Функционально-семантические особенности перфектных форм в сборнике XIII века

Keywords: Old Russian language, perfect tense, complex preterites, semantics of verbal forms, Old Russian manuscript of 13th century

Исследование проводилось с целью изучения семантического и функционального статуса перфекта в древнерусском письменном источнике, морфологические особенности которого ранее не были проанализированы. Вопрос о специфике функционирования претеритных форм до сих пор является дискуссионным, а в последнее время всё большее количество учёных отходит от ставшего традиционным понимания значения перфекта.

Материалом исследования, по результатам которого написана настоящая статья, послужил сборник слов и поучений, датируемый второй половиной XIII в. и называемый «толстовским», поскольку рукопись входила в собрание Ф.А. Толстого (далее - СбТол ХШ2).

До сих пор этот памятник древнерусской письменности не был опубликован - исследование выполнялось нами по цифровой фотокопии, предоставленной Российской национальной библиотекой (РНБ), где хранится оригинал под кодом F.п.1.39. В Казанском федеральном университете ведётся подготовка «машино читаемого» интернет-издания рукописи, которое будет включено в Казанскую электронную коллекцию славяно-русских памятников письменности XII - XIV вв. на платформе портала «Манускрипт».

Объём рукописи, относимой в связи с вышесказанным к числу малоизученных памятников письменности, составляет 184 листа, написанных в один столбец поздним уставом. Первые и конечные листы книги утрачены. В её составе:

• шесть Слов Кирилла Туровского;

• два анонимных Поучения;

• анонимная Притча о премудрости;

• Слово Иоанна Златоуста на Рождество;

• древнерусский перевод апокрифического Сказания Афродитиана;

• древнерусский перевод апокрифической Легенды об Авгаре;

• «память» св. Василия Великого;

• древнерусский список южнославянского перевода огласительных Поучений Кирилла Иерусалимского, которые занимают большую часть - л. 89 об.- 184 об. [1, с. 324].

Наибольшую ценность СбТол ХШ₂ придают оригинальные и переводные древнерусские тексты апокрифического характера. Слова Кирилла Туровского, как и Сказание Афродитиана, представлены самыми ранними списками. О.В. Творогов так пишет о Кирилле Туровском в «Словаре книжников и книжности Древней Руси»: «Литературное мастерство принесло ему прочную и долгую славу; его слова постоянно входят в состав сборников (в том числе в Торжественник) наряду с произведениями знаменитых византийских проповедников и богословов. К[ирилл] хорошо знал и умело использовал литературные традиции Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Епифания Кипрского, Фео- филакта Болгарского, Симеона Логофета, Тита Бострийского. Тем не менее К[ирилл] не компилятор; он подражает совершенным образцам, как того требовал литературный этикет средневековья, но сам поднимается на их уровень, придавая особое значение литературному совершенству своих произведений. Слова К[ирилла] отличает продуманность композиции, умелое введение элементов живого диалога, обилие риторических приёмов (амплификация, антитеза, сравнения разных типов, яркие метафоры). Творчество К[ирилла] явилось одним из наивысших достижений литературы XII в.» [2, с. 220]. Не отрицая элементов компилятивности в творчестве Кирилла Туровского, В.В. Колесов отмечает «оригинальность и чисто русскую по воплощению традиционных схем художественную форму» [3, с. 49]. Исследователь приводит и конкретный пример контекстного заимствования у Григория Богослова, который кардинально перерабатывается и углубляется Кириллом Туровским. Это вообще коренная черта заимствования с самых ранних примеров оригинальной литературы в Древней Руси - творческая и глубокая переработка исходного образа.

Следует сказать, что творчеству Кирилла Туровского посвящено немало работ, главным предметом которых стало исследование стиля (см., в частности, в дополнение к библиографии, представленной у О.В. Творогова, работы Ф.Н. Двинятина [4], С.В. Козлова [5], О.А. Трапезниковой [6], Т.В. Черторицкой [7]).

На сегодняшний день только одна работа, посвящённая вопросам исторической грамматики, выполнена на материале произведений Кирилла Туровского. Это кандидатская диссертация С.И. Меречиной [8]. Исследователем дана общая характеристика темпоральных форм глагола во всём корпусе произведений Кирилла Туровского, включая отдельные Слова, представленные в СбТол XIII₂, по нелингвистическому некритическому их изданию.

