Лексическая лакунарность в аспекте межкультурной коммуникации русских и немцев

Можно только сожалеть о том, что в настоящее время нет единого словаря, покрывающего всё разнообразие трудностей перевода. Имеются общеязыковые немецко-русские и русско-немецкие двуязычные словари, словари ложных друзей переводчика, лингвострановедческие словари, отраслевые (терминологические) словари, словари разговорной лексики, аббревиатур, жаргонизмов. Однако проблемы, с которыми человек сталкивается при переводе, особенно при переводе на неродной язык, словарями решаются лишь отчасти, а во многих случаях не решаются вовсе. Главным инструментом для перевода является двуязычный или многоязычный словарь. Принято подразделять все двуязычные словари на такие, которые рассчитаны на перевод с иностранного языка на родной (по- русски их называют пассивными словарями, по-немецки - Herьbersetzungswцrterbьcher, или passive Wцrterbьcher), и такие, которые предназначены для людей, переводящих с родного языка на иностранный (активные словари, Hinьbersetzungswцrterbьcher, aktive Wцrterbьcher). Немецкий лексикограф Франц-Йозеф Хаусман, занимающийся, в частности, проблематикой двуязычных словарей, отмечает, что подавляющее большинство словарей относится к категории пассивных, помогающих переводить на родной язык и рассчитанных на языковую компетенцию носителей языка. Последняя позволяет тем, кто переводит, восполнять те или иные словарные пробелы: "Herьbersetzende Wцrterbьcher sind deshalb hochgradig leistungsfдhig und selbst kleine und schlechte Wцrterbьcher kцnnen dank der Hilfe durch Kontext und muttersprachliche Kompetenz des Benutzers durchaus hilfreich sein. Anders bei den hinьbersetzenden Wцrterbьchern, bei denen dem Benutzer die Kompetenz in der Zielsprache fehlt. Das Gesetz der textlichen Unendlichkeit der Дquivalenz wirkt sich hier auf die Richtigkeit und Zuverlдssigkeit der mit dem hinьbersetzenden Wцrterbuch gefundenen Дquivalenzlцsung verheerend aus. In der Praxis werden die Funktionsunterschiede zweisprachiger Wцrterbьcher meist ignoriert" [9, 377-378].

Пассивное назначение словарей специально в предисловиях к ним не оговаривается, а в предисловии к русско-немецкому словарю (РНС), например, в качестве адресатов данного словаря указываются русские, а не немцы, то есть косвенным образом содержится ссылка на то, что это словарь активного типа, хотя и оговаривается, что его использование ограничивается "текстами средней степени сложности". Эксперимент показывает, однако, что с помощью РНС нельзя правильно перевести на немецкий даже такие простые короткие фразы, как На улице слышится плач. - DrauЯen weint jemand; Я ненавижу этим заниматься. - Ich hasse diese Beschдftigung; Diese Beschдftigung ist mir verhasst. Человек, изучающий язык, не сможет перевести эти предложения по той простой причине, что в двуязычных словарях принята традиция сохранять части речи оригинала: для слова плач РНС предлагает переводы Weinen, Klage, а для слова заниматься только глагольный перевод sich beschдftigen. Данные же примеры требуют перевода иными частями речи, нежели те, что включены в исходный текст.

По вопросу о том, способны ли тексты одного языка быть полностью или частично переведены на другой язык, существуют три точки зрения: не могут (абсолютная непереводимость), могут (абсолютная переводимость), могут лишь отчасти (относительная перево- димость).

Первой позиции придерживаются приверженцы радикальной версии так называемой гипотезы лингвистической относительности (ГЛО), или неогумбольдтианства. Согласно этой гипотезе, каждый язык творит своеобразную картину мира и народ - носитель этого языка - является её узником, не способным выйти за её пределы. Между человеческим сознанием и реальностью существует промежуточная реальность, порождаемая языком (Zwischenwelt - в терминологии Лео Вайсгербера). Непереводимость обусловлена самой природой языка: его назначением служить промежуточной реальностью, уникальной для каждого языкового сообщества (Sprachgemeinschaft). Попытки выйти за границы этого промежуточного мира обречены на неудачу. Язык непосредственно воплощает в себе "дух народа". Поэтому взаимопонимание между народами - иллюзия. Если следовать логике ГЛО, то придётся признать принципиальное отсутствие билингвизма, принципиальное отсутствие синонимии, принципиальную непереводимость.

