Кризис римской республики как элемент кризиса полиса

8. Взяточничество и непотизм.

Взяточничество проявлялось в разных формах. Достаточно очевидным оно было при выборах магистратов: так, при выборах Бибула в консулы оптиматы снабдили его деньгами, и «сам Катон не отрицал, что это совершается подкуп в интересах государства». При осуществлении магистратами своих функций взяточничество особенно процветало, наиболее яркий пример этому - Югуртинская война, когда «мир был продан за деньги». Основную информацию о подкупах во время Югуртинской войны мы находим у Саллюстия Криспа, рассказывающего о «продажности» части сената и отдельных должностных лиц; упоминают об этом и другие источники. Аппиан однозначно говорит о распространенности таких явлений, как взяточничество и подкуп. Т. Моммзен не ставит под сомнение тот факт, что в армии ко времени Цезаря повышения «покупались обыкновенно прямо за деньги».

Взятки могли играть роль при решении самых различных вопросов. Так, Юлий Цезарь подкупил народного трибуна Гая Куриона с тем, чтобы тот потребовал сложения полномочий Помпея. Свидетельством взяточничества при решении важных государственных вопросов можно считать сообщение Аппиана о том, что, когда старые трибы со всей энергией восстали против допущения в их состав новых граждан, Цинна оказался на стороне последних, получив, как думают, взятку в триста талантов. Сообщение это не слишком конкретно, но оно не оставляет сомнений в том, что подкупы были настолько обычным явлением, что современниками дискутировался не столько сам вопрос о факте получения взятки, сколько ее размер.

Непотизм - раздача должностей родственникам - также был явлением нередким, что упрощалось (а частично и объяснялось) тем, что большинство должностей могли занимать только представители знатных семей, находившихся в тесном родстве друг с другом.

Как экстраординарные магистратуры, так и многие ординарные (консул, трибун), в сущности являлись институтами, легко приспосабливаемыми к монархической форме правления, что и проявилось в I в. до н.э. Магистратуры, внешне оставшись почти теми же, что и в классический республиканский период, с изменением экономической и социальной ситуации во многом утратили свой республиканский характер. Выразилось это в описанном выше изменении их функций, значения и порядка замещения.

В ранний период Республики римская армия была неотделима от общины: каждый гражданин, владеющий частью ager publicus, был воином. Процесс разложения общинной собственности привел к тому, что число граждан, способных вооружиться и имевших право служить в легионах, сокращалось. К концу II века до н.э. римская армия оказалась недостаточно боеспособной, что проявилось, например, в Сицилии, когда римские войска в течение ряда лет не могли разбить армию рабов. Десятилетиями тянулись войны в восстававших провинциях. Тогда же возникли трудности с рекрутскими наборами, о которых мы узнаем от Полибия и Аппиана. «Самым худшим, - говорит Полибий, - было то, что молодежь уклонялась от военной службы».

В результате сам собой возник вопрос о реорганизации армии и об укреплении главного контингента римского ополчения - сельского плебса, слабевшего экономически и уменьшавшегося численно. В связи с необходимостью поддержать крестьянство неоднократно вставал вопрос о земельном максимуме. Еще Аппиан отмечал, что цель земельных реформ Гракха состояла в получении государством боеспособной силы. В результате реформ Гракхов число граждан, способных носить оружие, возросло, но не столь значительно, чтобы восстановить прежнюю крестьянскую армию. Период увеличения числа граждан был недолговременным; после него продолжился прежний процесс: обезземеливание крестьян, влекущее за собой утрату права служить в армии и, как следствие, разложение самой основы старой римской армии и критическое положение с набором войска. После принятия lex agraria 111 г. до н.э. (аграрного закона Спурия Тория), признавшего все земли в Риме и Италии частной собственностью, процесс обезземеливания крестьян еще более интенсифицировался. Те же граждане, которые еще владели землей, утратили основные стимулы к армейской службе, так как отдаленные земли, за которые велись войны, воинов-крестьян не привлекали, военная добыча была невелика, а длительный отрыв от собственного хозяйства грозил разорением. Нежелание граждан служить в армии проявлялось в уклонении от наборов, агитации за увольнение, дезертирстве, мятежах, объяснявшееся указанными выше причинами, усугубляло и без того сложную ситуацию с набором в легионы.

В то же время, необходимость войска для решения внутренних и внешних задач государства (таких, как оборона, завоевания, поддержание имперского имиджа) заставляла искать пути решения проблемы. Традиционным средством - выведением колоний, пытались воспользоваться Тиберий и Гай Гракхи. Законопроекты, предлагавшие выведение колоний и раздачу земель, предлагались и Юлием Цезарем.