Апокрифические повествования в СбТол ХШ₂ соседствуют с ведущим жанром средневековой культуры - проповедью (см. выше). А значит, рассмотрение функционирования перфекта в этом антологическом кодексе, своего рода мини-библиотеке, предполагает существенное разнообразие типов дискурса и соответствующих им форм. В то же время ограниченный объёмом собрания их круг позволяет получить более точные и детализированные результаты.

В ходе исследования была проведена сплошная выборка форм перфекта и проанализированы контексты их использования. Результаты соотнесены с имеющимися в историческом языкознании концепциями употребления форм перфекта в различных источниках.

Всем вышесказанным в совокупности определяется актуальность и новизна представленной работы.

Внимание учёных, рассматривающих категориально -грамматическую проблематику, неизменно привлекает функционирование сложных претеритов, в особенности перфекта. Интерес этот обусловлен тем, что именно перфектные формы эволюционировали в универсальный претерит. Между тем увеличение языкового материала и введение в научный оборот ранее не изученных рукописей делает очевидным, что такое понимание семантики славянского перфекта, как «отнесённое к настоящему времени состояние, являющееся результатом совершённого в прошлом действия» [9, с. 260], трудно признать удовлетворительным, хотя указанное определение в том или ином виде повторяется многими учёными, в том числе зарубежными [10, с. 156; 11, с. 113]. Подобные дефиниции, однако, лишь «воспроизводят его понимание в индоевропеистике» [12, с. 1235].

Исследования [13-15] показывают, что славянский перфект в подавляющем количестве случаев не коррелирует с греческим перфектом и имеет «некое иное значение» [16, с. 27]. В работах, посвящённых проблеме функционально-семантического статуса перфекта, выделение конкретного ограниченного комплекса значений, который бы безусловно объяснял причину использования/неиспользования формы перфекта во всех контекстах, как правило, вызывает затруднения [14, 17, 18].

Изучаемая рукопись содержит 150 случаев употребления перфекта, причём основной объём составляют формы 3 л. ед. ч. (78 форм, или 52%) и 2 л. ед. ч. (55 форм, или 37%). Относительно большое количество перфектов связано с жанровыми особенностями СбТол ХШ2, преобладанием в нём нарративных, диалогических и проповеднических контекстов, где, в частности, указывается на действия Бога: гегоже днесь самъ богъ въспомлноулъ и призртль и помиловалъ (16) Здесь и далее цитаты приводятся в графически упрощённом виде. «А йотированное» передаётся как «я». Сокращения восстановлены. В скобках номер листа.. Остальные формы представлены гораздо реже:

Подавляющее количество форм употреблено со связкой (135 форм, или 90%), что указывает на книжный характер СбТол ХШ₂, из них только 16 случаев (11%) содержат связку в препозиции. Без связки употреблены формы 3 л. ед. ч. (13 форм, или 9%) и 3 л. мн. ч. (2 формы, или 1%). Часть из них стоит одном в ряду с формами со связкой:

3 л. ед. ч.

самъ бо исусъ христосъ... избьралъ вы ксть. и въ церквахъ до му свогего посадилъ (45);

а крестьныи оубо вінець просвттилъ оубо есть невидіниемь сліпьіА разъртшилъ же вса гріхомь съдержимыА и миръ весь человікь избавилъ (158 об.-159);

крестъ вса сьбра. сь персы поработилъ есть. ис кюфы оукро- тилъ (170);

самь духъ святыи глаголалъ есть писания самь о себе реклъ есть <.> да глаголемъ убо еже реклъ егоже бо не реклъ мы не сміемь (182).

