Например, угроза столкновения автомобилей занимает секунды, а угроза загрязненного водоема - дни, недели и т.д. Угроза посадки судна на мель предполагает расстояние от сбившегося с курса судна до мели, а угроза загрязненной атмосферы - многие километры.

Лукьянов В. Считает, что: «выявление угрозы причинения вреда как признак объективной стороны, образующего непосредственный результат нарушения правил и норм, позволяет устанавливать форму вины в совершении преступлений, посягающих на общественную безопасность, не прибегая к ее «раздвоению». Как известно, форма вины определяется по характеру отношения лица к своему действию и к его последствию. В данном случае действием служит не нарушение само по себе, но только создающее угрозу причинения вреда, а непосредственным его результатом является сама угроза.»

Следовательно, форма вины должна определяться по характеру отношения лица к совершенному им нарушению правил и норм, создавшему угрозу причинения вреда, и к самой угрозе. Иначе говоря, форма вины в таких случаях должна определяться по характеру отношения лица, нарушившего правила или нормы, к созданию угрозы причинения вреда.

Квалификация преступлений, в которых признается «раздвоение» вины, связывается не с различием отношения лица к своим действиям и к последствиям этих действий, а с наличием двух последствий преступления - прямых и производных. В качестве примера такого преступления чаще всего приводится причинение тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего его смерть. Вопрос заключается в том, как следует оценивать факт причинения тяжкого вреда. Если он не привел к летальному исходу, то его следует рассматривать как последствие преступления. Если же смерть пострадавшего наступила, то причинение тяжкого вреда представляет собой угрозу причинения смерти, которая реализуется в действительность уже независимо от воли преступника. В этих случаях причинение тяжкого вреда здоровью человека «открывает дорогу» негативному, необратимому процессу в его организме, завершающемуся смертью.

Лукьянов В. Считает, что «...единственная форма вины в совершении таких преступлений - умысел, заключающийся в умышленном создании угрозы причинения смерти. А отношение лица к смертельному исходу самостоятельной формы вины не имеет, а вытекает из отношения к созданию угрозы».

Как представляется, с учетом всего изложенного вполне достаточно оснований для следующего вывода: ст. 27 УК РФ о преступлениях с двумя формами вины не решает проблемы, а служит лишь наукообразным прикрытием ее неразрешенности. Статьи, из текста Уголовного кодекса целесообразно исключить, чтобы она не вносила путаницу в установление субъективной стороны значительной части составов преступлений и не перекрывала дорогу поиску полноценного решения проблемы, а также опустить содержащиеся в ряде статей указания на неосторожное отношение к последствиям без учета отношения к действию, вызвавшему такое последствие.

глава 3. юридическая и фактическая ошибка и ее влияние на вину

Юридическая ошибка - это неверное представление лица относительно юридической сущности и юридических последствий совершаемого деяния.

Общее правило относительно значения юридической ошибки может быть сформулировано следующим образом: уголовная ответственность лица, заблуждающегося относительно юридических свойств и юридических последствий совершаемого деяния, наступает в соответствии с оценкой этого деяния не субъектом, а законодателем, следовательно, такая ошибка не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления, ни на размер назначенного наказания.(см. Приложение схема 2, стр.90)

По Рарогу А.И. «фактическая ошибка - это неверное представление лица относительно фактических обстоятельств содеянного, являющихся объективными признаками состава данного преступления и определяющих характер преступления и степень его общественной опасности. В зависимости от содержания неправильных представлений, т.е. от предмета неверных восприятия и оценок, принято различать фактические ошибки относительно: 1) общественной опасности совершаемого деяния, 2) объекта посягательства, 3) причиняемых последствий, 4) развития причинной связи, 5) обстоятельств, отягчающих ответственность».(см. Приложение схема 3, стр.91)

Ошибка относительно общественной опасности совершаемого деяния может быть двоякого рода.

Во-первых, лицо неправильно оценивает свои действия как общественно опасные, тогда как в силу каких-то не известных ему фактических обстоятельств деяние лишено свойства общественной опасности. Например, лицо проникает на территорию склада и «похищает» списанное и предназначенное к уничтожению утратившее ценность имущество. Подобная ошибка не влияет на форму вины, и деяние остается умышленным, но ответственность наступает не за оконченное преступление, а за покушение на него, поскольку преступное намерение не было реализовано и избранному объекту посягательства ущерб фактически не причинен.

Во-вторых, лицо ошибочно считает свои действия правомерными, не осознавая их общественной опасности. Подобное заблуждение обычно бывает обусловлено незнанием каких-то важных фактических обстоятельств, относящихся к объективной стороне преступления и придающих деянию общественно опасный характер. Такая ошибка устраняет умысел, а если деяние является преступным только при умышленном его совершении, то исключается и уголовная ответственность.

Например, сбыт фальшивых денег лицом, которое добросовестно считает эти деньги настоящими, не является преступлением из-за отсутствия умысла. Но если законодатель считает деяние уголовно-наказуемым при любой форме вины, то незнание его общественной опасности не исключает ответственности за неосторожное преступление, если лицо должно было и могло осознавать общественно опасный характер совершаемого деяния и предвидеть его общественно опасные последствия.

