Синтетизм и аналитизм как характеристики языкового строя в британских грамматиках XVIII века

Размещено на http://www.allbest.ru/

СИНТЕТИЗМ И АНАЛИТИЗМ КАК ХАРАКТЕРИСТИКИ ЯЗЫКОВОГО СТРОЯ В БРИТАНСКИХ ГРАММАТИКАХ XVIII ВЕКА

Н.Н. Германова

доктор филологических наук, доцент

профессор кафедры общего

и сравнительного языкознания

Аннотация

синтетизм аналитизм языковый грамматический

Автор исследует истоки учения о синтетизме и аналитизме как о двух типах организации языкового строя в европейской лингвистике. В британских грамматиках это различие было осознано еще в XVIII в., задолго до разработки типологической классификации языков А. В. Шлегелем. В статье показано, какую оценку получал аналитический характер английского языка в трудах британских грамматистов и каким образом осознание аналитизма английского языка влияло на выработку критериев для установления грамматических категорий.

Ключевые слова: лингвистическая типология; синтетизм; аналитизм; британские грамматики XVIII в.; грамматическая категория.

Annotation

N. N. Guermanova Doctor of Philology (Dr. habil), Associate Professor Professor at the Department of General and Comparative Linguistics

SYNTHETISM AND ANALYTICISM AS CHARACTERISTICS OF LANGUAGE STRUCTURE IN 18^th CENTURY BRITISH GRAMMARS

The author explores the roots of the study of synthetism and analyticism as two types of language structure in European linguistics. As shown in the article, British grammarians realized this difference in the 18^th century, long before A. W. Schlegel worked out his typological classification of languages. The author analyses the appraisal of the analytical character of the English language in British grammars, focusing on the way this affected the identification of grammar categories of the English language by 18^th-century grammarians.

Key words: linguistic typology; synthetism; analyticism; 18^th-century British grammars; grammatical category.

Введение

В истории лингвистических учений противопоставление синтетических языков аналитическим принято приписывать А. В. Шлегелю, который в 1818 г. выделил их как два подтипа в рамках морфологической типологии языков мира. Однако, как показывает обращение к британской грамматике XVIII в., эти два способа организации грамматического строя были хорошо известны, хотя и под другими названиями, британским грамматистам эпохи Просвещения.

Британская грамматическая традиция XVIII в. нередко обсуждается в истории лингвистических учений в снисходительном тоне или даже в негативном ключе. К ее недостаткам относят нормативный, а не сугубо дескриптивный характер, а также подражание латинским образцам, которое, как часто утверждают, не позволяло британским грамматистам отразить своеобразие английского языка. Однако вопрос о том, в какой мере справедливы эти упреки, заслуживает более тщательного рассмотрения.

Что касается нормативного характера этих трудов, то следует отметить, что хотя XVIII в. действительно стал ключевым для формирования нормативной традиции, и грамматики, в частности работы Р Лаута и Л. Маррея, сыграли в этом процессе важнейшую роль, все же грамматические сочинения этого периода отнюдь не были подборками нормативных рекомендаций наподобие современных style guides. Нормативные рекомендации в грамматиках авторов XVIII в. были встроены в грамматическую теорию, и авторам этих грамматик приходилось решать традиционные для грамматического описания теоретические проблемы - о принципах выделения частей речи и грамматических категорий, о числе и характере частных грамматических категорий, о средствах выражения грамматических значений и т. п.

Поскольку британская грамматическая традиция, как и другие грамматические традиции национальных языков Европы, относится, по определению Ю. В. Рождественского [Рождественский 1990, с. 282], к числу «непервообразных» (т. е. к числу традиций, сложившихся в ареале распространения некоторой первообразной традиции, в данном случае греко-латинской), она не могла не обнаруживать зависимость от латинских образцов. Однако детальное изучение того, насколько велика была эта зависимость, в чем именно она проявлялась и какие отступления от нее позволяли себе британские авторы, показывает, что последние отнюдь не слепо копировали латинские образцы. Как справедливо пишет Й. Майкл, «несмотря на поверхностное впечатление об однообразии, подражательности и скучности, английские грамматики Речь идет о работах XVII-XVIII вв. - Н. Г фактически содержали удивительное разнообразие взглядов и категорий» [Michael 2010, с. 2].

