Речевая агрессия в непрямой коммуникации

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ В НЕПРЯМОЙ КОММУНИКАЦИИ (на материале русской классической и современной литературы)

ПАРЕМУЗАШВИЛИ Эка Элгуджевна

Специальность 10.02.01 - русский язык

Москва 2013

Работа выполнена на кафедре теории и практики преподавания

русского языка как иностранного

Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина

Научный руководитель:

доктор педагогических наук, профессор

Шляхов Владимир Иванович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент

Базылев Владимир Николаевич

(профессор кафедры методики, педагогики и психологии Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина)

кандидат филологических наук, доцент

Гордиевская Мария Львовна

(доцент кафедры сопоставительного изучения языков Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова)

Ведущая организация:

Московский педагогический государственный университет

Защита состоится «13» марта 2013 г. в «10.00» ч. в зале Ученого совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01 ФГБОУ ВПО «Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина» по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина.

Автореферат разослан «07» февраля 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук,

доцент И.И. Бакланова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена исследованию феномена речевой агрессии в контексте непрямой коммуникации. Известно, что проблема агрессии в ее социополитическом отношении достаточно активно исследуется в социальной философии, психологии, политологии и социологии. Важность освещения данного вопроса с точки зрения как лингвистики, так и прагмалингвистики, обусловлена тем, что со второй половины XX века в языкознании поменялись точки отсчета: структурная лингвистика уступает место функциональной и доминирующим принципом становится принцип антропоцентризма. В центре лингвистических исследований оказывается «человек Говорящий» с его особенными коммуникативными представлениями, намерениями, навыками и действиями. Современные лингвисты ищут ответы на вопросы, почему человек Говорящий использует речевую агрессию, какие цели он перед собой ставит, воздействуя на различные сферы сознания собеседника, как собеседник реагирует на словесные выпады.

Как известно, агрессия в коммуникативном пространстве вербализируется через речевые действия, направленные на то, чтобы нанести вред (моральный, психологический) собеседнику, воздействовав на него словом (Ю.Н. Караулов, К.Ф. Седов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский). Под «речевой агрессией», вслед за К.Ф. Седовым, мы понимаем «целенаправленное коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоционально-психологическое состояние (страх, фрустрацию и т.п.) у объекта речевого воздействия» [Седов 2007: 254]. В нашем понимании, речевая агрессия используется с целью влияния на собеседника, на его представления о ситуации в целом, на его поведение и на эмоциональную составляющую личности.

Одной из форм выражения речевой агрессии является стратегия доминирования. Мы полагаем, что в этой стратегии не последнее место занимают косвенные агрессивные речевые акты такие, например, как ирония и намеки.

Наше обращение к непрямой коммуникации обусловлено тем, что в современной лингвистике агрессивные речевые акты в косвенном исполнении практически не исследовались, за исключением В.В. Дементьева и К.Ф. Седова.

Принимая определение В.В. Дементьева, под непрямой коммуникацией мы понимаем «содержательно осложненную коммуникацию, в которой понимание высказывания включает смыслы, не содержащиеся собственно в высказывании, и требует дополнительных интерпретативных усилий со стороны адресата» [Дементьев 2006: 5]. Исследования косвенных агрессивных высказываний, воплощенных в иронии и намеках, не обнаруживается в научной литературе.

На наш взгляд, к основным показателям непрямой коммуникации следует отнести косвенный способ передаваемой информации (в настоящем исследовании - непрямой речевой акт); наличие смысловых лакун (имплицитных смыслов, которые необходимо декодировать и перевести в эксплицитное состояние); непредсказуемость реакций (в контексте косвенного агрессивного речевого акта - как правило, либо противостояние, либо доминирование); интенциональность слов говорящего (в структуре косвенного агрессивного речевого акта мы выделяем следующие намерения: повлиять на поведение; повлиять на эмоции; повлиять на информационное «поле» собеседника).