Осуществлялись попытки переложить основное бремя военной службы на союзнические общины. По сообщению Ливия, еще во II в. до н.э. союзнические контингенты стали преобладать в пополнениях, отправляемых в Испанию и Лигурию, в гарнизонах Бруттия и т.д. Из союзников состоял весь экипаж флота. По самым приблизительным подсчетам, число воинов- союзников в девяностые годы до н.э. в два раза превышало количество воинов-граждан и в гарнизонных частях, и в действующей армии. Это второе средство решения проблемы набора войска, являясь достаточно традиционным, все же не может считаться соответствующим республиканско-полисному принципу комплектования армии.

Еще один путь стабилизации положения в войске состоял в попытках облегчения положения воинов с целью сделать службу более привлекательной. Из фрагментарных сообщений Плутарха мы узнаем, что Тиберий Гракх внес законопроект о сокращении срока службы в легионах. Это же, очевидно, имел в виду и Дион Кассий, говоря о каких-то законах Тиберия Гракха, облегчающих участь простых солдат. Но закон утвержден не был, поскольку срок принятия его совпал с днем расправы над его автором. Мало известно и о lex militaris Гая Гракха. Плутарх сообщил лишь, что он «повелевал, во-первых, снабжать солдат одеждою за счет государства без уменьшения их жалованья и, во-вторых, не призывать к военной службе граждан, не достигших семнадцатилетнего возраста. Однако, сделанные уступки были незначительны, и потому не могли серьезно повлиять на ситуацию.

В легионах стремились сохранить или набрать заново добровольцев-ветеранов. Со временем такие добровольцы, утратившие связь с землей и не стремившиеся вернуться к мирной жизни, составили довольно значительное ядро армии. Такой путь решения проблемы также по своей сути не соответствует полисному принципу комплектования войска, так как ветераны уже не представляли собой народного ополчения.

И, наконец, самым действенным способом решения военной проблемы оказалась целая цепь отдельных отступлений от традиционного порядка набора в армию, в частности прием в войско добровольцев, а также значительное и неоднократное снижение имущественного ценза. Гай Марий первым стал принимать в войско несостоятельных граждан, комплектуя армию на добровольной основе. О нарушении Марием традиционного порядка набора войска говорят многие античные историки: Саллюстий Крисп, Плутарх, Авл Геллий, Валерий Максим, Флор. Саллюстий Крисп сообщает о наборе Марием в войско «не по обычаю предков», не по разрядам, а всякого, кто захочет, большей частью неимущих. Это нововведение - отправной момент реформы Мария, которая представляла собой первый шаг на пути длительного процесса превращения крестьянской милиции в постоянную армию. В результате реформ солдаты стали бесплатно получать от государства полное снаряжение (обмундирование - еще при Гае Гракхе), была улучшена выучка войск, укреплена дисциплина. Армия стала более боеспособной, но утратила республиканский характер. По существу она стала наемнической, находящейся на содержании не столько у государства, сколько - фактически - у полководца, которому солдаты обязаны всем, что имеют или надеются получить. Марий представляется военным лидером, не связанным с традиционными политическими силами и опирающимся на «личную партию».

Но говорить о каком-то определенном проекте военной реформы в I в. до н.э. не представляется возможным. Во-первых, ничего не сообщает об этом Саллюстий, хорошо изучивший обстановку тех лет. Более того, он всячески подчеркивает, что нововведения, обеспечившие успех Мария при наборе войска, были неожиданностью. Во-вторых, об этом свидетельствует поведение сената, не подозревавшего о возможности такого поворота событий.

Можно констатировать, что на рубеже II и I веков до н.э. произошло крушение милиционной системы, свойственной полисной организации, в которой только римский гражданин - собственник земли имел право и обязанность военной службы.

Армия оказалась как бы «оторванной» от общегражданской почвы, что было связано и с привлечением наемников, и с тем обстоятельством, что воины в большинстве уже не стремились или не надеялись вернуться к гражданской жизни. Однако, разрыв армии и общества не был абсолютным, так как войско в своей основе по-прежнему состояло из римских граждан, с такими же взглядами, какие были присущи обществу в целом.

Другая сторона кризиса республиканской армии - неспособность командиров воевать, а часто и взяточничество с их стороны (о примерах говорилось выше). Преодолеваются эти явления путем привлечения «новых людей», которые, во-первых, не связаны со «старой» знатью слишком прочными дружескими и родственными узами, и, во-вторых, понимают, что их карьера зависит исключительно от военных успехов, которых можно добиться только собственными усилиями.