Так, в частности, британские грамматисты эпохи Просвещения прекрасно осознавали аналитический характер английского языка, который резко контрастировал с устройством латинского и греческого языков. Как будет показано ниже, хотя сами термины «синтетизм» и «аналитизм» появились лишь в XIX в., в знаменитых «Заметках о провансальском языке и литературе» А. В. Шлегеля (1818), в Великобритании само противопоставление языков двух типов было отчетливо осознано еще в XVIII в.

В теоретическом плане это противопоставление было исследовано А. Смитом в трактате «Соображения о происхождении и формации языков» (1761) в контексте его рассуждений об эволюции ментальных способностей человека; А. Смит дал этим типам названия «составных» и «несоставных» языков [Smith 1774]. В практическом плане, при описании грамматического строя английского языка, это противопоставление поднимало сь часто во всех грамматиках английского языка XVIII в.

В настоящей статье будет показано, какую оценку получал аналитический характер английского языка в трудах британских грамматистов эпохи Просвещения и каким образом осознание аналитизма английского языка влияло на построение грамматической теории, в частности, на выработку критериев для установления грамматических категорий.

Оценка аналитического строя английского языка в британских грамматиках эпохи Просвещения

Практически в любой грамматике английского языка XVIII в. можно найти рассуждение о том, что английский язык отличается от классических языков, таких как древнегреческий и латынь, тем, что в нем отношения между словами выражаются не с помощью флексий, а за счет порядка слов и служебных слов. Эти рассуждения, прежде всего, сопровождали объяснения падежного устройства английского языка, а также описания системы времен, но встречалась также в разделах о других грамматических категориях, например, о наклонении глагола или о степенях сравнения прилагательных.

Особенности синтетических и аналитических языков обычно истолковывались в историческом ключе как противопоставление классических, или древних языков, языкам современным или, несколько реже, это было противопоставление ареально-географического характера. В последнем случае аналитические конструкции приписывали «северным» языкам, к которым относили и английский. Если первое противопоставление в целом соответствует современным взглядам (усиление аналитизма является объективной тенденцией развития индоевропейских языков), то положение об особом аналитизме северных языков явно противоречит тому факту, что романские языки также развивались в направлении аналитизма (что также отмечали некоторые грамматисты XVIII в.).

В качестве причины возникновения аналитических конструкций указывали на языковые контакты, а также на развитие способностей человека к абстрагированию (в аналитических конструкциях отношения выражаются отдельным словом, которое имеет предельно абстрактное значение) [Smith 1774].

Аналитическим средствам выражения грамматических значений, таким, как предлоги и артикли, в грамматиче ских трудах уделялись обширные разделы, причем авторы подчеркивали не только их собственно грамматиче ские функции, но и выразительные возможности. Так, Х. Блэр, автор самой известной британской риторики XVIII в. (она использовалась в практике университетского образования с момента ее публикации в 1783 г. до первой трети XIX в.), называл их «стыками, или петлями, на которых держится предложение». Автор другой влиятельной риторики этого периода Дж. Кэмбелл (1776) указывал, что без коннекторов конструкция «предстанет лоскутным одеялом, а не единым целым» [Campbell 1844, с. 405]. Оба автора подчеркивали, что умелое использование предлогов может увеличивать «силу» и «живость» предложения (это были важнейшие риториче ские категории в стилистико-риторическом учении XVIII в.).

Так же детально описывались функции артиклей. Кроме указания на значения определенности / неопределенности, у артиклей обнаруживали дополнительные семантические возможности, усиливавшие «индексальную иконичность» языка. Например, употребление одного артикля перед именным словосочетанием с сочинительной связью подчеркивало концептуальное единство его частей, в то время как повторение артикля перед каждым существительным указывало, что его части мыслятся как отдельные концепты. Так, в словосочетании «the soul and body» душа с телом рассматривались как единая сущность, а в обороте `the soul and the body' они трактовались как два противоположных начала [Kames 1841, с. 257].

