеры, форму их изъятия. Наряду с государственной собственностью существовала в султанате и частная собственность (мульк). Своеобразный вид частной собственности составляли земли мусульманских религиозных учреждений вакуфы и наследственные земли мусульманских духовных лиц (имамов). Владельцы мульков платили лишь десятину. Это была их привилегия.

Для Делийского султаната были характерны три ярко выраженные тенденции в развитии землевладения: 1) постепенное превращение земель икта в земли мульк; 2) сокращение земель халиса за счет расширения двух первых видов земель; 3) увеличение непосредственной доли служилой верхушки в общей сумме ренты-налога, получаемой с государственных земель. Уже во второй половине XIV в. часть иктадаров приобретает налоговый иммунитет, а икта становится во многих случаях наследственной.

Государственная собственность на землю сохранилась и в Могольской Индии. Более того, она была в значительной мере упорядочена, в том числе за счет создания земельного кадастра, составление которого было начато при Шер Хане (1540-1545 гг.) и закончено при Акбаре (1556-1605 гг.), вошедшем в историю в качестве великого правителя, отменившего, в частности, джизью с местного населения и четко определившего суммы налогов с каждого района.

Значительная часть земли в Могольской Индии была передана в качестве условного пожалования (джагира) крупным мусульманским военачальникам джагирдарам. Джагирдар был обязан содержать соответствующий величине его джагира и чину отряд войск (от 100 до 5 тыс. воинов), из которых и состоял основной костяк армии правителя. Владельческие права джагирдара или находящегося в зависимости от падишаха местного князя-раджи реализовывались в праве взимания налогов с общинников-крестьян и удержании определенной их части в свою пользу. Кроме джагиров существовали и владения вассальных индийских князей заминдаров, плативших дань падишаху.

В зависимости от форм эксплуатации земледельца вся территория Могольской Индии делилась на две части: раяти и заминдари. На территории раяти налоги с общинников-крестьян взимались непосредственно через государственный аппарат. Падишах следил за тем, чтобы джагирдары не обладали никакой ни административной, ни самостоятельной налоговой властью на своих землях. На территории заминдари налоги собирались самими заминдарами. Заминдар сам устанавливал в соответствии с обычаем размер платежей с крестьян и формы их получения. Эти платежи, таким образом, носили характер феодальной ренты. К заминдарам - "господам земли" примыкали и так называемые первичные заминдары - полноправные общинники, которые были хозяевами собственных участков земли. Эти участки, как правило, сдавались в аренду издольщикам или обрабатывались зависимыми людьми. Значительная часть общинной земли находилась в бессрочной аренде, не имеющей правовой защиты. Практически же арендаторы, неполноправные крестьяне-общинники, не могли быть согнаны со своих участков. Арендаторы находились в личной и поземельной зависимости от слоя полноправных общинников, оказывали им всякого рода услуги. Самый эксплуатируемый слой сельского населения состоял из безземельных крестьян.

По мере распада Могольской Индии, ослабления позиций могольских правителей усиливается власть местных заминдаров - и индусов, и мусульман. Складывается вассально-ленная система отношений. Иерархия прежних военных и гражданских чинов, получающих свою долю прибавочного крестьянского продукта через налоговый аппарат государства, начинает вытесняться иерархией феодальных землевладельцев.

Государственный строй. Центральное управление. Индия VI-XII вв. представляла собой совокупность многочисленных государств-княжеств, экономически не связанных между собой. В раннеклассовых, так называемых племенных государствах сохранялись значительные пережитки родоплеменных отношений. К таким государствам относятся многочисленные территориальные образования, возникшие в результате завоеваний раджпутских кланов, в которых власть князя опиралась на военную силу соплеменников, воинов-раджпутов.

Возникающие время от времени в результате войн более крупные политические общности: Харши (VII в.), Чалукьев (VII в.), Гурджара-Пратихаров (VIII в.) и другие - были примитивными государственными образованиями, представляющими собой конгломерат тех же племенных княжеств с крайне подвижными границами, с несложившимся административным аппаратом. Во главе таких государств стояли махараджи главные князья. Княжеский трон наследовался сыном или передавался преемнику по воле правителя. В некоторых мелких княжествах князья избирались. Махарадже помогали советники, входящие в совещательный орган мантрипаришад. В государственном аппарате значительное место принадлежало воинам и сборщикам налогов.

