Бытийное пространство в языковой картине мира первопроходцев и первопоселенцев Забайкалья в языке памятников письменности Нерчинского воеводства XVII—XVIII веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Бытийное пространство в языковой картине мира первопроходцев и первопоселенцев Забайкалья в языке памятников письменности Нерчинского воеводства XVII--XVIII веков

Юлия Викторовна Биктимирова,

кандидат филологических наук, доцент, Забайкальский государственный университет

Статья посвящена описанию такого фрагмента языковой картины мира первопроходцев и первопоселенцев Забайкалья, как бытийное пространство, которое нашло своё отражение в мировосприятии забайкальцев и зафиксировалось в языке памятников письменности Нерчинского воеводства XVII--XVMI веков. Новизна исследования заключается в том, что выявляются факторы, организующие ментальное структурирование бытийного пространства в двух системах координат «географическое пространство» и «административное пространство» и места в нём языковой личности посредством анализа административной, хозяйственной, военной, бытовой лексики. Методы семантического поля для определения парадигматических и иерархических отношений в рамках поля «бытийное пространство» и конструирования фрагмента языковой картины мира «языковая личность в бытийном пространстве» подтверждают гипотезу, выдвигаемую в ходе исследования, о самобытности пространства языковой картины мира забайкальцев. Результатом работы можно назвать выявление особого ментального восприятия осваиваемого русскими первопроходцами пространства за Байкалом: в центре бытийного пространства языковая личность, которая осознаёт себя и своё место в пространстве в системе двух координат: «географическое пространство» и «административное пространство». При освоении новых земель языковая личность воспринимает географическое пространство как новое, чужое, противопоставленное «Руси». Административное же пространство транслируется через восприятие общественного и личного. По мере освоения окружающего мира пространство первопроходцев сужается до границ Нерчинского воеводства и подвергается иерархизации благодаря чёткой самоидентификации языковой личности.

Ключевые слова: языковая картина мира, языковая личность, региональные памятники письменности, бытийное пространство, семантическое поле

Ihe Existential Space in the Language Picture of the World of Transbaikalia Pioneers in the anguage of the Written Monuments of the Nerchinsk Voivodeship in the XVII-XVIII Centuries The study was financially supported by the Russian Foundation for Basic Research, project no. 18-012-00270 “Russian language in a multiethnic Transbaikalia: the dynamic aspect”.

Yulia V. Biktimirova,

Candidate of Philology, Associate Professor, Transbaikal State University (30 Aleksandro-Zavodskaya st., Chita, 672039, Russia),

The article is devoted to the description of such a fragment of the language picture of the world of Transbaikalia pioneers as the existential space, which is reflected in the worldview of Transbaikalia residents and recorded in the language of written monuments of the Nerchinsk Voivodeship in the XVII-XVIII centuries. The novelty of the study lies in the fact that we reveal the factors that organize the mental structuring of the existential space in two coordinate systems “the geographical space” and “the administrative space” and the place of the linguistic personality in it through the analysis of administrative, economic, military, everyday vocabulary. Methods of semantic field to determine the paradigmatic and hierarchical relations within the field of “existential space” and the construction of a fragment of the language picture of the world “linguistic personality in the existential space”, confirm the hypothesis put forward in the course of the study, about the identity of the existential space of the language picture of the world of Transbaikalia residents. The result of the research is the identification of a special mental perception of the space beyond the Baikal mastered by the Russian pioneers: in the center of the existential space there is a linguistic personality who is aware of herself and her place in space in the system of two coordinates: “geographical space” and “administrative space”. When developing new lands, the linguistic personality perceives the geographical space as new, alien, opposed to “Rus”. Administrative space is transmitted through the perception of public and personal. With the development of the surrounding world, the space of pioneers is narrowed to the borders of the Nerchinsk Voivodeship and is subject to hierarchy, thanks to a clear self-identification of the linguistic personality.

Keywords: language picture of the world, linguistic personality, regional monuments of writing, existential space, semantic field

Введение

Языковая картина мира - актуальное направление современной лингвистики и объект лингвистического описания многих учёных. Теоретическое обоснование данной категории отражено в работах таких известных лингвистов, как Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, А. Зализняк, Е.С. Кубрякова, А.Д. Шмелев и др.

Различные картины мира анализируются лингвистами с разных позиций, учёные основываются на многих подходах и классификациях. Картина мира может быть представлена с помощью этических, количественных, а также пространственно-временных характеристик [1-4; 7; 11; 17]. Язык как носитель информации о картине мира под действием различных факторов - природных, политических, социальных и других - может изменяться, отражаясь в языковой картине мира. В этом плане интерес вызывают региональные памятники письменности, в текстах которых проявляется оригинальное восприятие реалий окружающей действительности местным населением.