Введение описаний аналитических конструкций в текст грамматик XVIII в. потребовало выработки метаязыка описания. В середине XVIII в. Дж. Гринвуд иногда называет вспомогательные глаголы «словами-помощниками» (helping words); в конце XVIII в. Р. Лаут, Дж. Битти и другие авторы используют вполне современный термин «вспомогательные глаголы» (auxiliary verbs). Еще с XVII в. некоторые авторы вводили в грамматическое описание термин «знак» (sign), который был призван обозначать любые грамматические средства: флексии, предлоги, союзы, частицы, порядок слов, вспомогательные и модальные глаголы (в XVII-XVIII вв. модальные глаголы квалифицировались как глаголы вспомогательные). В XVIII в. к термину «sign» в значении «формальное грамматическое средство» широко прибегал У. Уорд [Ward 1779].

Однако если признание особой роли аналитических конструкций в английском языке было общим местом, то оценка этого обстоятельства существенно варьировала. Было бы неверно полагать, что авторы грамматик английского языка, при всем их пиетете по отношению к классическим языкам, однозначно расценивали аналитический характер английского языка как его недостаток. Напротив, многие грамматисты этого периода отмечали в положительном плане простоту английского языка, вызванную отсутствием развитых систем спряжения и склонения: «мы освобождены от многих проблем и сложностей, который обнаруживаются в других языках», - писал Дж. Гринвуд [Greenwood 1753, c. 64].

Однако не все авторы считали простоту, обусловленную аналитическим характером грамматики английского языка, достоинством.

Теми грамматистами, кто был озабочен проблемами языковой правильности, простота грамматики английского языка могла истолковываться как источник ошибок в речи его носителей. Как писал автор авторитетнейшей нормативной грамматики конца XVIII в. Р. Лаут, эта простота могла создать ложное представление, что в английском языке нет правил, и провоцировать небрежное обращение с языком [Lowth 1793, с. V]. Впрочем, как подчеркивал автор, это проблема не английского языка, а его недостаточно внимательных пользователей (ср. аналогичную точку зрения в [Ward 1779, с. 294]).

Более любопытной является дискуссия о соотношении простоты и выразительных возможностей английского языка. Дж. Битти, шотландский поэт, философ, лингвист, автор универсальной грамматики «Теория языка» (1788), отмечая простоту грамматики английского языка, подчеркивал, что из-за отсутствия флексий английский язык серьезно уступает классическим языкам с точки зрения «элегантности», под которой он понимал красоту языка - благозвучность, изящество конструкций, выразительные средства.

Введение в грамматическое описание языка критерия «элегантности» свидетельствует о тесной связи грамматики XVIII в. с риторикой и стилистикой. В XVIII в. их предметные области пересекались. Это проявлялось двояко.

Во-первых, учебники грамматики и риторики часто включали в свой состав одинаковые или близкие по содержанию материалы. Составители риторик расценивали грамматику как своего рода фундамент искусного пользования языком, на который накладываются собственно риторические умения. Так, в упоминавшейся выше риторике Х. Блэра были такие разделы, как «Возникновение и развитие языка», «Структура языка», «Структура английского языка», «Структура предложения», посвященные лингвистической проблематике. Грамматические сведения были рассеяны и по другим частям его риторики. В популярнейшую грамматику Л. Маррея, в свою очередь, было включено приложение, представлявшее собой отрывок из риторики Блэра. Такое положение дел было характерно и для других учебников.

Во-вторых, сближение грамматики и риторики проявлялось и при обосновании правил грамматической правильности, которые нередко учитывали стилистико-коммуникативный потенциал грамматических конструкций. Например, возражая против отделения предлога от глагола, в результате которого предложение могло заканчиваться предлогом (так называемый «prepositional stranding»), Х. Блэр указывал, что такая конструкция ослабляет «силу» высказывания, так как внимание читателя вынужденно фокусируется на предлоге - невыразительном слове, лишенном собственного значения [Германова 2018].

