Специфика проявления терроризма и экстремизма в Центральной Азии

9 сентября министрами иностранных дел Киргизии и Китая было подписано Киргизско-китайское совместное информационное коммюнике. Согласно этому документу стороны констатируют, что терроризм, сепаратизм и экстремизм все еще остаются главной угрозой безопасности и стабильности в регионе. В соответствии с положениями Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, а также Соглашения между КР и КНР о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, оба государства будут усиливать координацию и сотрудничество между соответствующими ведомствами двух стран и предпринимать действенные меры в рамках ШОС для совместной борьбы с терроризмом во всех его формах и проявлениях, в том числе с террористическими силами т.н. “Восточного Туркестана”, в интересах обеспечения мира и стабильности двух стран и региона в целом. При этом стороны считают, что борьба против террористических сил “Восточного Туркестана” является важной составной частью борьбы против международного терроризма.

3. СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ И ВОЗМОЖНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ТЕРРОРИЗМА И ЭКСТРЕМИЗМА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В БУДУЩЕМ

Первый квартал 2004 года также был отмечен отдельными проявлениями терроризма и экстремизма и фактами противодействия данному явлению со стороны силовых структур центрально-азиатских государств.

Согласно официальным данным, по-прежнему большую активность в данных странах проявляют члены организации «Хизб ут-Тахрир». В частности, в феврале этого года только в одной Согдийской области Таджикистана правоохранительными органами были задержаны 22 члена этой организации. При этом в их числе оказались и работники данных органов. У задержанных было изъято большое количество периодики и листовок экстремистского содержания. В то же время отдельные эксперты сомневаются в причастности всех задержанных к «Хизб ут-Тахрир», считая, что здесь проявилось стремление силовых структур заработать очки путем фабрикации уголовных дел.

В Шымкенте (Казахстан) только в марте этого года прошло два судебных процессов над лицами, связанными с «Хизб ут-Тахрир». 2 марта в городском суде был оглашен приговор по делу Нуржана Жакипова, задержанного во время распространения листовок данной организации в ноябре прошлого года. Ему было предъявлено обвинение по статьям УК - 164 ч. 2 “Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды” и 337 ч. 3 “Создание или участие в деятельности незаконных общественных объединений”. Суд приговорил обвиняемого к 3 годам лишения свободы.

16 марта здесь же начался процесс над другим «хизбут-тахрировцем» Гани Байсалбаевым, который обвиняется в насильственном подрыве конституционного и государственного строя РК. Согласно показаниям свидетелей, подсудимый вел в Шымкенте активную пропаганду идей “Хизб-ут-Тахрира. При этом он является не рядовым членом этой организации, а имеет звание “учитель”.При обыске у него дома обнаружено много литературы - листовки, книги и брошюры - с призывами к построению на территории Казахстана и остальных азиатских стран единого мусульманского государства Халифата.

В Киргизии 1 марта состоялось беспрецедентное событие. Офис правозащитной организации «Фридом Хаус» провел в Бишкеке круглый стол, участниками которого стали сотрудники правоохранительных органов республики и члены «Хизб ут-Тахрир». Одним из важных вопросов повестки дня данного мероприятия стала практика необоснованных задержаний «хизбут-тахрировцев» силовиками и применение в отношении них незаконных методов дознания. Однако каких-либо результатов, способных улучшить ситуацию по данному вопросу, достигнуть не удалось. По мнению организаторов круглого стола и представителей «Хизб ут-Тахрир», представители силовых структур занимают непоколебимую позицию в отношении данной организации и ее членов, видя в них потенциальных преступников.

Подобная политика властей центрально-азиатских государств вполне может привести не только к росту протестного потенциала значительной части населения и занимания им позиции оказания поддержки деятельности «Хизб ут-Тахрир», но и переходу данной организации в своей деятельности от ненасильственных методов к тактике конфронтации с властями. В свою очередь, это может привести к возникновению новых очагов напряженности и угроз безопасности Центрально-азиатского региона.

Такой риск обусловлен, в частности, наличием большого числа активистов и приверженцев данной организации. По оценкам действующей в Бельгии Международной группы по предотвращению кризисов (ICG), в Центральной Азии, главным образом в Узбекистане, «Хизб ут-Тахрир» располагает 20 тыс. активных членов. По сведениям председателя государственного комитета при Правительстве Киргизской Республики по делам религии Омурзака Мамаюсупова, только в 2003 году членов «Хизб ут-Тахрира» в этой стране насчитывалось от 3 до 5 тыс. Причем численность сторонников данной организации в регионе имеет тенденцию роста, в основном за счет малоимущих и социально незащищенных слоев населения и лиц, пострадавших от репрессивных действий силовых органов.