В данной работе скрытые агрессивные речевые акты рассматриваются в русле когнитивно-коммуникативной парадигмы, в которой широко применяются экспланаторные практики, являющиеся, как известно, исследовательским инструментом дискурс-анализа. Эти интерпретативные процедуры выявляют скрытые смыслы, хранящиеся в косвенных агрессивных актах речи. Таким образом, комментарии исследователя призваны объяснить лингвистические и паралингвистические параметры коммуникативного пространства, которые создают условия для осуществления скрытых агрессивных речевых актов. В работе ставится цель ответить на вопрос, как в речи, в дискурсе используются косвенные фигуры речи (на примерах иронии и намеков). В этом, на наш взгляд, заключается актуальность настоящего диссертационного исследования.

Объектом рассмотрения являются способы выражения речевой агрессии в контексте непрямой коммуникации, предметом - такие косвенные агрессивные речевые акты, как ирония и намек. Наш выбор обусловлен тем, что ирония и намеки входят в стратегию доминирования, они также довольно широко исследованы в научной литературе, однако наш научный интерес простирается дальше: косвенные речевые акты мы намерены рассматривать как часть речевой агрессии, поскольку они способны обслуживать стратегию доминирования и направлены на изменение поведения, эмоций и мнений (представлений) собеседника.

В основу данного исследования положена следующая гипотеза: интерпретативные методики, направленные на декодирование косвенных речевых актов, могут быть применены с целью иллюстрации того, что иронические высказывания, иронический способ подачи информации, а также намеки могут быть использованы в роли речевой агрессии. Предполагается, что анализ целей использования говорящими иронии и намеков позволит создать классификацию непрямых агрессивных речевых актов.

Предполагается, что исследование этих явлений в русском речевом общении выявит универсальные когнитивные действия, предназначенные для построения и интерпретации любых иносказаний. Исследование этих видов непрямых речевых актов, по всей вероятности, даст возможность представить то, каким образом собеседники обнаруживают в текстах иронию и намеки, а также выяснить, как они интерпретируют этот вид речевого воздействия.

Цель работы заключается в описании таких речевых актов, функционирующих в непрямой коммуникации, как ирония и намек, используемых для выражения речевой агрессии в аспекте интенциональности.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Выявление основных способов интерпретации косвенных речевых актов и применение этих экспланаторных практик для исследования иронии и намеков в роли речевой агрессии;

2. Выявление принципов, которые могут быть положены в основу классификационного подхода к косвенным агрессивным речевым актам;

3. Интерпретация иронических высказываний и намеков, содержащих в себе агрессивный потенциал, для того чтобы показать, с какой целью названные акты речи используются в целях речевой агрессии;

4. Выявление языковых средств (лексико-грамматических показателей), оформляющих намеки в речи;

5. Выявление экстралингвистических факторов, влияющих на оформление иронии в речи.

Источником материала для анализа послужили тексты русской художественной литературы XX-XXI вв. (более 100 фрагментов), а также тексты из национального корпуса русского языка (http://www.ruscorpora.ru/): с лексемой «иронически» - 799; с лексемой «намекаешь» - 66, с лексемой «намекаете» - 108. Из многочисленных примеров, исчисляемых сотнями, были отобраны художественные фрагменты, отвечающие целям нашего исследования. ирония речь агрессивный намек

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных и зарубежных лингвистов в области классического языкознания (И.А. Бодуэн де Куртенэ, В. фон Гумбольдт, Ф. де Соссюр); коммуникативистики (К. Ажеж, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, Т.Г. Винокур, В.З. Демьянков, М. Джонсон, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, М. Лакофф, Дж. Остин, Н.К. Рябцева, Дж. Серль, Н.И. Формановская, М. Халлидей, В.И. Шляхов); теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Р. Барт, Т. ван Дейк, В.И. Карасик, М.Л. Макаров, А.В. Олянич); психолингвистики (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, К.Ф. Седов); теории воздействия (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, И.А. Стернин, Е.Ф. Тарасов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский, Ю.В. Щербинина); непрямой коммуникации (В.В. Дементьев, Т.В. Нестерова, М.М. Филиппова); межкультурной коммуникации (М.М. Бахтин, У. Эко, Р.О. Якобсон) и др.

Специфика объекта изучения предопределила использование следующих методов исследования: описательный, а также метод контекстуального, семантического и дискурсивного анализа.

Научная новизна состоит, во-первых, в том, что такие косвенные речевые акты, как ирония и намек, были впервые исследованы в функции речевой агрессии.