Возникает явный конфликт между теорией и практическим опытом человечества, которое располагает и образцами мастерски выполненных переводов, и примерами полного билингвизма, и синонимическими рядами в рамках одного языка. текст словарь перевод

Противоречие между ГЛО и явлением свободного владения двумя и более языками многие сторонники этой теории замалчивают; другие же пытаются разрешить его рассуждениями о раздвоении личности билингвов: при переходе с одного языка на другой их мысли, чувства и поведение меняются. "У билингвов одновременно сосуществуют две языковые картины мира, у специалистов по иностранным языкам вторичная языковая картина мира накладывается на первичную, заданную родным языком", - резюмирует С.Г. Тер-Минасова [7, 63]. "...Изучение иностранного языка (особенно на начальном, достаточно продолжительном этапе, дальше которого, к сожалению, многие изучающие язык не продвигаются), сопровождается своеобразным раздвоением личности" [7, 48]. В качестве доказательства приводятся обычно признания самих билингвов - научных подтверждений раздвоения личности у людей, свободно владеющих несколькими языками, нет.

Гипотеза лингвистической относительности не может признавать и наличие синонимии. Ведь если допустить возможность преобразования одного и того же смысла в разные формальные представления, то потребуется признать наличие смыслового инварианта вне его конкретного языкового воплощения, а это противоречит основной посылке неогумбольдтианства.

Сторонники гипотезы лингвистической относительности утверждают, что эквивалентность перевода - иллюзия: "Социокультурный фактор, то есть те социокультурные структуры, которые лежат в основе структур языковых, окончательно подрывает идею "эквивалентности" слов разных языков, совпадающих по значению, то есть по соотнесённости с эквивалентными предметами и явлениями окружающего мира" [7, 63]. Тезис о принципиальной непереводимости есть и в книге А.О. Иванова, посвящённой безэквивалентной лексике: "Ни в отношении формы (плана выражения), ни даже в отношении значения (плана содержания) тексты ИЯ и ПЯ (исходного языка и языка перевода) и единицы этих текстов не могут быть тождественны в принципе" [4, 8].

А.В. Корниенко также постулирует глобальную непереводимость: "Давно осознан факт, что значения слов в разных языках не совпадают (даже если они, за неимением лучшего, искусственно ставятся в соответствие друг другу в словарях). Значения слов отражают и передают образ жизни и образ мышления, характерные для языковой общности" [6, 23].

Существует противоположная радикальная точка зрения: всё переводимо. Концепция абсолютной переводимости была разработана в первую очередь философами - Декартом, Лейбницем. Эта же концепция отстаивается во Всеобщей и рациональной грамматике Пор- Рояля 1660 года. Поскольку человеческие языки, и в первую очередь их грамматики, имеют аналогичный строй и поскольку нет оснований считать, что логические операции протекают в сознании людей по-разному в зависимости от их национального языка, то и выразить любой смысл можно на любом языке. Позиции универсализма языков и полной переводимости придерживаются Н. Хомский, Л. Ельмслев, Э. Кошмидер. Тезис полной переводимости - это, скорее, тезис философский или логический. Вряд ли сторонникам универсалий неясно, что в каждом языке существуют обозначения специфических для культуры соответствующего народа реалий или что слова нередко обладают особыми стилистическими и/или ассоциативными коннотациями, которых нет у их эквивалентов в другом языке и что уже поэтому неправомочно вести речь о полной эквивалентности, если включать в значения слов коннотации.

Наконец, есть позиция промежуточная, или умеренная. Она принята в настоящее время в большинстве работ о теории и практике перевода. Её излагает в своей ставшей уже хрестоматийной книге о переводе "Einfьhrung in die Ьbersetzungswissenschaft" Вернер Кол- лер (Werner Koller). В противовес гипотезе лингвистической относительности с её представлением о непереводимости, Коллер называет свою позицию концепцией "относительной переводи- мости" (relative Ьbersetzbarkeit) [10, 173-174].

Прилагательное женский будет переводиться в зависимости от сочетаний с ним как weiblich, Damen-, Frauen- или Mдdchen-, женский монастырь - Frauenkloster, женский пол - weibliches Geschlecht, женская гимназия - Mдdchengymnasium, магазин женской одежды - Damenkonfektion. Можно утверждать, что любая сочетаемость влияет на перевод.

