Звуковой символизм как полимодальный когнитивный феномен

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Университет Тохоку

Звуковой символизм как полимодальный когнитивный феномен

Раевский А.Е., кандидат психологических наук; доцент кафедры психологии языка и преподавания иностранных языков факультета психологии

Нобуюки Сакаи, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии факультета гуманитарных наук

Япония

Связь между звучанием слова и его значением принято считать произвольной, однако многие исследования последних лет свидетельствуют о том, что этот тезис нуждается в корректировке. Всё большее внимание исследователей привлекает феномен звукового символизма, в котором можно видеть проявление полимодальности восприятия. В статье содержится обзор работ, анализирующих это явление с разных позиций: междисциплинарный подход помогает лучше узнать как лингвистические, так и психологические особенности этого феномена.

Ключевые слова: звуковой символизм; звукоподражание; полимодальность восприятия; синестезия.

Raevsky A. E., PhD (Psychology), Associate Professor at the Department of Psychology of Language and Foreign Language Studies, Faculty of Psychology, Lomonosov Moscow State University;

Nobuyuki Sakai, PhD (Psychology), Professor at the Department of Psychology,

Faculty of Arts and Letters, Tohoku University, Japan

SOUND SYMBOLISM AS A POLYMODAL COGNITIVE PHENOMENON

Key words: sound symbolism; onomatopoeia; polymodality of perception; synesthesia.

Введение

Один из базовых постулатов лингвистики, восходящий к Фердинанду де Соссюру [Курс общей лингвистики 1916], заключается в произвольности и конвенциональности языкового знака. Феномен звукового символизма, привлекающий внимание ученых в последнее время, ставит этот лингвистический постулат под сомнение. Многочисленные эксперименты, проводимые в разных странах на материале разных языков, говорят о том, что это положение требует как минимум уточнения и дополнения, а как максимум - корректировки.

Ретроспектива изучения звукового символизма

Идеи, связанные со звуковым символизмом, появились еще в Античности. Хрестоматийным примером стал диалог Платона «Кратил» о том, как даются имена вещам: «по природе» или «по установлению». Хотя две позиции в диалоге диалектически примиряются, А. Ф. Лосев отмечает, что Платон «настойчиво подчеркивает смысловое значение артикуляционно-акустического аппарата» [Лосев URL].

В Новое время эта проблема также становилась источником научных споров. Так, в отличие от Д. Локка, отрицавшего «природную» связь между формой и значением, Г. Лейбниц придерживался звукоподражательной теории, иллюстрируя ее своими соображениями о звуках [r] («бурное движение и шум») и [l] («движение более мягкое») [Лейбниц 2010, с. 12].

Отдал должное идеям звукового символизма и М. В. Ломоносов, правда, не всегда различая звук и букву (и в этом он был не одинок): «В российском языке, как кажется, часто повторение письмени а способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, также и внезапного страха; учащение письмен е, и, ю - к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей... Твердые с, ф, ц, ч, ш и плавкоер имеют произношение звонкое и стремительное, для того могут спомоществовать к лучшему представлению вещей и действий сильных, великих, громких, страшных и великолепных. Мягкие ж, з и плавкие в, л, м, н имеют произношение нежное и потому пристойны к изображению нежных и мягких вещей и действий» [Ломоносов 1952, т. 7, с. 241]. звуковой символизм лингвистический

Хотя мысль о произвольности / конвенциональности языкового знака вошла в канон современной науки о языке, уже после выхода соссюровского «Курса общей лингвистики» О. Есперсен в работе «Symbolic Value of the Vowel I» отмечал, что звуковой символизм играет более важную роль, чем это принято думать [Jespersen 1933]. Характерно, что, как и Ломоносов, Есперсен связал звук [i] со значением «маленький». Возможные причины подобной ассоциации будут рассмотрены ниже. В данном случае нам важен сам факт признания датским ученым недооценки лингвистами акустического фактора.

Гипотезы о возможной связи между звуком и смыслом, возникавшие на протяжении всей истории языкознания, приводят к формированию такой дисциплины, как фоносемантика, в основе которой лежит принцип «не-произвольности языкового знака» [Воронин 2006]. В целом магистральная линия развития лингвистики в ХХ столетии шла в соссюровском русле; звуковая материя языка оказалась лингвистически «препарированной» и отодвинутой на задний план. Сыграло свою роль и то, что с изобретением книгопечатания зафиксированное материально письменное слово стало более важным, чем эфемерное устное. Всё это препятствовало установлению связи между акустическими и артикуляционными особенностями слов с их семантическими свойствами.