В свете этого неудивительно, что грамматическая структура языка оценивалась с эстетико-стилистических позиций. Показательна в этом отношении позиция А. Смита, которого считают создателем одной из первых типологических классификаций языков в европейской лингвистике [Германова 2020], а также автором влиятельной в XVIII в. риторической концепции (его лекции по риторике, хотя и не опубликованные при жизни автора, оказали существенное влияние на Дж. Кэмбелла и особенно на Х. Блэра). В трактате «Соображения о происхождении и формации языков» А. Смит связывал появление аналитических конструкций с ростом способности человеческого мышления к генерализации и абстрагированию. Было бы логично ожидать, что в конце своего труда А. Смит отдаст предпочтение аналитическим языкам как языкам, основанным на более сложных речемыслительных операциях. Однако, сравнивая достоинства «составных» и «несоставных» языков (т. е. языков аналитических и синтетических), он переходит на риторико-стилистическую аргументацию. Отмечая многословность аналитических языков (аналитическая конструкция состоит из нескольких слов), строгий порядок слов, ограничивающий выразительный потенциал синтаксических конструкций и придающий тексту монотонность, а также их неблагозвучность (из-за строгого порядка слов часто невозможно избежать негармоничного сочетания звуков на стыках слов), А. Смит отдает лавры первенства языкам синтетическим. Если в технике упрощение конструкции приводит к ее совершенствованию, то в языках дело обстоит противоположным образом, заключает он.

На этом фоне новаторской выглядит позиция У. Уорда, автора монументального «Трактата о грамматике» (1765). Один из разделов его труда называется «О совершенстве английского языка по причине простоты его синтаксиса». Его сравнение английского языка с латинским оказывается в пользу английского языка: «Отсутствие простоты в синтаксисе не может быть компенсировано гармоничностью каденций или какими-нибудь другими достоинствами, которые, как предполагают, дает сложный синтаксис, такой, каким обладает латынь или греческий» [Ward 1779, с. 289]. Уорд отвергает претензии филологов к английскому языку. Что касается многословности, то, как поясняет он, предложные конструкции английского языка содержат не больше слогов, чем падежные формы классических языков. Уорд отмечает звуковое разнообразие английского языка, точность выражения смысла синтаксическими конструкциями и лексическое богатство, которые делают его эффективным средством выражения мысли, ссылаясь в качестве доказательства на литературные шедевры Мильтона и Шекспира.

Критерии выделения грамматических категорий в британских грамматиках XVIII в.

Аналитический характер английского языка ставил перед грамматистами сложный теоретический вопрос: на каком основании следует выделять грамматические категории, можно ли (как это делали в Средневековье) ориентироваться преимущественно на семантику, и если одной семантики недостаточно, то какие именно формальные средства указывают на наличие в языке грамматической категории. Этот вопрос имел (и до сих пор сохраняет) свою теоретическую значимость.

В целом британские авторы были едины в том, что для выделения грамматической категории одних семантических критериев недостаточно, и грамматист должен принимать во внимание наличие некоторых формальных маркеров. Вопрос для них, однако, заключался в том, можно ли считать аналитические средства - предлоги и вспомогательные глаголы - полноценными средствами выражения грамматических значений.

Надо заметить, что этот вопрос сохранял свою значимость и в более поздний период - достаточно вспомнить теорию грамматической формы главы московской лингвистической школы Ф. Ф. Фортунатова, который в XIX в. связывал понятие грамматической формы исключительно с наличием флексий и даже предложил альтернативную классификацию частей речи, основанную исключительно на наличии или отсутствии словоизменения (так, в его классификации инфинитив, наречие и деепричастие попадали в один класс на основании отсутствия у них словоизменения).