Параллельно с процессом разложения милиционной системы и профессионализации войска шел процесс вовлечения армии в политическую борьбу. Силовое вмешательство войск в государственные дела - это еще один аспект кризиса республики в связи с армией. Примеры такого вмешательства многочисленны. Так, в 100 г. до н.э. ветераны Мария выступили на форуме с требованием земельных наделов, когда они впервые приняли активное участие в политической борьбе в Риме. В 88-м году армия под командованием Цинны предприняла поход непосредственно на Рим, с целью вынуждения сената принять решения, которых требовал полководец. Диктатура Суллы 83 - 82 гг. до н.э. опиралась непосредственно на силу армии.

В 60-х годах легионеры Помпея составили материальную основу первого триумвирата. Армия, созданная и воспитанная Юлием Цезарем в Галлии, в результате четырех лет гражданской войны привела своего полководца к власти, хотя, по мнению Т. Моммзена, Цезарь и не хотел влияния войска на политические процессы, свидетельством чему служит роспуск им легионов. Однако, независимо от желания Цезаря, его войско участвовало в политике и после его смерти, в частности, путем поддержания культа погибшего вождя (так, Брут и Кассий обращают внимание Антония, что ветераны собираются восстановить жертвенник Цезарю). После мартовских Ид цезарианские легионы и ветераны оказали давление на сенат, когда Октавиан вел переговоры о консулате, и привели к власти второй триумвират. Наконец, сосредоточение в руках Октавиана прав распоряжения и командования всеми римскими армиями привело к установлению его фактически единоличной власти.

В сфере распоряжения войсками и командования армией также все чаще происходят отступления от сложившегося республиканского порядка. Сулла до принятия lex Valeria de imperio командовал армией без всякого официального полномочия, и огромное сулланское войско фактически было оторвано от правительства, находящегося в Риме.

Таким же независимым от центра было положение армии Цезаря в Галлии, количество легионов в которой значительно превышало разрешенное сенатом: уже в первые годы войны Юлием Цезарем без разрешения сената были набраны в Трансальпийской Галлии четыре легиона. Постановление сената, назначившее ему 10 легионов, лишь закрепило создавшуюся ситуацию. Еще меньше реальных возможностей по распоряжению армией оказалось у сената после смерти Цезаря. И консул Антоний, и не занимавший еще никакой должности Октавиан вербовали воинов, не спрашивая разрешения сената. Приведенные примеры показывают, что войско неоднократно переходило в руки политических деятелей, не занимавших высших магистратур, а комиции или сенат своими постановлениями лишь post factum санкционировали от лица государства существующее положение дел.

Армия все больше изолировалась от центра. Войско и полководец «эмансипировались» от республиканских органов государственной власти, не магистратура определяла теперь полномочия командующего армией, а реальное положение дел, связь полководца с войском, популярность среди солдат, его «платежеспособность».

В результате происходило снижение роли старых республиканских органов: из прерогатив сената постепенно изымалась одна из самых важных - высшее распоряжение войском; консулы утратили право командования армиями; комиции также лишились значительной доли своих полномочий в военной сфере, так как избирали теперь магистратов без империума.

Можно констатировать, что уже с 80-х годов I в. до н.э. основная масса римского войска была неподведомственна сенату, республиканским магистратам, комициям, которые в период расцвета республики в совокупности обладали высшей военной властью в государстве. Именно это обстоятельство обусловило снижение роли старых республиканских органов и в других областях государственной жизни.

Таким образом, мы видим, что в I в. до н.э. войско стало существенной составной частью политической системы римского общества, с изменением характера римской армии увеличивалось ее влияние на политику государства, и соответственно уменьшалась роль старых политических институтов.

3.ФОРМА РИМСКОГО ГОСУДАРСТВА В КОНЦЕ I ВЕКА ДО Н.Э.

Из трех составляющих формы государства в Риме I в. до н.э. наибольшие изменения претерпел политический режим. Утверждение Б.Н. Чичерина, что «в больших государствах водворение политической свободы встречает больше препятствий, нежели в малых», и еще более категоричное - Ш. Монтескье о том, что «большим государствам свойственно деспотическое правление», в полном мере подтверждается историей Рима. Многократное увеличение территории римского государства на протяжении I в. до н.э. сопровождалось явным перерождением режима осуществления власти.

Рост территории и изменение экономического уклада (новые формы землепользования, привлечение в производство значительно большего числа рабов, утрата натуральным хозяйством преобладающего значения) вызвали перемены в социальной сфере: колоссальную имущественную дифференциацию, появление новых социальных слоев и групп, увеличение числа граждан. Социальные изменения сопровождались ослаблением горизонтальных связей между гражданами, «отчуждением» (еще более бурно развивавшимся в дальнейшем, что отмечает И.С. Свенцицкая). Ослабление горизонтальных связей, в свою очередь, повлекло необходимость усиления вертикальных связей «гражданин - политический центр», следствием чего стало изменение политического режима.