В последнее время, однако, наблюдается рост интереса к звуковому символизму и выход научного дискурса за рамки чистой лингвистики. С этим феноменом оказываются тесно связаны такие вопросы, как установление и локализация участков мозга, отвечающих за появление определенных визуальных ассоциаций при обработке звукового сигнала, и, шире, полимодальность восприятия.

Феномен звукового символизма неоднороден, в нем выделяют разные типы [Hinton et al. 1994]. Материальным (телесным) символизмом можно считать случаи типа: ах, апчхи, эй и т. д., когда звук не столько несет смысл, сколько является знаком или симптомом того, что происходит с говорящим. Подражательный (имитативный) символизм - наиболее очевидный и распространенный; к этой категории относится большинство звукоподражаний (кап-кап, бум, чик- чик, bang, knock и т п.). Синестетическим символизмом можно назвать акустическое изображение неакустических явлений. Он обычно проявляется на уровне просодии, когда говорящий повышает частоту тона при рассказе об очень маленьких объектах или, например, растягивает слоги для усиления эффекта (это было оооочень давно). Как показывают исследования, подобные языковые паттерны одинаковы для большинства людей. Конвенциональным называют звуковой символизм, встречающийся в конкретном языке, как, например, сочетание согласных gl в английском языке, вызывающее ассоциации, связанные со светом.

Проявляясь по-разному, звуковой символизм наиболее знаком нам по различным идеофонам, или звукоподражаниям, которые встречаются в большинстве известных языков [Blasi et al. 2016]. Звукоподражания зачастую остаются в тени фундаментальных научных исследований, как, очевидно, маргинальный феномен, относимый к «детским» проявлениям языка. Кроме того, даже некоторые лингвисты до недавнего времени утверждали, что количество звукоподражаний в мировых языках является сравнительно небольшим и не заслуживающим серьезного внимания.

Звукоподражания действительно обладают оттенком «детскости»: например, такие русские слова, как кап-кап, топ-топ и чик-чирик чаще используются в общении с детьми, чем со взрослыми. Подобный способ словообразования, называемый «редупликацией» - полной (тук-тук) или частичной (тик-так), - является отличительной чертой звукового символизма в разных языках [Hinton et al. 1994].

Связь звукоподражаний с детским языком имеет свои объяснения: как показывают исследования, детский мозг более свободно устанавливает элементы соответствия между звуковыми элементами и образами, в то время как во взрослом возрасте количество таких связей ограничено. Так, в одном из экспериментов [Kita et al. 2010] трехлетние японские дети, описывая хождение и прыжки, использовали новые, придуманные звукоподражания наряду с существующими. Эти придуманные слова были предъявлены англоговорящим взрослым, не владеющим японским языком, с заданием угадать, какое слово относится к какому типу действия (хождение или прыжки). Степень распознавания оказалась крайне высокой.

Звукоподражания широко распространены в японском языке. Его словари звукоподражаний содержат более 5 тыс. единиц, а повседневное использование, в зависимости от региона, сферы деятельности или возраста говорящего, насчитывает еще больше; при этом некоторые слова могут создаваться ad hoc. Японские звукоподражания заслуживают отдельного анализа, который выходит за рамки данной статьи.

В то время как в европейских языках звукоподражания - это слова, которые, как правило, просто транскрибируют те или иные звуки окружающего мира (лай собаки, стук в дверь, капли дождя и т. д.), в ряде языков они могут использоваться для передачи душевных состояний (ваку-ваку (яп.) - радостное возбуждение), тактильного восприятия (лип-рип (яз. хауса) - гладкая поверхность), запахов (кпиини- кпиини (яз. кисси) - вонючий), вкусов (ви-ви (яз. эве) - сладкий) и даже цвета (пуу (яз. мунданг) - черный).

В ономатопеях звуковой символизм очевиден, об этом говорит и сам термин «звукоподражание». Если же звуки передают не звуковую реальность, феномен звукового символизма не всегда воспринимается как таковой, и тогда экспериментальный подход позволяет объективировать элементы смысла, передаваемые звуками.

Первые эксперименты в этой области были проведены в 20-е годы прошлого века В. Кёлером [Kohler 1929]. Он показывал испытуемым две фигуры - округлую и остроугольную - и просил назвать их словами maluma и takete, в зависимости от внешнего сходства. Подавляющее большинство испытуемых называли круглую фигуру maluma, а острую - takete. Подобным образом Сэпир проводил эксперимент со словами mal и mil, только испытуемым предлагалось выбирать предметы не по форме, а по размеру. Было установлено, что первое представляется большим в четыре раза чаще, чем второе [Sapir 1929].

