Тот факт, что представители государственной власти порой оказывают содействие террористам и их организациям, порождает в научной литературе полемику о субъектах такого рода терроризма, и в частности, о возможности отнесения к ним государства как такового, а соответственно и об уголовной ответственности за подобные деяния. Проблема эта усугубляется и тем, что в последнее время, когда еще до конца не преодолены последствия взаимных обвинений государств в проведении "террористической политики", появилась новая форма обвинения государств - в оказании так называемого спонсорства терроризму, именуемого как разновидность "государственного терроризма". Эта полемика идет как в рамках подготовки всеобщей Конвенции по борьбе с терроризмом, так и в рамках подготовки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и проекта Международного уголовного суда. Однако всеобщей международной конвенции по борьбе с терроризмом пока что не принято, и по какому пути пойдет международное сообщество при выработке общеприемлемого понятия международного терроризма и его отличительных признаков, предугадать довольно сложно. Но пока что во всех международных документах четко выдерживается линия, согласно которой субъектами международных преступлений, а соответственно и уголовной ответственности, могут быть лишь конкретные физические лица, их совершившие. Емельянов В. П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования - СПб.: Юридический центр, 2002. С. 192.

Субъективная сторона преступления значительно шире субъективной стороны состава и не исчерпывается виной в форме умысла или неосторожности, мотивом и целью, но содержит и другие элементы психической деятельности, к тому же подразделение признаков субъективной стороны на обязательные и факультативные приемлемо применительно к составу преступления, но не к преступлению как реальному явлению.

Субъективная сторона преступления - это внутренняя сторона преступления, т. е. психическая деятельность лица, отражающая отношение его сознания и воли к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. М.: Норма, 1999. С. 220 . Содержание субъективной стороны состава преступления характеризуют такие юридические признаки, как вина, мотив и цель совершения преступления. Содержанием же субъективной стороны преступления как явления реальной действительности охватываются и другие компоненты психической деятельности, которые порой находят законодательное закрепление в тех или иных составах. В литературе отмечается, что особое место в субъективной стороне преступления занимают эмоции, т. е. переживания лица, сопровождающие подготовку преступления и процесс его совершения Уголовное право. Часть Общая. Часть Особенная: Учебник/ Под ред. Л. Д. Гаухмана Л. М. Колодкина С. В. Максимова. М.: Юриспруденция. 1999. С. 120;. В некоторых случаях этот компонент психической деятельности прямо предусмотрен в составе (например, убийство матерью новорожденного ребенка, убийство либо причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта), однако особый эмоциональный фон может быть свойствен многим преступлениям и. в первую очередь, терроризму, который зачастую совершается в тех случаях, когда эмоции довлеют над разумом и приводят к общественно опасным проявлениям нетерпимости, экстремизма, политического, националистического или религиозного фанатизма. Кроме того, у каждого человека "в процессе его жизни и деятельности вырабатывается своя, соответствующая его внутреннему миру система потребностей, влечений и интересов" Волков Б. С. Мотивы преступлений (Уголовно-правовое и психологическое исследование). Казань: изд-во Казан. ун-та, 1982. С. 8., которые также реально оказывают влияние на выбор того или иного варианта поведения. Причем в ряде случаев такой элемент субъективной стороны преступления, как интересы виновного, предусматривается в законодательстве. Так, в ст. 3 Федерального закона РФ "О борьбе с терроризмом" прямо указано, что наряду с другими целями эти действия могут иметь цели "оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов".

В науке нет единства мнений относительно того, каково содержание субъективной стороны.

Некоторыми учеными субъективная сторона преступления отождествляется с виной, в которую, по их мнению, входит мотив и цель Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж: изд-во Воронежск. ун-та, 1974. С. 63.. Другие ученые отождествляют вину с виновностью и всеми чертами, характерными для виновности как оборотной стороны общественной опасности и сущностного признака преступления, наделяют понятие вины Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М.: Госюриздат, 1950. С. 9-10, 19., т. е. причина разногласий здесь состоит в употреблении одного и того же термина к различным уголовно-правовым категориям.

Т. Л. Сергеева четко и последовательно провела грань между виновностью и виной, указав на следующие их особенности: "Виновность является общим основанием уголовной ответственности. Только при наличии виновности человека он может быть подвергнут наказанию... содержанием виновности является совершение преступления, т. е. умышленное или неосторожное совершение вменяемым и достигшим определенного возраста человеком общественно опасного, противоправного и наказуемого деяния... Для виновности недостаточно одной лишь объективной стороны состава. Необходимо установить и наличие элементов, характеризующих субъективную сторону состава инкриминируемого преступления. К числу таких элементов относятся вина, мотив, цель и др. ... вина всегда выступает в форме умысла либо неосторожности" Сергеева Т. Л. Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 11.. Таким образом, вина - это элемент субъективной стороны преступления (и его состава), а виновность характеризует деяние в целом.