Например, довольно распространенным видом ошибки относительно общественной опасности деяния является так называемая мнимая оборона. За вред, причиненный при мнимой обороне, уголовная ответственность не наступает «в тех случаях, когда обстановка происшествия давала основание полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не сознавало и не могло сознавать ошибочности своего предположения», т.е. в случаях извинительной ошибки относительно общественно опасного характер деяния. А поскольку причинение смерти или серьезного вреда здоровью по закону наказуемо и при неосторожной форме вины, то при наличии виновной ошибки относительно общественной опасности деяния уголовная ответственность может наступить, но не за умышленное, а за неосторожное причинение вреда лицом, действующим в состоянии мнимой обороны, когда оно по обстоятельствам дела должно было и могло oсознавать мнимость посягательства и, значит, общественную опасность своих «оборонительных» действий.

Ошибка в объекте - это неправильное представление лица о социальной и юридической сущности объекта посягательства и количестве объектов, которым фактически причиняется вред. Возможны две разновидности подобной ошибки.

Во-первых, ошибка, означающая подмену объекта в сознании действующего лица: ошибочно полагая, что деяние посягает на один объект, субъект на самом деле причиняет вред другому объекту, не однородному с тем, который охватывался умыслом виновного. Например, лицо, пытающееся похитить из аптечного склада наркотикосодержащие препараты, фактически похищает лекарства, не содержащие наркотических веществ. При подобного рода ошибке преступление должно квалифицироваться в соответствии с направленностью умысла виновного. Однако нельзя не учитывать того, что объекту, охватываемому умыслом виновного, фактически ущерб не был причинен. Чтобы привести в соответствие эти два фактора (направленность умысла и причинение вреда не тому объекту, на который субъективно было направлено посягательство), при квалификации преступления используется юридическая фикция: преступление, которое по своему фактическому содержанию было доведено до конца, оценивается как покушение на намеченный виновным объект. Так же должен решаться вопрос об оценке действий лица, передавшего иностранному разведчику сведения, которые, по убеждению этого лица, составляют государственную тайну, но на самом деле они составляют служебную тайну: деяние должно квалифицироваться как покушение на разглашение сведений, составляющих государственную тайну. Правило о квалификации преступлений, совершенных с рассмотренной разновидностью ошибки в объекте, применяется только при конкретизированном умысле.

Вторая разновидность ошибки в объекте заключается в незна_ое обстоятельств, которые изменяют социальную и юридическую оценку объекта в норме уголовного закона. Так беременность потерпевшей при убийстве или недостижение возраста 18 или 14 лет при изнасиловании существенно повышают общественную опасность названных преступлений и служат квалифицирующими признаками. Эта разновидность ошибки в объекте может двояким образом повлиять на квалификацию преступления. Если виновный не знает об этих обстоятельствах, хотя реально они существуют, преступление должно квалифицироваться как совершенное без данного отягчающего обстоятельства. Если же лицо исходит из ошибочного предположения о наличии соответствующего отягчающего обстоятельства, то деяние следует квалифицировать как покушение на преступление с этим отягчающим обстоятельством.

От ошибки в объекте необходимо отличать ошибку в предмете посягательства либо в личности потерпевшего.

При ошибке в предмете посягательства ущерб причиняется именно предполагаемому объекту, хотя непосредственному воздействию подвергается не намеченный виновным, а другой предмет.

Так, вор, располагая сведениями, что на даче, принадлежащей А., никто не живет, по ошибке проникает в соседнюю дачу, принадлежащую В., и похищает оттуда ценные вещи. Такая ошибка не касается обстоятельств, имеющих значение признака состава преступления, поэтому она не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления, ни на уголовную ответственность. Однако нужно иметь в виду, что неверное представление о предмете посягательства иногда влечет ошибку и в объекте преступления. Так, похищение у гражданина газовой зажигалки, ошибочно принятой за пистолет, связано с неверной оценкой не только предмета посягательства, но и объекта преступления, поэтому квалифицируется в зависимости от направленности умысла (в данном примере - как покушение на хищение огнестрельного оружия).

Ошибка в личности потерпевшего состоит в том, что виновный, посягая на определенное лицо, ошибочно принимает за него другого человека, на которого и совершает посягательство. В этом случае, как и при ошибке в предмете посягательства, заблуждение виновного относится к обстоятельствам, не являющимся признаками состава преступления. В обоих случаях характер объекта правильно отображается умыслом виновного, поэтому ошибка не оказывает никакого влияния ни на форму вины, ни на квалификацию преступления, ни на уголовную ответственность, если, конечно, с заменой личности потерпевшего не подменяется объект преступления (например, убийство частного лица вместо государственного или общественного деятеля, намеченного в качестве жертвы с целью прекращения его государственной или иной политической деятельности).

Ошибка относительно количества объектов посягательства может быть двоякого рода: а) лицо полагает, что посягает только на один объект, тогда как фактически страдает большее число общественных отношений, охраняемых уголовным правом; б) лицо считает, что его действия направлены против двух или большего числа объектов, а на самом деле вред причиняется только одному из них.

При первой разновидности ошибки относительно числа объектов ответственность за причинение вреда объектам, не охватываемым умыслом виновного, определяется извинительным или виновным характером заблуждения. Если виновный должен был и мог осознать факт посягательства на другие (помимо главного) объекты, то он подлежит ответственности (кроме умышленного преступления) и за неосторожное совершение посягательства на объект, который не охватывался его сознанием. Если ошибка носила извинительный характер, т.е. по обстоятельствам дела лицо не должно было или не могло осознать факта посягательства на другие объекты, причинение им вреда не может влечь уголовной ответственности.