Изучение памятников региональной письменности XVN-XVNI веков, созданных на территории Забайкалья, имеет большое значение для исследования процессов в области формирования регионального варианта национального русского языка, диалектов, а также раскрывает перспективу изучения лексического состава в аспекте когнитивной лингвистики, этнолингвистики, социолингвистики и других направлений языкознания.

Исследования различных фрагментов региональной языковой картины мира забайкальцев в настоящее время получили раскрытие за счёт всестороннего изучения регионального варианта русского языка рядом забайкальских учёных. В синхронном плане описание языковой картины мира отражено в научных работах Т Ю. Игнатович [6], Л. М. Любимовой [8], Е. И. Пляскиной [12], Н. А. Лихановой [9].

Между тем, практически не изучена языковая картина мира забайкальцев в диахроническом аспекте, которая может быть репрезентирована в текстах памятников деловой письменности, созданных на территории Забайкалья в XVN-XVШ веках.

Существенные шаги для описания языковой картины мира Забайкалья эпохи освоения русскими первопроходцами были сделаны Г.А. Христосенко и А.П. Майоровым, которые исследовали лексику памятников деловой письменности XVN-XVШ веков. Распределение лексики конца XVII - начала XVIII века по тематическим группам было осуществлено Г.А. Христосенко [16]; А.П. Майоров описал словарный состав забайкальской деловой письменности XVIII века с точки зрения происхождения, стилистических функций и коммуникативных установок [10].

Исследование топонимии Забайкалья и концепта «пространство» в языковой картине мира забайкальских народов было осуществлено РГ. Жамсарановой, Л.В. Шулуновой, Т.В. Федотовой [13-15].

Наше исследование посвящено описанию бытийного пространства в языковой картине мира первопроходцев и первопоселенцев Забайкалья, в центре которого - языковая личность. Актуальность подтверждается общей направленностью современных лингвистических исследований, нацеленных на изучение средств реализации концептов в различных лингвокультурах, что зависит от культурных установок каждой языковой общности того или иного периода. Новизна исследования заключается в том, что выявляются факторы, организующие ментальное структурирование бытийного пространства в двух системах координат «географическое пространство» и «административное пространство» и места в нём языковой личности посредством анализа административной, хозяйственной, военной, бытовой лексики.

Методология и методы исследования. Гипотеза, выдвигаемая в ходе исследования, должна подтвердить самобытность бытийного пространства языковой картины мира забайкальцев, которая сформировалась на основе экстралингвистических факторов.

Цель исследования - конструирование бытийного пространства в языковой картине мира первопроходцев и первопоселенцев Забайкалья XVN-XVNI веков.

Информативными источниками явились рукописные документы, созданные на территории Забайкалья в XVN-XVШ веках (140 единиц разных жанров) и хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (г. Москва) и Государственном архиве Забайкальского края (г. Чита).

Предмет исследования - лексическое поле пространства в языковой картине мира как один из способов понимания своеобразного восприятия себя и своего места в мире первопроходцев и первопоселенцев, а также кочевых и коренных народов Забайкалья.

Поскольку идентификация авторов или исполнителей документа не так важна для конструирования бытийного пространства, под языковой личностью мы будем понимать всех жителей Нерчинского воеводства, которые на протяжении долгого времени в силу географической отдалённости от центра находились в замкнутом пространстве, то есть фиксировать индивидуальное в коллективном.

Задачи, поставленные исследователем:

1) анализ лексики документов Нерчин- ского воеводства, связанной с различными бытийными пространственными характеристиками;

2) систематизация и рубрикация лексики относительно тех или иных парадигм бытийного пространства в языковой картине мира первопроходцев и первопоселенцев;

3) моделирование бытийного пространства в двух системах координат «географи-ческое пространство» и «административное пространство» и места в нём языковой личности;

4) выявление специфики репрезентации бытийного пространства в языковой картине мира забайкальцев.

Практическое применение заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы для дальнейшего исследования пространственных характеристик в языковой картине мира первых забайкальцев, могут подтвердить версию о формировании регионального варианта русского национального языка в XVN-XVШ веках, а также могут быть использованы в сфере образования.

Для проверки гипотезы применялись методы: семантического поля для определения парадигматических и иерархических отношений в рамках поля «бытийное пространство» в языке документов Нерчинского воеводства описания, в частности приёмы наблюдения, интерпретации, обобщения для формирования семантического поля «человек», «пространство»; конструирования фрагмента языковой картины мира «языковая личность в бытийном пространстве».

Результаты исследования и их обсуждение

Несмотря на документную сухость языка памятников Забайкалья XVN-XVШ веков сквозь текст мы видим жизнь первопроходцев и первопоселенцев на новой земле, картину мира русских людей и кочующих по Восточной Сибири малых народов.

