Основы римского права

Владению римляне противополагали нахождение вещи во владении, держание ее - in possessione esse, tenere. Это было фактическое осуществление владения за других лиц на почве экономической зависимости от них: это было naturalis possessio.

Оно не признавалось владением и характеризовалось как держание, т.е. хотя это и было фактическое воздействие на вещь, но без признания правом за держателем воли владеть вещью на себя. Такое отношение выражало противоречие интересов обеспеченных и необеспеченных слоев свободного гражданства. Существовал ряд безвозмездных договоров, в силу которых одни лица осуществляли для других владение, которое по усмотрению последних, как настоящих господ владения, могло быть прекращено в любой момент. Так, давший поручение относительно вещи (мандат) или отдавший вещь на хранение (депозит) или предоставивший вещь в пользование (ссуда), могли в любой момент взять обратно свое поручение, потребовать возвращения сданной на хранение или ссуженной вещи. Для римского права поверенный (мандатарий), поклажеприниматель (депозитарий) и ссудоприниматель (коммодатарий) представлялись простыми держателями - они были экономически и социально слабейшими (например, вольноотпущенники сравнительно с патронами). Они владели "для других".

Так развивалось представление о посредственном владении. При этом, однако, посредники считались только держателями, те же, для кого они служили посредниками в осуществлении владения, признавались владельцами. Отношение держания укрепилось в обороте и было распространено и на возмездные договоры найма земли, жилищ, движимых вещей, а также на случаи предоставления пожизненного пользования на такие же объекты. За перечисленными категориями держателей признавалось право извлечения плодов и пользования, но всегда с оговоркой - по воле собственника, voluntate domini.

Possidere autem videmur поп solum, si ipsi possideamus, sed etiam si nostro nomine aliquis in possessione sit, licet is nostro iuri subiectus non sit, quails est colonus et inquilinus per eos quoque, apud quos deposuerimus aut quibus commodaverimus aut quibus gratuitam habitationem praestiterimus, ipsi possidere videmur... quin etiam plerique putant animo quoque retineri possessionem,.. si non relinquendae possessionis animo, sed postea reversuri inde discesserimus (Гай. 4.153). - Мы считаемся владеющими не только (тогда), когда владеем сами, но и когда кто-нибудь находится во владении от нашего имени, хотя бы он не был подчинен нашей власти, каковыми являются арендатор и жилец, а также через тех, у кого мы сложили или кому ссудили [вещи] или кому безвозмездно предоставили жилище, мы считаемся владеющими лично сами... так что даже многие считают владение удерживаемым одним намерением... если только мы не намерены покинуть владение, а только уйдем оттуда, чтобы позднее вернуться.

Последняя фраза Гая сводит волю владеющего посредственно к сохранению за собой намерения вернуться к объекту при предоставлении его на время в полное распоряжение держателя, почему большинство юристов считало, что надо охранять и владельца, пассивно относящегося к вопросам своего хозяйствования.

Преторское владение

Практика претора предоставляла еще до истечения срока давности владельцу защиту интердиктами - possessio ad interdicta - владение приводило к интердиктам (п. 180). В итоге развития эта защита предоставлялась всякому, кто осуществлял фактическое господство над вещью, при наличии обоих элементов владения - animus и corpus possidendi. Таким считалось всякое владение на себя, осуществляемое не только лично и непосредственно, но и через управляющих, держателей и других посредников. Beati possidentes - блаженны владеющие.

Iusta enim an iniusta adversus ceteros possessio sit in hoc interdicto nihil refert: qualiscumque enim possessor hoc ipso, quod possessor est, plus iuris habet quam ille qui non possidet (D. 43.17.2). - В этом интердикте [uti possidetis] никакого значения не имеет, является ли владение законным или незаконным в отношении прочих лиц; ведь любой владелец тем самым, что он является владельцем, имеет больше права, чем тот, кто не владеет.

Павел подтверждает недопущение при владельческом интердикте постановки вопроса о правомерности или неправомерности владения в отношении прочих лиц, кроме самих спорящих сторон, оставляя место лишь рассмотрению фактов и исключая всякие правовые вопросы. Мотивировка юристом положения, что самый факт владения сообщает владельцу больше права, чем лицу не владеющему, подразумевает признание преторским правом за фактами значения основания права владения.

Приведенное Павлом различие правомерного и неправомерного владения - possessio iusta и iniusta - имело двоякий смысл. Первое - possessio iusta - признавалось при наличии какого-либо юридического основания и противополагалось владению неправомерному, лишенному всякого юридического основания, как у вора или грабителя. В другом смысле possessio считалась iniusta - неправомерным владением лишь в тех случаях, когда оно осуществлялось кем-либо неправомерно, злоумышленно или порочно, вопреки воле предшествующего владельца - "порочное владение" (vitiosa possessio). Сюда относились случаи, когда владение отнималось у предшествующего владельца насильственно или тайно - possessio violenta, possessio clandestina, или удерживалось, несмотря на требование возврата, прекаристом - possessio precaria.

Владение неправомерное (iniusta) могло быть одновременно недобросовестным, а именно, если владелец знал или должен был знать о неправомерности своего владения, или добросовестным, если он не знал и не должен был знать об этом.

Случаи предоставления владельческой защиты держателям

Римское право знало, однако, и таких держателей, которые в собственных интересах охранялись путем интердиктной защиты. Владение как бы раздвоялось: одни владели для давности - ad usucapionem, другие для защиты - ad interdicta. Сюда относились:

(1) Залоговые кредиторы (п. 406), как правило, принадлежавшие к классу землевладельцев и ростовщиков, получавшие до уплаты долга вещи должника в залог, рассматривались, как юридические владельцы, хотя хранили вещи для залогодателя. По уплате обеспеченного залогом долга, они обязаны были вернуть вещь, находившуюся в их временном владении, по принадлежности. Практические интересы залогодателей по продолжению давностного владения, начатого до установления залога, обеспечивались фикцией, что владение для них осуществлялось залогодержателем.