Вина как неотъемлемый элемент субъективной стороны преступления и обязательный признак состава неразрывно связана с объектом и объективной стороной преступления. Она более всего аккумулирует в себе признаки объекта и объективной стороны, как в зеркале отражает то, как эти признаки проходят через призму сознания и воли преступника. Сознание и воля - это элементы психической деятельности человека, совокупность которых образует содержание вины, они находятся в тесном взаимодействии, поэтому "воля неотделима от сознания, по существу является его функцией", т. е. "воля - это мысль, переходящая в дело" Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. /Под ред. Б. В. Здравомыслова. М.: Юристъ, 1996. С. 15.. Сознание и воля отражают интеллектуальный и волевой процессы (признаки) деяния. Различные предусмотренные законом сочетания интеллектуального и волевого моментов образуют две формы вины - умысел и неосторожность.

Преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий. Совершенным по неосторожности преступление признается, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало на их предотвращение либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно и могло их предвидеть.

С учетом того, что законодательное определение умысла и неосторожности отражает отношение виновного лица к деянию и к последствиям, ряд ученых считают, что оно применимо только к "материальным" составам. "Законодательное определение умысла и неосторожности, - отмечает А. И. Рарог. - сформулировано применительно к так называемым материальным составам преступления, объективная сторона которых представляет классический вариант: действие - причинная связь - последствие. В подобных составах форма вины... определяется психическим отношением к последствиям... В формальных составах объективным признаком, воплощающим общественную опасность преступного деяния, являются общественно опасные действия и бездействие. Поэтому форма вины определяется характером интеллектуального и волевого отношения именно к этому признаку" Рарог А. И. Общая теория вины в уголовном праве: Учебное пособие. М.: ВЮЗИ, 1980. С. 14..

Такая позиция представляется неточной, поскольку законодатель, по-видимому, дал определение умысла и неосторожности не применительно к составам, а применительно к преступлению как явлению реальной действительности и это прямо усматривается из текста закона (ст. 25, 26 УК РФ). Преступление же, как всякое посягательство на какой-то объект, неизбежно приводит к возникновению тех или иных последствий, и у виновного лица всегда присутствует какое-либо психическое отношение не только к своим деяниям, но и к их последствиям, независимо от того, предусмотрены признаки этих последствий в соответствующих составах или нет.

К так называемым "формальным" составам относятся, в частности, составы разбоя и вымогательства, но это вовсе не значит, что лица, совершающие эти деяния, осознавая общественно опасный характер этих действий, не предвидят наступления общественно опасных последствий и не желают их наступления.

Как видим, неточность рассматриваемой позиции обусловлена все тем же отождествлением преступления и состава преступления.

Так, одни из сторонников этой позиции Г. А. Злобин и Б. С. Никифоров утверждают, что "деление умысла на виды (прямой и косвенный)... проведено лишь применительно к так называемым материальным преступлениям (составам); закон вообще не выделяет описания умысла при совершении формальных преступлений" Злобин Г. А. Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.: Юрид. лит., 1972. С. 71-72. . А коль скоро они не усматривают разницы между преступлением и составом преступления, то в этой связи им и представляется неверной законодательная трактовка умысла.

В уголовном праве умысел подразделяется на прямой и косвенный, заранее обдуманный и внезапно возникший (простой и аффектированный), а также на определенный (конкретизированный), альтернативный и неопределенный (неконкретизированный). Кроме того, действующее законодательство позволяет выделить также специальный умысел, и на это обращается внимание в научной литературе. В нормах Особенной части действующего законодательства, наряду с прямым, косвенным, заранее обдуманным и аффектированным умыслом широко используется конструкция специального умысла, т. е. такого вида умысла, который характеризуется наличием в сознании виновного особой цели, включенной законодателем в состав преступления в качестве конструктивного элемента или квалифицирующего обстоятельства Злобин Г. А. Никифоров Б. С. Указ. соч. С. 76.. Именно так и сформулирован состав терроризма, который конструктивно содержит указания на специальные цели, что, в свою очередь, свидетельствует, что это деяние может быть совершено только с прямым умыслом. При совершении терроризма виновное лицо осознает общественно опасный характер своих действий, предвидит наступление многих последствий в качестве фактического вреда или реальной опасности его наступления и желает, чтобы эти последствия наступили.

Осознание общественно опасного характера столь сложного деяния как терроризм включает в себя осознание многообъектности посягательства и общеопасного способа исполнения первоначального действия, а также осознание того, что это действие может породить состояние страха среди населения на уровне социально-психологического фактора и способствовать оказанию воздействия на адресата требований.

Предвидение общественно опасных последствий терроризма - это представление о тех событиях и тех последствиях, которые могут произойти в будущем с неизбежностью или с той или иной долей вероятности: возникновение общеопасного вреда, могущего повлечь невинные жертвы или иные тяжкие последствия, либо создание реальной опасности его причинения, порождение в обществе состояния страха, напряженности, причинение вреда адресатам требований.

Желание как волевой признак прямого умысла состоит в стремлении к определенному результату, последствиям, т. е. с прямым умыслом могут достигаться лишь те результаты, последствия, которые выступают в качестве цели виновного. В прямом умысле цели и последствия находятся в неразрывной связи. Желание как признак умысла заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут наступать в качестве: 1) конечной цели, 2) промежуточного этапа, 3) средства достижения цели и 4) необходимого сопутствующего элемента деяния.

