Общая характеристика Соборного Уложения 1949 года

Неуплата таможенных пошлин наказывалась штрафом, контрабанда - указами 1662 и 1681 гг. - смертной казнью. Впервые в русском законодательстве была выделена глава о борьбе с кормчеством как подрывом финансового положения государства. Статья 1 гл. 25 предусматривала штраф за незаконное изготовление вина и его продажу, незаконное содержали питьевых заведений (ст. 9). Статья 11 гл. 25 устанавливала ответственность за покупку и продажу табака. Следовательно, нормы права Соборного Уложения способствовали укреплению монополии государства.

Закон разделил субъектов преступления на главных и второстепенных, понимая под последними соучастников. В свою очередь соучастие могло быть физическим (содействие, практическая помощь, совершение тех же действий, что и главный субъект преступления) и интеллектуальным (например, подстрекательство к убийству в гл.22). В связи с этим, субъектом преступления стал признаваться даже раб, совершивший преступление по указанию своего господина.

Вместе с этим, необходимо отметить, что от второстепенных субъектов преступления (соучастников) закон отличал лиц, только причастных к совершению преступления: пособников (лиц, создававших условия для совершения преступления), попустителей (лиц, обязанных предотвратить преступление и не сделавших этого), недоносителей (лиц, не сообщивших о подготовке и совершении преступления), укрывателей (лиц, скрывших преступника и следы преступления).

Уложение также провело деление преступлений на умышленные, неосторожные и случайные. За неосторожное преступление виновный наказывался так же, как за умышленное преступное действие (наказание следовало не за мотив преступления, а за его результат). Но закон выделил также смягчающие и отягчающие обстоятельства. К смягчающим обстоятельствам относились: неконтролируемость действий, вызванная оскорблением или угрозой (аффект); а к отягчающим - повторность преступления, размер вреда, особый статус объекта и предмета преступления, совокупность нескольких преступлений.

Убийство, совершенное в состоянии опьянения, рассматривалось как умышленное и не влекло смягчения наказания.

Впервые в законодательстве Уложение выделяет как квалифицированное убийство путем отравления (ст. 23 гл. 23). Квалифицированным убийством считалось убийство господина слугою. Даже покушение на господина наказывалось отсечением руки. «А будет чей-нибудь человек помыслит смертное убийство на него, кому он служит или против него вымет оружие-отсечь руку» (ст.8 гл. 22).

В Уложении говорится о неосторожных убийствах (ст. 18, 20 , гл. 22), необходимой обороне (ст. 200, 201 гл. 10). Интересно, что закон снимал ответственность со слуги при защите своего господина (ст. 21 гл. 22). Строго карались преступления против здоровья и чести: «А будет такой же наругатель кого-нибудь звать к себе на двор, учнет бити ослопом или кнутом... и с суда сыщется про то допряма и такому поругателю за такое дело учинити жестокое наказание (ст. 11 гл. 22).

В ст. 198 гл. 10 дается понятие соучастия и необходимой обороны. Впервые закон выделял главных исполнителей преступления и их соучастников (ст. 20 гл. 10). Соучастники за убийство и нанесение тяжких телесных повреждений отвечали в меньшей степени, чем главный исполнитель. Преступлением против чести считалось оскорбление словом. А при необходимой обороне исключалась ответственность вне зависимости от ее соразмерности нападению и своевременности. Увеличивалось наказание за оскорбление женщины.

Преступления против имущества. В Соборном Уложении 1649 г. наиболее подробно были разработаны нормы ответственности за имущественные преступления, под которыми понималось тайное похищение имущества и задержка с поличным.

Статьи 74 - 75 гл. 21 определяли порядок допроса и наказания за совершение кражи. Уложение вводило обязательную пытку при обвинении в первой татьбе, специальное тюремное заключение за первую татьбу, тогда как по Судебнику 1550 г. пытка применялась только при повторной татьбе. Вводится язычная молка (обвинение других в разбое, сделанное под пыткой обвиняемым в первые полгода после поимки и содержания в тюрьме).

Уложение не назначало за вторую татьбу смертную казнь в отличие от ст. 56 Судебника 1550 г. Впервые этим памятником права вводится отрезание уха, что было и своеобразным клеймением преступников, которые находились под особым контролем судебных властей. Статья 19 гл. 21 вводила ответственность за укрывательство людей, у которых отрезаны уши (штраф 10 руб.).

Делается попытка дать понятие мошенничеству как захвату чужого имущества (например, срывание шапок - ст. 15 гл. 211 карманная кража - ст. 11 гл. 21).

