Преступления против жизни

Такая трактовка понятия косвенного умысла не вытекает из указаний закона. Сознательно допускать наступление смерти потерпевшего-- это значит считать его смерть вероятной, если же наступление смерти неизбежно и виновный, несмотря на это, совершает свои преступные действия, то он не только допускает, но и желает ее наступления. Поэтому прав Н. И. Загородников, который считает, что в тех случаях, когда лицо умышленно ставится в условия, при которых оно неизбежно должно лишиться жизни, возможность косвенного умысла исключается²². Например, при разбойном нападении на квартиру преступники запирают хозяина в ванную комнату, несмотря на его объяснения, что там из-за неисправности аппаратуры происходит большая утечка газа и пребывание в таком помещении вызовет смертельное отравление. Здесь направленность действий преступников на лишение жизни отсутствует, но смерть потерпевшего неизбежна. Сознавая это, они, очевидно, действуют с прямым умыслом на убийство. Если бы в результате подоспевшей помощи потерпевшего удалось спасти, то действия виновных, наряду с разбойным нападением, были бы признаны и покушением на убийство.

Сказанное дает основания для вывода о том, что сознание неизбежности смерти является содержанием прямого умысла, поэтому и покушение на убийство возможно только с прямым умыслом.

Косвенный умысел при убийстве подлежит также отграничению от неосторожной вины, а преступная небрежность и преступная самонадеянность в свою очередь от случайного причинения смерти²³.

Рассматривая субъективную сторону убийства, нельзя не остановиться на понятии «заведомость» и его юридическом значении при выяснении субъективной стороны убийства. Дело в том, что в законе и в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР в некоторых случаях «заведомостью» характеризуется субъективное отношение виновного к обстоятельствам, отягчающим умышленное убийство. В п. «ж» ст. 102 УК речь идет об умышленном убийстве женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности. В связи с этим возникает вопрос: что же следует понимать под «заведомостью»?

В литературе было высказано мнение о том, что «заведомость» характеризует сознание лица о возможности наступления вследствие его действий общественно опасных последствий²⁴. Иными словами, «заведомость» охватывает интеллектуальный момент косвенного умысла и преступной самонадеянности. При такой обрисовке «заведомость» в отношении обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, следует рассматривать как несомненное знание (сознание) субъектом того, что он совершает это преступление при наличии данного отягчающего обстоятельства. С нашей точки зрения, было бы неверно несомненное знание (при заведомости) относить к наличию в действительности того или иного отягчающего обстоятельства, а не к несомненности знания о нем субъектом в момент совершения преступления.

Представляется, что приведенная юридическая характеристика «заведомости» дает основания и для следующего вывода: несомненность знания субъектом об отягчающем обстоятельстве при «заведомости» не изменяется тем, что он, будучи осведомлен о нем, не уверен в его фактическом наличии или существовании в действительности. Если встать на противоположную позицию, то это значит, что мы должны исключить совершение убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, и убийства с особой жестокостью при наличии косвенного умысла. Однако такой вывод противоречил бы закону²⁵.

В числе обстоятельств, имеющих значение для квалификации умышленного убийства, которые характеризуют субъективную сторону этого преступления, необходимо назвать мотив, цель, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения убийства.

Мотив действия лица, виновного в убийстве,-- это побудительная причина к совершению данного преступления. Поэтому при решении вопроса о квалификации убийства мотив не может не учитываться. Закон, правда, не во всех случаях прямо упоминает мотив как квалифицирующий признак убийства. В ст. 105 УК, например, ничего не говорится о мотиве преступления. Однако если не будет установлен мотив необходимости защиты при убийстве, то оно не может быть признано совершенным с превышением пределов необходимой обороны и квалифицировано по ст. 105 УК. В ст. 102 УК прямо называются мотивы: корысть, хулиганские побуждения, кровная месть. При иных мотивах убийство может быть квалифицировано по ст. 102 УК только при наличии других обстоятельств, указанных в этой статье. При отсутствии названных выше мотивов и других обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, применяется ст. 103 УК. Для квалификации убийства по этой статье мотив его совершения по существу безразличен. Это вместе с тем не значит, что устанавливать его по следует.

При анализе субъективной: стороны убийства в связи с мотивом возникает вопрос о соотношении мотива и формы умысла. По общему правилу мотив убийства свидетельствует о прямом умысле. Лицо, руководствуясь, например, корыстными или хулиганскими побуждениями, добивается определенной цели. Однако исключать в этих случаях возможность совершения убийства с косвенным умыслом было бы неправильно. Мотив характеризует волю субъекта. Любое волевое действие совершается по определенному мотиву.