Пространственными характеристиками являются: положение относительно других объектов, система координат, расстояния и направления движения. Бытийное же пространство можно рассмотреть через ментальные конструкции, которые можно воспринимать как значимые основополагающие фрагменты языковой картины мира. Лексическое поле бытийного пространства представлено в нашем исследовании в двух системах координатах, в центре которого - языковая личность.

Восприятие языковой личности своего места в географическом пространстве новой земли отражено в восприятиях и ментальном структурировании пространства, что получило свою фиксацию в скорописных документах мира забайкальцев XVN-XVШ веков.

Географическое пространство

Описание географического бытийного пространства можно рассмотреть через парадигмы окраина - Русь и своё - чужое.

Освоение земли за Байкалом началось в XVII веке. Движение на Восток было стратегической задачей правительства, что фиксируют памятники письменности Забайкалья.

Территорию за Байкалом часто в документах первопроходцев именуют Дауры, Даурия или Даурская украина (окраина): «...а в дау^рски^х острога^х служилы^х люде' дете' боя^рских j конных казако^в двести четыре члвка...»¹; «.и о присы^лке в даурскою землю Вашихъ великихъ Гд^сре' ратны^х лиде' и пишекъ и медного ружья j порохи и свинци немалова чи^сла...» РГАДА. - Ф. 214. - Стб. 973. - Л. 86. Там же. - Л. 91..

В XVII веке Даурия - земля, границы которой до сих пор точно не установлены. Известно, что в Даурские земли входила территория от юго-востока Забайкалья до западной части Приамурья. Своё название земля за Байкалом получила от народности дауры/, населявшей эту территорию до XVII века Даурия в народном сознании первопроходцев и первопоселенцев - «рай на земле». Такое восприятие возникло оттого, что при освоении Даурии первопроходцами было открыто много богатств - золота, серебра, драгоценных камней, разнообразие флоры и фауны. Территория освоения первопроходцев именовалась в сибирских памятниках земля или землица. Например, помимо Даурской земли упоминаются земли: нижнеудинская землица, мунгальская землица и т. д.

За Байкалом всегда ощущается географическая отдалённость от центральной части России. И сегодня забайкальцы так говорят о европейской части России («запад» «поехать на запад»), что вызывает недоумение у приезжих. Эта традиция зародилась уже в документах первопроходцев: европейская часть Российского государства в документах именуется Русью: «о^тпище^н из не^рчинска истамо^ж- ни к руссе целова^лни^к Козма Нечаевско'» Там же. - Оп. 1. - Кн. 1216. - Л. 205..

Основные точки отсчёта и границы первопроходцев, осваивающих Даурию, - озеро Байкал и реки, а также хребты. Озеро Байкал в сознании первопроходцев и коренных народов - море, Байкал-море. Территория за Байкалом часто называется авторами документов как Заморье. Морестав - сезон, когда Байкал покрывается льдом. А всё, что относится к Байкалу, характеризует определение - морской: «.Иди я И^зне^рчинска мимw Удинсш' заба'калъ море Вырку^тцш' Город.» ГАЗК. - Ф. 10. - Оп. 1. - Д. 3. - Л. 132 об..

Многие географические реалии встречаются в документах первопроходцев. Вот лишь некоторые: камень - гора, горный перевал, хребет («И в прошлых же годех оной отецъ мой в гладное время отбыл из Нерчинска за камень»¹); дворец - небольшая ложбина на южном склоне, поросшая небольшим лесом («...отведено мне Плескову во владение вверхъ по Куйтуну речке при дворце сенных покосовъ пять десятинъ»²), курья - речной залив («сена ставит по ингоде рhке по правой стороне возле озерка и около курей»); покать - склон горы, сопки; подушка - неглубокая падь. Эти слова до сих пор являются диалектными и активно используются в речи современных забайкальцев.

Особенности номинация «окраины»: своё-чужое

Русские землепроходцы, осваивая территорию Восточного Забайкалья, принимали уже существующие географические термины и топонимы, адаптировали их к русской языковой системе, а новым, неосвоенным территориям, присваивали свои имена.

Исследуемые памятники фиксируют топонимы разного происхождения - известно то, что они были заимствованы из языков аборигенного населения. По мнению Т В. Федотовой, «исторически территория Восточного Забайкалья представляет собой пример внутри регионального контактирования языков различных этносов» [15, с. 17]. Номинация географических объектов определяется особенностями заселения, национальным составом населения до прихода за Байкал русских. В современной топонимии Восточного Забайкалья топонимы классифицируются по происхождению: учёные фиксируют «палеоазиатский субстстрат; тюркоязычный, монголоязычный и славяноязычный пласты» [5, с. 16]. Проблемы происхождения не входили в задачи нашего исследования в силу разработанности данного вопроса исследователями топонимии Забайкалья [5; 13-15]. Остановимся лишь на анализе топонимов в языке памятников письменности Восточного Забайкалья.