Тяжким преступлением против личности Уложение считало разбой и татьбу. Под разбоем понималось действие, сопряженное с применением насилия против личности, с использованием оружия или орудий нападения (ст. 16-18 гл. 21). Это было открытое нападение, которое, как правило, совершалось группой, шайкой. Определение разбоя было тесно связано с понятием рецидива (ст. 16-18 гл. 21), так как за первый разбой устанавливалось тюремное заключение «до государева указа», а за повторный разбой - смертная казнь (ст. 10 гл. 21). Разбой чаще совершался профессионалами: «А будет кто ратные люди едучи на государеву службу... станут грабити и учинят смертное убийство или женскому полу насильство... то назначается смертная казнь, а за иное всякое насильство и за грабеж чинить наказание смотря по вине».

В статьях 12-14 гл. 21 четко определялись квалифицированные виды краж: кража, совершенная в 3-й раз; кража, сопровождающаяся убийством; кража, совершенная в церкви; кража холопов. За все квалифицированные виды кражи виновные подвергались смертной казни.

Судебная система и основные черты судопроизводства по Соборному Уложению 1649 г.

С принятием Соборного Уложения изменения произошли в области судебного права. Был разработан ряд норм, касающихся организации и работы суда. Правила о вызове в суд были очень развиты в Соборном Уложении. С одной стороны, последовательно проводилась прежняя система вызова, принадлежность чисто обвинительного процесса, с другой -- отразилось и новое направление судопроизводства. Отсюда различные способы вызова, колебания между ними и стремление то объединить их, то провести между ними резкую границу.

В ст. 100-104 Уложения начинается последовательное изложение процессуальных норм. В них говорится о состязательном процессе (суде). Дело возбуждается после подачи заявления (челобитной), в котором должна быть изложена его суть и обязательно указана цена иска. Дьяк, принимающий это заявление, делает на нем надпись с указанием приставу обеспечить явку ответчика в суд. Поэтому документ и называется приставной памятью Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004. С. 590..

Ответчик вызывался в суд приставом, он мог представить поручителей, а также дважды не являться в суд, если на то имелись уважительные причины.

Однако статью 104 можно понять в том смысле, что исковая челобитная и приставная память -- разные документы, между которыми даже возможны расхождения Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 3. Акты Земских соборов / под ред. А. Г. Манькова. М., 1985. С. 297.. Дело могло быть решено в самом начале судебного рассмотрения признанием иска ответчиком. Для этого достаточно, чтобы последний хотя бы не возражал против иска. В процессе рассмотрения дела разрешалось изменять цену иска, а также предъявлять дополнительные претензии к ответчику. В предшествующем законодательстве не уделялось столько внимания и не придавалось такого значения цене иска.

По форме приставная память была по-прежнему краткою запиской о деле, которая давалась недельщику Недельщик - так назывался в допетровской Руси судебный пристав, исполнявший свои обязанности по неделям ("быть в неделях"). Состояли Н. при дьяках, которые вносили их имена в особые книги, при вступлении в должность. Обязанности их заключались в оповещении сторон о вызове в суд и доставлении их к суду, а также в поимке татей и разбойников. и составлялась или самим челобитчиком, или другим частным лицом по его просьбе. Случалось, что ее писал и дьяк, но это не было правилом. Значение приставной памяти, напротив, несколько изменилось: она стала более важной, чем прежде. В эпоху Судебников приставная память нужна была только для того, чтобы напоминать недельщику о возложенном на него поручении, поэтому она была совершенно частным актом. По Уложению приставная часть сделалась первым актом процесса, предварительным уведомлением судьи об иске Кавелин К. Д. Основные начала русского гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. М., 2004. С. 74.. Ею устанавливался объем будущего взыскания, характер доказательств, которые истец обязывался представить в течение дела, одним словом, весь состав будущего иска. Впоследствии в нем нельзя уже было ничего переменить. Поэтому законодательство постоянно стремилось дать содержанию приставной памяти большую определенность и устранить всякую возможность противоречия между ней и дальнейшим ходом процесса. Это была настоящая формула, при составлении которой истец не мог уже ничего выкинуть и прибавить.

Недельщик должен был явиться к ответчику в городе или у него на дворе, прочитать ему вызов и назначить срок для явки к суду. Особенной срочной грамоты, как в эпоху Судебника, в это время уже не было. Обязанность явиться к суду на известный срок устанавливалась для ответчика одною порукой. Обязанности поручителей ограничивались тем судебным актом, в исполнении которого они ручались. Так, если ответчик умрет до срока, то Уложение запрещает подвергать поручителей какой бы то ни было ответственности, ибо они ручались только в явке ответчика, а не в уплате им долга.