Отсутствие на протяжении веков государственного единства Индии восполнялось в определенной мере рано начавшим складываться религиозно-культурным единством ее многоязычного, этнически разнородного населения. Общества, как показала история Индии, связанные религиозно-культурным единством, обнаруживают высокую степень устойчивости в периоды государственных дроблений, завоеваний и массовых переселений народов.

Эта характерная черта истории страны объясняется в значительной мере спецификой самого индуизма, представляющего собой не только религиозно-философскую, но и социально-экономическую, социально-правовую систему, связанную с огромным фондом культурных ценностей, которые создавались индийским народом в течение тысячелетий (мифы, эпос, религиозная, правовая, научная литература и пр.).

Ни одна религия, пожалуй, не была так тесно связана со всеми областями духовной и материальной культуры народа, как индуизм. Это огромное хранилище древнейших исторических сведений об обычаях, традициях страны. Традиционная политическая раздробленность, слабость центрального государственного аппарата - как характерная черта средневековой Индии - восполнялись и крепостью общинной организации индийского общества, стабильное существование и саморазвитие которой мало зависело от побед и поражений того или иного стремящегося к власти правителя.

Определенное государственное единство было достигнуто вследствие завоевания Индии мусульманами. Захватнические войны мусульман в Индии начались еще в XII в. Завоеванные индийские земли включались вначале в состав государственных земель державы Гуридов, а затем с XIII в. выделились в самостоятельное государство, получившее название Делийского султаната. В 1229 году Делийский султанат был признан багдадским халифом в качестве независимого государства. Однако тесная связь правителей Дели с остальным мусульманским миром не прерывалась. Султаны Дели продолжали быть ставленниками тех или иных чужеземных правителей: среднеазиатских тюрков, таджиков, персов.

В начале XVI в. начинается вторжение в Индию тюрко-афганских завоевателей - моголов. Империя Великих моголов достигла своего расцвета в конце XVI-XVII в. Вместе с тем следует отметить, что мусульманские правители, в том числе и Великие моголы, несмотря на мощный политический потенциал ислама, не смогли создать в Индии ни сильной государственности, ни эффективно действующего центрального аппарата.

При монархической форме правления в системе органов государственной власти и Делийского султаната, и Могольской Индии было много общего, так как государственное управление строилось здесь в соответствии с исламской религиозной доктриной государства мусульман. Согласно этой доктрине все верующие мусульмане должны иметь одного главу, который в своей власти ограничен только законом, проистекающим от Аллаха. Фактический объем полномочий мусульманских правителей определялся соотношением сил в непрекращающейся борьбе за власть между правителем и знатью. Так, всесилие мусульманской знати при делийском правителе Насир-уд-дин Махмуде (1246-1265 гг.) сменилось последующим укреплением позиций султанов. Мухаммед Туглак (1325-1351 гг.) уже писал на своих монетах: "Султан - тень бога", а основатель империи Моголов Бабур (1526-1530 гг.) присвоил себе звание падишаха, наделенного якобы божественными правами.

Власть главы государства (султана, падишаха) была наследственной, он сам мог назначать наследника престола. В Коране содержится перечень обязанностей правителя. На первом месте среди них была охрана ислама, в том числе поддержание религиозных обрядов и преследование еретиков и "лжеучителей". Эти требования не всегда могли быть соблюдены мусульманскими правителями в завоеванной Индии, где сама жизнь часто заставляла их идти на уступки, проводить политику веротерпимости.

Мусульманским правителям принадлежала высшая законодательная и судебная власть. Толкуя нормы мусульманского права, они не могли, однако, не считаться с общепризнанным его толкованием (иджмой).

Высшим чиновником в мусульманском государстве, считавшимся вторым лицом после государя, был визирь, руководитель военного и финансового ведомства. Его основная обязанность состояла в том, чтобы проводить в жизнь приказания султана. Нередко вазиры сосредоточивали всю полноту власти в своих руках.

Центральное управление и в Делийском султанате, и в Могольской Индии осуществляли специальные правительственные ведомства - диваны, призванные, в частности, вести особые книги, содержащие различные сведения, статистические данные общегосударственного значения.

Военное ведомство, ведущее учет военной силы, численности наемного войска, личной охраны султана или падишаха, земельных и денежных пожалований, мест расположения гарнизонов, занимало особое место в мусульманском государственном механизме. Главный интендант и казначей этого ведомства осуществлял контроль над выдачей джагиров в Могольской Индии, проверял на смотрах состояние войска, его снаряжение. Финансовое ведомство контролировало учет и сбор поступлений в государственную казну: налогов, пошлин, выкупных сумм за военнопленных, податей с покоренного населения.