Во-вторых, в работе были исследованы различные интерпретационные методики, позволяющие обнаружить метасмысл в речевом взаимодействии коммуникантов.

В-третьих, научная новизна состоит в том, что в основу классификации иронических высказываний и намеков положены представления о сферах языкового сознания личности, на которые воздействуют названные акты.

Теоретическая значимость заключается в том, что 1) объектом исследования послужили косвенные речевые акты (ирония и намек) в функции речевой агрессии. 2) В работе показано, что косвенная речевая агрессия применяется с целью нанесения морального, психологического ущерба собеседнику. 3) Выяснено, что речевая агрессия в непрямой коммуникации воздействует на поведенческую, эмоциональную сферу сознания слушающего, а также на мнения и представления собеседника. 4) Смысл высказывания выявляется за счет декодирования намерения говорящего. 5) Метасмысл и цели говорящих интерпретируются с опорой на экспланаторные практики. 6) В работе предложены основные способы интерпретации косвенных речевых актов в функции словесной агрессии: комментирование, парафразирование, упрощение и сценарно-фреймовый подход.

Практическая ценность проведенного исследования определяется тем, что его результаты могут найти применение в вузовских спецкурсах по теории дискурса, коммуникативной лингвистике, психолингвистике, на практических занятиях по анализу и интерпретации текста. В частности, если известно, как оформляются косвенные речевые агрессивные акты, то эти сведения могут лечь в основу обучающих практик для того, чтобы научить иностранцев опознавать и интерпретировать иронию и намеки в русском речевом взаимодействии.

На защиту выносятся следующие положения:

* В связи с тем, что непрямые агрессивные речевые акты являются неотъемлемой частью коммуникации, позволительно, на наш взгляд, считать, что они обслуживают стратегию доминирования. Стратегия доминирования включается в сценарии, где говорящие настаивают на своем мнении, сорятся, оскорбляют друг друга и пр. Сценарии инкорпорированы в коммуникативное пространство, в котором разворачиваются речевые события, поэтому для интерпретации необходимо учитывать набор компонентов сценариев, например, сюжеты, роли, стратегии и тактики.

* Косвенные речевые акты воздействуют на информационную, поведенческую, эмотивную сферы сознания человека. Поэтому в основу классификации скрытых речевых актов, таких как ирония и намеки, могут быть положены представления об основных функциях языка, идущие от В.В. Виноградова - функция общения, сообщения и воздействия.

* Исследование показало, что использованные экспланаторные практики (комментирование; сценарно-фреймовый подход; упрощение и парафразирование) являются эффективными в целях обнаружения и выяснения смысла текстов с включением намеков и иронии.

* Ирония и намеки как непрямые речевые акты могут выступать в роли речевой агрессии, поскольку они воздействуют на информативную, эмоциональную и поведенческую составляющие языковой сферы человека. Говорящий, умышленно или интуитивно, ставит перед собой цель вывести собеседника из эмоционального равновесия, заставить последнего выполнить нежелательные действия, изменить представления об обсуждаемых делах, событиях, людях.

* Интерпретационные практики позволили выяснить, что иронические высказывания и намеки используются в речи также для того, чтобы в зависимости от целей говорящего выразить порицание, упрек, обвинение, грубое требование, пренебрежение, насмешку, оскорбление, угрозу и др.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались на международной конференции «Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка» [Москва: 2010]; на ХI Молодежной международной научно-практической конференции [Новосибирск: 2012]. По теме диссертации опубликовано 7 работ, в том числе 3 статьи в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографии и Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность, выбор объекта и предмета изучения, выдвигается научная гипотеза, излагаются цель и задачи исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, определяются методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Стратегия доминирования в речевом взаимодействии и косвенные агрессивные речевые акты в письменной и устной речи» - рассмотрены вопросы, освещающие тематику теоретической главы.