В качестве средства достижения цели террористов служат последствия совершения общеопасных действий или угрозы таковыми, которые приводят к информированию об этом неопределенно большого количества людей.

В порядке промежуточной цели служит возникновение или создается опасность возникновения обстановки страха, напряженности в результате информационного воздействия на неопределенно большое количество людей.

Конечной целью выступает понуждение государства, международной организации, физического, юридического лица или группы лиц к совершению каких-либо действий или отказу от них в интересах террористов и в ущерб адресатам воздействия.

Такая же схема присуща и другим преступлениям террористического характера с той лишь разницей, что в качестве средства достижения цели служат последствия совершения не только общеопасных, но и других общественно опасных действий.

Таким образом, цель деяния, будучи тесно связанной с объектом посягательства и последствиями, оказывает в то же время влияние на характер и степень вины.

Деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 205 УК РФ наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.

Отягчающими обстоятельствами терроризма (ч. 2) выступают совершение его: группой лиц по предварительному сговору; неоднократно; с применением огнестрельного оружия. Данные деяния наказываются лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет.

Особо квалифицированный состав терроризма (ч. 3) включает такие отягчающие обстоятельства, как совершение организованной группой, наступление по неосторожности смерти человека или иных тяжких последствий, посягательство на объекты использования атомной энергии, использование ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения. Деяния, предусмотренные ч. 3 ст. 205 УК РФ наказываются лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет.

Анализируя квалифицирующие признаки ч.2 ст.205 УК, хотелось бы внести ряд предложений. Необходимо уточнить квалифицирующий признак «совершение терроризма с применением огнестрельного оружия» (п. «в» ч.2 ст.205). В научных публикациях обоснованно указывается на нелогичность его включения в ч.2 ст.205 УК, так как совершение действий с применением огнестрельного оружия представляет общественную опасность не меньшую, чем взрыв или поджог Антонян ЮМ. Терроризм. Кримино-логическое и уголовно-правовое исследова-ние. М.: Щит-М, 1998.С.283.. Кроме того, в настоящее время подлинным бедствием для России стало совершение террористических актов с использованием боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, а УК РФ в качестве квалифицирующего признака рассматривает лишь совершение его с применением огнестрельного оружия. Неясно почему в данный пункт не включено также использование террористами боеприпасов, взрывчатых веществ ,взрывных устройств, тем более, что ч. 1 ст. 63 УК РФ относит их использование к числу обстоятельств, отягчающих наказание. Поэтому помимо огнестрельного оружия целесообразно как квалифицирующие признаки такие разновидности оружия как боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства. При этом следует учитывать и то, что в настоящее время все больше встречается заявлений об актах терроризма с применением биологического и химического оружия. Усовершенствование технологии их изготовления и ее доступность открывают широкие возможности для криминального производства отравляющих веществ и бактериологических возбудителей болезней. Такое производство, действительно, не представляет сегодня трудностей. Это доказано на практике. В 1995 г. секта «Аум синрикё» использовала отравляющее вещество при проведении теракта. В 1999 -- 2000 гг. в г. Грозном террористами применялись химические вещества в крупномасштабных целях. Совершение террористических актов с применением указанных веществ может повлечь необратимые последствия не только для конкретных граждан, общества, но и для мира в целом. В связи с этим целесообразно ч. 3 ст.205 УК дополнить таким особо квалифицирующим признаком, как «совершение данного преступления с использованием ядовитых, отравляющих, токсичных, химических, биологических веществ».

Существует острая необходимость в конкретизации особо квалифицирующего признака ст.205 УК РФ «совершение организованной группой». Размах террористической деятельности в Чеченской Республике показывает, что Террористические акты совершаются в большей части именно такими группами. Однако привлечение к уголовной ответственности по ст.205 УК организаторов преступных групп, в частности чеченских полевых командиров, не всегда представляется возможным и сопряжено с заведомыми трудностями, поскольку ст.35 УК указывает, что лицо, создавшее организованную группу, будет нести ответственность за совершенные организованной группой преступления, если они охватываются его умыслом, а умысел руководителей-террористов, как правило, направлен не на совершение конкретного акта терроризма, а имеет более широкие цели, в том числе и международные.

Согласно примечанию к ст. 205 УК РФ лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.

Сравним данную норму с нормой ст. 31 УК РФ. Проблема соотношения добровольного отказа, сформулированного в примеч. к ст. 205 и в ст. 31 УК, вызвана двумя обстоятельствами. Первое заключается в том, что в качестве условия освобождения от уголовной ответственности за терроризм в названном примечании предусмотрен добровольный отказ от совершения данного преступления, тогда как в других нормах Особенной части УК, содержащихся в примечаниях к отдельным статьям, в качестве такого условия предусматривается деятельное раскаяние. Отличие добровольного отказа от деятельного раскаяния состоит, как известно, в том, что добровольный отказ допустим на стадиях неоконченного преступления -приготовления к преступлению и покушения, а деятельное раскаяние - по окончании преступления. Второе обстоятельство выражается в том, что норма, содержащаяся в примеч. к ст. 205 УК РФ, является специальной, а установленная в ст. 31 - общей. Вследствие этого при добровольном отказе от совершения терроризма возникает конкуренция норм - специальной и общей.