Встречаются почти курьёзные случаи, которые требуют специального запоминания и особого внимания, так, словосочетания gute drei Jahre, gute zehn Minuten, gute fьnf Stunden переводятся на русский дословно: добрых три года, добрых десять минут, добрых пять часов, - а в сочетаниях gut ein Jahr, gut eine Stunde слово gut как добрый не переводится, можно сказать только целый год, уже год как и целый час, битый час, уже час как

Неясно, как словарь должен помочь человеку переводить конструкции, которые в принципе могут быть заполнены почти любыми словами. Если кому- либо исполнилось сорок один, пятьдесят один и т. д. год, то русские скажут о таком человеке: ему перевалило за сорок, за пятьдесят (при этом не говорят ему перевалило за двадцать или за тридцать, поскольку люди до сорока по традиции считаются молодыми, то есть людьми, которым лет ещё немного, а в значении глагола "перевалило" присутствует сема "много"), немцы же говорят в таких ситуациях: Er ist in die

Vierziger, in die Fьnfziger gekommen (а также и In die Zwanziger, in die DreiЯiger) - есть ли у словаря возможность отразить эти расхождения?

Немцы говорят: Es gibt Lehrer und Lehrer; Es gibt Lдnder und Lдnder; Es gibt... - в тех ситуациях, когда русские скажут: Учителя разные бывают; Страны разные бывают; ... разные бывают. На месте многоточия может стоять практически любое существительное во множественном числе, допускающее мыслительную операцию сравнения своих референтов.

Глагол лечь переводится РНС как sich legen, sich hinlegen. Если же в условиях обстрела кто-то кричит: Ложись! - призывая кого-то другого броситься на землю или на пол, то sich legen, sich hinlegen к такой ситуации не подойдут. По-немецки прозвучит команда:

Runter! Но из двуязычного словаря этой информации не почерпнуть. Поздравлять, согласно РНС, - gratulieren, beglьckwьnschen. В ситуации с днём рождения или с получением приза на конкурсе или на соревнованиях эти немецкие глаголы, действительно, годятся. Но с Рождеством или Пасхой немцы вообще не поздравляют, они только желают друг другу Frohe Weihnachten, Frohe Ostern. Русские, не знающие об этом, часто попадают впросак, формулируя свои поздравления с этими праздниками как *Ich gratuliere dir zu Weihnachten.

Русский эквивалент слова Schnapszahl, означающего в немецком языке число, состоящее из двух или более одинаковых цифр (например, 22 или 333), в русско-немецкой части словаря никто искать не станет: для русских такие числа не представляют интереса как номинативные единицы, и вероятность, что подобное явление встретится в каком-либо русском тексте, равна нулю.

В.П. Берков указывает в этой же связи, что выражение С лёгким паром! не войдет ни в один иноязычно-русский словарь, потому что только в России принято приветствовать человека, побывавшего в бане, специальным приветствием [2, 23].

Никто из людей, владеющих иностранным языком, не испытывает затруднения при ответе на вопрос "Что означает такое-то слово?" или "Как переводится такое-то слово?", если только они не сталкиваются со случаем явной лакуны, то есть отсутствием переводного эквивалента. Обычно все же ответом на вопрос, как по-немецки новый, будет слово neu, старый - alt, смеяться - lachen, denken - думать, стол - Tisch. Но стол заказов уже не Tisch, а Abteilung Kundendienst, и паспортный стол - тоже не Tisch, а Passbьro. Отменяет ли тот факт, что стол заказов - не Tisch, принципиальную возможность перевести слово стол на немецкий язык вне контекста?

Слово Haar означает волосы, даже несмотря на то обстоятельство, что простейшее словосочетание Haare waschen должно переводиться на русский язык не как мыть волосы, а как мыть голову. В большинстве конкретных употреблений это слово всё-таки переводится как волосы, и, если изобразить Haare в виде простого рисунка, то русская подпись под рисунком будет именно волосы, а не голова. Для усвоения многозначного слова необходимо выучить все его значения с их переводами, разумеется, в том минимальном контексте, в котором проявляется то или иное значение в отличие от всех прочих. Обычно таковым является словосочетание. Употребление слова в идиомах диктует необходимость заучивать идиомы как отдельные единицы перевода, в том числе представленные целыми предложениями (например, пословицы). То, что некоторые значения двуязычными словарями упускаются, или то, что в определённых контекстах слово приходится переводить совсем иным способом либо вовсе не переводить, не отменяет необходимости запоминать его вне текстового употребления, потому что лексический состав языка обычно усваивается не на уровне связных текстов. Слова учат с тем минимальным контекстом, который необходим, чтобы выявить их конкретное значение.