Qui pignori dedit, ad usucapionem tantum possidet (D. 41.3.16). - Toт, кто отдал в залог, владеет только для давности.

(2) Пережитком прежних аграрных отношений было признание юридическим владельцем того, кто владел вещью прекарно, до востребования (п. 474). Основания, по которым защищалось прекарное владение, являвшееся по существу простым держанием, не могут считаться выясненными.

(3) Юридическими владельцами считались также и секвесторы, т.е. лица, которым отдавались на хранение предметы, по поводу которых велся судебный спор (п. 484). Очевидно, основанием предоставления таким лицам владельческой защиты служила неизвестность (до решения спора о вещи), для кого держит секвестор спорную вещь, и кто должен считаться ее владельцем.

Установление и прекращение владений

Приобретение владения всегда устанавливается впервые и самостоятельно самим лицом, желающим владеть предметом. Все способы приобретения владения в классическую эпоху представлялись римским юристам как первоначальные, всегда осуществлявшиеся впервые приобретателем. "Мы приобретаем владение через нас самих" (per nosmet ipsos) - утверждал Павел (D. 41.2.1.2). Это, конечно, не исключало помощи и содействия подвластных и рабов римского домовладыки, но владение возникало только в лице последнего. Требовалось лишь, чтобы оба элемента владения - волевой и материальный (п. 163) - были осуществлены им или для него самого. В тех случаях, когда приобретение владения облегчалось тем, что шло от лица, уже осуществившего владение, путем передачи предмета владения, можно было говорить о производном владении.

Но и в этих случаях не признавалось никакого преемства и тождества между старым и новым владением. Объем и содержание последнего определялись собственными фактическим господством и волей нового владельца.

Завладение (apprehensio.)

Общим термином для акта установления фактического господства над вещью было завладение, apprechensio. В нем явственно выступал момент материального захвата, осуществляемый согроге. Особенно широкое поле для применения его, как преимущественно первоначального способа приобретения владения, открывало приобретение никому не принадлежащих движимых вещей - res nullius - и диких животных, ferae bestiae, - населяющих природу. В этих случаях акт владения сводился к окончательному захвату их в руки или к преследованию и поимке их. Так, диким зверем завладеть можно не путем ранения, а по окончательной поимке, так как в промежуток времени после ранения может случиться много такого, что помешает поймать зверя (D. 41.1.5.1).

Поимка и захват должны быть окончательными, обеспечивающими фактическое господство, т.е. обычное в жизни положение владельца, сообразно экономическому назначению данной вещи. В случаях споров о совершенном захвате, он доказывается на основании всей совокупности обстоятельств и воззрений оборота и сводится к установлению волевого и материального моментов владения.

Волевой момент, как указано выше (п. 163), всегда предполагается: раз было проявлено внешне намерение иметь вещь для себя, остается доказать лишь материальный элемент, приведя соответствующие факты.

Probatio... possessionis non tarn in iure, quam in facto consistit, ideoque sufficit ad probationem, si rem corporaliter teneam (Sent. Pauli. 5.11.2). - Доказательство... владения состоит не столько в праве, сколько в факте, поэтому для доказательства достаточно, если я материально держу вещь.

Эти факты, из которых возникло и на которых обосновано владение лица, назывались юристами causa possessionis, т.е. основанием владения. Они служили вместе с тем и для определения и волевого элемента владения (например, организация охраны и т.п.).

Неизменяемость основания владения

В случаях первоначального приобретения владения вещью, не состоявшей ни в чьем владении, факт завладения связан, естественно, с волей владеть на себя, т.е. основание владения (causa possessionis) заменяет другое проявление воли. Гораздо сложнее вопрос, когда владение устанавливается на основании каких-либо соглашений с предшествующим владельцем. Характер этих соглашений определяет, порвал ли последний окончательно свое владение вещью, чтобы всецело уступить место новому владению (например, при продаже) или наоборот (сдача в наем, в ссуду или на хранение). В приведенных отношениях causa possessionis создает для нового владельца разное положение: или цивильного владельца или простого держателя (п. 166).

Определившееся из основании causa possessionis положение владельца или держателя не может быть изменено самим обладателем вещи: nemo sibi causam possessionis mutare potest - никто, но может изменять себе основания владения. Перемена намерения держателя не может превратить его во владельца.

Таким образом, только фактическими действиями против владельца держатель может изменить основание своего отношения к вещи (первоначальным способом) или установить иное путем соглашения с владельцем (производным способом).

Передача владения (traditio)

Приобретение владения считается всегда первоначальным (см. п. 169), даже если владение передается одним лицом другому. Для приобретения владения в любом случае требуются наличие у приобретающего владение обоих его элементов - animus possessionis и corpus possessionis:

потере владения имеется текст, приписываемый Павлу:

...[quemadmodum] nulla possessio adquiri nisi animo et corpore potest, ita nulla amittitur, nisi in qua utrumque in contrarium actum est (D 41.2.8). - Как никакое владение не может быть приобретено иначе, как намерением и материально, так никакое владение не теряется иначе, как с утратой намерения и прекращением материальной связи с вещью.

Мысль Павла слишком категорически требует для потери владения отпадения каждого из элементов владения (волевого и материального), другими словами, отказа от намерения владеть и одновременного прекращения фактического осуществления. В такой формулировке мысль Павла сужает понятие потери владения, так как предполагает активность только самого владельца. Между тем для потери владения характерно влияние ряда внешних обстоятельств и намерений третьих лиц, действующих без ведома и даже против воли владельца.