Другие примеры представляют собой одиночные формы без связки:

3 л. ед. ч. гегоже днесь самь богь вьспомжноуль и призртль и помиловаль (16 об.);

ли гр'Ьшень ли праведьнь. нь тЬхь точью чтомыхь послоуша- ють. и тьщитьсл абы ничто же ихь не забыло (23-23 об.); и сЬдьши еже от оуности до старости створила написа на харатью (85 об.);

обрлщеши собЪ отца. то же са отець родиль. От своего отца преже всЬхь вЪкь (48);

кто лi вложшь тьпташе вь сердце беспр'Ьсташ (109 об.); прi законодавци моюии рекшимь не прелюбуи. мужь в пещь влЪзь скверновати дерзнуль (150);

3 л. мн. ч. понеже преже видЪвъ въ угасъша от росы огнь не впровали (97 об.);

азъ же тебе свідітелА гонителА предь поставих. зане супротивь прішли (141).

Формы перфекта распределены в тексте неравномерно. Наибольшая их концентрация приходится на переведённое с греческого языка «Сказание Афродитиана» (л. 56 об.-62). В небольшом по объёму тексте (6 листов) отмечено 20 случаев употребления перфектных форм (около 3.3 примера на лист). Они использованы в диалогической речи, которая широко представлена в новозаветном апокрифе. Почти в три раза реже используется перфект в Словах Кирилла Туровского (л. 1-23, 25-46), двух анонимных Поучениях (л. 23-25, 46-48) и Притче (л. 48-49 об.) (всего 52 формы; 1.08 примера на листе) и ещё меньше в огласительных Поучениях Кирилла Иерусалимского (л. 89 об.-184 об.) (74 формы на 95 листах; 0.77 примера на листе). Очень редко встречаются анализируемые формы в Слове Иоанна Златоуста на Рождество Христово (л. 49 об.- 56 об.) (1 пример на 7 листов), в апокрифе о перенесении нерукотворного образа Иисуса Христа из Едеса в Царьград - Легенде об Авгаре (л. 62 об.-68 об.) (1 пример на 6 листов), «памяти» преп. святителя Василия (л. 68 об.-88 об.) (3 примера на 20 листов).

В СбТол ХШ₂ наблюдаются случаи использования аориста (выделены полужирным шрифтом) и перфекта в одном контексте в качестве однородных членов:

2 л. ед. ч. да быша глаголали тако. велии кси господи и чюдьна діла твоя. Яко посптилъ кси насъ милостию. и створи избавленик лю- демъ своимъ (27 об.);

3 л. ед. ч. кто се ксть царь славы. с толикою на ны пришелъ властию. погоубилъ ксть кназа тьмы. и вса кго въсхытилъ скровища. разби смертьныи градъ (13);

богъ господь и яви са намъ. и посптилъ есть насъ въстокъ свыше (54 об.).

Подобное довольно часто встречается в разнообразных источниках, что наводит исследователей на мысль о непротивопоставленности форм аориста и перфекта и о возможной реализации перфектом значения недифференцированного действия в прошлом [13, с. 282; 14, с. 72].

Формы перфекта встретились нам в одном ряду и с формами настоящего времени (выделены полужирным шрифтом):

3 л. ед. ч. глаголахоу. что створимъ галиліяниноу семоу. яко оуже от- вріщи хощеть богоданыи моисЬквъ законъ. и старьчьская прідания въ посм^ъ положилъ ксть. а рьібарі тивериадьскаго кзера невігласі соуща. яже по собі нына водить. честьніише архикріи и фарисіи створилъ ксть. исъ церкве продающихъ овца и голоуби изгонить. а мьітарі и грішьникьі приимая въ жьртвьникъ въводить (27 об.).

В данном примере попарно сгруппированы формы перфекта и настоящего времени, тем самым образован синтаксический параллелизм: галилеянин посмеялся над старческими преданиями, а рыбаков сделал «архиереями»; выгоняет из церкви торговцев, а грешников вводит в жертвенник.

Помимо прочего, перфект может быть семантически связан с будущим временем (выделены полужирным шрифтом):

3 л. ед. ч. они же глаголаху ожила есть. и потомь не наречеть са ира. но оураниА. великое бо солнце възлюбило ю есть (57 об.).

Таким образом, действие, обозначенное перфектом, является причиной события, которое с позиции говорящего произойдёт в будущем.