Обнаруженный Кёлером эффект связи между звуковой оболочкой слова и формой предмета был зафиксирован в начале XXI века в эксперименте со словами буба и кики [Ramachandran, Hubbard 2001] с аналогичным результатом: подавляющее большинство испытуемых связывают более округлый предмет со словом буба, а более острый - со словом кики. Схожие эксперименты проводились на испытуемых разных возрастов, включая грудных детей, и разных языковых культур, в том числе бесписьменного племени в Намибии, изолированного от культурных влияний [Bremner et al. 2013]. Результаты показали универсальность этого феномена.

Один из основных выводов, полученных в ходе указанных экспериментов, состоит в том, что гласные [o], [u] и [a] связаны с большими и круглыми объектами, а [i] - с маленькими и острыми (как на это указывали еще Ломоносов и Есперсен). Подобную связь можно проследить в разных языках, ср.: large - little (англ.), grand - petit (франц.), macros - micros (греч.), ookii - chiisai (яп.) и т. п. Правда, можно привести и противоположные примеры, в частности small - big (англ.).

Обоснование звукового символизма с позиций современной науки

Для объяснения подобной связи выдвигались различные гипотезы. По одной из них, это объясняется сенсорно-моторной связью между зрительными и моторными зонами мозга, в соответствии с теорией «зеркальных нейронов», связывающих наблюдение форм губ других людей при произнесении тех или иных звуков с моторными функциями наблюдателя [Maurer et al. 2006]. Иными словами, вследствие того, что при произнесении [u] и [о] губы образуют более округлую форму, по сравнению с небольшим отверстием между губами в случае звука [i], мы склонны ассоциировать большие предметы с более округлым положением губ и наоборот.

По другой гипотезе этот эффект связан с тем, что круглые объекты ассоциируются со звуками низких частот, а остроугольные - с высокими частотами [Spence 2011]. Это может происходить как из-за акустических особенностей слов, так и из-за определенных семантических связей между звуками и образами, которые мы наблюдаем в повседневной жизни: так, например, острые объекты типа ножей издают обычно звуки высоких частот.

Кроме установленной связи между звуком и визуальными характеристиками (от размера до формы), отмечается также наличие связи между звуком и содержательными характеристиками. Так, реагируя на кики, люди часто используют такие слова, как умный, маленький, тонкий, счастливый, молодой, нервный, в то время как буба вызывает противоположные ассоциации [Gomez et al. 2013].

Этот прием используется (возможно, неосознанно), когда даются имена двум персонажам, которые представляют противоположности друг друга: Астерикс и Обеликс, Микки и Гуфи, Бим и Бом. Звуковой символизм можно обнаружить и в длинных именах литературных героев внушительных размеров (Гаргантюа и Пантагрюэль) или жизненного опыта (Симплициссимус).

В отличие от гласных звуков, согласные менее информативны в отношении фоносемантики. Так, отмечается, что сочетание sw в английском языке передает идею колебания или качания, а согласные gl связаны со светом и сиянием. В немецком языке слог kno в начале слова часто указывает на маленькие и круглые предметы (Knoblauch - чеснок, Knopf - кнопка, Knospe - почка (растения), Knoten - узел и т. п.). Подобные примеры иллюстрируют конвенциональный символизм, о котором говорилось выше.

В ряде экспериментов показано, что глухие согласные [p], [t], [k] ассоциируются с острыми объектами, а сонорные [m], [l], [n] и звонкий [b] - с округлыми формами [Nielsen & Rendall 2011]. Это любопытным образом перекликается с наблюдениями о том, что в семнадцати языках Латинской Америки названия двух видов птиц имеют совпадающие звуковые паттерны: в названиях маленькой птицы часто встречаются согласные [k] и [t], а в названиях большой - носовые согласные [Berlin 2006].

В 1977 году Х.-Л. Борхес писал, что в английском слове moon «есть нечто, придающее слову медлительность, подобающую луне» («Семь вечеров»). Позднее эта связь между назальными [m] и [n] и гласным звуком заднего ряда [u] с медлительностью и протяжностью была подтверждена экспериментально [Saji 2013].

Во многих языках в слове нос есть назальный согласный. Это показательный пример звукового символизма, когда для называния части тела используется звук, произнесение которого является ее отличительной чертой, дополнительной по отношению к основной функции. Отдельного упоминания заслуживает и тот факт, что слово круглый во многих языках содержит звук [r] [Blasi et al. 2016].