Если переводить в тексте Павла слово utrumque как "одно из двух", то это привело бы к признанию отказа от одного из элементов достаточным для потери владения, что оправдывается только в приведенном выше исключительном случае, установления nudo animo, так называемого constitutum possessorium.

Правильное учение о потере владения можно вывести, различая случаи недобровольной потери владения, когда достаточно утраты фактического господства - solo согроге, и обратные случаи добровольной утраты, когда требуется утрата владения согроге et animo, т.е. обоих элементов. абовладельческая организация хозяйства давала владельцам все средства, чтобы задержать недобровольную потерю владения. Считалось, что все держатели, находившиеся под властью римского домовладыки, всегда оставались орудиями его власти и исполнителями воли.

Пока они оставались во владении вещью, оно сохранялось за их хозяевами. Только собственная нераспорядительность хозяев полагала конец их владению.

Недобровольная утрата владения

Недобровольная утрата владения в пользу другого лица могла происходить путем длительной потери материального господства над вещью. Случайная потеря вещи в определенном месте или помещении, блуждание скота по окрестности не влекли потери владения, так как эти временные перерывы легко устранялись при тщательном розыске.

Похищение движимых вещей путем кражи, побега и укрывательства беглых рабов прекращали материальное господство владельца, но тайным для него образом. Прочное завладение земельным участком прекращало владение при применении захватчиком насилия. Оставление имения владельцем без обработки и в пренебрежении также влекло прекращение владениия.

Fundi quoque alieni potest aliquis sine vi possessionem nancisci, quae vel ex neglegentia domini vacet, vel quia dominus sine successore decesserit vel longo tempore affuerit (Гай. 2.51). - Каждый может без насилия приобрести владение также чужим имением, которое пустует, или вследствие небрежности собственника, или потому, что собственник умрет, или будет долгое время отсутствовать.

Делались попытки дать и положительные признаки осуществляемого и потому не теряемого владения в отношении движимостей и недвижимостей. Их искали в огораживании участков, установлении охраны - custodia, другими словами, во всяком действии, подтверждающем господство над вещами.

Nerva filius res mobiles, excepto homine quatenus sub custodia nostra sint, hactenus possideri, id est quatenus, si velimus naturalem possessionem nancisci possimus (D. 41.2.3.13). - Нврва-сын [считал], что движимые вещи, за исключением раба, пока они находятся под нашей охраной, до тех пор находятся во владении, т.е. пока мы можем, если пожелаем, осуществить естественное владение.

Таким образом, главным средством сохранения владения от потери считалась хозяйственная организация его охраны и ограждения. Отсюда вывод, что всякое вообще упущение хозяина с этой стороны приравнивалось к его отказу, к прекращению владения, и владение лишалось защиты. Относительно рабов и колонов юристы соблюдали презумпцию, что они всегда являлись выразителями воли хозяина.

Смерть владельца

Прекращение владения всегда наступало в случае смерти владельца, и его наследники должны были вновь осуществить и обосновать весь состав владения в своем лице.

Cum heredes instituti sumus, adita hereditate omnia quidem iura ad nos transeunt, possessio tamen nisi naturaliter comprehensa ad nos non pertinet (D. 41.2.23. рr.). - Когда мы назначены наследниками, к нам, после принятия наследства, переходят все права. Владение однако не касается нас, если не будет захвачено естественным путем.

Прекращение владения, осуществляемого через постороннее лицо

Из общих правил приобретения владения через посторонних лиц право Юстиниана вывело правила и о его потере в этих случаях. Владение прекращалось при нахождении вещи у постороннего лица: а) по воле владельца, б) вследствие его смерти и в) при гибели вещи. Если владелец был только вытеснен из владения, то последнее сохранялось, пока посторонние лица продолжали владеть для и за него. Потеря ими владения влекла за собой утрату владения хозяина в том случае, если для последнего была исключена возможность воздействия на вещь. Когда захватчик овладевал земельным участком в отсутствие лица, через которого владелец осуществлял свое владение, то захватчик становился владельцем только в том случае, если это лицо, узнав о завладении, терпело его или не могло восстановить потерянного владения. Если же это обусловливалось обманом или небрежностью самого лица, через которое осуществлялось владение, то владение сохранялось за прежним владельцем.

Защита владений

Владение защищалось, в интересах господствующих групп населения, путем решительных административных актов претора. Общей чертой средств этой защиты - интердиктов (см. п. 87) было нормирование владения, как общественно признанного факта пользовании вещами, и недопущение вопросов права при разбирательстве дел о владении - controversia de possessione. Ни тот, кто желал охранить свое владение, ни тот, кто оспаривал его, не могли приводить правовых обоснований своих претензий.

Природа владельческой защиты и интердиктов определялась тем, что они были продуктом административной деятельности претора. В данном случае эта деятельность не ставила себе задачи разрешения вопросов о правовом основании владения, а ограничивалась сохранением существующего фактического состояния, которое оказалось, таким образом, юридически защищенным. В этом отличие посессорной защиты от петиторной, при которой, наоборот, выяснялся вопрос о праве.

Виды владельческих интердиктов

Владельческие интердикты известны трех категорий:

(1) Интердикты, направленные на удержание существующего владения - interdicta retinendae possessionis, в которых за лицом утверждалось осуществление владения и воспрещались какие-либо посягательства на его нарушения другой стороной.

(2) Интердикты о возвращении насильственно или тайно утраченного владения - interdicta recuperandae possessionis, с помощью которых вытребовалось и возвращалось назад утраченное таким образом владение.

(3) Интердикты об установлении владения впервые - interdicta adipiscendae possessionis (например, в области наследования см. п. 268). Интердикты этой категории носят особый квази-владельческий характер.