Вторая разновидность ошибки относительно числа объектов посягательства состоит в том, что лицо полагает, будто посягает на два или большее число объектов, хотя на самом деле страдает только один из них. При ошибке такого рода деяние следует квалифицировать по совокупности преступлений: как оконченное преступление, правильно отражаемое умыслом виновного, и как покушение на тот объект (или те объекты), который охватывался умыслом, хотя фактически и не пострадал. Так, за поджог дома с целью убийства его хозяина, который на самом деле в доме не находился, виновный должен нести ответственность за совокупность умышленного уничтожения чужого имущества и покушения на убийство общеопасным способом.

Ошибка относительно причиненных последствий означает заблуждение лица по поводу качественной либо количественной характеристики причиненного вреда.

Ошибка относительно качества, т.е. характера общественно опасных последствий, может состоять в предвидении таких последствий, которые фактически не наступили, либо в непредвидении таких последствий, которые реально наступили. Такая ошибка исключает ответственность за умышленное причинение фактически наступивших последствий, но может влечь ответственность ^;за их причинение по неосторожности, если таковая предусмотрена законом. Деяние, повлекшее не те последствия, на которые был направлен умысел, квалифицируется как покушение на причинение последствий, охватываемых предвидением, и, кроме того, как неосторожное причинение фактически наступивших последствий. Ошибка относительно тяжести общественно опасных последствий означает заблуждение по поводу их количественной характеристики. При этом фактически причиненные последствия могут оказаться либо менее, либо более тяжкими по сравнению с предполагаемыми.

Если уголовная ответственность в законе не дифференцируется в зависимости от тяжести причиненных последствий (например, размер имущественного ущерба при диверсии в форме уничтожения имущества), то ошибка не оказывает влияния на квалификацию преступления. Не влияет она ни на форму вины, ни на квалификацию преступления и в тех случаях, когда ошибка в количественной характеристике последствий не выходит за определенные рамки, установленные законодателем. Так, идентично квалифицируется умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, если оно выразилось в стойкой утрате общей трудоспособности.

Когда же ответственность ставится законодателем в зависимость от тяжести последствий, ошибка относительно этого признака влечет квалификацию преступления в соответствии с направленностью умысла виновного.

Наступление более тяжкого последствия, чем субъект имел в виду (например, смерти, не входящей в намерения лица, стремящегося причинить лишь телесные повреждения), исключает ответственность за его умышленное причинение. Если при этом причинение более тяжкого последствия охватывалось неосторожной виной, то наряду с ответственностью за умышленное причинение (или попытку причинения) намеченного последствия наступает ответственность и за неосторожное причинение более тяжкого последствия. При этом возможны два варианта квалификации. Деяние квалифицируется по одной уголовно-правовой норме, если она, устанавливая ответственность за умышленное причинение одних последствий, предусматривает неосторожное причинение более тяжких последствий в качестве квалифицирующего признака (ч. 2 ст. 167, ч. 4 ст. 111 УК РФ). Если же подобная норма в законе отсутствует, а также в случае реальной совокупности преступлений (например, пытаясь причинить тяжкий вред здоровью одного человека, виновный по неосторожности причиняет смерть и другому лицу), деяние должно квалифицироваться по статьям УК РФ об умышленном причинении (или покушении на причинение) намеченного последствия (ч. 1 ст. 111 УК РФ) и о неосторожном причинении фактически наступившего более тяжкого последствия (ст. 109 УК РФ).

Ошибка в развитии причинной связи означает неправильное понимание лицом причинно-следственной зависимости между его деянием и общественно опасными последствиями. Умысел предполагает осознание не всех деталей, а лишь общих закономерностей развития причинной связи.

Ошибка в развитии причинной связи не влияет на форму вины и квалификацию преступления, если наступил тот самый преступный результат, который охватывался намерением виновного. Так, С. Была осуждена за убийство своего мужа при следующих обстоятельствах. Во время очередного скандала, учиненного пьяным мужем, С. Дважды ударила последнего обухом топора в лоб и убила его. Полагая, что он не убит, С. Повесила его. В этом случае С. Ошиблась в развитии причинной связи: она полагала, что смерть мужа наступила от удавления, а на самом деле ее причиной были нанесенные в лоб удары обухом топора. Однако, поскольку смерть наступила именно в результате действий виновной, направленных на причинение этого последствия, деяние С. Было обоснованно квалифицировано как умышленное убийство.

Иногда ошибка в развитии причинной связи исключает умысел, но обосновывает ответственность за неосторожное причинение общественно опасных последствий, если субъект должен был и мог предвидеть истинное течение причинно-следственного процесса. В других случаях ошибка в развитии причинной связи влечет за собой изменение квалификации преступления. Это характерно для тех случаев, когда общественно опасное последствие, охватываемое умыслом виновного, наступает в результате не тех действий, которыми предполагалось причинить это последствие, а иных.