Мнения британских грамматистов по этому вопросу варьировали, но многие не считали возможным устанавливать присутствие в языке грамматической категории, опираясь на наличие исключительно аналитических средств. Такого мнения придерживался, к примеру, Дж. Пристли: «представляется неправильным путать флексии либо с грамматическим использованием комбинаций слов, с порядком, в котором они расположены, либо со словами, которые выражают отношения и которые эквивалентны флексиям в других языках» [Priestley 1771, c. VIII]. В этом пассаже перечислены все основные аналитические способы - порядок слов, аналитические конструкции («комбинации слов»), слова, «передающие отношения» (предлоги). По его мнению, установление грамматических категорий с опорой на аналитические средства приведет к тому, что «истинная симметрия грамматики будет потеряна, и она окажется загроможденной поверхностными терминами и подразделениями» [там же].

На этом основании многие грамматисты делали выводы, что в английском языке есть только два падежа (или даже только один генитив) и весьма ограниченное число глагольных категорий. Чаще, однако, выделяли два падежа - номинатив и генитив (Р. Лаут, Дж. Гринвуд, Ч. Кут и др.). Основанием для выделения генитива было наличие у него маркера S; в качестве маркера этого падежа указывали и на предлог of [Lowth 1793, с. 22].

Существовала, однако, и противоположная точка зрения. У. Уорд, утверждая, что грамматические значения передаются любыми «знаками» (т. е. любыми формальными средствами), усматривал в английском языке существование такой же падежной системы, как и в латыни: формальными показателями падежей для него были предлоги [Ward 1779, с. 330]. Шесть падежей обнаруживали в английском языке и авторы ряда других грамматик (А. Лейн, Т Коар, Дж. Корбет, Дж. Ноулс, Дж. Кольер и др.). Дж. Кольер, к примеру, решительно возражал против того, чтобы считать падежи «вариациями существительного», указывая на то, что даже в латыни есть случаи совпадения падежных форм [Collyer 1735, с. 13]. «Если вся польза от падежей состоит в том, чтобы выражать эти вариации, то как же так получается, что падежей больше, чем этих вариаций? И некоторые падежи совпадают по форме?» - вопрошал он [там же]. Функция падежей состоит в передаче отношений, что в английском языке достигается не только окончанием генитива, но предлогами и «положением в предложении», как утверждает он [там же, с. 12-13].

Это подводило лингвистов к вопросу об универсальности категории падежа. Так, по мнению Дж. Битти, поскольку падежи есть только в тех языках, где есть флексии, они не обязательны для языка. Сторонники противоположной точки зрения указывали на то, что любой язык должен передавать определенные типы отношений между словами в предложении, и, следовательно, в любом языке можно обнаружить те же падежи, что и в латыни, хотя они передаются другими способами.

Аналогичные дискуссии разворачивались и вокруг числа глагольных категорий. Так, Дж. Гринвуд утверждал, что в английском языке есть только два времени: «Если рассматривать времена в соответствии с тем, как они выражены окончаниями, то мы имеем в английском языке только два времени Здесь речь идет о настоящем времени и претерите. - Н. Г. 158 и используем слова, называемые вспомогательными, чтобы выразить все остальные времена» [Greenwood 1753, с. 86]. На этом же основании он отрицал существование в английском языке наклонений: «В английском нет наклонений, потому что у глагола нет разнообразия окончаний» [там же, с. 136]. Такого же мнения придерживался и Дж. Пристли, также усматривавший в английском языке только два времени [Priestley 1771]. Напротив, в описании У. Уорда система глагольных форм оказывается весьма разветвленной и включает в себя временные формы, формы залога и наклонения; эти формы, по большей части, образованы с помощью «знаков», т. е. вспомогательных и модальных глаголов [Ward 1779].

Любопытно, что обе позиции обнаруживают зависимость от латинской грамматики, хотя эта зависимость проявляется по-разному. У тех авторов, кто усматривал в английском языке ограниченное число времен и падежей, эта зависимость проявлялась в отказе признать аналитические средства полноценными способами выражения грамматических значений. У их противников ориентация на латынь выражалась в том, что грамматические категории латыни они считали универсальными и, следовательно, обнаруживали в английском языке те же падежи, что и в латыни (при описании глагола ориентация на латинские категории также обнаруживалась, хотя и не всегда столь же прямолинейно).