В политике привычными стали такие методы, как подкуп магистратов, участников комиций и сенаторов (чему способствовали изменившиеся социально-экономические условия), силовое решение политических вопросов (в том числе с помощью войск, значение которых было очень существенным в условиях постоянных войн), заговоры с целью получения власти и насилие по отношению к магистратам и участникам комиций с целью добиться от них нужного решения или предотвратить решение нежелательное. Способы государственного руководства стали явно авторитарными. Таким образом, системообразующим принципом, к которому в условиях крайней нестабильности политической жизни Рима на протяжении всего I в. до н.э. тяготела форма политического режима, стал централизм, а сам политический режим в целом может быть охарактеризован как антидемократический.

Однако, состояние идеологии римского общества было неадекватно политическому состоянию, сложившемуся в результате применения авторитарных методов управления государством. Политическое состояние римского общества I в. до н.э. можно охарактеризовать как крайне нестабильное. Отношение граждан к переменам в государственно-правовой сфере было обусловлено в первую очередь традиционными представлениями о том, что веками существующее римское государство (то есть государство-полис, структурообразующим принципом которого является децентрализм, преломленный в идею принадлежности власти народу как совокупности полноправных граждан) является наилучшим из всех возможных. Следовательно, лучшей формой правления представлялась республика, так же как и наилучшим политическим режимом -демократический.

Размер территории государства является одним из факторов, влияющих и на форму государственного устройства. Пока Рим оставался небольшим полисом, унитарная форма была органична для него, но в конце I в. до н.э. римское государство неизмеримо выросло, что неизбежно должно было отразиться и на территориальной организации государственной власти. Однако, форма государственного устройства Рима не изменилась, присоединенные территории напрямую подчинялись центру, отношения между центральными и местными органами строились не на паритетных, а на административно-властных началах. В структуре взаимодействия вертикального и горизонтального начал явно преобладало вертикальное, следовательно, системообразующим принципом формы государственного устройства Рима в конце I в. до н.э. остался централизм.

Итак, системообразующим принципом политического режима и формы государственного устройства Рима к концу I в. до н.э. являлся централизм Этот факт выявляет высокую приспособляемость политического режима к изменяющимся внешним условиям и одновременно - инертность формы государственного устройства.

Форма правления (основной предмет данного исследования) также подверглась воздействию таких факторов, как изменение структуры экономики, развитие рабства, войны, интеграция полисов, увеличение территории. Попытки Полибия и Цицерона применить к Риму греческие учения о форме государства, привели к выводу о существовании в Риме смешанного строя, образованного путем синтеза трех нормальных форм власти: монархии, аристократии и демократии, монархическое начало обнаруживается, таким образом, уже в классической римской республике. Указанная схема смешения форм власти достаточно адекватно отражает римскую республиканскую триаду: комиций (как символ «демократии»), сенат (как орган «аристократии»), магистраты с империем (как проявление «монархии»).

Именно магистратуры даже во времена классической республики имели тенденцию к «монархизации» формы правления. По мнению, идущему от Т. Моммзена, империй магистратов (претора, затем консула и других) был сохранившимся в чистом виде империем рексов (древних царей), а его ограничение было связано не с внутренним изменением, а с развитием полномочий сената и комиций. В течение длительного времени республиканские органы власти были достаточно сильны, чтобы держать империй магистратов под контролем, но в условиях военного характера Рима власть сохраняла тенденцию к отрыву от общины, которая и дала о себе знать в первом веке до нашей эры.

Вместе с тем, централизм еще не закрепился в качестве системообразующего принципа формы правления Рима. Глава государства не был единственным источником власти, его фактическая несменяемость и неответственное положение существовали короткие промежутки времени (например, периоды диктатуры Суллы, Цезаря), не были оформлены и поддерживались только вооруженной силой, пирамидальная организация государственной власти отсутствовала, власть была разделена между несколькими субъектами. Форма правления Рима I в. до н.э., несмотря на все политические потрясения и нарушения республиканской конституционной традиции, оставалась республиканской.