У. и Л. с целью кражи проникли в дом, но, обнаружив там престарелого Ю. и стремясь избавиться от свидетеля, нанесли ему два удара ножом в область сердца. Похитив ценные вещи, они подожгли дом, где оставался Ю., которого преступники считали уже мертвым. Но, как оказалось, Ю. был только тяжело ранен и погиб лишь при пожаре. Ошибка У. и Л. Относительно причины смерти Ю. породила совокупность двух преступлений против личности: покушение на убийство с целью скрыть другое преступление (ч. 3 ст. 30 и п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). Квалифицировать это деяние только как убийство с целью скрыть другое преступление неточно, поскольку смерть в результате направленных на это действий не наступила.

Ошибка в обстоятельствах, отягчающих ответственность, мо_ое_ быть двух видов. Во-первых, субъект преступления исходит из ошибочного предположения о наличии отягчающего обстоятельства, когда оно фактически отсутствует. Во-вторых, лицо ошибочно полагает, что совершает деяние без квалифицирующих признаков, тогда как фактически имеют место отягчающие обстоятельства, не охватываемые сознанием виновного.

При первой разновидности ошибки определяющим является отражение в сознании действующего лица отягчающего обстоятельства, а не его фактическое наличие или отсутствие. Поэтому деяние должно квалифицироваться в соответствии с содержанием и направленностью умысла. Однако оно не может квалифицироваться как оконченное, поскольку фактически совершенное преступление не обладает тем квалифицирующим признаком, который повышает опасность деяния. Например, Ш., желая, чтобы Л., с которым она находилась в интимной связи, ушел от жены, однажды заявила ему, что беременна. Опасаясь «неприятностей» дома и на работе, Л. Решил совершить убийство. С этой целью он пригласил Ш. за ягодами в лес и там убил. Вскрытие трупа показало, что потерпевшая не была беременной.

Подобное преступление должно квалифицироваться как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. При квалификации преступлений, совершенных с ошибочным предположением о наличии квалифицирующих обстоятельств, которые фактически отсутствуют, допускается юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление ответственности.

Вторая разновидность ошибки относительно обстоятельств, отягчающих ответственность, связана с тем, что лицо ошибочно исходит из предположения, будто деяние совершается без обстоятельства, повышающего общественную опасность, т.е. такое обстоятельство, существуя фактически, не охватывается сознанием виновного. Поскольку в подобных случаях для вменения квалифицированного вида преступления нет субъективных оснований, деяние должно квалифицироваться как совершенное без отягчающих обстоятельств.

Фактическая ошибка встречается не только в случаях, когда отягчающее обстоятельство имеет значение квалифицирующего признака, но и тогда, когда оно служит признаком, разграничивающим самостоятельные составы преступления. Так, кража и грабеж различаются по способу (тайный или открытый) похищения имущества. Поскольку главным критерием, определяющим квалификацию хищения, является субъективное представление виновного о характере совершаемого деяния, оно должно квалифицироваться в соответствии с направленностью умысла виновного.

Фактическую ошибку следует отличать от случаев так называемого отклонения действия, когда по причинам, не зависящим от воли виновного, вред причиняется другому лицу, а не тому, на кого направлено посягательство.

Рассмотрим несколько направлений, по которым вина влияет на квалификацию преступлений. Прежде всего, квалификация зависит от формы вины.

Ответственность за некоторые преступления в уголовном законе дифференцируется в зависимости от того, с какой формой вины совершено деяние. Так, за убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества предусмотрена ответственность специальными нормами с достаточно суровыми санкциями, а за эти же деяния, но совершенные по неосторожности, назначается менее строгое наказание по другим нормам. Следовательно, в этих случаях форма вины определяет квалификацию за деяния, неразличимые по объективным признакам.

Для квалификации умышленных преступлений большое значение имеет не только форма вины, но и направленность умысла, под которым понимается обусловленная определенными побуждениями мобилизация волевых усилий субъекта на причинение определенных общественно опасных последствий конкретными способами. Квалификация преступлений непосредственно зависит от направленности умысла тогда, когда совершенные действия могут иметь неодинаковое юридическое значение. Так, сообщение заведомо ложных сведений о якобы совершенном другим лицом тяжком или особо тяжком преступлении может составлять признаки либо клеветы (ч. 3 ст. 129 УК РФ), либо заведомо ложного доноса (ч. 2 ст. 306 УК РФ). Решающим критерием квалификации здесь является направленность умысла, поскольку клевета, соединенная с обвинением в совершении преступления, отличается от заведомо ложного доноса тем, что при последнем умысел виновного направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете - на унижение его чести и достоинства.

Направленность умысла имеет определяющее значение при квалификации преступлений, связанных с посягательством на личность, и для их отграничения от иных преступлений, сходных по объективным признакам.

Нанесение оскорблений, побоев, причинение легких или более тяжких телесных повреждений и другие подобные действия, совершенные в семье, квартире, в отношении родственников, знакомых и вызванные личными неприязненными отношениями, неправильными действиями потерпевших и т.п., должны квалифицироваться по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления против личности.

Квалификация преступления нередко зависит от направленности умысла на причинение вреда избранному объекту определенным способом. Эта зависимость наглядно проявляется при квалификации хищения, ответственность за которое дифференцируется в законе по формам хищения, т.е. по способу незаконного завладения имуществом.

Квалификация преступлений может зависеть и от направленности умысла на совершение деяния конкретным способом, имеющим значение не обязательного, а квалифицирующего признака.