Номинация и воспроизведение автохтонных наименований касалась в основном крупных и важных географических объектов: рек и населённых пунктов, освоенных русскими.

В исследуемых памятниках перечисляются судоходные по тем временам реки, которые выполняли функцию транспортных артерий между острогами и городами: Тунгуска-река, Шилка-река, Нерча-река, Амур, Ин- года, Хилок. Майоров А. П. Словарь русского языка XIII века. Восточная Сибирь. Забайкалье. - М.: Азбуковник, 2011. - С. 186. Там же. - С. 112.

Фиксируются в исследуемых документах следующие автохтонные топонимы, которые стали острогами и слободами: остроги Нер- чинского воеводства - Нерчинский, Абазинский, Телембинский, Иргенский и ближайшие остроги - Баргузинский, Братский, Удинский, Якутский, Иркутский, Итанцынский. Упоминание в документах близлежащих острогов создаёт пространственную сеть взаимодействия отдалённых острогов на периферии Российского государства (Урульгинская, Ку- енгская, Ундинская, Алеурская, Читинская слободы).

Исключение составляют населённые пункты за Байкалом, освоенные на пустынных местах и получившие русскоязычную номинацию в силу религиозной специфики и русских традиций без опоры на автохтонные топонимы: Городищенская слобода, селения Никольское, Монастырское, Троицкий монастырь, Спасская пустынька.

Административное пространство

Географическому описываемому пространству противостоит освоенное русскими первопроходцами административное пространство. Всем единицам лексико-семантической группы «Географические реалии» в координатах географического пространства противопоставлены лексико-семантические группы «Общественная, социальная, политическая лексика», которые являются маркёрами государственной заинтересованности в освоении забайкальских земель, они конструируют административное пространство.

В отличие от географического пространства, которое в языковой картине мира первопроходцев строится на автохтонной лексике, административное пространство заполнено реалиями, выраженными административной, политической, духовной, военной, хозяйственной лексикой - исконно русской и заимствованной из европейских языков.

Многие слова рассматриваемого лексического пласта были унаследованы от предшествующих периодов, это слова воевода, казак, волость, закон, такие жанры документов, как грамота, кабала, крепость память, челобитная и др. Без изменения семантики они активно употреблялись практически до конца XVIII столетия.

В эпоху петровских преобразований большинство же слов было заимствовано из европейских языков и нашло отражение в исследуемых памятниках письменности: сенат, алдермап, ампт, архив, асессор, актуариус, бехмейстер, вахтёр, вальдмейстер, гофгерихт, губернамент, гандлангер, департамент, магистрат, ратуша, штейгер и многие другие.

Таким образом, посредством исконной и заимствованной лексики, свойственной делопроизводству всей территории Московского государства, маркируется административное пространство Забайкалья, что служит объединяющим началом всех земель, осваиваемых русскими в Сибири.

В отличие от восприятия забайкальцами географического пространства административное пространство сужается до границ Нерчинского воеводства и структурируется административно-территориальными единицами: город, заимка, острог, острожек, посад, слобода.

Административное пространство находит свою репрезентацию в парадигме общественное пространство - личное пространство.

При присоединении Сибири применялась острожная система освоения новых земель. Зимовья и остроги возводились по царским или воеводским наказам после долгого анализа рельефа местности, наблюдения за реками. Зимовья представляли собой одну или две избы, обнесённые частоколом. Остроги представляли собой комплекс сооружений - избы, амбары, храмы. Все строения обносились острожинами - заострёнными брёвнами - с оборонительными и надврат- ными башнями. Башни выполняли не только оборонительную функцию, в них могли располагаться различные структуры воеводства и даже храмы. Все строения, не входившие в структуру управления острогов, могли выноситься за стены острога, образуя посады, слободы, деревни, также окрест острогов разрастались огороды, пашни, пастбища.

Документы первопроходцев рассказывают об острогах и разнообразных административных, религиозных и хозяйственных строениях общего пользования.

В центре острога или города находилась церковь. Первые храмы, соборы, монастыри, пустыни за Байкалом упоминаются в челобитных духовных лиц, росписях товара, в описании географических реалий: «Бъютъ челомъ нерчинскои соборонои во^скресенскои церькви сщенникъ симеонъ ивановъ»¹; «У нерчинское^г Воскреснсш' Цркви священника иникифора Сысоева»².