Бывает, что слово в прямом значении обладает эквивалентом в другом языке, а переносное значение того же слова ничего общего не имеет с переносными значениями его эквивалента в языке перевода. Например, настольная лампа - Tischlampe, но вот настольная книга - не *Tischbuch, а Lieblingsbuch, das meist gelesene Buch.

Так, чадо можно перевести только как Kind, Sprцssling; стилистические же особенности слова чадо (шутливый оттенок или архаичность) остаются при переводе неучтенными, пропадают самым досадным образом.

Иногда слово или словосочетание имеет прямой эквивалент, но он неупотребителен: говорящего или пишущего поймут, однако цели такой перевод не достигнет, если она заключается не только в том, чтобы адекватно донести смысл, но и в том, чтобы удачно сформулировать что-либо в соответствии с общепринятой нормой, то есть не только понятно, но и стилистически точно. А.Д. Швейцер приводит пример нескольких попыток перевода знаменитых строк из "Фауста": Grau, teurer Freund, ist alle Theorie // und grьn des Lebens goldner Baum. Вот перевод

А. Фета: Теория, мой друг, сера везде, // А древо жизни ярко зеленеет; вот - Н. Холодковского: Суха, мой друг, теория везде, // А древо жизни пышно зеленеет; а вот - Б. Пастернака: Теория, мой друг, суха, // Но зеленеет жизни древо. Добавим ещё к этому сравнению трёх переводов четвёртый - перевод

В. Брюсова: Сера, мой друг, теория везде, // Златое древо жизни зеленеет. Прямое значение прилагательного grau как серый (цвет) сохраняют в своих переводах Фет и Брюсов. Причём Брюсов - единственный, кто передаёт и золотой цвет дерева жизни, но в его переводе пропадает вербальное выражение противопоставления - видимо, по причинам чисто ритмическим. Швейцер признаёт переводы Холодковского и Пастернака более удачными, так как "противопоставление серого цвета зеленому не воссоздаёт подразумеваемого в оригинале противопоставления нежизнеспособности расцвету, энергии" [8, 113]. Можно добавить к этому комментарию, что для русского читателя сухая теория - более привычный и потому более понятный образ, чем словосочетание серая теория. Не случайно именно в этом варианте гётевское двустишие прочно вошло в крылатые слова лексикона русского языка.

Выразительный пример "неадекватной эквивалентности" приводит Е.В. Бердникова. В переводе романа "Три товарища" Ремарка на вопрос: "Интересно, как бы ты выглядел в цилиндре?" следует ответ: "Как трубочист". Немецкое Schornsteinfeger - трубочист - ассоциируется у немцев с человеком в высоком цилиндре; встретить на улице трубочиста - добрая примета. Для носителей русского языка трубочист ассоциируется с сажей, грязью.

Поэтому перевод диалога можно рассматривать как формально эквивалентный, но функционально неадекватный замыслу автора [1, 17-18].

Слово разлука объявляется специфически русским, непереводимым словом, воплощающим в себе особое, характерное лишь для русских, видение мира: "быть в разлуке - значит быть врозь физически, но вместе эмоционально" [3, 234]; его западноевропейские аналоги считаются переводами не разлуки, а расставания "слово Trennung оказывается не просто неточным эквивалентом русского разлука, но в некотором смысле его противоположностью - обозначая вынужденную пространственную соединенность людей, эмоционально друг от друга отдалившихся" [3, 234].

Согласно стереотипным представлениям о немцах, они точны, аккуратны, пунктуальны, добросовестны, сентиментальны, холодны, формальны, вежливы [5, 129-130]. Они рачительные хозяева, но слово рачительный не имеет эквивалента в немецком. В России - стране созерцателей - говорят о ком-либо или о чём-либо дельный человек, дельное замечание, вот это уже дельный разговор, а в Германии - стране деятелей - в подобных ситуациях употребят слово gut, потому что эквивалента слова дельный попросту не существует. В языке народа-созерцателя имеется выражение работа спорится, а у народа-деятеля в языке ничего похожего нет.

В немецком языке имеется слово resigniert, а в русском его эквивалент отсутствует, хотя как раз смысл немецкого слова, согласно стереотипам, отражает покорное смирение, приписываемое русскому национальному характеру.