В соответствии с действующим законодательством кража, грабеж и разбой считаются совершенными при отягчающих обстоятельствах, если они совершены с проникновением в жилище, помещение или иное хранилище. Для квалификации преступлений по соответствующим статьям УК РФ необходимо установить, что умысел виновного был направлен на совершение деяния именно этим способом.

Направленность умысла на совершение деяния определенным способом нередко влияет на квалификацию преступлений против личности. Так, УК РФ относит к квалифицированным видам убийства, в частности, убийство, совершенное с особой жестокостью (п. «д» ч. 2 ст. 105). В соответствии с разъяснением, содержащимся в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», «при решении вопроса о направленности умысла следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения». О направленности умысла на причинение потерпевшему особых страданий как квалифицирующем признаке убийства в п. 8 названного постановления указано: «Признак особой жестокости наличествует, в частности, в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление над жертвой либо когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение человека заживо, длительное лишение пищи, воды и т.п.)».

Обращает на себя внимание вторая половина приведенного разъяснения, в которой подчеркивается субъективная направленность деяния на причинение потерпевшему особых страданий: убийство признается совершенным с особой жестокостью, если виновный намеренно причинил потерпевшему особые страдания, т.е. избранный способ лишения жизни заведомо был связан с такими страданиями. Это правило полностью относится и к убийству, совершенному общеопасным способом.

Отрицая влияние вида умысла (прямого или косвенного) на квалификацию преступления, следует вместе с тем признать, что на квалификацию преступления влияет вид умысла, определяемый степенью определенности представлений субъекта о существенных объективных свойствах деяния. Речь идет об альтернативном и неопределенном (неконкретизированном) умысле.

Совершенные с альтернативным умыслом преступления должны квалифицироваться в зависимости от фактически причиненных последствий.

С позиции Селезнева М. следует: «… что лицо, наносящее проникающее ножевое ранение в грудь, действует с альтернативным умыслом, если с равной долей вероятности предвидит любое из двух возможных последствий: смерть или тяжкий вред здоровью. Его действия должны квалифицироваться как умышленное причинение тех последствий, которые фактически наступили. В литературе высказывалась и точка зрения, согласно которой преступления, совершенные с альтернативным умыслом, следует квалифицировать как покушение на причинение наиболее тяжких последствий из числа тех, которые охватывались сознанием виновного.

Такая позиция аргументируется доводом, что последствия, вменяемые субъекту, «охватывались его сознанием, и его воля была направлена на достижение этих более тяжких последствий».

Мы не согласны с данной позицией, т.к. ошибочность приведенной точки зрения обусловлена тем, что она исходит из необоснованной презумпции, будто воля субъекта направлена на достижение более тяжких последствий из числа охватываемых его умыслом. Но если бы это было так, то умысел был бы не альтернативным, а простым определенным.

Преступления, совершенные с неопределенным умыслом, следует квалифицировать как умышленное причинение тех последствий, которые фактически были причинены.

В соответствии с принципом субъективного вменения привлечение к уголовной ответственности обоснованно лишь при условии, что виной субъекта охватываются все обстоятельства, образующие в своей совокупности состав данного преступления. Это касается не только обстоятельств, являющихся необходимыми признаками данного состава преступления, но и обстоятельств, имеющих значение квалифицирующих признаков.

Как отмечалось в юридической литературе, «наряду с признаками объекта и объективной стороны преступления содержанием субъективной стороны охватывается психическое отношение виновного к квалифицирующим признакам состава преступления».

Мы считаем, что для правильного решения вопроса о формах вины по отношению к квалифицирующим признакам состава преступления необходимо, во-первых, отграничить квалифицированные виды неосторожных преступлений от квалифицированных видов умышленных преступлений, а во-вторых, раздельно рассмотреть психическое отношение виновного к квалифицирующим последствиям и отношение к иным квалифицирующим признакам.

Самым распространенным квалифицирующим признаком умышленных преступлений по действующему уголовному законодательству являются общественно опасные последствия, указанные в законе либо конкретно (например, причинение вреда здоровью, смерть человека, гибель нескольких лиц, загрязнение, отравление или заражение окружающей среды и т.д.), либо путем оценки степени их тяжести (особо тяжкие, тяжкие и т.п.).

В значительном числе норм действующего УК РФ прямо указано на неосторожную форму вины по отношению к квалифицирующим последствиям умышленного преступления. Значит, необходимо сформулировать правила установления возможной формы вины к таким последствиям только для тех норм, в которых форма вины к ним законодателем не определена.

При этом «умысел» в обоих его видах и виды «неосторожности» конструируются как психическое отношение субъекта к самым различным признакам, характеризующим объект, способ, обстановку совершения преступления и т.п.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе изложенного в работе материала можно сделать следующие выводы.

Главным элементом субъективной стороны, необходимым для установления наличия преступления, выступает вина в виде умысла или неосторожности. При таком подходе содержанием вины является категория, отражающая взаимосвязанные компоненты психической деятельности субъекта, которые составляют его отношение к совершаемому общественно опасному деянию. Под формой же вины понимается выражение внутренней связи и способа организации взаимодействия компонентов как между собой, так и с внешними условиями, с объективной стороной преступления.