В соответствии с правилами уголовно-правовой оценки преступлений при конкуренции общей и специальной норм применяется только одна - специальная. Из этого следует необходимость определения соотношения указанных норм. Важно также подчеркнуть, что согласно любой из названных норм лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, не подлежит уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иной состав преступления.

На основании ч. 1 ст. 31 УК, определяющей добровольный отказ исполнителя преступления, "добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца", а ч. 4 этой статьи "организатор преступления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Пособник преступления не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления".

Согласно примечанию к ст. 205 "лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления".

Сравнение норм, установленных в ст. 31, с нормой, закрепленной в примечанию к ст. 205, указывает на ряд существенных отличий первых от последней.

Первое отличие состоит в том, что, в соответствии со ст. 31 добровольным отказом признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на преступление, тогда как на основании примеч. к ст. 205 - прекращение только подготовки акта терроризма, т. е. приготовления к терроризму. В последнем случае, следуя букве закона, возможность добровольного отказа ограничена лишь одной стадией неоконченного преступления - приготовлением к терроризму и добровольный отказ на стадии покушения на терроризм исключается. Иными словами, временной отрезок добровольного отказа от терроризма существенно усечен. Второе отличие заключается в том, что в ст. 31 четко и однозначно указано на наличие добровольного отказа, если: 1) исполнитель прекратил преступную деятельность на стадиях приготовления или покушения, 2) организатор и подстрекатель предотвратил доведение преступления до конца и 3) пособник принял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.

В соответствии же с примеч. к ст. 205 добровольный отказ имеет место тогда, когда лицо способствовало предотвращению акта терроризма.

Таким образом, формулировка условий добровольного отказа в ст. 31 исключает их двусмысленное толкование, а в примечании к ст. 205 - вызывает необходимость уяснения термина "способствовало" и, соответственно, его толкования, ибо под этим термином можно понимать как принятие мер по предотвращению акта терроризма, т. е. совершение действий, направленных на такое предотвращение, независимо от того, был совершен в конечном итоге акт терроризма или нет, так и предотвращение осуществления акта терроризма, т. е. совершение действий, приведших к тому, что акт терроризма осуществлен не был.

Отмеченное свидетельствует о точности терминологии при определении добровольного отказа в ст. 31 УК и о ее расплывчатости в примеч. к ст. 205. Такое положение позволяет констатировать нарушение законодателем правил законодательной техники при формулировании примеч. к ст. 205 или, проще, о правовой неграмотности законодателя.

Третье отличие выражается в том, что в ст. 31 дифференцированы условия добровольного отказа применительно, во-первых, к исполнителю, во-вторых, к организатору и подстрекателю и, в-третьих, к пособнику преступления, а в примеч. к ст. 205 подобной дифференциации нет -указывается на "лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма", т. е. не проводится различие условий добровольного отказа в зависимости от видов соучастников, поскольку к названному лицу может быть отнесен любой соучастник: организатор, подстрекатель, пособник, а также исполнитель, если он участвовал в подготовке акта терроризма. Рассматриваемое - третье - отличие следует, оценить в пользу ст. 31, так как сформулированная в ней норма обеспечивает дифференциацию добровольного отказа с учетом видов соучастников. Притом такая дифференциация новая, отсутствовавшая в прежнем отечественном уголовном законодательстве, и весьма прогрессивная.

Охарактеризованные отличия в их совокупности позволяют сделать вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного в ст. 31 УК, по сравнению с определенным в примечании к ст. 205 и внести предложение об исключении названного примечания из УК РФ.

После совершения терактов в Москве и ряде других городов России все сильнее звучит требование усилить уголовную ответственность за терроризм. Многие предлагают ввести в санкцию ст. 205 УК РФ такие виды наказания как смертная казнь и пожизненное лишение свободы. Данные предложения вступают в противоречие со ст.57 и 59 УК, -- ведь смертная казнь и пожизненное лишение свободы устанавливаются только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. В статье 20 Конституции РФ особо отмечается, что «смертная казнь устанавливается как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления против жизни». Статья 205 УК к преступлениям против жизни не относится. Умышленное лишение жизни людей при совершении террористического акта рассматривается как самостоятельный состав и должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст.205 и 105 УК. Однако с учетом того, что терроризм в большинстве случаев сопровождается умышленным убийством людей целесообразно, как нам кажется, дополнить п. «в» ч.2 ст.105 УК РФ квалифицирующим признаком «сопряженное с терроризмом». Данная норма во многом усилит уголовную ответственность террористов и позволит решить многие вопросы, связанные с террористическими действиями.