В документах фиксируются следующие постройки общего пользования: строение для мытья и стирки мыльная изба, мыльня, баня, анишко: «напред сего на томъ месте <...> стояла оброчная мыльня, да противъ той ветхая ж оброчная баня» Майоров А. П. Словарь русского языка XIII века. Восточная Сибирь. Забайкалье. - М.: Азбуковник, 2011. - С. 243.; питейные заведения - выставка, питейный дом, фартина: «Въ своемъ доме имеетъ выставку винной продажи» Там же. - С. 93.; караульные помещения - караульня, обвахт, говахта, кардегардия; лечебные учреждения - больничный дом, гобшпи- таль и др.

Изба - самый распространённый вид построек в забайкальских острогах, городах и слободах. Это слово в текстах делопроизводства Нерчинского воеводства используется в трёх значениях: первое значение - «жилое помещение», второе - «государственное учреждение», третье - «помещение для различных хозяйственных нужд». Во втором и третьем значениях слово изба употребляется только с определением: приказная изба, судная изба, кабацкая изба, съезжая изба, мыльная изба. Изба как жилая бревенчатая постройка употребляется в текстах со словами горница или горенка. При этом изба - нижняя часть строения, а горница или горенка - верхняя часть постройки.

В нескольких значениях встречается и слово дом. Первое значение - «строение», «жилое помещение», второе - «хозяйство», третье - «семья», «род». Приведём приме- ры:«бралъ къ доми свое^му и у оного доми на крыльце снявъ снго сабирова рЦбаху j билъ па^лкою смертелно» ГАЗК. - Ф. 10. - Оп. 1. - Д. 40. - Л. 16.; «пришедъ де вдомъ Кнеми Якову Его^рко васи^левъ <...> и говорила ^де имъ что она в дому бо^ллшая ,..» РГАДА. - Ф. 1142. - Оп. 1. - Кн. 78.; «велено к вышеозначенно^и посылка <...> jс теленбын- ски^х служилыхъ двухъ человкъ jз семешыхъ домовъ» ГАЗК. - Ф. 10. - Оп. 1. - Д. 139. - Л. 94-94 об.. Словом «дом» называли различные учреждения и заведения: питейный дом, рабочий дом, убогой дом, больнищной дом.

Амбар (анбар, амбаришко, анбарчик) - склад для хранения зерна - житной или хлебный амбар, выходной или воной амбар - амбар, расположенный перед жилым помещением и выходящий одной стороной на улицу; кладовой амбар - для содержания вещей и продуктов длительного хранения; мелочной амбар - амбар для хранения домашней утвари, посуды.

Личное пространство в острогах и селениях огораживалось городьбой, или заплотами. Ещё одно слово, бытующее в современных говорах, - ограда. Это участок земли при крестьянском дворе, огороженный забором. Ограда не должна была просматриваться с улицы. Помимо избы, в которой жила семья, двор включал временные помещения - клети, амбары, вышку, завозню и различные постройки, которые соединялись с избами сенями или переходами - галдареями. Вот описание двора нерчинского жителя: «Домъ изба з горницею новы в ограде сарай болшей крыть драньем»¹.

За территорией забайкальских поселений были различные временные постройки: лабазъ - сарай, навес в лесу, амбар на сваях; балаган - лёгкая временная постройка, сооружение на покосе, в лесу; заимка - изба или небольшое поселение, отдалённое от основного жилья; зимовье - домик на тракте, предназначенный для ночлега или отдыха проезжающих.

Юрта (юртишко, юртовище) - жилище кочевых народов бурят, тунгусов. Русские первопоселенцы в летнее время также жили на стойбищах - «в юртах»: «Авто ^де время Егоркова и жены и сына его Васки дома небыло уе^зжали вьюты»².

Всё личное имущество в памятниках имеет общее название животное - движимое и недвижимое имущество, хозяйство: «...Движимое из животнова изба без сеней анбарь баня дворь скотской два коня четыре коровы с телятами ...»³.

Таким образом, исследуя слова-маркёры административного пространства, можно сказать, что бытийное пространство представляет противопоставление личного и общественного, которые в каких-то фрагментах совпадают в силу социальных факторов, безопасности и выживания на новых территориях.