Таким образом, под формой вины следует понимать законодательно определенное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике виновного по отношению к юридически значимым объективным свойствам преступного деяния.

Указание в ст. 5 УК РФ на личную и виновную ответственность - крупный шаг вперед в направлении дальнейшего совершенствования законодательства, поскольку он возводит краеугольную правовую категорию субъективного вменения в ранг его руководящего начала, основополагающей идеи. Следует приветствовать внесение в определение преступления признака виновности. Ранее в теоретической литературе по уголовному праву давалось определение понятия преступления с добавлением, указывающим на виновность как на необходимый (конструктивный) признак, характеризующий преступление.

Действующий УК РФ не содержит определения вины, однако необходимость такового актуальна. Законодатель внес изменения в понятие умысла, неосторожности, определил, что такое случай, но обошел стороной понятие вины, хотя все эти понятия тесно связаны. Наличие нормы, раскрывающей понятие вины, позволило бы определить природу вины как психического феномена, проявившегося при совершении социально значимого деяния, определило бы содержание вины, ее сущность, ответило бы на вопрос к чему устанавливается виновное отношение - к деянию, его последствиям или преступлению в целом, служит ли вина проявлением только осознанного или бессознательного психического, или есть результат их взаимодействия. Естественно, определение вины подняло бы ее значимость в субъективном вменении. Вина - проявление не просто психики, а психики определенного, конкретного содержания. По содержанию вины одинаковые по внешней форме преступные деяния отличаются одно от другого. Содержание вины характеризуется не только отражением в психике человека тех властных велений, которые содержатся в предписаниях структурных элементов правовой нормы, но и отношением к ним через включение их в социальные связи различного уровня, т.е. через общественные отношения, ставшие через психику лица личностным свойством человека.

Глава 5 УК РФ названа «Вина», однако определения вины в ней не дано, а следовательно, не очерчены общие рамки умысла и неосторожности.

Конкретная формулировка помогла бы решить все вопросы, касающиеся вины, такие, как виды вины или преступления с двумя формами вины. Сознание и предвидение - психические процессы, обращенные как на настоящее, так и на будущее. Допущения и расчет - волевые процессы. Вина есть психический процесс, протекающий в момент совершения преступления и связанный с деянием и его последствиями.

Таким образом, вина это психический процесс, обусловленный объективными признаками преступления, главным из которых является предвидение общественно опасных последствий, одинаково присущих категориям умысла и неосторожности.

1. Изложенное выше позволяет нам сделать вывод о том, что есть необходимость включения в гл. 5 «Вина» УК РФ статьи следующего содержания «Статья 24. Понятие вины: "Вина является психическим отношением лиц к совершаемому им общественно опасному, предусмотренному уголовным законом деянию, которое определено соответствующими формами"».

Правильное установление вида умысла имеет разноплановое юридическое значение. В зависимости от психологического содержания умысел подразделяется на два вида - прямой и косвенный. В соответствии с законом преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Надо сказать, что в уголовном праве обнаруживается избыточность в описании умысла: субъект сознает общественную опасность своего повеления, сознает свою потребность в виде желания, которое им владеет, направляя все его поступки, и желает действовать. Здесь мы налицо имеем излишества в определении. Что касается предвидения, то оно также невозможно без сознания.

Одним из непременных условий повышения эффективности борьбы с неосторожными преступлениями является правильное применение законодательства о таких преступлениях. В частности, необходимо по каждому делу точно устанавливать вид неосторожности и учитывать его при назначении наказания.

В действующем УК Рф, как и в предыдущих Кодексах России, допускается возможность конструирования некоторых составов преступлений таким образом, что их субъективная сторона может характеризоваться как умышленной, так и неосторожной формой вины. Поэтому зачастую возникают проблемы определения формы вины в отдельных видах преступлений, из законодательного описания которых не очевидно, с какой формой вины они могут совершаться. Из-за сложности этой задачи суды нередко уклоняются от ее решения и оставляют без рассмотрения вопрос о том, умышленным или неосторожным было преступление в конкретном случае. Как следствие этого значительно распространены случаи назначения наказания без учета формы вины, возникают неразрешимые сложности в определении вида режима отбывания наказания в виде лишения свободы, остаются нерешенными и некоторые другие практические вопросы.

Принципиальным шагом по пути решения обозначенной проблемы явилось законодательное ограничение сферы уголовной наказуемости за неосторожность путем указания на то, что «деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса» (ч. 2 ст. 24 УК РФ в первоначальной редакции). Однако впоследствии законодатель отказался от этого решения и, по сути, возвратился к тому, что некоторые преступления могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности (например, заражение венерической болезнью, разглашение государственной тайны и т.п.), а это возлагает на суды дополнительную обязанность устанавливать и указывать в приговоре форму вины, с которой было совершено такое преступление в конкретном случае. Не учитывая изменений в редакции ч. 2 ст. 24 УК РФ, отдельные ученые продолжают утверждать, будто за деяния, совершенные по неосторожности, уголовная ответственность наступает лишь в случаях, когда это специально указано в Особенной части УК РФ.

Характеризуя двойную форму вины, необходимо сделать важное замечание: деяние с двойной формой вины возможно лишь, когда фактически наступившие по неосторожности последствия стали более тяжкими, чем те, которые охватывались умыслом виновного, и только, если конструкция уголовно-правовой нормы объединяет такие деяния в единое преступное посягательство (ч. 4 ст. 111 УК РФ). В иных случаях преступление надлежит квалифицировать по правилам о совокупности.