Монархия представлялась неприемлемой как для нобилитета, так и для беднейших граждан, и те, и другие видели в сохранении республиканской формы правления гарантию своей политической свободы, возможность возвращения к власти царей воспринималась как порабощение и с необходимостью вызывала негативную реакцию. Тиберия Гракха убили из одного только предположения о том, что он просит корону. Действия его брата давали больше оснований видеть в них монархические устремления; по мнению Т. Мом-мзена, видимо, совпадающему с мнением части современников Гая, Гай Гракх явно шел к захвату монархической власти, и хотя сам он о таких устремлениях не заявлял, именно они стали основной причиной его смерти. Юлию Цезарю титул царя уже открыто предлагался, но был им отвергнут; по сообщению Аппиана, он даже угрожал наказанием сторонникам этой мысли, считая царский титул нечестивым. Однако, само поведение Цезаря и его фактическое положение единоличного главы государства не оставляло у наиболее консервативно настроенной части сенаторов сомнений в том, что установление монархии - если не свершившийся факт, то непременно и скоро будет свершившимся, что и послужило причиной заговора. Таким образом, идеология, которой несмотря на все большее проникновение в римское общество греческих идей придерживалась основная часть граждан, стала серьезным препятствием для централизации власти в римском государстве в первом веке до нашей эры.

В I в. до н.э. Рим находился в центре экономически неизбежного процесса отмирания полисного строя всего Средиземноморья. Интеграция полисов, войны и развитие рабства повлекли за собой разрушение традиционной системы натурального крестьянского хозяйства (через рост торгово-денежного капитала и изменение форм землепользования), увеличение территории и числа граждан, а также определенные изменения в идеологии. Все это не могло не сказаться на управлении государственными делами. Социально-экономические изменения, приведшие к утрате замкнутости полиса, сопровождалось ослаблением горизонтальных связей между гражданами и, как необходимое следствие - усилением связей вертикальных, что объективно означало централизацию политической жизни Рима. Когда изменились экономические условия жизни и социальный состав римских граждан, то, как следствие, уменьшилось значение одного из звеньев римской республиканской триады (комиций, сенат, магистратуры) - комиций, которые все более становились формальным элементом системы власти. Политический баланс был нарушен, что способствовало проявлению в полной мере монархической сущности магистратуры. Кризис республиканской системы магистратур выразился в изменении их функций, значения и порядка замещения, а также и в огромном количестве явно противозаконных действий как самих магистратов, так и против них. И, что особенно важно, выросла целая серия особых, незнакомых республиканской конституционной традиции, экстраординарных магистратур, возникавших в кризисные моменты как результат легализации уже установленных военных диктатур либо предоставления чрезвычайных полномочий ординарным магистратам или даже частным лицам, связанным с войском. На основе возвышения отдельных политических деятелей неизбежно происходили структурно-функциональные изменения в государственном аппарате.

Обусловленное социально-экономическими процессами изменение значения полисно-республиканских учреждений находило отражение в публичном праве, закреплялось законами, принятыми в народном собрании. В видимых юридических рамках полисного народовластия происходило нарушение республиканской конституционной традиции, в частности - разрушение одного из главных устоев республики - системы ординарных магистратур с их выборностью, срочностью, коллегиальностью, подотчетностью сенату. Параллельно начался процесс снижения значения третьего элемента триады - сената как самостоятельного органа власти. Можно констатировать, что ни один из элементов государственного строя республиканского Рима к концу первого века до н.э. не остался неизменным, и произошло это в силу объективных причин, а не случайного стечения обстоятельств и не по воле отдельных лиц. Предпосылками трансформации и деформации республики явились изменения в функциях и строении публичной власти, общей спецификой которых было развитие государственного механизма в тесной связи с военным ведомством и увеличение значения войска (перестающего быть полисно-республиканским по своей сущности) как главного орудия власти. Форма римского государства характеризуется тремя компонентами: республиканская форма правления, унитарное государственное устройство и антидемократический политический режим, - и отличается нестабильностью, вызванной необходимостью приспособления к резко меняющимся условиям, нерешенностью социально-экономических проблем, а с формально-логической точки зрения - также и отсутствием идентичности системообразующего принципа ее структурных элементов. С юридической точки зрения, об установлении монархии в I в. до н.э. говорить не приходится. Однако фактически республиканская форма правления осталась незыблемой главным образом в идеологии римлян. Хотя царская власть в повседневной политической жизни упоминалась все чаще, эти упоминания стоили жизни тем, к кому относились, - тенденции к изменению формы правления в Риме первого века до н.э. наталкивались на жесткое сопротивление. Тем не менее, процесс развития монархических черт начался уже в этот период, что наложило свой отпечаток на созданную впоследствии римскую монархию. В отличие от эллинистических монархий, римская создавалась на полисно-республиканской основе, что во многом определило ее сущность, выразившуюся в большой степени преемственности традиций в государственно-правовой сфере.