Когнитивно-коммуникативная парадигма, зародившаяся во второй половине XX в., вобрала в себя теорию речевой деятельности А.А. Леонтьева, которая была дополнена теорией речевых актов Дж. Остина и Д. Серля, из теории косвенных речевых актов вышла школа непрямой коммуникации и теория словесного воздействия, в совокупности предоставив возможность описывать любое речевое действие с точки зрения дискурс-анализа в полифоническом исполнении говорящего и слушающего, так как высказывание в речевой коммуникации является действием, которое можно опознать и назвать. Опора на когнитивно-коммуникативную парадигму дала возможность исследователям языка выйти за пределы классического языкознания, начать изучать не только «язык в себе», но и непосредственно его функционирование, т.е. речевую деятельность. Данная парадигма научного знания позволила лингвистам выйти «за слова», акцентировав свое внимание на феноменах порождения и понимания высказывания. Все аспекты речедеятельности, неисследованные в соссюровской лингвистике, благодаря когнитивно-коммуникативному знанию приобрели доминантный статус. Интерпретация косвенных речевых актов, метафор стали основой для понимания дискурса, т.е. звучащей речи. Отношения «Говорящий - Слушающий» стали изучаться не только с точки зрения передачи информации в процессе коммуникации, но и в интенциональном аспекте (§§1.1, 1.2).

Для нашего исследования актуальной является функция воздействия, формирующая косвенный агрессивный речевой акт. Отметим, что теория функций сформировалась под влиянием многочисленных ученых, среди которых мы выделяем Р.О. Якобсона, М. Халлидея, В.В. Виноградова, представляющих как отечественную, так и зарубежную лингвистику. В §§1.3, 1.4 солидаризируясь с точкой зрения В.В. Виноградова, мы считаем, что язык выполняет «три важнейшие общественные функции: общение, сообщение и воздействие» [Виноградов 1963: 5-6]. Для реализации этих функций могут использоваться как прямые, так и косвенные акты, поэтому мы можем говорить о трех разновидностях непрямой коммуникации: непрямое общение, непрямое сообщение, непрямое воздействие. Для нашего исследования важно то, что воздействие в зависимости от целей говорящего может быть прямым и косвенным. К скрытому воздействию относятся манипулятивные акты; именно в этой среде зарождается вербальная агрессия, направленная на подавление и уничижение собеседника.

Нас интересует агрессия, вербализованная через иронию и намеки. Причем она (агрессия) может быть выражена как в прямой форме, так и в косвенной (непрямой). Сравним два вида словесной агрессии.

«Прямая речевая агрессия - результат коммуникативного акта, иллокуция которого содержит открытую, очевидную враждебность» [Седов 2007: 255].

Например, рассмотрим акт «угроза», заимствованный из романа Э.Тополя «Роман о любви и терроре, или двое в Норд-Осте» [Тополь 2003: 223]:

Мовсар Бараев заявил со сцены: «Если завтра не начнут выводить войска из Чечни, будем вас расстреливать! Сказали: никакой паники, иначе будем стрелять».

Подчеркнем, что прямая агрессия изучается интенсивно как в русле лингвистки, так и психологии, в то же время подробного описания косвенных агрессивных речевых актов в научной литературе не обнаруживается.

Косвенная речевая агрессия «содержится в речевом акте, негативная иллокуция которого не вытекает из суммарного значения входящих в высказывание компонентов» [Седов 2007: 255].

Например, рассмотрим отрывок из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» [Ильф, Петров 2006 б: 80]:

Отец Востриков полиловел и разжал наконец пальцы. Стул, никем не поддерживаемый, свалился на битый кирпич.

- Где же ваши усы, уважаемый Ипполит Матвеевич? - с наивозможной язвительностью спросила духовная особа.

- А ваши локоны где? У вас ведь были локоны?

Невыносимое презрение слышалось в словах Ипполита Матвеевича. Он окатил отца Федора взглядом необыкновенного благородства и, взяв под мышку стул, повернулся, чтобы уйти. Но отец Федор, уже оправившийся от смущения, не дал Воробьянинову такой легкой победы. С криком: «Нет, прошу вас», - он снова ухватился за стул. Была восстановлена первая позиция. Оба противника стояли, вцепившись в ножки, как коты или боксеры, мерили друг друга взглядами и похаживали из стороны в сторону.