Имеются также вполне реальные основания опасаться установления на почве общего неприятия официальной политики в центрально-азиатских странах тесных связей ячеек «Хизб ут-Тахрир» с другими радикальными организациями исламского толка, прежде всего Исламским движением Туркестана (ИДТ).

По данным спецслужб США, России, Киргизии и некоторых других стран, ИДТ, созданное на базе Исламского движения Узбекистана, несмотря на существенные потери в ходе антитеррористической операции в Афганистане, все же сумело сохранить свое ядро. После гибели в 2002 году признанного командующего вооруженными формированиями ИДУ Джумы Намангани единственным лидером этой организации стал Тахир Юлдашев. В настоящее время он руководит ИДТ вместе со своим первым заместителем Дильшодом Ходжиевым и командиром вооруженных формирований организации Улугбеком Холиковым. Вооруженные отряды ИДТ в основном дислоцируются в неконтролируемых центральными властями районах Афганистана на юге и юго-востоке страны. Они сражаются главным образом в составе отрядов талибов. С ними также тесно сотрудничают члены уйгурских сепаратистских организаций. В последнее время эти отряды численностью в 25-30 человек были переправлены в различные лагеря в горных районах Пакистана. Появление нескольких группировок ИДТ было зафиксировано в граничащей с Таджикистаном афганской провинции Бадахшан.

В настоящее время действует ряд неофициальных представительств ИДТ - «дафтаров», которые расположены в Таджикистане, Афганистане, Иране, Пакистане и Турции. Лидеры организации восстанавливают связи со спонсорами из международных террористических организаций и своими сторонниками в других странах, в том числе и государствах Центральной Азии, осуществляют сбор денежных средств и вербовку новых боевиков, готовясь тем самым к возобновлению своей террористической деятельности. Есть также сведения, что Юлдашев проводит переговоры с международными террористическими организациями и нелегальными структурами, занимающимися торговлей оружием, о покупке нескольких переносных зенитных ракетных комплексов «Игла».

По сообщению заместителя председателя Службы национальной безопасности Киргизии Токон Мамытова, в 2003 году ИДТ получило от различных международных террористических организаций и фондов 400 тыс. долларов для проведения диверсионных актов на территории стран Центральной Азии. финансовая поддержка организации продолжает поступать из некоторых арабских стран. Еще одним источником финансирования боевиков ИДТ являются их самостоятельные заработки посредством участия в профинансированных пакистанскими спецслужбами боевых операциях против американских войск в Афганистане и военных рейдах в Кашмире.

Судя по всему, деятельность ИДТ и попытки проникновения его боевиков в настоящий момент времени сдерживаются в основном властями Афганистана и силами международной коалиции. В то же время активизация отрядов талибов на афганско-пакистанской границе и в некоторых неконтролируемых властями районах, а также постоянные конфликты среди различных групп антиталибской коалиции, создают условия для проникновения боевиков ИДТ в страны Центральной Азии.

К тому же не исключено, что ИДТ имеют определенные обязательства перед своими спонсорами относительно проведения террористических и подрывных акций в Центральной Азии. Потенциальными мишенями боевиков ИДТ здесь являются объекты военных баз США и их союзников, расположенных в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане, а также гражданские учреждения (посольства, представительства) зарубежных стран и международных организаций.

Еще одним из благоприятных моментов для активизации экстремистстко-террористических организаций в странах Центральной Азии являются недостаточные и неэффективные меры, принимаемые властями данных государств для противодействия данным явлениям.

Как уже отмечалось выше, репрессивные методы в работе правоохранительных структур могут только способствовать эскалации напряженности в этих странах и во всем регионе. Очевидно также, что власти главным образом ведут борьбу с конкретными проявлениями терроризма и экстремизма. В то же время они явно не стремятся решить актуальные проблемы общества, которые по сути дела являются питательной средой для развития и распространения радикальных идей и действий.