Немцам, изучающим русский язык, требуется знать, что, когда русские приглашают их "на чай", это означает "на ужин". А русским, изучающим немецкий, стоит объяснить, что, когда немцы приглашают их "zum Kaffee und Kuchen", то им предложат именно кофе и торт, а не ужин. Но связано это не с различиями ментальности или мышления и не с тем, что немцы не отличаются гостеприимством, а с тем, что Kaffee und Kuchen - эквивалент русского полдника, а не ужина. А русские обычно пьют чай после ужина, поэтому приглашение "на чай" автоматически включает в себя ужин.

Культура шире языка, а язык шире культуры. У русских принято дарить друг другу нечётное количество цветов, а чётное число цветов приносят обычно на кладбище. Для немцев различение чётного и нечётного количества цветов в букете незначимо. Язык не играет в этой традиции русских никакой роли.

Конечно, когда русский, заслышав крик кукушки в лесу, произносит: "Кукушка-кукушка, сколько лет мне осталось жить?" - то эта фраза является фактом русского языка, но источник её лежит вне языка - он коренится в суеверии. Немец в такой же ситуации может молча вытащить из кармана кошелёк и потрясти его: по народному поверью, если в нём есть мелочь, то она от крика кукушки в течение года преумножится. Это другое суеверие. Язык, как мы видим, прямого отношения к этим культурным традициям не имеет.

В примере Lass mich meinen Kaffee in Ruhe genieЯen. - Позволь мне насладиться (моим) кофе в тишине и покое - русская фраза формально корректна, но по-русски так никто не скажет. Скорее всего, мы скажем Дай мне спокойно выпить (допить) кофе. Это не значит, однако, что genieЯen переводится как допить на словарном уровне. Более того, это не значит, что genieЯen переводится как допить на уровне контекстносвязанном. Здесь вообще допить появляется не как перевод genieЯen, а как наиболее подходящий перевод сказуемого в контексте всей фразы в целом.

Носитель русского языка может ошибаться в выборе перевода для глагола надевать, если ему неизвестно, что в связи с пальто, платьем или рубашкой требуется выбрать глагол anziehen, в связи с шапкой - aufsetzen, а про перчатки чаще скажут ьberstreifen.

В современных российских учреждениях и на предприятиях не принято проводить один день в году с коллегами на природе или совершать экскурсию за счет работодателя, поэтому слово Betriebsausflug может быть переведено только описательно (хотя несколько десятилетий тому назад это слово можно было бы перевести как День здоровья - советская реалия, ушедшая в прошлое).

Слово Hьtte обычно переводится как хижина, но те Hьtten, которые расположены в горах Шварцвальда или Тироля, можно назвать хижинами лишь условно: речь идёт о двух- или трёхэтажных домах, являющихся одновременно гостиницей и рестораном или закусочной. Немецкая акушерка - Hebamme - в отличие от представительницы соответствующей профессии в России, помогает женщине не только при родах, но и дома, пока ребёнок маленький, то есть совмещает функции российской акушерки и патронажной сестры.

Не совпадают и представления о том, что такое сыр и творог. Kдse - это и сыр, и творог, а Quark- это только специфический полужидкий творог.

WeiЯer Kдse - просто творог. Schichtkдse - тоже творог. Kдsekuchen - это не пирог с сыром, а пирог с творогом, творожный пирог. Русские сырники тоже готовятся из творога. А вот Emmentaler Kдse - это для русских эмментальский сыр. И наоборот, то, что русские называют творог, немцы могут назвать Kдse или Quark в зависимости от его консистенции и способа изготовления.

Ещё можно упомянуть На здоровье! - якобы русский эквивалент застольных тостов Prost! Zum Wohl! В расхожем представлении немцев, Russischer Zupfkuchen - пирог из песочного теста, с вкраплениями какао, которого в России никто не печет, Russisches Ei (яйцо в желе) - блюдо, для русских нетипичное, Russischer Kaffee (кофе с водкой) - напиток, который русские не употребляют, Russischbrot - печенье (в форме латинских букв), русским не знакомое.