Interdicta retinendae possessionis

В число интердиктов, направленных на сохранение и удержание существующего владения, входили два: для недвижимостей - interdictum uti possidetis и для движимостей - interdictum utrubi. Формула первого интердикта гласила:

Alt praetor: "Uti eas aedes, quibus de agitur, nec vi nec clam nec precarlo alter ab altero possidetis, quominus ita possideatis, vim fieri veto". (D. 43.17.1. pr.; Гай. 4.110). - Претор говорит: "Запрещаю применять насилие, - и впредь вы да владеете, как владеете [теперь] теми строениями, о которых идет спор, если это владение не является насильственным, тайным или прекарно полученным друг от друга".

Строение формулы этого интердикта ясно определяет его характер. Претор исходит из существующего положения ("как владеете теперь"), запрещает насильственно изменять его в будущем, но ставит условием защиты, чтобы наличное владение не было порочным с точки зрения отношений сторон. Гай утверждал (4.148), что целью интердикта об утверждении владения - uti possidetis - было определить заранее роли сторон в будущем процессе о собственности, установить, кто из спорящих являлся невладеющей стороной и потому должен был взять на себя роль истца, и кто, как владелец, роль ответчика.

Но Гай смешивал следствие с причиной. Последней было применение издревле этого интердикта для облегченной охраны владения патрициев и плебеев на общественных землях (ager publicus). Владельцы этих земель до конца республики не имели исков о праве собственности, а когда, после 111 г. до н.э., получили его, продолжали пользоваться интердиктом ввиду его быстроты и удобства.

Исторически интердикт по uti possidetis возник раньше интердикта utrubi об охране движимых вещей. Плавт упоминает последний в комедии, относящейся к 200 г. до н.э. По-видимому, спорящие приносили спорные вещи (приводили рабов) к претору, который и объявлял сторонам своей интердикт, в котором обычно обещал признать владение за тем из них, кто провладел вещью большую часть последнего года. Формула этого второго интердикта гласила:

Praetor alt: "Utribi hic homo, quo de agitur, maiore parte huiusce anni (nec vi nec clam nec precario ab altero) fuit, quo minus is eum ducat, vim fieri veto" (D. 43.31.1. pr.; Гай. 4.160). - Претор говорит: "Запрещаю применять насилие: против того, у кого из двух зтот раб, о котором идет спор, пробыл большую часть этого года. не будучи сам насильственно, тайно или прекарно отнят другим, чтобы тот отвел его к себе".

Первое слово этого интердикта - utrubi (где из двух, у кого из двух) показывает, что он охранял не наличное владение во время издания интердикта, а то владение из двух претендующих на него сторон, которое продолжалось большую часть последнего года, считая от издания интердикта. Побеждает владелец, в доме которого типичный предмет спора (раб) пробыл во владении больше времени, чем у другой стороны. В силе остается условие, чтобы более продолжительное владение не было порочным по отношению к более короткому. Если же имела место такая порочность и владение рабом находилось в руках виновной стороны, то претор разрешал первому владельцу "отвести его к себе в дом". Interdictum utrubi осуществлял таким образом функцию возвращения утраченного владении, т.е. рекуператорную. В праве Юстиниана это действие interdictum utrubi было отменено, и он отличался от interdictum uti possidetis только объектом.

Оба интердикта об удержании владения Гай называет еще запретительными - prohibitoria, так как в формулах этих интердиктов содержалось преторское запрещение применять насилие - vim fieri veto, направленное против существующего фактического положения и лица, осуществляющего его (Гай. 4.142). Он характеризует их также как двусторонние - duplicia, так как в них претор обращался к обеим сторонам и оговоркой о незащите порочного владения, угрожал виновной стороне, вместо защиты, потерей владения (Гай. 4.156). Это двустороннее действие интердиктов соответствовало характеру власти претора (империй).

Interdicta recuperandae possessionis

Вторую группу владельческих средств защиты составляли рекуператорные интердикты. Они содержали условный приказ, обращенный только к одной стороне, как ответчику, почему Гай в противоположность двусторонним интердиктам первой группы называет их простыми, simplicia (Гай. 4. 156).

Приказ содержал предписание правонарушителю, активному насильнику возвратить (restituere) потерпевшему неправомерно отнятые объекты. В эту группу входили два интердикта: de vi и de precario.Насильственное вытеснение из владения земельным участком давало изгнанному (vi deiectus) в течение года право требовать interdictum di vi о восстановлении владения, кроме случаев, когда последнее было опорочено обыкновенным насилием - vis cottidiаnа самого просящего защиты. Этому обыкновенному насилию во II-I вв. до н.э. стали противополагать вооруженное vis armata и с помощью приведенных рабов, hominibus coactis, - частое явление в эпоху рабских восстаний, революций и разгара борьбы групп внутри господствующей рабовладельческой верхушки. Преторы предоставляли защиту менее опасному для общественного спокойствия владельцу и, не обращая внимания на его обыкновенное насилие, давали интердикт против квалифицированного насильника. Ко времени Гая память об этой обстановке утратилась, и он мотивирует такой характер интердикта (Гай, 4.155) реакцией против дикости и крайности вооруженного насилия - propter atrocitatem delicti. Истцом, являлся всякий, кто утрачивал, вследствие насилия, юридическое владение земельным участком, а ответчиком, кто вытеснил истца, независимо от того, сохранялось ли владение за ним или он переставал уже владеть. Третьи лица, получавшие насильственно отнятое имение, не подлежали действию интердикта. Ответчику предписывалось возвратить владение и возместить убытки.

Насильственное отнятие третьим лицом в интересах другого, без его поручения или согласия, влекло ответственность инициатора вытеснения за все, что ему досталось. В случае подобного поручения или согласия, давший его считался сам совершившим насилие.