Понятие преступлений с двумя формами вины нашло законодательное закрепление лишь в ст. 27 УК РФ - «Ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины».

Статья 27 УК РФ о "двойной" вине имеет сложную и довольно запутанную конструкцию, поэтому представляется целесообразным напомнить ее содержание, чтобы можно было нагляднее представить, о чем пойдет речь: "Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно".

В нагромождении формулировок, которые образуют содержание статьи, можно выделить два положения, имеющие принципиальное значение. Одно из них заключается в признании возможности наступления неосторожных последствий в результате умышленных действий, другое - в определении формы вины по тяжести последствий. В итоге оба эти положения противоречат как подлинным основам уголовного права, так и элементарному здравому смыслу.

2. С учетом вышеизложенного материала вполне достаточно оснований для следующего вывода: ст. 27 УК РФ о преступлениях с двумя формами вины не решает проблемы, а служит лишь наукообразным прикрытием ее неразрешенности. Статьи, из текста Уголовного кодекса целесообразно исключить, чтобы она не вносила путаницу в установление субъективной стороны значительной части составов преступлений и не перекрывала дорогу поиску полноценного решения проблемы, а также опустить содержащиеся в ряде статей указания на неосторожное отношение к последствиям без учета отношения к действию, вызвавшему такое последствие.

БИбЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Конституция Российской Федерации (с изм. От 09.06.2001) // Рос. Газ. 1993. № 237. 25 дек.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации // Российская газета, №113, 18.06.1996, №114, 19.06.1996, №115, 20.06.1996, №118, 25.06.1996. (Изменения, внесенные Федеральным законом от 28.12.2004 №187-ФЗ, вступили в силу с 21 июля 2004 года).

3. Уголовный кодекс РСФСР // Ведомости ВС РСФСР. 1960. 340. ст.591.

4. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. ст.591.

5. Бородин С. Значение субъективной стороны убийства с особой жестокостью для его квалификации // Социалистическая законность. - 1986. - № 8.

6. Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. - М., 1977.

7. Воробьева Т., Санталов А. Квалификация убийства с особой жестокостью // Советская юстиция. - 1986. - № 11.

8. Давидович В.Е. Проблемы вины в советском уголовном законодательстве. - М.: Прогресс, 1989.

9. Дагель ЛС. Совершенствование законодательного определения принципа в советском уголовном праве // Проблемы советской уголовной политики. Владивосток. 1985.

10. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. - Воронеж, 1974.

11. Дагель П.С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. - М., 1977.

12. Демидов Ю.А. Сознание общественной опасности деяния как признак умышленного преступления // Труды ВЮЗИ. - Т. 8. - М., 1967.

13. Еникееев М.И. Психолого-юридическая сущность вины и вменяемости // Советское государство и право. - 1989. - №12.

14. Загородников Н.И. Советское уголовное право. Части Общая и Особенная. - М., 1975.

15. Загородников Н.И. Советское уголовное право. Части Общая и Особенная. - М., 1975.

16. Иванов В.Д., Мазуков С.Х. Субъективная сторона преступления. - Ростов-на-Дону, 1999.

17. Иванов Н.Г. Уголовное право России. Общая и Особенная части: учебник для вузов. / Н.Г. Иванов. - М.: Экзамен, 2003.

18. Игнатов А. Спорные вопросы квалификации хулиганства // Советская юстиция. - 1967. - № 2.

19. Камхадзе К. Учет неосторожной вины в судебной практике // Советская юстиция. - 1984. - № 5.

20. Квашис В.Е. Преступная неосторожность. Социально-правовые и криминологические проблемы. - Владивосток, 1986.

21. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации./ Под общ. Ред. В.В. Мозякова. - М.: Экзамен 21, 2002.

22. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. Ред. В.М. Лебедев. - М.: Юрайт - Издат, 2002.

23. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общей редакцией Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М., 1966.

24. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Наумова. - М., 1996.

25. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. - М., 1994.

26. Кудрявцев В.Н. Субъективные элементы ответственности // Вопросы борьбы с преступностью. - 1981. - № 34.

27. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. - М.: Лениздат, 1969.

28. Куликов А.В. Двойная форма вины: понятие, виды, конструкция составов, квалификация. Автореф. Дисс. … канд. Юрид. Наук. - Свердловск, 1990.

29. Куриное Б.А. Квалификация транспортных преступлений. - М., 1965.

30. Лановенко И.П. Охрана трудовых прав. - Киев, 1975.

31. Лекшас И. Вина как субъективная сторона состава преступного деяния. - М., 1958.

32. Лукьянов.В Исключит из УК статью об ответственности за преступления с двумя формами вины // Российская юстиция. - 2002. - №3.

33. Зуев В.В. Субъективное вменение. - М.: Юристь, 2000.

34. Макашвили В.Г. Вина и сознание противоправности // Методические материалы ВЮЗИ. - Вып. 2. - М., 1948.

35. Макашвили В.Г. Некоторые вопросы вины в советском уголовном законодательстве // Советское государство и право. - 1952. - № 1.

36. Макашвили В.Г. О разграничении эвентуального умысла и самонадеянности // Правоведение. - 1965. - № 2.

37. Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. - М., 1985.

38. Меньшагин В.Д. Советское уголовное право. Общая часть. - М.: МГУ, 1974.

39. Механизм преступного поведения / Под ред. В.Н. Кудрявцева. - М., 1981.

40. Миньковский Г.М., Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее // Государство и право. - 1992. - № 5.

41. Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве. - Орел, 1996.

42. Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. - Одесса, 1917.

43. Нерсесян В.А. Неосторожные преступления. - Красноярск, 1991.

44. Никифоров Б.С. Об умысле по действующему законодательству // Советское государство и право. - 1965. - № 6.

45. Никифоров Б.С. Субъективная сторона в «формальных» преступлениях // Советское государство и право. - 1971. - № 3.

46. Нуртаев P.T. Борьба с неосторожными видами преступлений. - Алма-Ата, 1990.

47. Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.: Прогресс, 1987.

48. Орлов B.C. Вина и мотив в преступлениях несовершеннолетних // Вестник МГУ. Серия Право. - 1968. - № 1.

49. Петров В.В. Экологические преступления: понятие и составы // Государство и право. - 1993. - № 8.

50. Пионтковский А.А. О проекте УК России // Государство и право. - 1992. - № 7.

51. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961.

52. Питецкий В. Сужение понятия косвенного умысла влечет ужесточение репрессии // Российская юстиция. - 1998. - № 11.

53. Плотников А.И. Объективное и субъективное в уголовном праве: Оценка преступления по юридическим признакам. - Оренбург, 1997.

54. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. - Юрьев, 1907.

55. Рарог А.И. Общая теория вины в уголовном праве. - М., 1980.

56. Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве / Науч. Ред. Здравомыслов Б.В. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1987.

57. Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. - М.: Профобразование, 2001.

58. Рокмор Т. Об открытии Маркса после марксизма // Вопросы философии. - 2000. - №4.

59. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. Изд. 2-е. - М.: Былина, 1999.

60. Российское уголовное право. Особенная часть/Под ред. В.И. Кудрявцева и А.В. Наумова. - М.: Логос, 1997.

61. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. - М.: Медицина 1946.

62. Самойлов И.Б. Марксизм-ленинизм - великая теория современности. Бюллетень марксистской платформы. - 1997. - № 3-4.

63. Селезнев М. Умысел как форма вины // Российская юстиция. - 1997. - № 3.

64. Сергеева Т.Л. К вопросу об определении преступной небрежности // Советское государство и право. - 1947. - № 4.

65. Симонов П.В. Потребность как фактор отражательной деятельности мозга / Философские проблемы биологии. - М., 1973.

66. Ситковская О.Д. Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М.: Логос, 1999.

67. Скляров С. Проблемы определения понятия вины в уголовном праве России // Уголовное право. - 2003. - №2.

68. Советское уголовное право. Общая часть. - М., 1982.

69. Советское уголовное право. Особенная часть. - М., 1979.

70. Советское уголовное право. Особенная часть. - М., 1988.

71. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Общая часть. Том 1. - СПб., 1902.

72. Тер-Акопов А.А. О правовых аспектах психологической активности и психологической безопасности человека // Государство и право. - 1993. - №4.

73. Тихонов К.Ф. К вопросу о разграничении форм виновности в советском уголовном праве // Правоведение. - 1963. - № 3.

74. Ткаченко В.И. Преступления с двойной формой вины // Законодательство. - 1998. - №5.

75. Ткаченко В.И. Пробелы в новом Уголовном кодексе России // Законодательство. - 1997. - № 3.

76. Ткаченко В.И. Ответственность за умышленные преступления против жизни и здоровья, совершенные в состоянии аффекта. - М., 1979.

77. Уголовное право. Общая часть. - М.: Юрист, 2000.

78. Уголовное право. Общая часть. - 2-е изд. М.: Юрайт-М, 2001.

79. Уголовное право. Общая и Особенная части. - М., 1969.

80. Уголовное право. Особенная часть. Ч. 1. - СПб., 1995.

81. Уголовный закон и преступление. - Иваново, 1997.

82. Уголовный кодекс Российской Федерации. Научно-практический комментарий. - Ярославль, 1994.

83. Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. - М.,1950.

84. Фельдштейн Г.С. Природа умысла. - М., 1898.

85. Фролов Е., Свинкин А. Двойная форма вины // Советская юстиция. - 1969. - № 7.

86. Хвостов М. Вина в советском трудовом праве. - Минск, 1970.

87. Церетели Т.В. Основания уголовной ответственности и понятие преступления // Правоведение. - 1980. - № 2.

88. Шавгулидзе Т.Г. Уголовно-правовое значение аффекта: Автореф. Докт. Дисс. - М., 1974.

89. Ширяев В.А. «Раздвоенная» форма вины как уголовно-правовая категория. Автореф. Дисс. канд. Юрид. Наук. - М., 1998.

90. Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. - Казань.

91. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 1992 года «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1992. - № 2.

92. Постановление Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 12.

93. Определение верховного Суда РФ от 28 марта 2002 года по делу N 85-дпр 02-12 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. - №3.

94. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М., 2000.

95. Постановление Пленума Верховного Суда РФ №1 от 27.01.99 «О судебной практике по делам об убийстве». / Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - №3.