Во 2 л. перфект активно употребляется при описании действий главным образом святого, с кем ведётся «мысленный диалог»:

2 л. ед. ч. ты же радоуя са на свокю рукоу христа бога носилъ кси. <.. .> того же ты въ плащаницю обилъ кси тіло. блажю роуці твои иосифе. на нею же сына божия и всЬхъ творца дьржалъ кси тіло. <.> нъ самого бога прикмъ от крьста. въ свокмь гробі радоуя са положилъ кси (14);

тъгда ты без боязни и бесоумніния послоужилъ кси христови. святители та старіишиноу прозову. тімь бо образъ свокя сло- ужьбы предалъ кси. <.> священномученикомь ли та нареку. яко толикоу показалъ кси любовь къ христови. аще бо и не въгроузи са въ твоя пьрси оружию. ни пролья са твоя от меча кръвь. нъ изволениюмь и вірою. по христі положилъ кси душю. поразили бо та быша и на оудеса расікли. <.> нъ паче в^хъ святыхъ подвизалъ са кси (15-15 об.);

2 л. мн. ч. премоудрии ловьци. достоиноу троуда мъздоу прияли ксте.

прославили ксте на земли христа сына соуща божия (45).

С помощью перфекта в прямой речи передаётся действие, перед этим обозначенное аористом (выделены полужирным шрифтом):

2 л. ед. ч. и посадивъ отець сына на престолі. и своюю вЬнча юго десницею. въспающемъ сице серафимомъ. положилъ кси на главі юго вінець от камения драгаго. славою и честью впнчалъ кси юго. славоу и вельліпотоу възложилъ кси на нь (36 об.).

В 3 л. наиболее распространённым субъектом, выполняющим действие, обозначенное перфектом, является Бог (в том числе в метафорических обозначениях) и божественная сила: Бог Отец, Святой Дух, Иисус Христос, имя Господне, крест, крестный венец, великое солнце (54 примера из 78 случаев употребления, или 69%). Приведём некоторые из них:

2 л. ед. ч. на тоу бо гороу самъ христоъ богъ нашь днесь пришелъ ксть

(33 об.);

посттилъ есть насъ въстокъ свыше (54 об.);

великое бо солнце възлюбило ю есть (57 об.);

ветхаго завіта богъ ослтпилъ есть разумы нев^ныхъ (125 об.);

а крестьныи оубо вінець просвттилъ оубо есть невидіниемь сліпьА (158 об.).

Редкие перфекты используются при описании действий, никак не связанных с сакральным или трансцендентным:

3 л. ед. ч. уже помысли колико странъ тіні живущих. колико измерло есть преже (180 об.);

прi законодавци мошии рекшимъ не прелюбуи. мужь в пещь влЬзъ скверновати дерзнулъ (150).

В данных примерах можно выделить «подчёркивающее», противопоставляющее значение перфекта: сколько стран живо - а сколько умерло; Моисей говорил не прелюбодей - а человек дерзнул. Похожее значение имеется и в вопросительной конструкции с перфектом 2 л.:

2 л. ед. ч. отвЬщаша жьрци съ фарисЬи. Ты родился в грехах - но смевъ грЬсЬхъ родилъ сж кси весь ешь нас учить? и ты ли ны оучиши (30).

Эмфатичность перфекта ярко реализуется в предложениях вопросительных:

2 л. ед. ч. почто въсталъ кси от немощи. почто ицплплъ кси от недоуга. почто пртмтнилъ сж кси от болЬзни (21).

Особо стоит отметить конструкции риторические:

2 л. мн. ч. вы же глаголасте <.> намъ явленое таити <.> или нтсте почюли колико искушение приимше асурииско (60 об.).

Неясное функциональное наполнение, варьирование перфектных форм, их относительная редкость, употребление главным образом в диалогической и прямой речи - всё это наталкивает на мысль о некоем субъективном, связанном с восприятием говорящего значении, которое они передают. В научной литературе при теоретическом осмыслении функциональносемантических особенностей перфекта выдвигаются следующие положения:

• формы перфекта «предполагают наличие у читателя определённых сведений», источником которых может быть предыдущий текст, фонд общих знаний либо логическая интерференция [19, с. 85];

• перфект часто имеет суммирующее значение, представляя события не так, как они происходили во времени, а так, как они отражены в памяти [20, с. 334];

• обозначаемая перфектом информация всегда относится к «объективным знаниям» [21, с. 165];

• перфект имел значение удостоверительности, свидетельствования [12, с. 1236];

• перфект осмысляется в символико-риторических параметрах, в качестве формы, передающей «акт веры», повествующий о ситуациях, имеющих «мистическую природу», далее расширяет значение, передавая экстраординарный характер ситуации, эмфатические утверждение и вопрос, а также отсылку [17, с. 221-237].