Все вышеприведенные и многие подобные им факты, не исчерпывающие, разумеется, описываемого феномена, но убедительно свидетельствующие о его значимости, требуют объяснения. Продемонстрированная во многих экспериментах универсальность многих проявлений звукового символизма наводит на мысль о биологическом объяснении. Так, согласно признаваемой многими биологической теории звукового символизма [Ohala 1994], восприятие объектов разного размера связано со средней частотой произносимых звуков: чем она выше, тем меньшим нам представляется объект, и наоборот.

Связь между частотой тона и смыслом наблюдаются и при коммуникации животных между собой. В частности, звуки, издаваемые более агрессивной особью (или той, которая хочет таковой казаться), как правило, имеют более низкую частоту, а более слабые особи используют звуки более высоких частот. Животные стремятся казаться сильнее за счет внешних признаков, в частности, размера. На размер может указывать и низкая частота голоса: более крупные особи, обладая более объемными легкими и мощными голосовыми связками, обычно издают более низкие звуки. Таким образом, чтобы казаться больше, нужно максимально понизить частоту издаваемого звука. Более мелкие особи, наоборот, производят звуки на более высоких частотах, выражая так готовность подчиниться.

В человеческом общении частота голоса, подобно жестам, языку тела, также играет важную роль в коммуникации, формировании смысла высказывания. Артикуляция влияет на резонанс произносимого звука: поднятие уголков губ в звуке [i] ведет к уменьшению вокального тракта и, соответственно, к повышению резонансных частот, а вытянутые в трубочку губы позволяют, наоборот, понизить резонанс за счет увеличения вокального тракта [Ohala 1994].

Биологическая теория позволяет объяснить многие аспекты звукового символизма, в частности, эффект буба - кики и наблюдаемые во многих языках семантические ассоциации, вызываемые гласными звуками.

Кросс-модальный характер ассоциаций, составляющих специфику звукового символизма, позволяет видеть в нем проявление синестезии как феномена, при котором раздражение одного органа чувств стимулирует ощущения, соответствующие другому, или, иными словами, одна модальность вызывает ощущение другой модальности. Точнее было бы говорить об идеастезии, поскольку при синестезии имеет место кросс- модальное взаимодействие вне когнитивного уровня восприятия, а в случае эффекта буба - кики звук вызывает не только визуальные (круглый, острый), но и семантические (умный, счастливый и др.) ассоциации.

В кросс-модальности звукового символизма исследователи отмечают разные стороны. Так, находит подтверждение ассоциативная связь между громкостью и яркостью: яркие объекты чаще ассоциируются со звуками более высокой частоты, и испытуемые реагируют быстрее, если яркость совпадает с предъявляемым одновременно тоном звукового сигнала. Кросс-модальное соответствие между высокой (или низкой) частотой и маленькими (и соответственно большими) объектами объясняют тем, что небольшие объекты резонируют на более высокой частоте [Spence 2011]. Отмечается также, что некоторые звуки могут провоцировать определенные эмоции, когда задействованы те или иные лицевые мышцы (подобно тому, как передача эмоции на лице может усилить ее ощущение, в соответствии с гипотезой мимической обратной связи). В одном из экспериментов [Strack et al. 1998] при просмотре мультфильма больше смеялись те испытуемые, губы которых артикулировали звук [i], чем те, которые артикулировали [o].

Обнаружена связь между артикуляцией и хватательными движениями. Было высказано предположение, что артикуляционная система развилась из нейронной системы, ответственной за то, чтобы взять еду руками и открыть рот, чтобы туда ее положить. Подтверждающий это эксперимент показал [Vainio 2013], что испытуемые быстрее делали точный захват (большим и указательным пальцами) при артикуляции звуков [t] и [i], а мощный захват (всей рукой) - при артикуляции звуков [k] и [a]. Так, взгляд на маленький объект может вызывать ассоциацию с точным захватом, что, в свою очередь, связано со звуком [i].

Изучение звукового символизма важно не только с научной точки зрения, оно имеет и прикладной результат, в частности, в такой сфере маркетинга, как нейминг. Так, анализ названий популярных японских брендов показал, что в них чаще всего встречаются согласные [p], [b], [t] и [k]. Установлено также, что некоторые слова, не имеющие смысла, но содержащие определенные сочетания звуков, являются подходящими наименованиями для определенных объектов [Nielsen, Rendall 2011].

Заключение

Таким образом, результаты многочисленных экспериментов и исследований звукового символизма, обогащающие наши представления о языке как феномене полимодальной когнитивной деятельности человека, побуждают еще раз по-новому взглянуть на постулат произвольности языкового знака.