Но есть и такие лакуны, которые объясняются, по всей вероятности, случайностью; во всяком случае, причина лакунарности неясна. Например, в немецком есть Analphabet как эквивалент неграмотный, но нет эквивалента слова грамотный. Имеется, правда, немецкое слово schriftkundig, но его семантический объём лишь отчасти покрывает значение слова грамотный и эквивалентом его считать нельзя. В русском языке есть словосочетание гранёный стакан, а в немецком его перевода нет, хотя гранёные стаканы в быту тоже имеются.

В немецких школах отсутствует (школьный) дневник; учитель проставляет отметки только в тетради - за письменные работы - или в табеле в конце полугодия, а домашние задания ученики записывают в специальные тетради - Hausaufgabenheft. Перевести текст, в котором упоминается школьный дневник, можно, скорее всего, только подменив дневник табелем (Zeugnis). Вспомним стихи Маршака о нерадивом ученике, который принес домой в дневнике шесть "единиц": "Пришёл из школы ученик / и запер в ящик свой дневник". В немецком переводе здесь было бы вполне уместно слово Zeugnis.

Список литературы

1. Бердникова Е.В. Лексическая лакунарность в аспекте межкультурной коммуникации: автореф. дис. ... канд. филолог. наук. СПб., 2006. 23 с.

2. Берков В.П. Двуязычная лексикография: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Аст- рель: Аст: Транзиткнига, 2004. 240 с.

3. Зализняк А.А., Левонтина ИБ, Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М. : Яз. славян. культуры, 2005. 554 с.

4. ИвановА.О. Безэквивалентная лексика: учеб. пособие. СПб. : Изд-во С.-Петербург. унта, 2006. 192 с.

5. Коптякова ЕЕ Германия в национальных стереотипах русских и американцев // Политическая лингвистика. 2008. Вып. 1 (24). С. 129-132.

6. Корниенко А.В. Дискурсный анализ: учеб. пособие. СПб. : ИВЭСЭП, 2008. 37 с.

7. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: учеб. пособие. М. : Слово/Slovo, 2000. 262 c.

8. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. 2-е изд. М. : ЛИБРОКОМ, 2009. 215 с.

9. Hausmann F.J. Lexikographie II Handbuch der Lexikologie I Ch. Schwarze, D. Wunderlich (Hrsg.). Kцnigstein/Ts., 1985. S. 367-411.

10. Koller W Einfьhrung in die Ьbersetzungswissenschaft. 5. Aufl. Wiesbaden : Quelle und Meyer, 1997. S. 343.

11. References

12. Berdnikova E. V Leksicheskaja lakunarnost' v aspekte mezhkul'turnoj kommunikacii [Lexical lacunarity from the viewpoint of intercultural communications], St. Petersburg, 2006.

13. 26 p.

14. Berkov V.P. Dvujazychnaja leksikografija [Bilateral lexicography], 2^nd ed.,rev. and augm., Moscow, Astrel, Ast, Tranzitkniga, 2004, 240 p.

15. Zaliznjak A.A, Levontina I.B, ShmelevA.D. Kljuchevye idei russkoj jazykovoj kartiny mira [The key ideas of the Russian linguistic picture of the world], Moscow, Jaziki slavianskoy kultury, 2005. 554 p.

16. Ivanov A.O. Bezjekvivalentnaja leksika [Lexics without equivalents], St. Petersburg, Izdatelstvo C.-Peterburg. universiteta, 2006. 192 p.

17. Koptjakova EE Germanija v nacional'nyh stereotipah russkih i amerikancev [National Russian and American Stereotypes of Germany], Politicheskaja lingvistika [Political linguistics], 2008, iss. 1 (24), pp. 129-132.

18. KornienkoA.V Diskursnyj analiz. Ucheb. Posobie [Analysis of discourse: A manual], St. Petersburg, IVESEP, 2008, 37 p.

19. Ter-Minasova S.G. Jazyk i mezhkul'turnaja kommunikacija [Language and intercultural communication], Moscow, Slovo, 2000, 262 p.

20. Shvejcer A.D. Teorija perevoda: Status, problemy, aspekty [A theory of translation: Its present state, problems and viewpoints], 2^nd ed., Moscow, LIBROCOM, 2009, 215 p.

21. Hausmann F.-J. Lexikographie, Handbuch der Lexikologie, Ch. Schwarze, D. Wunderlich (eds), Kцnigstein/Ts., 1985, pp. 367-411.

22. Koller W Einfьhrung in die Ьbersetzungswissenschaft. 5. Aufl, Wiesbaden, Quelle und Meyer, 1997, pp. 343.

Размещено на Allbest.ru