Юридическим фактом, определяющим начало течения процессуальных сроков, являлось для ответчика отобрание поручной записи. Поручительство требовалось непременно и вынуждалось всеми мерами. Ответчика, у которого не было поручителей, держали «за приставом в железах». Делали это в крайних случаях, иначе такое задержание считалось незаконным. Поручители принадлежали обычно к числу родственников. Кроме них ручались и другие лица: посадские люди за посадских, монахи за монахов, крестьяне за крестьян и т. д. Встречалось и такое поручительство, которое, не было основано ни на каких юридических отношениях. Однако закон не знал ни родственной, ни общинной поруки. Требуя поручной записи от ответчика, он ни на кого не возлагал обязанности за него ручаться, кроме лиц, подчиненных ответчику по праву господской или помещичьей власти.

Например, если ответчик скрывался от пристава, то в суд забирались его дворовые люди или крестьяне, которых сразу же старались отдать на поруки.

Замечательно, что если эти лица представляли поручительство, а потом боярин их являлся в приказ, то суд начинался немедленно, и поручная запись от самого ответчика уже не требовалась; но если люди его не могли «собрать по себе порук» и были сами задержаны, то с отысканного ответчика перед судом брали поручную запись. Из этого следовало, что судебное обязательство, принятое холопами и крестьянами, безусловно, переходило на их господина (ст. 138-139, 140 и 205 гл. X Уложения). Дмитриев Ф. М. Сочинения. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. Т. 1. М., 1999. С. 121, 122, 122.

Представить ответчика к суду было прямой обязанностью поручителей. Так, если против кого-нибудь предъявлялся иск о деревенской обиде, нанесенной истцу людьми или крестьянами, и ответчик просил, чтобы ему дали время разведать про ту обиду, то Уложение предписывало судьям назначить ему поверстный срок и отдать его на поруки. Если он не являлся вовремя, то судьям надлежало обязать поручителей сыскать его; поручители между тем сами отдавались на поруки. Такой же поверстный срок назначался и задержанным людям, и крестьянам для отыскания их боярина. Сверх того, поручители обязывались полностью выплатить по Уложению -- «иск, пролети и волокиты». Но в обвинительном процессе взыскание иска должно было в исключительных случаях падать на поручителей, ибо до обращения к ним употреблялись все средства для отыскания ответчика. Даже «протори» и убытки большей частью взыскивались прямо с ответчика по явке его в суд; только в одной статье Уложения упоминается о немедленном взыскании с поручителей «проестей и волокит»: когда они поедут с приставом отыскивать ответчика, испросившего себе поверстный срок для разузнания о деревенской обиде (ст. 140, 117 и 229 гл. X Уложения) Дмитриев Ф. М. Сочинения. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. Т. 1. М., 1999. С. 116, 122/ 140..

Подобно прежним законам, Уложение запрещало обвинять ответчика без поручной записи, по одной приставной памяти. Поэтому состав и способы вынуждения записи определялись очень строго.

С момента регистрации дьяком поручной записи начинали течь судебные сроки. Тяжущиеся могли договориться о сроке явки в суд. В этом случае сторона, не явившаяся в назначенное время без уважительных причин, проигрывала дело

Ответчик за неявку подвергался битью батогами и платил без суда «проести и волокиту» истцу и «езд» -- неделыцику. За укрывательство в третий раз он, сверх того, подвергался тюремному заключению на месяц (ст. 111, 137-138, 140, 142, 161 гл. X Уложения) Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3. С. 114, 121, 122, 127.. Если ответчик не являлся в суд после третьей грамоты, то он проигрывал дело, а сумма сыска взыскивалась с него или с поручителя. Стороны могли помириться до судебного разбирательства, но от уплаты судебных пошлин не освобождались.

Законными причинами неявки были:

1. Болезнь. В этом случае тяжущийся должен был послать за себя поверенного, если же ему некого было послать, то из приказа отправляли подьячего освидетельствовать его и разузнать, точно ли ему некому поручить дела. О невозможности явиться больной посылал от себя челобитную. В ст. 108 Уложения предусматривался институт представительства за больную сторону. Впервые в русском праве вводился институт освидетельствования больного участника процесса. При тяжелой болезни стороны («конечно болен») процесс откладывался.

2. Государева служба. Под этим подразумевалась собственно служба полковая или посылка «для государева дела», одним словом, такая служба, которая могла застать человека врасплох. По этой причине челобитчики освобождались не только от явки на суд, но даже и от присылки поверенного.