Глава 3. Отграничение терроризма и преступлений террористического характера от смежных преступлений

Среди одноуровневых с терроризмом деяний наиболее часто имеют схожесть с ним по тем или иным отдельным признакам такие, как пиратство, диверсия, действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или на захват государственной власти и т. д., которые нередко в литературе рассматриваются как проявления терроризма, что вряд ли правильно, так как все те деяния имеют свои отличительные черты самостоятельных преступлений.

Вопрос о соотношении терроризма и пиратства обычно возникает перед исследователями, занимающимися проблемой безопасности морского судоходства, однако в их научных работах либо вообще не проводится разграничения между этими преступлениями, либо проводится по второстепенным признакам.

Так. С. О. Допилка усматривает разницу между терроризмом и пиратством лишь в том, что первый совершается с политической направленностью, а последний по личным мотивам Допилка С. О. Уголовная ответственность за терроризм и пиратство на море. Киев, 1993. С. 19-21.. Л. А. Моджорян, полагая, что понятие морского терроризма вообще следует включить в концепцию пиратства, поскольку между ними, по ее мнению, нет принципиальной разницы, к числу их общих признаков относит подрыв свободы морей и угрозу безопасности мореплавания, а их характерной чертой считает "запугивание", т. е. поведение преступника, рассчитанное на то, чтобы вызвать ужас, парализующий жертв нападения" Моджорян Л. А. Терроризм на море. Борьба государств за безопасность морского судоходства. М.: Международные отношения, 1991. С. 37..

Однако терроризм совершается не только по политическим мотивам и представляет собой не политическую акцию, а преступное деяние, что же касается запугивания жертв нападения, то если для пиратов - это основной момент в процессе запугивания, для террористов же - это промежуточный этап, служащий средством запугивания третьих лиц, заинтересованных в безопасности жертв нападения. Если для пиратов захватом судна и находящихся на нем людей и имущества преступная деятельность исчерпывается, то для террористов с этого преступные действия лишь начинаются, поскольку достижение их целей связано не с поведением жертв нападения в ходе насильственных действий, а с поведением третьих лиц, на которых и призвана оказать воздействие насильственная акция. Действия пиратов в отличие от террористов направлены на удовлетворение их интересов непосредственно в ходе насильственных актов, целью которых является захват людей, часто для продажи и эксплуатации, захват грузов и ценностей для обогащения Карпец И. И. Преступления международного характера. М.: Юридическая литература, 1979. С. 180.

.

Борьба с пиратством (морским разбоем) регулируется Женевской конвенцией об открытом море (1958 г.) и Конвенцией ООН по морскому праву (1982 г.). Под пиратством здесь понимается неправомерный акт насилия, задержание или грабеж в открытом море или в месте, находящемся вне юрисдикции государства, совершаемый с личными целями экипажем или пассажирами частновладельческого судна или летательного аппарата и направленный против другого судна или летательного аппарата, против лиц и имущества, находящихся на борту.

Рассматривая пиратство как преступление международного характера. В. П. Панов выделяет следующие его отличительные признаки:

1. Пиратство может быть совершено только в открытом море. В пределах государственной территории подобные деяния квалифицируются по законам данной страны как разбойное нападение, грабеж, бандитизм и т. д.

2. Пиратство направлено против другого судна, летательного аппарата или против лиц, или против имущества, находящегося на борту этого судна, а также против безопасности его плавания.

3. Пиратским может быть признано только частновладельческое судно, предназначенное или используемое лицами, имеющими над ним власть для совершения перечисленных преступлений. Исключение составляет случай, если экипаж корабля поднял мятеж, захватил контроль над ним и совершил пиратские действия.

4. Пиратство должно сопровождаться насилием, угрозой применения насилия, актами задержания, грабежа и т. п. На практике такое насилие носит вооруженный характер, а сам факт задержания судна и находящихся на нем людей квалифицируется как морской разбой.

5. Пиратскими могут быть только действия, совершаемые с личными целями, т. е. личное обогащение, корысть, месть и другая личная заинтересованность Панов В. П. Международное уголовное право: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 1997. С. 133..

То есть в соответствии с международными соглашениями, пиратскими признаются лишь действия частновладельческих судов или летательных аппаратов либо государственных судов или летательных аппаратов, экипаж которых поднял мятеж и вышел из-под контроля государственных структур, что исключает возможность так называемого "государственного пиратства", поэтому действия военных судов и летательных аппаратов должны квалифицироваться как акты агрессии со стороны государства, которому они принадлежат, и влечь за собой политическую и моральную ответственность государств и уголовную ответственность непосредственных исполнителей.

Исследуя проблему пиратства, И. И. Карпец задается вопросом: правомерно ли считать пиратством бомбардировку и обстрел? И далее дает следующий ответ: "Традиционное понятие пиратства связано с захватом людей, захватом имущества и т. д., т. е. извлечением выгоды. Чего достигает "пират", когда обстреливает корабль либо путем налета с воздуха уничтожает корабль или людей? Сходство с пиратством лишь в одном: действия совершаются в открытом море. На этом сходство кончается. По традиции такие действия называются пиратством, однако, представляется, что в подобных случаях есть основания для иной квалификации. Действия преступников, уничтожающих корабль и людей, на нем находящихся, путем налета с воздуха, скорее сходны с действиями террористов" Карпец И. И. Преступления международного характера. М.: Юридическая литература, 1979. С. 179-181.