Особое ведомство располагало сведениями о назначении всех чиновников, о суммах, получаемых ими из государственной казны, земельных пожалованиях. Во главе этого ведомства в XVI в. стоял мирсамана. Он ведал также мастерскими и складами падишаха. Ведомство садр-ус-садура было своеобразным главным духовным и судебным управлением, которое мог возглавлять сам государь или доверенное ему лицо. В его ведение входило назначение судей.

Ни в Делийском султанате, ни в Могольской Индии не было четкого разграничения функций между придворными сановниками и государственными чиновниками. Двор Делийского султана был центром политической жизни и управления империи. При дворе особую роль играл вакил-и-дар, дворцовый управитель, следящий за содержанием семьи, приближенных и слуг султана, за султанской кухней и столом. Все слуги при дворе в Могольской Индии имели воинские звания и ранги, они часто осуществляли контроль за деятельностью государственных чиновников. Большую роль в центральном управлении играли личный секретарь падишаха и особый чиновник, который просматривал его указы.

Общие черты государственного механизма Делийского султаната и Могольской Индии не исключали различий между ними, которые выражались не столько в названиях государственных органов и должностей, сколько в характере политического режима. Правители Дели устанавливали свою власть в завоеванной стране методами жестокого подавления народного сопротивления и мятежных индусских правителей. Султаны, опирающиеся на военную силу, конфисковывали имущество, непокорных убивали. Ислам в его суннитском толковании стал государственной религией, а персидский язык (фарси) - языком судебного производства. Правление моголов в Индии началось в другой внутриполитической обстановке, когда был завершен процесс "исламизации" правящей верхушки, а индусские князья и князьки признали в той или иной мере свою зависимость от мусульманских правителей. На политику падишахов стал оказывать определенное влияние индийский город.

Из могольских правителей наиболее заметный след в истории средневекового государства Индии оставил Акбар (XVI в.). В это время произошла определенная "либерализация" политического режима, показателями которой могут служить, например, и некоторое ослабление налогового тягла, и отмена при Акбаре подушной подати - джизьи, а также проводимая политика веротерпимости. Большое количество земель в это время передавалось в собственность не только мусульманского духовенства, но и индусских храмов. Произошло и некоторое изменение политики в отношении городов.

Так, например, в целях раскола зревшей торгово-ремесленной оппозиции, начиная с Акбара, на высшие должности в административном и налоговом аппарате стали назначаться торговцы, ремесленники и другие "низкорожденные" лица. Могольские правители были последователями ханифитской* школы, одной из главных отличительных черт и требований которой был учет местных условий в управлении и судопроизводстве.

Местное управление. Введение административного деления еще в Древней Индии было прямым следствием складывающейся системы эксплуатации податного общинника-крестьянина. Империи Гуптов и Харши, например, были разделены на провинции, управляемые начальниками пограничных областей или наместниками. Провинции делились на округа. Самой мелкой административной единицей оставалась сельская община.

Мусульманские правители ввели новое административно-территориальное деление. Делийский султанат был разделен на 23 провинции. Крупные провинции делились на шики (области). Следующей административно-налоговой единицей была паргана (район), включающая ряд деревень, и патта - одну-две деревни. Могольская империя была разделена на 15 областей во главе с наместниками (хакимами). В каждую область назначались также фоуджары - военные начальники, гомашты - сборщики налогов и котвалы - начальники городов.

Наличие полуавтономного механизма общинного самоуправления во главе с брахманско-кшатрийской верхушкой осталось характерной чертой и Делийской, и Могольской Индии. Ни сломить, ни в должной мере подчинить себе индийские общины, особенно крупные, мусульманские правители так и не смогли. Так, например, моголы не признавали владений местных правящих кланов. Однако на практике такие административно-налоговые единицы, как паргана и патта, совпадали с клановыми владениями.

Во главе индийских общин стояли муккадамы, чаудхри (вожди) - главы доминирующих каст, хута - главы деревень. Они были не должностными лицами центрального аппарата, а представителями общины налогоплательщиков в их отношениях с центральной властью. Эти отношения были сродни данническим обязанностям побежденных победившему государству. Общинные должности передавались по наследству и, более того, делились среди наследников. Продолжали существовать и общинные советы - панчаяты, состоящие из представителей доминирующей касты в округе, деревне.