Сюда же, по отдаленности местопребывания, были причислены воеводы «Сибири, Астрахани и Терка». Обыкновенные воеводы обязаны были назначать поверенных из числа своих людей, родственников или друзей. Чтобы избегать недоразумений, правительство, как правило, перед каждым походом назначало тот срок, после которого опять можно было требовать к суду ратных людей.

3. Таможенные и кабацкие откупа. Они избавляли от обязанности отвечать в тот год, на который был взят откуп. Если он взят на два или три года, то по каждому иску, вчиненному против откупщика, давали суд спустя год после предъявления.

4. Необходимость явиться на срок в другой приказ. В ст. 110 Уложения рассматривается случай неблаговидного поведения истца, который, возбудив дело и создав тем самым определенные неудобства ответчику, не проявлял далее никакой активности в движении дела («пристав не ищет»).

Параллельно с порядком вызова ответчика через пристава существовал и другой порядок -- вручение зазывной грамоты, которая выдавалась самому истцу после предъявления иска. В ней предписывалось местным властям принять меры к обеспечению явки ответчика в суд Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004. С. 591.. Вот пример зазывной грамоты:

При неявке ответчика в суд по зазывной грамоте она должна быть послана трижды. При этом пошлины и иные убытки, связанные с проволочкой, взыскивались с ответчика. Только неявка после третьей зазывной влекла за собой проигрыш дела. Это новшество XVII в., в XVI в. достаточно было однократного вызова. Тройная зазывная, конечно, усиливала волокиту, и поэтому в XVIII в. произошёл возврат к старому порядку Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004. С. 590..

Закон допускал доставку лица в суд приводом. При этом оно подлежало наказанию за неисполнение предписания о явке (ст. 119). Принудительная доставка была возможна и в другом случае. Недельщик, предъявив ответчику приставную память, требовал, чтобы он нашел лиц, готовых поручиться за то, что ответчик явится в суд. Если таких поручителей не найдется, пристав обязан привести ответчика в суд Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004. С. 590..

Судебное рассмотрение дела вершилось по ст. 10, 15, 21-24, 112, 121, 123 гл. 10. Уложение впервые вводит термин «приговор», который венчает не только уголовное, но и гражданское дело. Под вершением понималось решение суда, т.е. приговор и его исполнение, а гл. 15 Уложения так и называлась « О вершенных делах».

Согласно ст. 113 Уложения первая стадия процесса заканчивается подписанием протокола (судного списка) сторонами. Это означает, что дело засужено Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004. С. 590.. При его вершении можно обойтись и без сторон. Впрочем, и здесь присутствие ответчика желательно, поскольку необходимо приводить решение в исполнение.

В отличие от Судебника 1497 и Судебника 1550 гг., по Уложению 1649 г. государство полностью брало судебную инициативу в свои руки, установив две формы судебного процесса - состязательный и розыскной. Сыск применялся в основном по политическим преступлениям и когда преступления совершались «лихими людьми». Статья 49 гл. 21 предусматривала изменение подсудности в случае перехода дела от состязательного процесса к розыску. Уложение 1649 г. ввело некоторые ограничения к показанию свидетелей: «нельзя свидетельствовать по слуху» (ст. 172 гл. 10), «нельзя свидетельствовать жене против мужа» (ст. 177 гл. 10). Ценность свидетельских показаний определялась в зависимости от социального положения свидетеля. В делах о татьбе и разбое примирение сторон запрещалось законом и ст. 31 гл. 21 установила ответственность за примирение с татями и разбойниками. Вводился повальный обыск (ст. 162 гл. 10) и число опрашиваемых не ограничивалось. Результаты повального обыска оценивались по формальным признакам, т. е. по показаниям опрошенных людей и по принципу большинства, по его результаты разрешалось оспаривать. Ложные показания и отказ от показаний наказывались в уголовном порядке. Кроме повального обыска предусматривался и опрос отдельных людей (ст. 33 гл. 18). Повальный обыск применялся в основном по искам недвижимого имущества и о беглых крестьянах (ст. 108 гл. 20). Одним из главных элементов розыскного процесса были обыск и пытка (ст. 48, 51, 58 гл. 21). «А будет приведут розбойника, и его пытать. Да будет он с пытки повинится, что он розбивал впервые, а убийства не учинил, и у того розбойника за первой розбой после пытки отрезать правое ухо, да в тюрме сидеть три годы, а животы его отдати в выти исцом, а ис тюрмы выимая его, посылати в кайдалах работати всякое изделье, где государь укажет. А как он в тюрме три годы отсидит, послати в Украинные городы, где государь укажет, и велети ему в Украинных городех быти, в какой чин пригодится, и дать ему потому же письмо, за дьячьею приписью, что он за свое воровъство в тюрме урочные годы отсидел, и ис тюрмы выпуще.» Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное уложение 1649 года. - М., Изд-во Моск. ун-та, 2006, с. 45.