От мотива убийства необходимо отличать цель как признак субъективной стороны преступления. Целью является то последствие, к наступлению которого стремится виновный, совершая преступление. Мотив и цель, как правило, разграничиваются в законе и имеют самостоятельное значение для квалификации некоторых видов убийства. Установление цели сокрытия другого преступления влечет признание убийства совершенным при отягчающих обстоятельствах (п. «е» ст. 102 УК). Но мотив и цель при убийстве могут совпадать. Например, лицо, совершая убийство по корыстному мотиву, стремится к достижению корыстной цели.

В ст. 104 УК говорится о внезапно возникшем сильном душевном волнении-- таком эмоциональном состоянии, которое характеризует субъективную сторону итого преступления. Установление его исключает квалификацию убийства по закону, предусматривающему более строгую ответственность. Вместе с тем установление эмоционального состояния при убийстве, совершенном с превышением пределов необходимой обороны, влечет квалификацию действий виновного по ст. 105 УК, а применение ст. 104 УК исключается.

Субъективная сторона доведения до самоубийства не определена в ст. 107 УК, поэтому на первый взгляд может показаться, что совершение этого преступления возможно не только по неосторожности и с косвенным умыслом, но и с прямым умыслом. Такую позицию занял, например, Р. З. Авакян. Большинство авторов, рассматривавших субъективную сторону доведения до самоубийства, полагают, что прямой умысел при совершении этого преступления исключается, лишение жизни потерпевшего в таких случаях расценивается как умышленное убийство, которое характеризуется особым способом его совершения.

Р. З. Авакян в подтверждение своей позиции пытается анализировать известное в литературе дело К., который с целью избавления от беременной М. обманным путем уговорил се вместе покончить жизнь самоубийством. Для этого он приготовил в сарае две петли, и когда потерпевшая повесилась, он сказал: «Так вашего брата учат», затем отбросил руку потерпевшей, которая просила о помощи. Приведенные обстоятельства преступления свидетельствуют о неправильности утверждения Р. З. Авакяна о том, что К., желая смерти М., не предвидел, как сможет ее осуществить. В действительности К. не только предвидел, но и совершил для. этого приготовительные действия-- изготовил и закрепил в сарае петли. При таком положении неправ Р. З. Авакян и в том, что К. должен был отвечать только за оставление в опасности, так как он отбросил руку потерпевшей, «уклонившись от помощи для спасения ее жизни». Из его позиции следует, что если бы К. не отбросил руку потерпевшей М., то должен был бы остаться безнаказанным. Совершенно очевидно, что при анализе данного преступления Р. З. Авакян оставляет без внимания все предшествующее поведение К., и тем самым нарушается одно из условий правильной квалификации преступлений-- исследование и оценка всех обстоятельств содеянного в совокупности. Преступления, аналогичные совершенному К., и теперь расцениваются судебной практикой как умышленное убийство и квалифицируется по ст. 103 УК^.

Неубедительна ссылка Р.З. Авакяна и на постановление Президиума Верховного Суда РСФСР по делу С, в котором указано, что доведение до самоубийства в некоторых случаях может быть совершено и с прямым умыслом. Президиум не мотивировал свою позицию по этому конкретному делу. Кроме того, как видно из данного постановления, действия С. со ст. 103 на ст. 107 УК были переквалифицированы в связи с тем, что решение его жены покончить собой созрело раньше и не было обусловлено угрозами убийством со стороны осужденного в день самоубийства потерпевшей.

Не подтверждается мнение Р.3. Авакяна и тем, что в законе не исключено доведение до самоубийства с прямым умыслом. Форма вины не определена не только в диспозиции ст. 107, но и в ст. 105 и в ряде других статей Уголовного кодекса. Это не исключает различного решения о форме вины таких преступлений.

Представляется, что виновный, поставивший цель довести потерпевшего до самоубийства и создающий для ее достижения невыносимые условия жизни, при которых потерпевший вынужден покончить собой, совершает умышленное убийство. В таких случаях действия виновного, состоящие в истязаниях, побоях, телесных повреждениях, иных действиях, направленных на унижение личного достоинства потерпевшего, совершаются с единственной целью-- лишить его жизни. То обстоятельство, что акт лишения жизни выполняется руками потерпевшего, а не самого субъекта, для юридической оценки преступления в данном случае не имеет значения.

В качестве мотива доведения до самоубийства может быть ревность, месть, хулиганские побуждения и др.

Что же касается цели этого преступления, то, как видно из изложенного, она не может состоять в лишении жизни потерпевшего. Целью может быть желание причинить потерпевшему физическую боль, морально травмировать его, добиться расторжения брака, беспрекословного подчинения виновному и т. д.