Семантика перфекта «не очерчивается неким компактным смысловым комплексом, а развёртывается в виде разнонаправленных аналогических переносов смысла от хорошо известного к частично на него похожему» [17, с. 239]. семантический перфект древнерусский текст

Таким образом, можно предположить: перфектным формам, в частности, в исследуемой рукописи свойственна совокупность значений, реализующихся в речи и имеющих определённую логическую связь между собой. Эту совокупность значений можно разделить на две условные группы - эмфатическое выделение и передачу эвиденциальности (указания на источник информации), которые, однако, связаны между собой, поскольку свидетельствование несомненно более экспрессивно, нежели простое называние действия или события. Значения перфекта неравномерно распределены между книжным и разговорнобытовым узусами. В книжных источниках перфект обслуживает ситуации, связанные с сакральностью, и используется в сложении ораторского типа текста. В разговорном языке, вероятно, большее развитие получило значение подтверждения, «общего знания», передачи известной информации.

Объединяющим компонентом всех значений является их субъективность, поскольку в сообщениях о прошлом требуется оценка достоверности информации говорящим. В то же время соотнесённость с диалогической речью порождает связь с настоящим, поскольку участники диалога рассматривают события прошедшего через призму текущей экзистенциальной ситуации.

В Толстовском сборнике второй половины XIII в. преобладают нарративные, диалогические и проповеднические контексты. В связи с этим формы перфекта представлены в достаточном количестве. Однако они распределены в тексте неравномерно. Наибольшая частотность обнаруживается в новозаветном апокрифе «Сказание Афродитиана», где на 6 листах текста отмечено 20 примеров. Основную массу в рукописи составляют перфектные формы 2 и 3 л. ед. ч., причём употребление форм 3 л. ед. ч. без глагольной связки наблюдается крайне редко, что связано с церковно-книжным характером рукописи.

Во 2 л. ед. и мн. ч. наибольшее количество примеров описывают действия лица (в частности, святых или Бога), с которыми ведётся диалог, в том числе «мысленный». В 3 л. ед. ч. большинство форм перфекта указывает на действия Бога или божественной силы. Среди оставшихся примеров выделяются перфекты, использование которых передаёт выделение обозначенного действия или события, в том числе в таких синтаксических конструкциях, как риторический вопрос, противопоставление и параллелизм. В рукописи встречаются также случаи использования форм аориста и перфекта в качестве однородных членов. При решении вопроса о семантике перфектных форм научная дискуссия всё дальше отходит от классического понимания перфекта, которое признаётся не охватывающим все варианты бытования форм в текстах, а также критикуется за семантическое отождествление с индоевропейским перфектом.

Все оттенки значений перфекта объединяет их субъективность, связь с оценкой ситуации говорящим. Вероятно, семантическим ядром перфектных форм является эмфатическое выделение действия или события, а также свидетельствование и отсылка к источнику информации. Значения перфекта неравномерно распределены между языковыми узусами - книжным и разговорно-бытовым. В книжных источниках, в том числе в исследованном сборнике, перфект обслуживает ситуации, связанные с сакрально -метафизической сферой, и соотносится с ораторским дискурсом.

Литература

1. Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI - XIII вв. - М.: Наука, 1984. - 496 с.

2. Творогов О.В. Кирилл, епископ Туровский // Словарь книжников и книжности Древней Руси: в 2 вып. / Отв. ред. Д.С. Лихачёв. - Л.: Наука, 1987. - Вып. 1. - С. 217-221.

3. Колесов В.В. К характеристике поэтического стиля Кирилла Туровского // Тр. Отд. др.-рус. лит. - 1981. - Т. 36. - С. 37-49.