Список литературы / references

1. Воронин С. В. Основы фоносемантики. М.: Ленанд, 2006. [Voronin, S. V (2006). Osnovifonosemantiki. (Basics of Phonosematics). Moscow: Lenand (In Russ.)]. Лейбниц Г. В. О словах. СПб: Либроком, 2010. [Leibnitz, G. W. (2010). O slovah. (About the Words). Saint Petersburg: Librokom (in Russ.)].

2. ЛомоносовМ. В. Краткое руководство к красноречию // Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. 1952. Т 7. М.; Л.: Изд-во АН СССР. [Lomonosov, M. V. (1952). Sobranie sochinenij. Vol. 7. Moscow: USSR Science Academy Publishing House. (In Russ.)].

3. Лосев А. Ф. Краткий анализ диалога Платона «Кратил», URL: http://genhis. philol.msu.ru/article_64.html (дата обращения: 29.07.2020). [Losev, A. F. Kratkiy analiz dialoga Platona “Kratil” (Short Analysis of Plato's Dialogue “Kratil”) (in Russ.)].

4. Berlin B. The first congress of ethnozoological nomenclature. // The Journal of the Royal Anthropological Institute. 2006. Vol. 12 № 1. P. 23-44.

5. Blasi D. E., Wichmann S., Hammarstrom H., Stadler P. F, Christiansen M. H. Sound-meaning association biases evidenced across thousands of languages // Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2016. Vol. 113, № 39. P. 10818-10823.

6. BremnerA., Caparos S., Davidof, J., de Fockert J., Linnel, K., Spence, C. “Bouba” and “Kiki” in Namibia? A remote culture make similar shape-sound matches, but different shape-taste matches to Westerners. // Cognition. 2013. Vol. 126. P 165-172.

7. Hinton L., Nichols J., Ohala J. Introduction: Sound-symbolic processes // Sound Symbolism / ed. by L. Hinton, J. Nichols and J. Ohala. Cambridge University Press, 1994. P 1-11.

8. Jespersen O. Symbolic Value of the Vowel I // O. Jespersen. Linguistica. Selected Papers in English, French and German. London, Routledge. 1933. P. 283-303.

9. Kita S., OzyurekA., Allen S. & Ishizuka T. Early links between iconic gestures and sound symbolic words: evidence for multimodal protolanguage // Proceedings of 8th International Conference on Evolution of Language, Utrecht, The Netherlands, 14-17 April 2010 / ed. by A. Smith, M. Schouwstra, B. de Boer and K. Smith. 2010. P 429-430.

10. Kohler W Gestalt Psychology. NY: Liveright, 1929.

11. Maure D., Pathman T., Mondlock C. J. The shape of boubas: Sound-shape correspondence in toddlers and adults. // Developmental Science. 2006. Vol. 9. P. 316-322.

12. Nielsen A. K. S., Rendall D. The sound of round: Evaluating the role of consonants in the classic Takete-Maluma phenomenon // Canadian Journal of Experimental Psychology. 2011. Vol. 65 № 2. P 115-124.

13. Ohala J. The frequency code underlies the sound-symbolic use of voice pitch // Sound Symbolism / ed. by L. Hinton, J. Nichols and J. Ohala. Cambridge University Press. P 325-347.

14. Ramachandran V., Hubbard E. Synaesthesia - a window into perception, thought and language. // Journal of Consciousness Studies. 2001. Vol. 8. P. 3-34.

15. Saji N., Akita K., Imai M., Kantartzis K., Kita S. Cross-linguistically shared and language-specific sound symbolism for motion: An exploratory data mining approach. // Proceedings of the 35 th Annual Conf. of the Cognitive Science Society. 2013. Vol. 31. P. 1253-1259.

16. Sapir E. A study in phonetic symbolism. // Journal of Experimental Psychology. 1929. Vol. 12. P 225-239.

17. Spence C. Crossmodal correspondences: A tutorial review. // Attention, Perception, & Psychophysics. 2011. Vol. 73. P 971-995.

18. Strack F, Martin L. L., Stepper S. Inhibiting and facilitating conditions of the human smile: A nonobtrusive test of the facial feedback hypothesis. // Journal of Personality and Social Psychology. 1988. Vol. 54. P 768-777.

19. Vainio L., Schulman M., Tiippana K., Vainio M. Effect of Syllable articulation on precision and power grip performance // PLoS ONE, 2013. Vol. 8. № 1. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0053061

Размещено на Allbest.ru