Международное сотрудничество в данной сфере преимущественно выражается в принятии разного рода рекомендаций и предложений. Однако их реализация на практике часто упирается в различные недостатки, связанные с функционированием соответствующих государственных органов тех или иных стран типа отсутствия квалифицированных кадров, современного вооружения, технического потенциала, необходимых бюджетных средств и т.п.

Помимо этого сохраняется напряженность в отношениях практически всех центрально-азиатских государств друг с другом, которая наблюдается с самого начала обретения ими своей независимости. В частности, у них проявляются разногласия по вопросам делимитации и охраны государственных границ, пользования водами трансграничных рек, транспортно-транзитных перевозок, взаимного передвижения граждан, торгово-экономического сотрудничества и т.д. Разногласия имеются и в отношении коллективных мер и механизмов по обеспечению региональной безопасности.

Минусы антитеррористической политики

Анализ политико-правовых инициатив стран Центральной Азии показывает серьезные недостатки и упущения в формировании общей политики антитеррора.

Во-первых, ни в одном документе нет четкого и конкретного определения самого явления терроризма//1. Отсутствие общепринятой формулировки не позволяет сформировать единый подход в борьбе с этой угрозой. Например, в «Договоре о сотрудничестве государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом» используется следующая трактовка: «терроризм - противоправное уголовно наказуемое деяние, совершенное в целях нарушения общественной безопасности, оказания воздействия на принятие органами власти решений, устрашения населения». Такое определение ссужает терроризм до уровня обычной криминальной деятельности (разбойное нападение, шантаж, вымогательство, вооруженное ограбление и захват заложника). При этом, не указывается политическая мотивация террористической деятельности, в результате чего ведомства, занимающиеся борьбой с терроризмом, часто не могут отличить акты терроризма от вышеперечисленных случаев уголовного характера//2. В июне 2002 года, когда в Парламента РК обсуждалась конвенция о бомбовом терроризме между депутатами и заместителем председателя КНБ Бауржаном Елубаевым возник спор по поводу того, как определить различие между хулиганскими акциями от террористических. На вопрос депутата Мажилиса Валентина Макалкина, если кто-то бросает бутылки с зажигательной смесью в окно редакции оппозиционного издания как это охарактеризовать: как мелкое хулиганство или бомбовый терроризм? Б. Елубаев ответил, что «надо, наверное, за основу брать не то, что применено, а для каких целей это применено», а потом добавил, «когда задержат этого человека, тогда и будем определять, для чего он это сделал - для прекращения деятельности газеты или для того, чтобы просто удовлетворить свои хулиганствующие амбиции». В конце концов, депутат Хайрат Шалабаев предложил, сначала возбуждать это дело как терроризм, а, потом выяснив, что это было хулиганство, наказывать виновных. Если изначально действие будет квалифицироваться как терроризм, считает он, расследование будет более оперативным и качественным.

Но, к сожалению, отсутствие единого толкования отражается и на оперативной работе, поскольку возникает спор по поводу компетенций разных ведомств и служб. Например, случаи «телефонного терроризма». Новое антитеррористическое законодательство Казахстана теперь ограничивает вмешательство спецслужб в подобные случаи, оставляя расследование таких дел в компетенции органов внутренних дел. В январе 2002 года Правительство Казахстана внесло в парламент законопроект, которым ужесточается наказание за терроризм. Этими же изменениями, расследование фактов заведомо ложных сообщений об актах терроризма возлагается на органы внутренних дел. Однако, во многих других странах СНГ подобного разграничения функций и полномочий между различными ведомствами до сих пор не сделано, как раз таки из-за отсутствия четкого определения самой проблемы терроризма.

Во-вторых, не дается также система классификации различных проявлений терроризма, в то время как каждый случай акта терроризма имеет свою конкретную цель, методы его осуществления, характер и масштабы последствий.

В-третьих, очень часто смешиваются понятия «терроризм» и «экстремизм», а иногда даже «сепаратизм». В большинстве документов они упоминаются как схожие и сопутствующие явления, хотя на самом деле мы имеем дело с качественно разными проблемами. Согласно отчету Международной Хельсинкской Федерации по правам человека «во многих случаях новое законодательство и новые правила используют широкое определение «терроризма» и «террористических действий», тем самым, прокладывая дорогу к их неправильной интерпретации».

«Экстремизм» более широкое понятие, чем «терроризм». Упоминая их в одном ряду, мы тем самым сводим даже деятельность радикальных оппозиционных организации к разряду террористических.