4. Двинятин Ф.Н. Лингвопоэтический анализ Торжественных слов св. Кирилла Туровского: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 1996. - 18 с.

5. Козлов С.В. Символика «духовных сокровищ» в сочинениях Кирилла Туровского // Жанровое своеобразие и стиль. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. - С. 95-109.

6. Трапезникова О.А. Цитата как актуализатор авторской интенции в древнерусском тексте (на материале Торжественных слов Кирилла Туровского) // Вестн. Том. гос. пед. ун-та. - 2011. - Вып. 3. - С. 27-33.

7. Черторицкая Т.В. Стилистическая симметрия и архитектоника торжественных слов Кирилла Туровского // Вопросы сюжета и композиции. - Горький: Горьк. гос. ун-т, 1984. - С. 20-25.

8. Меречина С.И. Система глагольных форм времени в произведениях Кирилла Туровского: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Казань, 2001. - 21с.

9. Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. - М.: КомКнига, 2006. - 512 с.

10. Schmalstieg W.R. An Introduction to Old Church Slavic. - Columbus: Slavica, 1983. - 314 p.

11. Lunt H.G. Old Church Slavonic Grammar. - Berlin; N. Y.: Mouton de Gruyter, 2001. - 264 p.

12. Жолобов О.Ф. Функционирование сложных претеритов в памятниках древнейшей поры // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. - 2016. - Т. 158, кн. 5. - С. 1234-1245.

13. Кузнецов А.М. Перфект и другие претериты в прямой речи на материале Мариинского евангелия // Acta Slavica Estonica V: Тр. по рус. и славян. филологии XVI. Антропоцентризм в языке и речи / Отв. ред. И.П. Кюльмоя. - Тарту: Тарт. ун-т, 2014. - С. 273-284.

14. Новак М.О. Формы перфекта в древнеславянском переводе Апостола (на материале списков XII - XIV вв.) // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2: Языкознание. - 2016. - Т. 15, № 2. - С. 69-74.

15. Slohski S. Tak zwane perfectum w jзzykach slowianskich // Prace Filologiczne. - 1926. - № 10. - S. 6-31.

16. Krzysztof M. The Syntax of Compound Tenses in Slavic: Doct. Diss. - Utrecht: LOT, 2006. - 321 p.

17. Гаспаров Б.М. Наблюдения над употреблением перфекта в древнецерковнославянских текстах (К вопросу о природе грамматического значения) // Рус. яз. в науч. освещении. - 2003. - № 1. - С. 215-242.

18. КузнецовА.М. Перфект в Лаврентьевской летописи // VALODA-2013. Valoda dazadu kulturu konteksta. Zinatnisko rakstu krajums XXIII. - Daugavpils: Daugavpils Universitates Akademiskais apgards “Saule”, 2013. - S. 53-62.

19. Петрухин П.В. Перфект и плюсквамперфект в новгородской первой летописи по синодальному списку // Russian Linguistics. - 2004. - № 28. - С. 73-107.

20. Klenin E. The Perfect Tense in the Laurentian Manuscript of 1377 // American Contributions to the Eleventh International Congress of Slavists (Bratislava, August - September 1993): Literature. Linguistics. Poetics. - Columbus: Ohio, 1993. - P. 330-343.

21. van Schooneveld C.R. A Semantic Analysis of the Old Russian Finite Preterite System. Slavistic printings and reprintings. - Hague: Mouton, 1959. - 171 p. (Slavistic Printings and Reprintings, VII)

References

1. A Consolidated Catalogue of Slavonic-Russian Handwritten Books Stored in the USSR. The 11th - 13th Centuries. Moscow, Nauka, 1984. 496 p. (In Russian)

2. Tvorogov O.V. Dictionary of Scribes and Scribing in Old Rus. Kirill, episkop Turovskii [Kirill, a Bishop of Turov]. Likhachev D.S. (Ed.). Leningrad, Nauka, 1987, pp. 217-221. (In Russian)

3. Kolesov V.V. On characterization of Kirill of Turov's poetic style. Tr. Otd. Dr.-Rus. Lit., 1981, vol. 36, pp. 37-49. (In Russian)