В заключение исследования признаков состава преступления и их значения для квалификации преступлений против жизни необходимо подчеркнуть, что юридический анализ каждого из признаков должен проводиться и в том случае, если в законе какой-либо из них прямо не упоминается. В ст. ст. 102--107 УК (за исключением пп. «и» и «л» ст. 102 УК) не содержится прямых указаний о субъекте убийства и доведения до самоубийства; в ст. ст. 103 и 106 УК отсутствуют какие-либо конкретные признаки, характеризующие объективную сторону преступления; в ст. ст. 105 и 107 УК не упоминается о форме вины лица, виновного в убийстве при превышении пределов необходимой обороны и в доведении до самоубийства, но это вовсе не значит, что для квалификации преступлений против жизни в каждом конкретном случае не имеет значения выяснение указанных признаков преступлений.

3. Судебная практика по преступлениям, предусмотренными ст. 106, 107, 108 УК РФ

В 2000 году Кувандыкский районный суд в своем приговоре правильно квалифицировал действия Паршинцева С.В. как совершенные в состоянии аффекта. В ходе предварительного следствия было установлено, что Паршинцев в ответ на оскорбления Молочнюка нанес последнему топором не менее трех ударов по голове, после чего, сбросив с себя Молочнюка. нанес ему не менее 26 ударов топором по голове, не менее 8 ударов по шее, не менее 5 ударов по руке, находясь при этом в состоянии сильного душевного волнения (аффекта). И хотя действия Паршинцева носили характер особой жестокости, суд верно квалифицировал его действия, как совершенные под влиянием аффекта.

В день происшествия Смолин с утра распивал спиртное, а затем стал беспричинно избивать двенадцатилетнего сына. Старший сын Р. спросил отца, за что он избивает детей. Смолин в ответ нанес ему удар в живот и сбил с ног. Поднявшись, Р. бросился на отца и стал наносить ему беспорядочные удары ножом и топором, что привело к смерти Смолина.

Действия, которые совершает виновный еще до причинения смерти потерпевшему не свидетельствуют об отсутствии аффекта, если они совершаются виновным непосредственно под влиянием нанесенной ему обиды. Например, подобные действия были совершены виновным В., которому потерпевший К. нанес несколько ударов кулаками по лицу в связи с происшедшей между ним и В. ссорой, где К. оскорблял В. “После чего Б. выбежал в соседнюю комнату, взял за шифоньером охотничье ружье “Иж-57” и вернулся с ним в зал. Находясь при этом в состоянии аффекта, вызванного насилием со стороны потерпевшего К., В. направил ствол ружья в область живота К. и с целью его убийства произвел выстрел”. Из приведенного примера видно, что прежде чем причинить смерть К., Б. произвел несколько действий (побежал в соседнюю комнату, достал ружье, вернулся и т.д.), но все они были совершены В. под воздействием аффекта, возникшего у него из-за насилия со стороны К.

40-летний Б., директор частного магазина в г. Кувандыке познакомился и кафе с 20-летней студенткой Т. и под предлогом предоставления ей работы обманным путем завел ее в помещение магазина, где, применив к ней физическое и психическое насилие, совершил с девушкой половые акты и иные действия сексуального характера. Затем он отлучился в кабинет к затопившему телефону. Находившаяся в состоянии физиологического аффекта, вызванного изнасилованием, Т. взяла на прилавке торгового зала, где все и происходило, три ножа хозяйственного предназначения и, когда Б. после телефонного разговора появился в коридоре, нанесла ему множество ножевых ранений, от которых он скончался. Действия Т. были квалифицированы по ч. 1 ст. 107 УК РФ Кувандыкским районным судом.

Примером аффектированного убийства, вызванного тяжким оскорблением и психическим насилием со стороны потерпевшего, может служить следующее дело.

Ученик 10-го класса одной из средних школ А. дружил со своей одноклассницей М. В семье последней сложилась крайне неблагоприятная обстановка, связанная с тем, что ее отчим -- К., ранее неоднократно судимый, нигде не работал, систематически пьянствовал, учинял дома дебоши, избивал мать М., оскорблял ее и дочь нецензурной бранью.

Однажды, когда А. пришел на квартиру к М., пьяный К. беспричинно набросился на него, стал угрожать убийством, исключительно цинично оскорбил его. Это так взволновало А., что он частично утратил контроль над своими действиями, схватил перочинный нож и стал наносить К. удары в различные части тела. От полученных множественных ранений потерпевший скончался на месте происшествия. А. был осужден Кувандыкским районным судом по ч. 1 ст. 107 УК РФ.

12.04.2004 года Кувандыкским районным судом было рассмотрено уголовное дело Пуговкиной А.А., по обвинению в совершении преступления предусмотренного ч.1 ст.106 УК РФ. Суд признал ее виновной и приговорил к 5 годам лишениям свободы.

К. и К.-ва состояли в браке и имели малолетнего ребенка. Отношения между ними сложились напряженные, и К-ва обратилась в суд с заявлением о расторжении брака. К. любил жену и не давал согласия на развод. Суд дважды предоставлял супругам трехмесячный срок для примирения. Супружеские отношения между ними не прекращались.