В праве Юстиниана возражение о порочности владения вообще не допускалось, и interdictum de vi действовал неограниченно в течение года. ядом появился interdictum momentariae possessionis, действовавший в течение 30 лет в пользу отсутствовавшего владельца в лице всех его заместителей и даже всякого гражданина (interdictum populare) против того, кто в данный момент владел, хотя бы и не насильственно, имуществом. Оно подлежит немедленному возвращению.

Для возврата движимых и недвижимых вещей, предоставленных во временное пользование до востребования, служил интердикт de precario - о прекарном владении. Давший в прекарий вещи истец имел то преимущество, что приказ о возврате не содержал оговорки о порочном владении, а потому был действительным и при недостатках владения самого просящего защиты.

Ait praetor: "Quod precarlo ab illo habes aut dolo malo fecisti, ut desineres habere, qua de re agitur id illi restituas" (D. 43.26.2. рr.). - Претор говорит: "Что ты имеешь от него, в качестве прекария, или чем по злому умыслу перестал владеть и о чем идет спор, то ты ему возвратишь".

Ответчик по этому интердикту отвечал и в этом случае, если он умышленно перестал владеть объектом прекария, т.е. был не действительным, а фиктивным владельцем - fictus possessor.

Право собственности

Право собственности во всякой системе права является центральным правовым институтом, предопределяющим характер всех других институтов частного права (договоров, семьи, наследования). Классическая римская собственность была высшим проявлением господства лица над землей и рабами. Однако выработка понятия права собственности происходила весьма медленно. В доклассическое время не существовало общего определения собственности, а давалось перечисление отдельных полномочий собственника, которые выражались словами uti frui, habere, а также possidere; при обобщении всех этих отдельных определений частная собственность не обособлялась еще юристами от владения (п. 161).

С образованием римского государства, вокруг земли, принадлежавшей государству, вращалась вся внутренняя история республики. Государство наделяло всех граждан в наследственное пользование двумя югерами земли (heredium). Благодаря непрерывным завоеваниям и расширению римской территории, земельный государственный фонд (ager publicus) стал давать государству возможность предоставлять своим гражданам обширные пространства. Верхушка рабовладельческого класса широко пользовалась этим для захвата огромных пространств земли. Возникшее таким образом землевладение имело юридический характер публичного предоставления земли в пользование отдельным членам римской общины. В аграрном законе 111 r. до н.э. они постоянно называются старыми владельцами - vetus possessor. Из этого владения развилось право частной собственности на землю, предоставленную государством первоначально лишь в пользование.

В древнейшем праве не было специального термина для обозначения собственности. Весьма древний термин dominium (от глагола domare - укрощать) означал "господство" и применялся ко всем случаям, когда какая-нибудь вещь находилась в чьей-либо власти, применялся ко всему тому, что находится в хозяйстве, в доме (domus). Подчеркивая древность соответствующих отношений, римляне прибавляли к этому термину ссылку на право одного из древнейших римских племен, квиритов, и говорили "dominium ex iure Quiritium". Отношения собственности обнимались этим термином наряду с другими отношениями господства над вещами. Лишь с I в. н.э. юристы начали постепенно ограничивать значение термина dominium, но и тогда он все еще обозначал более широкий круг явлений, чем собственность. Юлиан (II в. н.э.) употребляет термин dominium для наименования вообще прав на вещь - in rem; вещь, на которую существовало право, называлась proprietas, а сам частный собственник - dominus proprietatis.

В конце классического периода (III в. н.э.) разработка частноправового понятия собственности была завершена, и обычным обозначением для собственности является с этого времени термин proprietas. Этот термин обозначал собственность, как особо характерное отношение господства над вещами, высшее среди других. Как таковое, оно могло продолжаться без фактического осуществления как голое право - nudum ius.

Собственность открывала носителю этого права всестороннюю возможность пользования и распоряжении вещью (отчуждение, обременение) и исключала вмешательство всех посторонних лиц в сферу господства частного собственника. По установленному еще в квиритском праве правилу, она обладала способностью восстанавливаться во всей полноте по отпадении установленных собственником ограничений своего права (ius recadentiae) и распространялась и на все материальные приращения вещи (omnis causa), кем бы они ни были сделаны. По тому же квиритскому праву, все участки и поместья на италийской земле (in solo Italico) были изъяты от земельного обложения (ему они подвергались только с III в. н.э.). Поэтому классическая юриспруденция понимала собственность как неограниченное и исключительное правовое господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по самому своему существу и абсолютное по своей защите. В праве Юстиниана оно обозначалось уже как полная власть над вещью - plena in re potestas.

Cum autem finitus fuerit ususfructus, revertitur scilicet ad proprietatem et ex eo tempore nudae proprietatis dominus incipit plenam habere in re potestatem (D. 1.2.4.4). - Когда же узуфрукт прекратится, он, разумеется, возвращается к собственности, и с этого времени собственник голой собственности начинает пользоваться полной властью над вещью.

Признанный классиками и закрепленный законом признак полноты господства собственника вызывал, однако, еще у классиков попытки разложить содержание собственности на его составные части. Так, Павел считал, что право пользования и извлечения плодов (ususfructus) составляет существенную часть собственности, pars dominii (D. 7.1.4). Его современник и антагонист Ульпиан отбрасывал всякие попытки частных перечислений состава собственности и настаивал на единстве господства собственника и всеобщности содержания его права.

Защита права собственности

Защита собственности в рабовладельческом обществе была чрезвычайно разнообразна по своим источникам (обычай, цивильное, преторское право), по своим видам и направленности. Способы защиты собственности изменялись и приспособлялись к тем видам собственности, которые она принимала в классическом и позднейшем праве Юстиниана. Здесь будут рассмотрены типичные виды защиты собственности.