Армия. Прочность мусульманского правящего режима определялась боеспособностью его армии. Конница, состоящая из мусульман, была основной силой армии. Особое место отводилось дворцовой страже и другим отборным войскам. Армия в Делийском султанате была организована по десятичной системе. Военный и гражданский чин зависел от числа воинов, находящихся под командованием определенного лица; эмир командовал 100 всадниками, мелик - 1 тыс. всадников, хан - 10 тыс. всадников. В Могольской Индии была значительно увеличена численность войск за счет наемных отрядов, оплачиваемых непосредственно из казны. Особо привилегированное положение занимали наемные воины, подчиненные непосредственно падишаху. Весьма характерно, что главы мощных земледельческих каст имели свои воинские контингенты, состоящие из зависимых от них людей. Крупные индийские общины коллективно защищали с оружием в руках свою территорию и свои права.

Суд. Отправление правосудия во всех мусульманских государствах строилось на положениях Корана, согласно которым суд отделялся от администрации и вершился специально назначенными главой государства судьями-кадиями. В судебной системе отсутствовала иерархия судебных должностей, как и различия в гражданском и уголовном судопроизводстве. Судьи были единоличными. Стабильность местных общин (деревенских, кастовых) определяла существование особых панчаятых судов, которые обладали значительными полномочиями. Они были распорядителями общинной земли, регулировали межкастовые отношения, следили за соблюдением кастовых и семейных правил, правопорядком.

Глава 30. Мусульманское право

Особенности становления и развития мусульманского права. Одним из наиболее крупных явлений в средневековой цивилизации на Востоке стало мусульманское право (шариат). Эта правовая система, которая со временем приобрела мировое значение, воз никла и оформилась в рамках Арабского халифата. Процесс ее развития был тесно связан с эволюцией арабской государственности от небольшой патриархально-религиозной общины в начале VII в. (при пророке Мухаммеде) до одной из крупнейших империй VIII-Х вв. при династиях Омейядов и Аббасидов.

После падения Арабского халифата мусульманское право не только не потеряло свое былое значение, но приобрело как бы "вторую жизнь" (подобно римскому праву в средневековой Европе) и стало действующим правом в целом ряде средневековых стран Азии и Африки, принявших в той или иной степени ислам (Египет, Индия, Оттоманская империя и т.д.).

Мусульманское право вобрало в себя многие элементы предшествующих правовых культур Востока, в частности правовые обычаи и традиции, действовавшие в доисламской Аравии и на завоеванных арабами территориях. Так, при Омейядах некоторое время продолжало применяться право сасанидского Ирана, Византии, а также частично и римское право. Все эти источники оказали некоторое, хотя внешне и малозаметное влияние на становление шариата, символизируя тем самым связь восточной и западной цивилизаций. Но не они определили в конечном счете неповторимость и своеобразие шариата как самостоятельной и оригинальной правовой системы. Исключительно важную роль в становлении шариата сыграла деятельность Мухаммеда и первых четырех так называемых праведных халифов, при которых путем толкования заповедей, высказываний и поступков пророка были составлены священные книги мусульман - Коран и Сунна.

Шариат с самого начала сложился и развивался (по крайней мере в первые два века) как строго конфессиональное право. Оно было органически слито с теологией ислама, пронизано его религиозно-этическими представлениями. Согласно исламу, правовые установления рассматриваются в качестве частицы единого божественного порядка и закона, которым управляется мир. Особенно на первых порах шариат в целом и его собственно доктринально-нормативная часть (фикх) вобрали в себя не только правовые установления, но и религиозную догматику и мораль. Такая слитность (синкретизм, нерасчлененность) шариата нашла свое специфическое выражение в том, что его нормы (правила, предписания), с одной стороны, регулировали общественные ("человеческие") отношения, а с другой - определяли отношения мусульман с Аллахом (ибадат). Введение в шариат божественного проведения и религиозно-нравственного начала нашло свое отражение в своеобразии правопонимания, а также оценке правомерного и неправомерного поведения. Так, тесная связь права с теологией ислама нашла свое выражение в установлении в шариате пяти видов действий мусульманина, которым придавался в равной мере правовой и морально-религиозный смысл: обязательные, рекомендуемые, дозволенные, предосудительные, но не влекущие за собой применения наказания, запрещенные и подлежащие наказанию. Признание божественного предопределения в шариате с неизбежностью породило и большую значимость вопроса о свободе воли мусульманина и ее пределах. Столкнувшиеся по этому поводу религиозно-философские школы заняли разную позицию. Так, одна из этих школ (джабариты) вообще отрицала свободу воли человека.