В дальнейшем, как известно, положение о наличии в английском языке двух падежей стало общепринятым - другими словами, предлогам было отказано в способности самостоятельно, без помощи флексий, выражать падежные значения (заметим, что это справедливо не только по отношению к грамматике английского языка). Между тем вспомогательные глаголы, необходимые для образования аналитических глагольных форм, расцениваются как полноценный способ образования видовременных глагольных форм, а также форм залога и наклонения и т. п.

Заключение

В лингвистической историографии нередко высказывается мнение о том, что научный период в лингвистике начинается в XIX в., в то время как предыдущий период развития науки о языке - с Античности до начала XIX в. - объявляется «донаучным». Между тем изучение британских грамматик эпохи Просвещения убедительно демонстрирует поступательность развития науки о языке, которая, вместо научных революций в духе Т. Куна, обнаруживает преемственность в развитии идей. Как было показано выше, в британской грамматической традиции XVIII в. было уже достаточно четко осмыслено противопоставление двух типов грамматического строя, описаны различные способы выражения грамматических значений, отмечено движение европейских языков от синтетизма к аналитизму и установлена роль языковых контактов в разрушении систем спряжения и склонения - то есть были намечены те положения, которые впоследствии будут детально разработаны немецкими авторами XIX в.

Список литературы

1. Германова Н. Н. Британская нормативная грамматика эпохи Просвещения и литературная теория классицизма: точки соприкосновения // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2018. Вып. 9 (801). С. 12-24. [Guermanova, N. N. (2018). British normative grammar and the literary theory of classicism: the points of convergence. Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 9 (801), 12-14. (In Russ.)].

2. Германова Н. Н. На подступах к типологической классификации языков: Г. Жирар, Н. Бозе, А. Смит // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2020. Вып. 4 (833). С. 9-20. [Guermanova, N. N. (2020). Approaching the typological classification of languages: G. Girard, N. Beauzee, A. Smith. Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 4 (833), 9-20. (In Russ.)].

3. Рождественский Ю. В. Лекции по общему языкознанию. М.: Высшая школа, 1990. [Rozhdestvenskij, Yu. V (1990). Lekcii po obshchemu yazykoznaniyu (Lectures on general linguistics). Moscow: Vysshaya shkola. (In Russ.)].

4. Beattie J. The Theory of Language. London: A. Strandon, 1788.

5. Campbell G. (1776). The Philosophy of Rhetoric. New York, Harper, 1844.

6. Collyer J. The General Principles of Grammar: Especially Adopted to the English Tongue. With a Method of Passing and Examination. For the Use of Schools. London: Tho. Collyer, 1735.

7. Greenwood J. An Essay Towards a Practical English Grammar. London: J. Nourse, 1753.

8. Kames lord (Henry Home) (1762). Elements of Criticism: with analyses and translations of ancient and foreign illustrations. New York: Mason Brothers, 1841.

9. Lowth R. (1762). A Short Introduction to English Grammar: with critical notes. London: Printed for D. Dodsley, 1793.

10. Michael I. English Grammatical Categories and the Tradition to 1800. Cambridge etc: Cambridge University Press, 2010

11. Priestley J. (1761). The Rudiments of English Grammar, adapted to the use of schools. 3^rd ed. London: Printed for J. and F. Rivington etc., 1771.

12. Smith A. (1761). The Theory of Moral Sentiments Or An Essay Towards an Analysis of the Principles by Which Men Naturally Judge Concerning the Conduct and Character, First of Their Neighbours, and Afterwards of Themselves, to Which is Added, a Dissertation on the Origin of Languages. London, W. Strahan, J. & Rivington, W. Johnston, T. Longman, and T. Cadell, 1774.

13. Ward W. (1765). An Essay on Grammar as it may be applied to the English language. In two treatises. London: printed for J. Murray, 1779.

Размещено на Allbest.ru