Самоидентификация языковой личности: я - другой. Центром бытийного пространства является языковая личность, которая встраивается в систему координат географического и административного пространства. Самоидентификация в бытийном пространстве Нерчинского воеводства начинается с опорой на маркёры географического пространства. Антропонимическая система за Байкалом в основном строилась на становлениях фамилий и имён-прозвищ сообразно месту жительства или происхождения русского пришлого населения. В рассматриваемых документах довольно часто встречается лексика, характеризующая названное лицо по отношению к определённому месту. Например, при составлении оценочного списка наунских товаров принимали участие купецкие люди: «Мо- сквичь Алексей Осинцовь, устюжане Ивань Сухих, Ивань Окошнковъ, усольцы Ивань Севастьянову пежемець Ивань Петровь, волог- жанинь Матфей Колесовь, важенинь Василий Иарковь, енисейцы Ивань Истопниковь, Гри- горей Скорняковь, нерчинский житель Семен Стуковь» ГАЗК. - Ф.10. - Д. 3. - Л. 3.; «...купиль у яренчанина у Алексея Спасского.» Там же. - Д. 2. - Л. 8.. Слова, указывающие на территориальное происхождение людей, составленные описательным способом, чаще всего встречаются в приходно-расходных книгах, например записных книгах продажи товаров, где Нерчинская воеводская канцелярия фиксировала, что куплено или продано и у кого. Например: «.подрядился у меня Нерчинский житель Степан Леонтьев поставить сосновых дров ,..» Там же. - Д. 3. - Л. 364., «.покупка читинской слободы жителя .» Там же. - Д. 4. - Л. 412..

Примеры фамилий, образованных от названий местностей, фиксирующих, откуда пришли первопроходцы, многочисленны в исследуемых памятниках: Костромин, Мо- сквитин, Устюгов, Тюменцов, Рязанцов, Томских, Перминов, Ярославцев, Вологдин, Комогорцев, Холмогоров, Каргополов и др.

Самоидентификация языковой личности с точки зрения административного пространства предполагает чёткое определение человека в иерархической системе Нерчинского воеводства. В исследуемых документах проходит огромное количество людей, различающихся сословием, происхождением, профессией, национальностью.

Слово люди - часто употребляется в исследуемых памятниках в нескольких значениях. Основное значение - «национальность»; русские люди, китайские люди, мунгальские люди, богдойские люди и др.

Другое значение - различные сословия, группы: начальные люди (общественно значимые лица, начальники, старейшины народностей); градские люди (городские жители, владеющие недвижимой собственностью); служилые люди (лица, находившиеся на государственной службе); приказные люди (неродовитые люди для исполнения приказной службы: думные и приказные дьяки и подьячие московского приказа и приказных избпериферии); работные люди (люди, нанятые на сезонные работы); промышленные люди (промысловики, добывающие что-либо); подлые люди (неродовитые, принадлежащие к низшему сословию люди); вольные люди (не занятые на государственной службе люди); гулящие люди (люди без определённого места жительства, семьи и рода занятий).

Купецкие люди, торговые люди - купцы. В XVII веке большое влияние на Нерчинское воеводство стали оказывать торговые люди, которые осуществляли караванные переходы в Китай. Элиту торговых людей составляли гости, торговые люди гостиной сотни были помощниками или товарищами гостей. К торговым людям можно отнести также следующие наименования: прикащик, сиделец, посиделец, целовальник, чумак, вольнодо- мец, ларешной.

Охочие люди - добровольцы из разных слоёв общества (гулящие, посадские, крестьяне), которые привлекались к выполнению какого-либо рода поручений, к участию в военных походах: «...а навелико' рек амире ро^зны^х городо^в служилые лю^ди j охочие амЦ^рские каsаки мн холопу твоеми падда^ли челоби^тные j по^слЦ*над' списокъ»¹.

Злодейские, воровские люди - политические преступники, бунтовщики, так как вор первоначально - лихой человек, нарушающий закон: «сто^лникъ| воевода кнзь петръ Ликьянови^ч Львовъ да дкъ едоръ лево^н- тьевъ велели идти во'ною в киргинск дально' на киргинских воровъских люди.» РГАДА. - Ф. 214. - Оп. 1. - Стб. 556. - Л. 1. Там же. - Л. 8..

Другие наименования статуса и профессий первых забайкальцев также разнообразны по своему назначению и образованию.

В исследуемых памятниках частотны названия административных государственных органов порядка и выборные должности: асессор, воевода, дети боярские, стольник, голова; должностные лица, обслуживающие делопроизводственную сторону работы учреждений: подьячий с приписью, подьячий площадного письма, канцелярист, копиист, писец, подканцелярист и др.

Пограничное Забайкалье заселялось в основном казаками и служилыми людьми, поэтому в документах встречаются различные наименования воинских званий и органов исполнения наказания: бомбандир, адютант, канонир, вахтур, магазейвахтер, провиант вахтурмайстер, кат, зряк.

С открытием в Забайкалье залежей руд документы наполнились лексикой горнорудного производства: рудознатец, рудоискатель, рудокопщик, рудоплав. Встречаются случаи освоения иноязычной лексики, например, берггаур - горнорабочий, занимающийся добычей руды.