Понятие виндикации

Виндикационный иск носил исторически процессуальное наименование rei vindicatio (от vim dicere - объявлять о применении силы), регламентированного правом поведения собственника по розыску и возвращению своей вещи - где нахожу свою вещь, там и виндицирую ее (ubi rem meam invenio, ibi vindico). Параллельно развивалось и материально-правовое понятие виндикации как требования невладеющего собственника к владеющему несобственнику о возврате ему вещи (restituere rem). Истцом в этом иске выступал собственник, утверждавший, что требует свою вещь - rem suam esse.

Ответчиком признавался всякий владелец вещи в момент возбуждения спора. Отношение между сторонами устанавливалось при содействии магистрата, позднее судьи, выяснявшего, кто из сторон владеет спорной вещью (независимо от оснований владения), и, следовательно, кто явится ответчиком в процессе о собственности.

Officium autem iudicis in hac actione in hoc erit, ut iudex inspiciat an reus possideat: nес ad rem pertinebit, ex qua causa possideat (D. 6.1.9). - Обязанность же судьи при этом иске будет состоять в том, чтобы он рассмотрел, владеет ли ответчик, и к делу не относится, на каком основании он владеет.

Истец и ответчик по виндикационному иску

Материальное содержание виндикации раскрыто было при формулярном процессе в так называемой петиторной формуле, которая выдавалась претором истцу и направлялась, прежде всего, на реституцию вещи (restituetur).

Текст этой формулы был примерно такой:

Si paret fundum Capenatem, quo de agitur, ex iure Quiritium AI AII esse neque is fundus Aш Aш restituetur, quanti si fundus erit, tantam pecuniam iudex Nm Nm Aш Aш condemnato: si non paret absolvito (Ср. Гай. 4.48-51). - Если окажется, что Капенатскоев имение, о котором идет спор, принадлежит по квиритскому праву Авлу Агерию и это имение не возвращается ему, то сколько будет стоить это имение, в такой сумме пусть судья присудит Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия; если не окажется, пусть освободит.

Интенция этого иска прямо ставила вопрос о принадлежности предмета спора истцу на праве собственности, а также уточняла и индивидуализировала предмет, о котором идет спор - Капенатское имение. Истец должен был установить тождество принадлежавшего ему и отыскиваемого им предмета. Это доказательство могло иногда быть достаточным, чтобы избавить от дальнейшего ведения процесса, при безнадежности шансов ответчика. Вот почему юристы прибегали, прежде чем предъявлять виндикацию, к личному иску против того, у кого находился спорный предмет, с требованием предъявить его для осмотра истцом. Этот иск носил личный характер и назывался actio ad exhibendum.

Si fugitivus servus nummos crediderit, an condicere tibi dominus possit, quaeritur... vindicari nurnmi possunt, si extant, aut si dolo malo desinant possideri, ad exhibendum agi (D. 12.1.11.2). - Спрашивается, если беглый раб доверил тебе деньги, может ли собственник требовать у тебя... деньги могут быть виндицированы, если находятся налицо, или если по злому умыслу перестали быть во владении, то надо действовать, требуя предъявления [их].

Речь идет не о деньгах, как родовом понятии, а об определенных денежных знаках, о вещах индивидуализированных (species), путем запечатания их в конверт, вложения в шкатулку и т.п. Достаточно осмотреть конверт или шкатулку, чтобы по описанию собственника, обокраденного беглым рабом, установить тождество, с отыскиваемым предметом. Вот почему Ульпиан говорит об иске о предъявлении.

Этим иском пользуется собственник для определения, является ли сторона, с которой он начнет петиторное производство, владеющей. Практически круг ответчиков по виндикации был очень расширен, и Ульпиан (D. 6.1.9) говорит, что наряду с владельцами этот иск охватил и простых держателей - нанимателей, арендаторов, поклажепринимателей и т.д., которые отвечали и по искам из заключенных ими договоров, и по искам собственника.

По-видимому, это тяжело отразилось на их положении, так как понадобился особый закон (нач. IV в. н.э.), предоставивший держателям, у которых вытребовался участок, называть суду лиц, от имени которых они осуществляли держание, с тем, чтобы тяжесть процесса была перенесена на последних (С. 3.19.2).

Ответчик мог отказаться вступить в спор о собственности, так как invitus nemo rem cogitur defendere - никто против воли не принуждается отстаивать вещь (D. 50.17.156. рr.). Но тогда он должен был выдать вещь истцу; если это была недвижимость, претор предоставлял истцу интердикты quem fundum, а для движимых - отдавал приказ о допущении к отобранию или отводу - duci vel ferri pati. Наконец, упомянутая выше actio ad exhibendum в качестве личного иска не допускала уже уклонения ответчика. В праве Юстиниана к уклоняющемуся от выдачи предмета ответчику применялось принуждение manu militari.

Доказывание

При вступлении ответчика в процесс за ним оставалась возможность оспаривать приводимые истцом доказательства своего права собственности. При договорных способах приобретения ответчик мог оспаривать основания и способы приобретения не только истца, но и всех предшественников, восходя до законного начала владения - iustum initium possessionis. Истцу приходилось воспроизводить всю историю переходов права собственности от начала завладения. Средневековые юристы называли поэтому доказательство в виндикационном иске дьявольским (ргоbatio diabolica). Правда, благодаря введению приобретательной давности, это доказывание законных переходов могло ограничиваться пределами законных сроков давности.

Фиктивные владельцы

В праве Юстиниана виндикационный иск допускался не по признаку владения вещью, а как личный, против так называемых фиктивных владельцев. Так назывались две категории ответчиков. С одной стороны, к владельцам были приравнены те, которые до litis contestatio прекратили свое владение путем, например, отчуждения, разрушения и т.п., чтобы не отвечать перед собственником - qui dolo desiit possidere, кто умышленно перестал владеть. С другой стороны, к этой же категории были отнесены лица, симулировавшие свое владение, чтобы ввести истца в заблуждение при предъявлении виндикации - qui dolo liti se obtulit.