Пытка как причинение физических страданий проводилась с целью полного признания в преступлении. Основанием для ее применения могли служить результаты «обыска», когда свидетельские показания разделялись: часть в пользу подозреваемого, часть против него. Применение пытки регламентировалось: ее можно было применять не более трех раз, с определенным перерывом; а показания, данные на пытке («оговор»), должны были быть перепроверены с помощью других процессуальных мер (допроса, присяги, обыска).

Пытка и обыск как средства дознания тесно взаимодействовали и дополняли друг друга. Очная ставка была составной частью розыска по государственным делам (ст. 16 гл. 2). Доказательство, за которым признавалась большая сила, являлось поличное, т.е. обнаружение у подозреваемого краденой вещи. Изымать поличное следовало с приставом и с понятыми (ст. 87 гл. 21).

Помимо известных ранее видов доказательств Уложение большое внимание уделяло письменным доказательствам. В ст. 189-191 гл. 10 говорилось, что все сделки заключались в письменном виде под страхом потери права обращения в суд. Все это вызвало необходимость создания нотариальных контор. Первыми нотариусами были площадные подъячие в Москве и городах (ст. 246-250 гл. 10).

В суде был введен протокол или судебный список. Статья 21 гл. 10 запрещала обращаться в суд самого государя без разбора дела в соответствующем приказе, т. е. апелляция не получила широкого развития. Суд выносил приговор (вершение) (ст. 8- 10 гл. 10), исполнение решения состояло в применении наказания и удовлетворении прав выигравшего процесс. Статьями 266, 268, 269 гл. 10 регламентировалась заключительная стадия гражданского процесса - исполнение судебного решения. «Если должник не может расплатиться, то его имущество подлежало продаже для уплаты долга». Младшие служилые и тяглые люди могли выдаваться за долги головою. Выдача головою означала работу на кредитора до отработки долга. Статья 104 гл. 21 учреждала жестокое наказание судьям за неприменение суровых законов к людям, совершившим кражи и разбои: «А будет в городах кто воеводы и приказные люди или губные старосты воров из тюрем выпускать без государеву указу и ссылается кто допряма... за то чинити жестокое наказание».

Статьи 124-131 гл. 10 подробно регламентировали порядок сбора различных судебных пошлин. За утайку пошлин должностными лицами, последние привлекались к уголовному наказанию. Таким образом, Уложение упорядочивало сбор пошлин и поступление их в казну.

Статьи 31, 79-80 гл. 21 были направлены на сосредоточение особо опасных дел в руках государства и установление ответственности за самочинную расправу. Мерой пресечения могла быть и тюрьма. Соборное Уложение 1649 г. уделяло большое внимание вопросам судопроизводства, усиливая ответственность за преступления против суда (ст. 106 гл. 10, ст. 27 гл. 11, ст. 10 гл. 14). Оно предусматривало уголовную ответственность за незаконные действия, направленные против суда, за ложное обвинение судьи в неправильности ведения дела. Статья 106 гл. 10 предусматривала двойную ответственность за рушение порядка в суде: «Кто судью обесчестит непригожи словом или ранит, или убьет до смерти, то казнить смертной казнью».

Строго карались проступки против правил судопроизводства, за лжеприсягу, которая рассматривалась как двойное престуление: «Клянущемуся во лжи язык урезати». Наказанию подлежали ябедничество, крамольничество. Таким образом, государство стремилось взять в свои руки главнейшие части производства суда и превратить его из частной тяжьбы в государственный организованный суд.

Уложение регламентировало порядок работы судей в приказах и на местах, допускало отвод судей сторонами (ст.,3, 4 гл. 10) до судебного разбирательства.

Система наказаний по Соборному Уложению 1649 г.

В системе наказаний по Соборному уложению 1649 года основной упор делался на физическое устрашение (начиная от битья кнутом до отсечения рук и четвертования при смертной казни). Заключение преступника в тюрьму было второстепенной задачей и являлось дополнительным наказанием.

За одно и то же преступление могло быть установлено сразу несколько наказаний (множественность наказаний) - битье кнутом, урезание языка, ссылка, конфискация имущества. За кражу наказания устанавливались по нарастающей: за первую - битье кнутом, урезание уха, два года тюрьмы и ссылка; за вторую - битье кнутом, урезание уха и четыре года тюрьмы; за третью - смертная казнь.