Различные названия профессий представляют многочисленную лексико-семантическую группу в документах Нерчинского воеводства: мельнишной водитель, квасовар (квасоварня), квашномес, засыпка, кузнец, молотник, водолей, выкатчик, бочкарь, кожемяка, ложкомой, лотошник, зелейщик, котельник, тчанник, кирпишник и др.

Самоидентификация языковой личности низшего слоя встречается редко в силу отсутствия административных и социальных прав для составления документа: дворник, бобыль, бездворной, наемщик, одинакой, отпущенник, вольножелающий, доброхотной, самоизвольной, самоохотной.

Идентификацию языковой личности представителей маргинальных групп декларировали социальные и общественные факторы, которые фиксировали дословно речь свидетелей и участников преступлений, смут, локальных стычек с различными народами. При воспроизведении речи языковая личность допрашиваемого представителя низших слоёв идентифицировалась представителями административной власти: детина, голой, голяк,аманат, каторжанец, поколод- ник, вор, питух, доимочник, недоимочник, бо- гадельщик.

Языковая личность - центр бытийного пространства является точкой отсчёта в системе координат географического и административного пространства. Антропоцентризм объясняется обязательной самоидентификацией языковой личности с точки зрения административного пространства и предполагает чёткое определение человека в иерархической системе Нерчинского воеводства.

Выводы

Результатом исследования фрагмента языковой картины мира - бытийного пространства забайкальцев-первопроходцев, отражённого в памятниках деловой письменности Забайкалья XVN-XVШ веков, - можно назвать репрезентацию особого ментального восприятия осваиваемого русскими первопроходцами пространства за Байкалом. В центре бытийного пространства языковая личность, которая осознаёт себя и своё место в пространстве в системе двух координат: «географическое пространство» и «административное пространство». При освоении новых земель языковая личность воспринимает географическое пространство как новое, чужое, противопоставленное «Руси». Административное же пространство осваиваемых забайкальцами земель транслируется через восприятие общественного и личного.

По мере освоения и исследования окружающего мира пространство первопроходцев наполняется бытовыми объектами, обживается и сужается до границ Нерчинского воеводства. В новых административных границах языковая личность первых забайкальцев идентифицируется в системе государственного иерархического устройства.

В перспективе исследование различных фрагментов языковой картины мира забайкальцев-первопроходцев сможет дать ответы на вопрос: как возник региональный вариант русского национального языка и сформировалась полинациональная картина мира современных забайкальцев.

Список литературы

бытийный языковый первопроходец забайкалье

1. Бардамова Е.А. Пространство и время в языковой картине мира бурят: автореферат дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.22. Улан-Удэ, 2012. 40 с.

2. Бондарева Л.М. К проблеме интерпретации концепта «пространство» в отечественной и зарубежной лингвистике // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2015. Вып. 2. С. 23-30.

3. Бороздина И.С. Специфика обозначения географического пространства в русском и английском языках [Электронный ресурс] // Теория языка и межкультурная коммуникация. 2008. № 2. Режим доступа: https:// www.tl-ic.kursksu.ru/pdf/004-01.pdf (дата обращения: 01.07.2018).

4. Ефремов В. А. Теория концепта и концептуальное пространство [Электронный ресурс] // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2009. № 104. Режим доступа: https://www.cyberleninka.ru (дата обращения: 01.07.2018).

5. Жамсаранова Р Г, Шулунова Л. В. Топонимия Восточного Забайкалья. Чита: ЧитГУ, 2003. 130 с.

6. Игнатович Т Ю., Биктимирова Ю. В. Забайкалье устами первопроходцев и старожилов. Чита: ЗабГУ, 2016. 245 с.

7. Кондратьева Т С., Яковлева Л. А. Лексико-семантическая вербализация концепта «пространство» (на материале топонимии Южно-Якутского региона) // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2016. № 11-5. С. 991-993.

8. Любимова Л. М., Лиханова Н. А., Сундуева Д. Б. Языковая культура Восточного Забайкалья. Чита: ЗабГУ 2017. 205 с.

9. Лиханова Н. А. Этнолингвистическая модель описания региональной народной культуры. Чита: ЗабГУ 2015. 121 с.

10. Майоров А. П. Очерки лексики региональной деловой письменности XVIII века. М.: Азбуковник, 2006. 261 с.

11. Макарова Е. В., Дмитриева Л. М. Пространство и топонимическая личность // Язык и культура Алтая: сб. ст., посвящ. памяти И. А. Воробьевой / под ред. Л. И. Шелеповой. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. С. 35-40.

12. Пляскина Е. И. Бытовая лексика говора: опыт систематизации материала. Чита: ЗабГУ, 2016. 222 с.

13. Федотова Т. В. Русская топонимия Забайкальского края: формирование, семантика, функционирование. Новосибирск: Наука, 2010. 242 с.