Однажды К-ва заявила, что сожительствует с другим мужчиной, и потребовала, чтобы муж забрал свои вещи и ушел от нее.

Поздно вечером вернувшись домой, К. через окно спальни увидел, что в постели вместе с женой находится Ч. Взволнованный увиденным, он схватил и сарае заряженное двуствольное ружье, выставил стекло в окне, быстро проник в квартиру и на кухне произвел выстрел в Ч. , который от ранения в шею сразу же скончался, а затем выстрелил в убегавшую К-ву, но не попал. По словам К. и потерпевшей К-вой, подкрепленными другими фактическими данными, действовал он "как в тумане", "был бледен, весь трясся", плохо помнят последующие события. Хотя жена и говорила, что изменяет ему, однако он не верил ей, полагая, что она шутит. Застав жену с любовником при указанных обстоятельствах, К., несомненно, действовал в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного аморальным поведением потерпевших. К и К.-ва состояли в браке и имели малолетнего ребенка. Отношения между ними сложились напряженные, и К-ва обратилась в суд с заявлением о расторжении брака. К. любил жену и не давал согласия на развод. Суд дважды предоставлял супругам трехмесячный срок для примирения. Супружеские отношения между ними не прекращались.

Однажды К-ва заявила, что сожительствует с другим мужчиной, и потребовала, чтобы муж забрал свои вещи и ушел от нее.

Поздно вечером вернувшись домой, К. через окно спальни увидел, что в постели вместе с женой находится Ч. Взволнованный увиденным, он схватил и сарае заряженное двуствольное ружье, выставил стекло в окне, быстро проник в квартиру и на кухне произвел выстрел в Ч. , который от ранения в шею сразу же скончался, а затем выстрелил в убегавшую К-ву, но не попал. По словам К. и потерпевшей К-вой, подкрепленными другими фактическими данными, действовал он "как в тумане", "был бледен, весь трясся", плохо помнят последующие события. Хотя жена и говорила, что изменяет ему, однако он не верил ей, полагая, что она шутит. Застав жену с любовником при указанных обстоятельствах, К., несомненно, действовал в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного аморальным поведением потерпевших. К такому же выводу пришел и Кувандыкский районный суд.

Между супругами А. сложились крайне неприязненные отношения, вызванные продолжавшимся в течение длительного времени аморальным и противоправным поведением мужа. Супруги постоянно ссорились между собой. А., будучи пьяным, неоднократно избивал жену, она пряталась от него на чердаке, в лесу и других местах, ее часто видели с синяками. Однажды А. вновь избил жену, угрожал убить, а затем заявил, что их внук на самом деле является его сыном от снохи. Услышав это, А-ва схватила стоявшее рядом ведро и, по ее выражению, "не помня себя", стала бить им по голове сидевшего на крыльце мужа. От полученных повреждений А. скончался.

Судом первой инстанции А-ва была осуждена за убийство без отягчающих обстоятельств. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотрев дело в кассационном порядке, пришла к выводу, что преступление, совершенное А-вой, -- результат накопившихся в ее психике отрицательных эмоций за многие годы систематических унижений, оскорблений и побоев, которые она терпела от мужа. Действия А-вой были переквалифицированы по ч. 1 ст. 107 УК РФ).

Действительно, несправедливо считать более общественно опасным преступление, совершенное в состоянии аффекта, вызванного системой противоправных действий со стороны потерпевшего, чем преступление под влиянием того же аффекта, но вызванного разовым насилием, оскорблением или иным противозаконным действием. В УК РФ эта несправедливость устранена.

Лицо, которое намеренно вызвало нападение, чтобы использовать его как повод для совершения противоправных действий - развязывания драки, учинения расправы, совершения акта мести, не может быть признано находившимся в состоянии необходимой обороны.

Например. И. в составе группы с целью выяснения отношений с другой группой лиц участвовал в подготовке драки: ездил к будущим потерпевшим домой, заранее расставил автомашины таким образом, чтобы свет их фар затруднял видимость поджидаемым людям, принес оружие, которое затем применил при нападении. В результате произведенных И. выстрелов был смертельно ранен один человек из противостоящей стороны, а трое получили телесные повреждения с причинением различного вреда здоровью.

Суд первой инстанции квалифицировал действия И. по п. "е" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, пп. "с", "н" ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 112 УК РФ.

Суд кассационной инстанции оставил приговор без изменения.

Президиум Верховного Суда РФ согласился с выводами суда первой инстанции о том, что при изложенных обстоятельствах действия И. не содержат признаков необходимой обороны, и оставил без удовлетворения протест о переквалификации его действий на ч. 1 ст. 108 УК РФ и ч. 3 ст. 118 УК РФ.

Размещено на Allbest.ru