Присуждение

Основной целью иска было, как указывает петиторная формула, возвращение вещи (restitutio) в соответствующем состоянии, со всеми плодами и приращениями rem cum omni causa, с обязанностью возмещения ущерба от гибели, повреждения и ухудшения, а также представление обеспечения на случай возможного ущерба (cautio). Однако при возвращении вещи истцу судья обязывал последнего возместить добросовестному ответчику издержки, понесенные им на вещь.

Sumptus in praedium quod alienum esse apparuit, a bona fide possessore facti neque ab eo qui praedium donavit neque a domino peti possunt verum (exceptione doli posita) per officium iudicis aequitatis ratione servantur, scilicet si fructuum ante litem contestatam perceptorum summam excedant etenim adrnissa compensatione superfluum sumptum meliore praedio facto dominus restituere cogitur (D. 6.1.48). - асходы, понесенные добросовестным владельцем на имение, которое оказалось чужим, не могут быть требуемы ни с того, кто подарил имение, ни с собственника однако [путем ввода эксцепции об умысле] они охраняются по обязанности судьи в силу соображений справедливости; так, если они превосходят стоимость плодов, собранных до засвидетельствования спора, поэтому собственник принуждается производить зачет, возместить излишний расход в соответствии с улучшением его имения.

Нужно отметить, что формула петиторного иска не содержала никаких указаний по данному вопросу и, как видно, обязанность истца возмещать добросовестному владельцу его издержки сложилась под влиянием соответствующего взгляда Папиниана, опиравшегося на соображении справедливости.

В соответствии с общей тенденцией формулярного процесса и формулой петиторного иска ответчик по виндикации мог быть присужден к уплате истцу определенной денежной суммы (соndemnatio pecuniaria), а не к выдаче самой вещи. Поэтому важно было сделать из оценки предмета (aestimatio litis) средство побудить ответчика к выдаче вещи. Истец давал оценку вещи под присягой.

Eius rei quae in rem actionem petita tanti aestimata est, quanti in litem actor iuraverit, dominium statim ad possessorem pertinet: transegisse enim cum eo et decidisse videtur eo pretuio quod ipse constituit (D. 6.1.1.46). - Право собственности на вещь, которую не требуют путем иска о вещи и которая была оценена во столько, во сколько на суде присягнул истец, тотчас переходит к владельцу: ведь истец представляется заключившим с ним [ответчиком] мировую по той цене, которую установил сам.

Таким образом, создавалась конструкция процессуальной продажи объекта виндикации истцом ответчику, чтобы оправдать сохранение последним объекта спора за собой.

Негаторный иск (actio negatoria)

Негаторным (отрицательным) назывался иск, который предоставлялся собственнику в тех случаях, когда он, не утрачивая владения своею вещью, встречал, однако, какие-то помехи или стеснения. Таким образом, этот иск принадлежал владеющему собственнику и был направлен против всяких серьезных и реальных посягательств с чьей-либо стороны на его собственность в виде присвоения права сервитутного или сходного пользования (прохода или проезда через его участок, пристройки к его стене своих сооружений).

Собственник отрицал за ответчиком такое право (почему иск и назывался негаторным). Интенция формулы негаторного иска была выражена в отношении ответчика отрицательно - "si paret No No ius non esse eundi, agendi..." (если окажется, что Нумерию Негидию не принадлежит право прохода, прогона...). Истец должен был доказать свое право собственности и нарушение его ответчиком. Свободу своей собственности он не должен был доказывать, ибо это всегда предполагалось, а за ответчиком оставалось право доказывать свое право на ограничение полноты прав истца. Истец при этом мог требовать гарантии своей собственности от нарушений в будущем - cautio de non amplius turbando. Связанные с нарушением выгоды ответчика и нанесенные убытки подлежали возвращению и возмещению истцу. В случае оспаривания размеров возмещения на помощь приходила оценка спора (litis aestimatio) по аналогии с виндикацией.

Actio prohibitoria

Параллельно негаторному иску существовал еще иск о воспрещении - actio prohibitoria, формула которого начиналась интенцией: si paret Aш Aш ius esse prohibendi No No uti frui - если окажется, что Авлу Агерию принадлежит право воспрещения Нумерию Негидию пользоваться и извлекать плоды... Здесь интенция выражена положительно в пользу истца, который требовал свободы своей собственности и доказывал только свое право воспрещения вмешательства со стороны ответчика. Последний мог выставлять возражение и доказывать свои полномочия подобно преторскому собственнику против иска квиритского собственника.

Actio Publiciana

Actio Publiciana (публициановский иск) был создан в I в. до н.э. для защиты бонитарного собственника и лица, добросовестно приобретшего вещь от несобственника. Выше (п. 193) изложены причины появления и общий характер этого иска. Необходимо добавить, что это был петиторный иск (иск о праве), существенно отличавшийся от владельческих интердиктов. В последних допускались только возражения о порочности владения противника (но не об отсутствии у него права), в публициановском же иске ответчик, у которого требовали спорную вещь, мог доказывать свое право на нее. Поэтому классическая юриспруденция разделяла фигуры добросовестного владельца и публициановского собственника, ставя право последнего наряду с квиритской собственностью. Считалось, что находившаяся у него вещь in bonis alicuius est, в противоположность полной собственности res alicuius est ex iure Quiritium - вещь является чьей-либо собственностью по квиритскому праву.

Преторский эдикт, которым был введен публициановский иск, реконструированный впоследствии юристами, гласил:

Si quis id quod mancipio daturtraditum ex iusta causa et nondum usucaptum petet, indicium dabo. - Я дам иск, если кто-нибудь потребует в исковом порядке то, что передается в манципационном порядке и что было [ему] передано на законном основании и еще не приобретено по давности.