14. Федотова Т В. Репрезентация концепта «пространство» по топонимическим данным Забайкальского края [Электронный ресурс] // Вестник РУДН. Сер. Лингвистика. 2009. № 2. Режим доступа: https://www. cyberleninka.ru (дата обращения: 25.07.2018).

15. Федотова Т В. Компоненты номинативной ситуации с позиции топонимической деривации (на материале русской топонимии Восточного Забайкалья) [Электронный ресурс] // Известия ВГПУ 2011. № 5. Режим доступа: https://www.cyberleninka.ru (дата обращения: 25.08.2018).

16. Христосенко Г. А. Материалы Нерчинской воеводской канцелярии как лингвистический источник // Слово Забайкалья. 2007. № 1 С. 192-197.

17. Языковое сознание и языковые установки жителей приграничных районов востока России (на примере Республики Бурятия и Забайкальского края / Э. В. Хилканова, Г. А. Дырхеева, Л. М. Любимова, Д. Б. Сундуева. М.: Наука: Вост. лит., 2016. 174 с.

References

1. Bardamova, E.A. Space and time in the language picture of the Buryat world. Ulan-Ude 2012. (In Rus.)

2. Bondareva, L.M. On the problem of interpretation of the concept 'space' in Russian and foreign linguistics. Vestnik Baltiiskogo federal'nogo universiteta im. I. Kanta, vol. 2, pp. 23-30, 2015. (In Rus.)

3. Borozdina, I.S. The specificity of the designations of geographical space in Russian and English. Teoriya yazyka i mezhkulturnaya kommunikaciya. 2008. 2(4). Web: 01.07.2018. https://www.tl-ic.kursksu.ru/pdf/004-01.pdf. (In Rus.)

4. Efremov, V. A. Theory of the concept and conceptual space. Izvestiya RGPU im. A. I. Gercena, no.104, 2009. Web: 01.07.2018. https://www.cyberleninka.ru. (In Rus.)

5. Zhamsaranova, R. G., Shulunova L. V. Toponymy of the Eastern Transbaikalia. Chita, 2003. (In Rus.)

6. Ignatovich, T. Yu., Biktimirova, Yu. V. Transbaikalia by the mouth of pioneers and old-timers. Chita, ZabGU, 2016. (In Rus.)

7. Kondrat'eva, T. S., Yakovleva, L. A. Lexico-semantic verbalization of the concept 'space' (on the material of toponymy of the South Yakut region). Mezhdunarodnyj zhurnal prikladnyh i fundamentalnyh issledovanij, no. 11-5, pp. 991-993, 2016. (In Rus.)

8. Lubimova, L. M., Likhanova, N. A, Sundueva, D. B. The Language and culture of East Transbaikalia. Chita: ZabGU, 2017. (In Rus.)

9. Likhanova, N. A. Ethnolinguistic model description of the regional folk culture. Chita: Zabaikalsky gos. un-t, 2015. (In Rus.)

10. Mayorov, A. P Essays on the vocabulary of regional business writing of the XVIIIth century. M: Azbukovnik, 2006. (In Rus.)

11. Makarova, E. V., Dmitrieva, L. M. Space and place identity. Yazyk i kul'tura Altaya: sbornik statej, posv. Pamyati I. A. Vorobevo. Barnaul: Izd-vo Alt. Un-ta, 2001: 35-40. (In Rus.)

12. Plyaskina, E. I. Everyday vocabulary of the dialect: the experience of systematization of the material. Chita: ZabGU, 2016. (In Rus.)

13. Fedotova, T. V. Russian toponymy of the Transbaikal territory: formation, semantics, functioning. Novosibirsk: Nauka. 2010. (In Rus.)

14. Fedotova, T. V. Representation of the concept of space by toponymic data of the Transbaikal territory. Vestnik RUDN, no. 2, 2009. Web: 25.07.2018. https://www.cyberleninka.ru. (In Rus.)

15. Fedotova, T V. Components of the nominative situation from the position of toponymie derivation (on the material of Russian toponymy of Eastern Transbaikalia). Izvestiya VGPU, no.5, 2011. Web: 25.07.2018. https:// www.cyberleninka.ru. (In Rus.)

16. Khristosenko, G. A. Materials of the Nerchinsk Voivodeship office as a linguistic source. Slovo Zabaikal'ya, no.1, pp. 192-197, 2007. (In Rus.)

17. Language awareness and language settings of residents of border areas in the East of Russia (on the example of Republic of Buryatia and in Zabaykalsky Krai / Hilkanova, E. V., Dyrheeva, G. A., Lyubimova, L. M., Sundueva, D. B. M: Nauka, Vostochnaya Literatura, 2016. (In Rus.)

Размещено на Allbest.ru