В Соборном Уложении 1649 года применение смертной казни предусматривалось почти в шестидесяти случаях (даже курение табака наказывалось смертью). Смертная казнь делилась на простую (отсечение головы, повешение) и квалифицированную (колесование, четвертование, сожжение, залитие горла металлом, закапывание живьем в землю),

Членовредительские наказания включали следующие: отсечение руки, ноги, урезание уха, носа, губы, вырывание глаза, ноздрей. Эти наказания могли применяться как в качестве основных, так и в качестве дополнительных. Они должны были выделять преступника из окружающей массы людей.

Вообще, система наказаний по Соборному Уложению 1649 года характеризовалась следующими особенностями:

а) Индивидуализация наказания. Жена и дети преступника не отвечали за совершенное им деяние. Однако пережитки архаической системы наказаний сохранились в институте ответственности третьих лиц: помещик, убивший чужого крестьянина, должен был передать понесшему ущерб помещику другого крестьянина, сохранялась процедура «правежа».

б) Сословный характер наказания. Этот признак выражался в том, что за одни и те же преступления разные субъекты несли разную ответственность (например, за аналогичное деяние боярин наказывался лишением чести, а простолюдин - кнутом. Глава 10).

в) Неопределенность в установлении наказания. Этот признак был связан с целью наказания - устрашением. В приговоре мог быть указан не сам вид наказания и использовались формулировки: «как государь укажет», «по вине» или «наказать жестоко».

Если даже вид наказания был определен, неясным оставался способ его исполнения (аналогичные формулировки типа «наказать смертью» или «бросить в тюрьму до государева указа»), т.е. неопределённость наказания.

Неопределенность в установлении наказания создавала дополнительное психологическое воздействие на преступника. Целям устрашения служила особая символика наказаний: заливание преступнику горла расплавленным металлом; применение к нему такого наказания, которое он желал бы для оклеветанного им человека. Публичность наказаний имела социально-психологическое назначение, поскольку многие наказания (сожжение, утопление, колесование) служили как бы аналогами адских мук.

г) Тюремное заключение, как специальный вид наказания, могло устанавливаться сроком от трех дней до четырех лет или на неопределенный срок. Как дополнительный вид наказания (а иногда как основной) назначалась ссылка (в отдаленные монастыри, остроги, крепости или боярские имения).

К представителям привилегированных сословий применялся такой вид наказания, как лишение чести и прав, варьирующийся от полной выдачи головой (превращение в холопа) до объявления «опалы» (изоляции, остракизма, государевой немилости). Обвиненного могли лишить чина, права заседать в Думе или приказе, лишить права обращаться с иском в суд.

С принятием Уложения 1649 года стали широко применяться имущественные санкции (глава 10 Уложения в семидесяти четырех случаях устанавливала градацию штрафов «за бесчестье» в зависимости от социального положения потерпевшего). Высшей санкцией этого вида была полная конфискация имущества преступника. Наконец, в систему санкций входили церковные наказания (покаяние, отлучение от церкви, ссылка в монастырь, заточение в одиночную келью и др.).

Приговоренный к смерти преступник сажался в особую избу на шесть недель для покаяния и потом подвергался казни (Гл. 21. Ст. 34. «А которые тати и разбойники доведутся казнити смертью, и их для покаяния посадити в тюрьме и в и(ы)збу на шесть недель, и как им отойдут урочные дни, и таких татей и разбойников казнити»). Приговоренный к смерти не имел права доноса; ему ни в чем не верили (гл. XXI ст.93. «А на которых людей языки учнут говорить с первые и з другие пытки, а с третьие пытки тех языков доведется казнить, и те языки, идучи к казни, учнут с тех людей на кого они говорили, зговаривать, и тому их зговору не верить»).

Необходимо отметить, что исполнители казней выбирались из вольных людей, содержались они правительством (Гл. 21. Ст. 96 «А в палачи на Москве прибирати из вольных людей, и быть им в палачах с поруками, и государево им жалование давать из Государевой казны из Разбойного приказу»); но тюрьмы строились и содержались на общественный счет. Тюрьмы были земляные, деревянные и каменные, монастырские и опальные (для политических заключенных). В монастырских тюрьмах, как и в других, осуществлялись охрана заключенных и их использование на тюремных работах, в политических тюрьмах полностью исключались любые контакты с заключенными.