Соглашаясь с И. И. Карпецом, что такие действия трудно назвать пиратством, одновременно невозможно согласиться с тем, что они сходны с действиями террористов. Для террористов любые акты насилия имеют особый смысл, террористы ничего не совершают "просто так" без намерения "обнародовать" свои действия и оказать психологическое давление на общественность или властные структуры. Поэтому действия преступников, уничтожающих корабль и находящихся на нем людей путем налета с воздуха или иным путем, которые не преследуют ни цели извлечения материальной или другой выгоды, ни цели понуждения к принятию какого-либо решения, если они совершены не военнослужащими какого-либо государства, а частными лицами, скорее всего сходны с действиями бандитов и должны квалифицироваться как акты международного бандитизма. Если же они совершены военнослужащими того или иного государства, то подлежат квалификации как акты агрессии.

Насильственные действия при терроризме сопряжены с воздействием на третьих лиц в целях понуждения их к выгодному для виновных поведению, тогда как при бандитизме и пиратстве виновные не рассчитывают на определенное поведение какой-либо третьей стороны, а достигают поставленных целей своими силами и средствами непосредственно в ходе самих актов насилия. Таким образом, если бандитизм и пиратство завершаются актом насилия, то терроризм с этого только начинается.

От акта терроризма следует отличать также совершение общеопасных действий на почве хулиганских побуждений. Основное отличие здесь можно усмотреть по мотивации и целям преступного посягательства.

Хулиганский мотив заключается в стремлении виновного открыто противопоставить себя, свое поведение общественному порядку, общественным интересам, показать свое пренебрежение к окружающим, проявить цинизм, жестокость, дерзость, учинить буйство и бесчинство, показать грубую силу или продемонстрировать пьяную удаль и таким образом поиздеваться над беззащитными, обнаружить свое "превосходство" над другими гражданами. Даньшин И. Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков: изд-во Харьковского ун-та, 1971. С. 89. В этой части хулиганский мотив в значительной мере схож с террористической направленностью деяния, но в отличие от актов терроризма, для которых характерна мотивационная обстоятельность, конкретность, определенность, хулиганским побуждениям свойственна некая легковесность и ничтожность. Хулиганский мотив при умышленном убийстве, как правило, характеризуется следующими моментами: а) мотив появляется быстро, внезапно (вдруг, без подготовки, формируется скоротечно) и реализуется в течение короткого промежутка времени; б) убийство представляет собой неадекватную реакцию субъекта на поведение потерпевшего (ничтожность повода к убийству); в) налицо легковесность мотива и цели действия.

Легковесность мотивации обусловливает и неясность цели хулиганских действий, что позволяет сделать вывод об определенном слиянии мотива и цели совершения хулиганства. "Отсутствие ясного сознания цели у хулигана, - предлагает И. Н. Даньшин, - слияние цели с мотивом обусловливает то, что цель хулиганских действии заключается в самом совершении этих действии" Даньшин Н. И. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юридическая литература, 1973. С. 163.. В отличие от целей, имеющих место при совершении хулиганских действий, целевая направленность актов терроризма характеризуется ясностью и определенностью и служит удовлетворению осознанных потребностей виновных.

По внешним признакам терроризм может иметь общие черты с умышленным убийством, совершенным способом, опасным для жизни многих лиц. Данный вид умышленного убийства имеет место тогда, когда для лишения жизни потерпевшего виновный избирает такой способ, который создает реальную опасность для жизни других лиц.

Реальная опасность для жизни лиц создается и при акте терроризма, который в качестве структурного элемента может включать в себя и совершение действий, ведущих к гибели людей в результате общеопасного способа насильственного акта, однако при терроризме лишение жизни одного или нескольких человек каким бы то ни было способом не составляет целевую направленность действий виновного, тогда как при умышленном убийстве общеопасным способом лишение жизни потерпевшего есть тот основной результат, к которому стремится виновный, избрав столь опасный способ совершения убийства.

Убийство лишь тогда принимает террористический характер, когда служит средством запугивания и воздействия на кого-либо в целях корректировки поведения в интересах виновных.

Немалую сложность представляет собой отграничение терроризма, сопряженного с требованиями материального характера, от вымогательства, сопряженного с общеопасными деяниями либо угрозами таковыми.

В основном их различие заключается в том, что действия террористов носят публичный характер, тогда как вымогатели стараются действовать конфиденциально, без лишней огласки. Соответственно и обстановка страха террористами создается на социальном уровне и служит средством запугивания неопределенно большого количества людей, тогда как при вымогательстве запугивание осуществляется на индивидуальном или узкогрупповом уровне.

Заключение

Терроризм, представляя собой серьезную опасность для жизни и здоровья граждан, нормального функционирования общественных и государственных институтов, требует адекватно жесткой реакции со стороны органов власти.