4. Dvinyatin F.N. Linguopoetical analysis of Kirill of Turov's solemn words. Extended Abstract of Cand. Philol. Diss. St. Petersburg, 1996. 18 p. (In Russian)

5. Kozlov S.V. Genre Specifics and Style. Simvolika "dukhovnykh sokrovishch" v sochineniyakh Kirilla Turovskogo [The Symbolism of “Spiritual Treasures” in Kirill of Turov's Works]. Moscow, Izd. Mosk. Univ., 1985, pp. 95-109. (In Russian)

6. Trapeznikova O.A. Citation as an actualizer of the author's intention in the Old Russian text (based on Kirill of Turov's solemn words). Vestnik Tomskogo Gosudarstvennogo Pedagogicheskogo Universiteta, 2011, no. 3, pp. 27-33. (In Russian)

7. Chertoritskaya T.V. Problems of Plot and Composition. Stilisticheskaya simmetriya i arkhitektonika torzhestvennykh slov Kirilla Turovskogo [Stylistic Symmetry and Architectonics of Kirill of Turov's Solemn Words]. Gorky, Gor'k. Gos. Univ., 1984, pp. 20-25. (In Russian)

8. Merechina S.I. The system of verbal tense forms in Kirill of Turov's works. Extended Abstract of Cand. Philol. Sci. Diss. Kazan, 2001. 21 p. (In Russian)

9. Borkovskii V.I., Kuznetsov P.S. The Historical Grammar of the Russian Language. Moscow, Kom-Kniga, 2006. 512 p. (In Russian)

10. Schmalstieg W.R. An Introduction to Old Church Slavic. Columbus, Slavica, 1983. 314 p.

11. Lunt H.G. Old Church Slavonic Grammar. Berlin, New York, Mouton de Gruyter, 2001.264 p.

12. Zholobov O.F. Functioning of composite preterites in the ancient literary heritage. Uchenye Zapiski Kazanskogo Universiteta. Seriya Gumanitarnye Nauki, 2016, vol. 158, no. 5, pp. 1234-1245. (In Russian)

13. Kuznetsov A.M. The perfect tense and other preterites in the direct speech based on the materials of the Codex Marianus. Acta Slavica Estonica V: Tr. porus. i slavyan. filologii XVI. Antropotsentrizm v yazyke i rechi [Acta Slavica Estonica V: Proc. Russ. Slavyan. Philol. XVI. Anthropocentrism in Language and Speech]. Kyul'm I.P. (Ed.). Tartu, Tart. Univ., 2014, pp. 273-284. (In Russian)

14. Novak M.O. On perfect tense forms in Old Slavic Apostols (based on the materials of manuscripts of the 12th - 14th centuries). Vestnik Volgogradskogo Gosudarstvennogo Universiteta. Seriya 2: Yazykoznanie, 2016, vol .15, no. 2, pp. 69-74. (In Russian)

15. Slonski S. Tak zwane perfectum w jzykach slowianskich. Prace Filologiczne, 1926, no. 10. S. 6-31. (In Polish)

16. Krzysztof M. The Syntax of Compound Tenses in Slavic. Doct. Diss. Utrecht, LOT, 2006. 321 p.

17. Gasparov B.M. Observations of perfect tense usage in Old Church Slavonic texts (on the problem of grammatical meaning). Russkii Yazyk v Nauchnom Osveshchenii, 2003, no. 1, pp. 215-242. (In Russian)

18. Kuznetsov A.M. The perfect tense in the Laurentian Manuscript. VALODA-2013. Valoda dazadu kulturu konteksta. Zinatnisko rakstu krajums XXIII. Daugavpils, Daugavpils Universitates Akademiskais apgards “Saule”, 2013, S. 53-62. (In Russian)

19. Petrukhin P.V. The perfect and pluperfect tense in the Novgorod First Chronicle of the Synod Scroll. Russian Linguistics, 2004, no. 28, pp. 73-107. (In Russian)

20. Klenin E. The Perfect Tense in the Laurentian Manuscript of 1377. American Contributions to the Eleventh International Congress of Slavists (Bratislava, August - September 1993): Literature. Linguistics. Poetics. Columbus, Ohio, 1993, pp. 330-343.