3. Значение Уложения и его новые идеи

По мысли, какую можно предположить в основании Уложения, оно должно было стать последним словом московского права, полным сводом всего накопившегося в московских канцеляриях к половине XVII в. законодательного запаса. Эта мысль сквозит в Уложении, но осуществлена не особенно удачно. В техническом отношении, как памятник кодификации, оно не перегнало старых судебников. В расположении предметов законодательства пробивается желание изобразить государственный строй в вертикальном разрезе, спускаясь сверху, от Церкви и государя с его двором до казаков и корчмы, о чем говорят две последние главы. Можно с немалыми усилиями свести главы Уложения в отделы государственного права, судоустройства и судопроизводства, вещного и уголовного права. Но такие группировки остались для кодификаторов только порывами к системе. Источники исчерпаны неполно и беспорядочно; статьи, взятые из разных источников, не всегда соглашены между собою и иногда попали не на свои места, скорее свалены в кучу, чем собраны в порядок.

Если Уложение действовало почти в продолжение двух столетий до свода законов 1833 г., то это говорит не о его достоинствах, а лишь о том, как долго у нас можно обойтись без удовлетворительного закона. Но как памятник законодательства, Уложение сделало значительный шаг вперед сравнительно с судебниками. Это уже не простое практическое руководство для судьи и управителя, излагающее способы и порядок восстановления нарушенного права, а не самое право. Правда, и в Уложении всего больше места отведено формальному праву: глава Х о суде - самая обширная, по числу статей составляет едва не треть всего Уложения. Оно допустило важные, но понятные пробелы и в материальном праве. В нем нет основных законов, о которых тогда в Москве не имели и понятия, довольствуясь волей государя и давлением обстоятельств; отсутствует и систематическое изложение семейного права, тесно связанного с обычным и церковным: не решались трогать ни обычая, слишком сонного и неповоротливого, ни духовенства, слишком щекотливого и ревнивого к своим духовно-ведомственным монополиям.

Но все-таки Уложение гораздо шире судебников захватывает область законодательства. Оно пытается уже проникнуть в состав общества, определить положение и взаимные отношения различных его классов, говорит о служилых людях и служилом землевладении, о крестьянах, о посадских людях, холопах, стрельцах и казаках. Разумеется, здесь главное внимание обращено на дворянство, как на господствующий военно-служилый и землевладельческий класс: без малого половина всех статей Уложения прямо или косвенно касается его интересов и отношений. Здесь, как и в других своих частях. Уложение старается удержаться на почве действительности.

При общем охранительном своем характере Уложение не могло воздержаться от двух преобразовательных стремлений, указывающих, в каком направлении пойдет или уже шла дальнейшая стройка общества. Одно из этих стремлений в приговоре 16 июля прямо поставлено как задача кодификационной комиссии: ей поручено было составить проект такого Уложения, чтобы «всяких чинов людем от большого и до меньшего чину суд и расправа была во всяких делех всем ровна».

Это - не равенство всех перед законом, исключающее различие в правах: здесь разумеется равенство суда и расправы для всех, без привилегированных подсудностей, без ведомственных различий и классовых льгот и изъятий, какие существовали в тогдашнем московском судоустройстве, имеется в виду суд одинаковый, нелицеприятный и для боярина, и для простолюдина, с одинаковой подсудностью и процедурой, хотя и не с одинаковой наказуемостью; судить всех, даже приезжих иноземцев, одним и тем же судом вправду, «не стыдяся лица сильных, и избавляти обидящего (обидимого) от руки неправедного», - так предписывает глава X, где сделана попытка начертать такой ровный для всех суд и расправу. Идея такого суда исходила из принятого Уложением общего правила устранять всякое льготное состояние и отношение, соединенное с ущербом для государственного, особенно казенного интереса.

Другое стремление, исходившее из того же источника, проведено в главах о сословиях и выражало новый взгляд на отношение свободного лица к государству. Чтобы выразить это стремление, надобно несколько отрешиться от современных понятий о личной свободе. Личная свобода, независимость от другого лица, не только неотъемлемое право, ограждаемое законом, но и обязанность, требуемая еще и правами. Никто не захочет, да и не может стать формальным холопом по договору, потому что никакой суд не даст защиты такому договору. Но не забудем, что общество XVII в. - общество холоповладельческое, в котором действовало крепостное право, выражавшееся в различных видах холопства, и к этим видам именно в эпоху Уложения, готов был прибавиться новый вид зависимости, крепостная крестьянская неволя. Тогда в юридический состав личной свободы входило право свободного лица отдать свою свободу на время или навсегда другому лицу без права прекратить эту зависимость по своей воле. На этом праве и основались различные виды древнерусского холопства. Но до Уложения существовала личная зависимость без крепостного характера, создававшаяся личным закладом Ключевский В. О. Русская история: Полный курс лекций. В трех книгах. - Ростов-на-Дону: изд-во «Феникс», 1998. -с. 296.. Заложиться за кого-либо значило: в обеспечение ссуды или в обмен за какую-либо иную услугу, например, за податную льготу или судебную защиту, отдать свою личность и труд в распоряжение другого, но сохраняя право прервать эту зависимость по своему усмотрению, разумеется, очистив принятые на себя обязательства заклада. Такие зависимые люди назывались в удельные века закладнями, а в московское время закладчиками.