С 1.01.97 г. в России введен в действие УК Российской Федерации, где законодатель определил терроризму правовую нишу в главе 24 (преступления против общественной безопасности) раздела IX (преступления против общественной безопасности и общественного порядка). В диспозиции статьи 205 он трактуется как «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях».

Обращает на себя внимание неточная конструкция объективной стороны состава преступления: взрыв и поджог создают не опасность, а влекут реальные человеческие жертвы, уничтожение или повреждение различных материальных ценностей. Конструкция объективной стороны юридически ставит знак равенства между реальным наступлением общественно опасных последствий и созданием лишь опасности их возникновения, что нельзя признать правильным. Ведь наступление указанных последствий и опасность их наступления в рамках единой уголовно-правовой нормы явно не равнозначны по фактической степени общественной опасности содеянного. Такая конструкция нарушает принцип дифференциации при назначении наказания.

В ст.3 Федерального закона от 25 июля 1998 г. "О борьбе с терроризмом" дано широкое понятие этого преступления, охватывающее как все преступления террористического характера, предусмотренные ст.ст. 205-208, 277 и 360 УК, так и организационно-правовые формы борьбы с ними. Но при этом Закон ввел в понятие терроризма, установленное ч.1 ст.205 УК, новые признаки. Так, при описании состава этого преступления указано, что оказание воздействия на принятие органами власти решений должно быть выгодно террористам или служить средством удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов.

По нашему мнению необходимо сформулировать признаки состава терроризма следующим образом: "Терроризм, то есть совершение или угроза совершения взрыва, поджога или иных общеопасных действий, могущих повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия и направленных на устрашение населения в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия".

Терроризм следует отличать от террористического акта и других преступлений террористического характера. Их основное отличие состоит в том, что терроризму свойственен общеопасный характер насильственных действий, могущих повлечь неопределенно большое число невинных жертв и иные тяжкие последствия. По остальным признакам (направленность действий на устрашение населения и оказание влияния на принятие какого-либо решения) они совпадают.

Определение террористического акта может быть следующим: "Умышленное, опасное для жизни или здоровья насилие против лица или уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенное путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом, или угроза такими действиями, выдвинутая как условие прекращения насилия, если есть основания считать, что данная угроза может быть выполнена, с целью принуждения государства, его учреждений или международной организации совершить какое-то действие или воздержаться от него".

К преступлениям террористического характера, кроме собственно терроризма, относятся - вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению (ст. 205.1), захват заложника (ст. 206 УК), заведомо ложное сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), диверсия (ст. 281 УК), нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК).

Терроризм и преступления террористического характера отличаются от других сложных преступлений, при совершении которых посягательство на один объект также служит способом посягательства на другой объект, тем, что в последнем случае виновный либо сам непосредственно выполняет все действия, либо ставит потерпевшего в полностью безвыходное положение, тогда как смыслом терроризирования выступает оказание влияния на адресата воздействия, понуждение его к совершению каких-либо действий или отказу от них. В этой связи необходимымо провести унификацию в уголовном законодательстве формулировок угроз и предусмотреть две унифицированные формулировки: одну для случаев, сопряженных с понуждением к каким-либо действиям, другую - для случаев, не сопряженных ни с каким понуждением, и установить в соответствующих составах преступлений раздельную ответственность за эти действительно различные по степени общественной опасности варианты угроз. В тех случаях, когда угрозы сопряжены с понуждением, в статьях предусмотреть следующий единообразный блок угроз: под угрозой насилием над потерпевшим или его близкими, ущемлением прав или законных интересов этих лиц, причинением вреда в отношении их имущества либо имущества, находящегося в их ведении или под охраной, либо разглашением сведений, которые потерпевший или его близкие желают сохранить в тайне. Если же угроза не сопряжена с понуждением, то вполне достаточным будет установление ответственности за угрозу насилием над потерпевшим или его близкими или причинением вреда в отношении имущества потерпевшего или его близких.

Отсутствие в УК РФ состава посягательства на жизнь представителя иностранного государства следует считать пробелом в законе.

Составы посягательства на государственных или общественных деятелей, а также представителей иностранного государства нуждаются в дополнении их частью второй статьи, в которой следует предусмотреть ответственность за угрозы убийством, причинением вреда здоровью или имуществу, а также похищением или лишением свободы в адрес указанных лиц или их близких в целях оказания влияния на характер их деятельности либо деятельности государства или органов, которые они представляют либо целесообразно ввести самостоятельные составы, предусматривающие ответственность за такие действия.

Поскольку терроризм представляет собой сложное преступление и в этой связи лица, которые совершают подпадающие под признаки его состава деяния в возрасте от 14 до 16 лет, не в состоянии осознавать терроризм во всей его сложности, многообъектности и целевой иерархичности, поэтому ответственность за совершение акта терроризма необходимо установить по достижении 16-летнего возраста.