Из текста этого эдикта видно, что он одинаково защищал бонитарного собственника и добросовестного владельца, получивших вещь, относившуюся к числу res mancipi, путем traditio. Классическая же юриспруденция расширила действие иска и на случай приобретения res nес mancipi. В публициановском иске допускалась фикция, что владелец провладел давностный срок. В остальном требовалось соблюдение тех же реквизитов, которые были установлены для давности. В частности, истец должен был быть добросовестным владельцем и основывать свое владение на законном основании, способном оправдать переход права собственности. Доказательство этих моментов (владение, bona fides, iustus titulus) дополнялось еще особым требованием относительно объекта добросовестного владения: он должен был быть вещью, годной к давностному владению (res habilis), которое не допускалось в отношении вещей ворованных или насильно отнятых.

Publiciana actio nоn ideo comparata est, ut res domino auferatur: elusdem rei argumentum est... exceptio si ea res possessoris non sit: sed ut is, qui bona fide emit, possessionemque eius rei ex ea causa nactus est, potius rem habeat (D. 6.2.17). - Публицианов иск был создан не для того, чтобы отнять вещь у собственника, и доказательством этого является эксцепция: "если эта вещь не принадлежит владельцу", а для того, чтобы добросовестный покупатель, получивший эту вещь по этому основанию во владение, лучше сохранял за собой вещь.

В этом тексте подчеркивается значение публицианова иска не только для добросовестных владельцев, но и для собственников, в деле охраны и возвращения им их вещей от третьих лиц, и указываются элементы иска - iustus titulus (купля), bona fides и pos-sessio. Таким образом, публицианов иск, наряду с виндикацией, служил делу охраны той же собственности.

Личные иски

Кроме указанных выше исков, которые могли предъявляться против любого нарушителя права собственности, эта последняя защищалась и рядом исков, направленных лично против нарушителя в соответствии с особым характером его действий. Сюда относились многочисленные иски из правонарушений - actio furti, actio legis Aguiliae, actio iniuriatum и др. (пп. 582 и сл.; 585 и сл.; 587).

Понятиеи виды прав на чужие вещи

Кроме права собственности к вещным и абсолютным правам относились также права на чужие вещи (iura in re aliena). Поскольку это были права на вещи, принадлежащие каким-то другим лицам (несобственникам), то понятно, что лицо, имеющее право на чужую вещь, не могло иметь таких обширных правомочий, как собственник, который мог по римскому праву делать со своей вещью всё, что ему угодно, за исключением лишь того, что ему было прямо запрещено законом.

2.Самой важной котегорией прав на чужую вещь являлись так называемые

сервитутские права (или сервитуты), состоявшие в праве одного лица пользоваться (вкаком-нибудь определённом отношении или в нескольких отношениях) вещью, принадлежащей другому лицу. К правам на чужие вещи относились также эмфитевзис и суперфиций (права вещного наследственного пользования чужой землёй или строением на чужой земле) и, наконец, залоговое право, которое устанавливалось в обеспечение платежа по какому-нибудь обязательству, обеспеченному залоговым правом, обратить взыскание на заложенную вещь.

Необходимость этой категории прав была в особенности очевидна ввиду существования права частной собственности на землю. Дело в том, что нередки случаи, когда определенный земельный участок не имеет всех тех свойств и качеств, какие необходимы для нормального его использования; например, на данном участке нет воды или нет пастбища и т.п. Для того чтобы пользование данным земельным участком было возможно и хозяйственно целесообразно, возникает потребность в пользовании (в соответствующем отношении) соседней землей. Такого рода вопросы были легко разрешимы в то время когда земля находилась в общественной собственности (племени, рода, общины). Но с возникновением права частной земельной собственности собственник земельного участка не обязан был помогать соседу, не имеющему на своей земле воды, пастбища и т.п. Стала настоятельной потребность в закреплении за собственником одного земельного участка права пользования в известном отношении чужой землей, обычно землей соседа. Земельные участки, отрезанные от публичной дороги землями других собственников или лишенные воды и других естественных благ, нельзя было использовать без предоставления собственнику этого участка права пользоваться в соответствующем отношении чужой землей. С ростом городов, с увеличением скученности городских построек собственники городских земельных участков стали нуждаться в правовом средстве, с помощью которого можно было бы предупредить полное затемнение одного участка постройкой на соседнем участке и т.д.

2. Подобного рода потребности в римском праве удостоверялись двумя путями. Можно было договориться с соседом о том, чтобы он принял на себя определенное обязательство в пользу данного собственника земли; например, чтобы он обязался давать собственнику данного участка выход и выезд через свою землю на общественный проезд или чтобы он обязался давать ему ежедневно по 10 ведер воды и т.д.

Однако этот путь был не вполне надежным, потому что такое обязательство имело личный характер; стоило тому собственнику земли, который принял на себя подобного рода обязательство, продать свой участок, и пользование этой землей со стороны соседа могло продолжаться только при условии согласия нового собственника.

Между тем удовлетворение таких потребностей, как выход и выезд на публичную дорогу, выпас скота, получение воды и т.п., необходимо было обеспечить более надежным и прочным способом, независимо от изменения собственника соседней земли. Для этой цели и была введена такая категория прав, как сервитута (от слова servire -- служить: один земельный участок в этом случае служит потребностям другого участка). Прочность удовлетворения потребности посредством такой правовой формы состояла в вещном характере сервитутного права: предметом сервитутного права являлся сам земельный участок, а не действие определенного лица, обязавшегося допускать пользование его земельным участком со стороны соседа. Поэтому субъект сервитутного права сохранял свое право пользования соседним участком независимо от того, что остается ли его собственником тот, кто установил на свою землю сервитут в пользу соседа, или же произошла смена собственника. Сервитут являлся обременением самой земли и вместе с ней переходил к новому собственнику.