Заем под работу был для бедного человека в Древней Руси наиболее выгодным способом помещения своего труда. Но, отличаясь от холопства, закладничество стало усвоять себе холопью льготу, свободу от государственных повинностей, что было злоупотреблением, за которое теперь закон и ополчился против закладчиков и их приемщиков: поворотив закладчиков в тягло, Уложение (гл. XIX, ст. 13) пригрозило им за повторительный заклад «жестоким наказанием», кнутом и ссылкой в Сибирь, на Лену, а приемщикам - «великой опалой» и конфискацией земель, где закладчики впредь жить будут. Между тем для многих бедных людей холопство и еще больше закладничество были выходом из тяжелого хозяйственного положения.

При тогдашней дешевизне личной свободы и при общем бесправии льготы и покровительства, «заступа», сильного приемщика были ценными благами; потому отмена закладничества поразила закладчиков тяжким ударом, так что они в 1649 г. затевали в Москве новый бунт, понося царя всякой неподобной бранью. Мы поймем их настроение, не разделяя его. Свободное лицо, служилое или тяглое, поступая в холопы или в закладчики, пропадало для государства. Уложение, стесняя или запрещая такие переходы, выражало общую норму, в силу которой свободное лицо, обязанное государственным тяглом или службой, не могло отказываться от своей свободы, самовольно слагая с себя обязанности перед государством, лежавшие на свободном лице; лицо должно принадлежать и служить только государству и не может быть ничьей частной собственностью: «Крещеных людей никому продава-ти не ведено» (гл. XX, ст. 97).

Личная свобода становилась обязательной и поддерживалась кнутом. Но право, пользование которым становится обязательным, превращается в повинность. Государство о дорогое достояние - человеческую личность, и все нравственное и гражданское существо стоит за это стеснение воли со стороны государства, за эту повинность, которая дороже всякого права. Но в русском обществе XVII в. ни личное сознание, ни общественные нравы не поддерживали этой общечеловеческой повинности.

Да и государство, воспрещая лицу частную зависимость, не оберегало в нем человека или гражданина, а берегло для себя своего солдата или плательщика. Уложение не отменяло личной неволи во имя свободы, а личную свободу превращало в неволю во имя государственного интереса. Но в строгом запрете закладничества есть сторона, где мы встречаемся с закладчиками в одном порядке понятии. Эта мера была частичным выражением общей цели, поставленной в Уложении, овладеть общественной группировкой, рассажав людей по запертым наглухо сословным клеткам, сковать народный труд, сжав его в узкие рамки государственных требований, поработив им частные интересы. Закладчики только раньше почувствовали на себе тяжесть, ложившуюся и на другие классы. Это была общая народная жертва, вынужденная положением государства, как увидим, изучая устройство управления и сословий после Смуты.

Список использованной литературы

1. Буганов В. И. Мир истории: Россия в XVII веке. - М.: Молодая гвардия, 1989

2. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. - Ростов-на-Дону, Центр, 1995

3. Дмитриев Ф. М. Сочинения. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. Т. 1. М., 1999

4. Исаев И.А.. История государства и права России. - М., 2006

5. Кавелин К. Д. Основные начала русского гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. М., 2004

6. Керимов Д. А. Политическая история России. Хрестоматия для вузов. - Москва: Аспект пресс. 1996

7. Ключевский В. О. Русская история: Полный курс лекций. В трех книгах. - Ростов-на-Дону: изд-во «Феникс», 1998. Кн.2

8. Маньков А. Г. "Уложение 1649 года - кодекс феодального права России". - Л.: Наука. - 1980

9. Маньков А. Г. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 3. Акты Земских соборов. - М., 1985.

10. Сергеевич В. Л. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 2004.

11. Тихомиров М.Н. и Епифанов П.П. Соборное Уложение 1649 г./ Учебное пособие для высшей школы. Москва: МГУ, 1961

12. Чистяков И.О. История отечественного государства и права. - М, 2006

13. Чистяков О.И. и Мартисевич И. Д. История государства и права. - М.: Просвещение. - 1985