В настоящее время возникла необходимость в криминализации распространения материалов, содержащих указания (инструкцию, пособия) по совершению террористических действий. Поэтому в уголовный Кодекс РФ необходимо ввести статью 205-2 «Распространение информации, содержащей указания по совершению террористических действий» следующего содержания «распространение материалов в печатных изданиях, средствах массовой информации, публичных выступлениях, которые могут служить руководством (пособием, инструкцией) к совершению террористических действий, - наказывается лишением свободы от пяти до десяти лет. Те же действия, сопровождающиеся призывами совершения террористических действий предлагаемыми способами, - наказываются лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет."

Сегодня особо остро стоит вопрос о криминализации международного терроризма, поэтому в гл. 34 Преступления против мира и безопасности человечества, необходимо ввести следующую норму:

"Статья 256-1 «Международный терроризм».

Организация совершения либо совершение на территории иностранного государства взрыва, поджога или иных действий, направленных на уничтожение людей или причинение телесных повреждений, разрушение или повреждение зданий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи или другого имущества с целью провокации международных осложнений, войны или дестабилизации внутреннего положения иностранного государства, либо убийство или причинение телесных повреждений государственным или общественным деятелям иностранного государства, либо причинение вреда их имуществу с той же целью (международный терроризм), -- наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет."

Библиография

1. Нормативно-правовые акты.

Конституция РФ, принята на всенародном референдуме 12.12.93. М.: Проспект, 1997.

Уголовный кодекс Российской Федерации, принят Государственной Думой 24 мая 1996 года, вступил в силу с 1 января 1997 года, М.: Проспект, 1997.

Федеральный закон "Об органах федеральной службы безопасности" от 3 апреля 1995 г. № 40/ФЗ (с изм. от 30 декабря 1999 г. № 226/ФЗ и от 7 ноября 2000 г. № 135/ФЗ) // СЗ РФ. 1995. № 15. Ст. 1269; 2000 № 1 (часть 1). Ст. 9; 2000. № 46. Ст. 4537.

Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. № 130/ФЗ (с изм. от 7 августа 2000 г. № 122/ФЗ). // СЗ РФ. 1998. №31. Ст. 3808; 2000. № 33. Ст. 3348.

Федеральный закон РФ от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»// Российская газета. 2002. 30 июля.

Концепция национальной безопасности Российской Федерации, утверждена Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 1300 (в ред. Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. № 24) // Российская газета. 1997. № 247. 2000. № 11.

Указ Президента Российской Федерации от 22 января 2001 г. № 61 "О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации"// Российская газета. 2001. № 14.

Конвенция 1973 г. «О предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов». // Международное право в документах. М.: Юридическая литература, 1982.

Модельный Уголовный кодекс для государств - участников СНГ // Правоведение. 1996. №1.

2. Специальная литература

Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование М.: Щит-М, 1998

Бояр-Созонович Т. С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. Киев; Одесса, Лыбидь, 1991

Волков Б. С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань: изд-во Казан. ун-та, 1965.

Волков Б. С. Мотивы преступлений (Уголовно-правовое и психологическое исследование). Казань: изд-во Казан. ун-та, 1982.

Гринберг М. С. Преступления против общественной безопасности: Учебное пособие. Свердловск: СЮИ, 1974.

Дагель П. С. Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж: изд-во Воронежск. ун-та, 1974.

Даньшин И. Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков: изд-во Харьковского ун-та, 1971.

Даньшин Н. И. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юридическая литература. 1973.

Допилка С. О. Уголовная ответственность за терроризм и пиратство на море. Киев, 1993.

Дьяков С. В. Государственные преступления против основ конституционного строя и безопасности государства и государственная преступность. М.: Норма, 1999.

Емельянов В. П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования - СПб.: Юридический центр, 2002.

Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.: Юридическая литература, 1972.

Истомин А.Ф. Горбулин В.А. Зарубин В.И. Пути совершенствования норм Уголовного кодекса РФ как законодательной основы борьбы с терроризмом // Журнал российского права. 2001. № 1.

Карпец И. И. Преступления международного характера. М.: Юридическая литература, 1979.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации /Отв. ред. Наумов А. В. - М.: Юристъ, 1997.

Комиссаров В. С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УК РФ. М.: Кросна-Лекс, 1997.

Киреев М. П. Криминологические и социально-психологические причины терроризма на воздушном транспорте: Материалы научно-практической конференции "Актуальные проблемы борьбы с организованной преступностью". Калининград, 1997.

Крылов Н. Б., Решетов Ю. А. Государственный терроризм - угроза международной безопасности // Советское государство и право. 1987. № 2.

Кузнецова Н. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. М.: Юридическая литература, 1958.

Лунев В. В. Тенденции терроризма и уголовно-правовая борьба с ним // Государство и право. 2002. № 6.

Мальцев В. Ответственность за организацию незаконного вооруженного формирования или участие в нем // Российская юстиция. 1999. № 2.

Мальцев В. В. Терроризм: проблема уголовно-правового регулирования // Государство и право. 1998. № 8.

Миньковский Г. М., Ревин В. П. Характеристика терроризма и некоторые направления Повышения эффективности борьбы с ним // Государство и право. 1997. № 8.