Комментарий:

В представленном речевом эпизоде происходит своего рода разоблачение героев, противники узнают друг друга, вследствие чего завязывается диалог, наполненный ироническими высказываниями, между отцом Федором Востриковым и Ипполитом Матвеевичем. Отметим также, что в данном контексте ирония репрезентируется через просодический компонент, отмеченный в следующих ремарках: «…с наивозможной язвительностью спросила духовная особа»; «Невыносимое презрение слышалось в словах Ипполита Матвеевича» и через мимику одного из действующих персонажей: «Отец Востриков полиловел и разжал наконец пальцы».

Метафора является когнитивным механизмом расширения знания об окружающем мире, в ней отражаются следы мыслительной деятельности человека, поэтому исследования метафоры пробудили интерес лингвистов к другим фигурам непрямой коммуникации. Важно отметить, что теория когнитивной метафоры, получившая развитие в 70-е гг. XX в., не может быть понята, если феномен метафоры мы будем отождествлять только со сравнением, так как нам важно выяснить, каким образом происходит дешифровка адресатом истинного смысла метафоры. П.Н. Барышников отмечает, что «с возникновением структурно-семантической теории языка, с появлением лингвистической прагматики и теоретических основ структурализма языковые теории обнаруживают актуальность проблем метафоры; в этот период традиционная точка зрения, трактующая метафору через сравнение, подвергается серьезной критике» [Барышников 2010: 30].

Мы полагаем, что метафорические построения могут использоваться в агрессивных актах речи. Для иллюстрации данной мысли обратимся к следующим примерам:

1. Если рассматривать реплику «Что ты поднялась ни свет ни заря?!» в следующем контексте: «Утром все собираются на работу, спешат, а тебе на занятия после обеда, могла бы и поспать, никому не мешая», то можно сделать вывод о том, что данное метафорическое иносказание содержит в себе упрек.

2. В свою очередь высказывания «Я бы на твоем месте держал язык за зубами!»; «Разве ты не знаешь, что молчание - золото!» содержат в себе угрозу в следующих контекстах, соответственно: «Как ты понимаешь, разговор, свидетелем которого ты стал, не был рассчитан на третьих лиц, так что рекомендую держать язык за зубами, в противном случае тебе придется об этом пожалеть»; «На твоем месте я бы молчал, иначе тебе не избежать встречи, которая ничего хорошего тебе не сулит, помни о том, что слово - серебро, но молчание - золото».

3. В представленных репликах «Ну, смотри, сверху падать больно!»; «Меньше знаешь - крепче спишь!» содержится намек в следующих контекстах, соответственно: «Твой карьерный рост поразителен: от простого менеджера до генерального директора, и всего-то за 4 года, ты ни перед чем не останавливался, тебе никогда не приходила в голову мысль, что в один прекрасный день все может вернуться на круги своя, а ведь сверху падать больно»; «Почему тебя всегда все интересует, быть может, это мое личное дело, в которое я никого не хочу посвящать, в конце концов, чем меньше знаешь, тем лучше спишь».

Таким образом, изучение метафорики привело к разработке основных правил вскрытия имплицитности, к интерпретации метасмысла в дискурсе. Отметим, что в теории метафоры нас интересуют методики экспликации скрытых смыслов во внутренней форме метафоры; приемы, выявленные в данной части исследования, помогают перейти к исследованию других косвенных речевых актов, таких, например, как иронические высказывания и намеки (§1.5).

В §§1.6, 1.6.1 нами предложены основные способы интерпретации метасмысла в косвенных речевых актах, - комментирование, парафразирование, упрощение и сценарно-фреймовый подход - которые будут применены в практической части настоящего диссертационного исследования в процессе выявления скрытого смысла из намеков и иронических высказываний.

Во второй главе - «Экспликация косвенных агрессивных речевых актов на примере иронии и намеков» - рассмотрены вопросы, освещающие тематику практической главы.

В §§2.1, 2.1.1 нами рассмотрены основные когнитивные операции, используемые при реализации стратегии доминирования в структуре непрямого речевого акта. Они следующие:

а) Выявление скрытого смысла высказывания, благодаря чему достигается главная цель экспланации, заключающаяся в объяснении и толковании смысла высказывания;

б) Определение экстралингвистических составляющие дискурса и их влияния на конфигурацию речи.

Отметим, что классифицировать непрямые речевые акты теоретически можно по нескольким критериям:

- по целеполаганию (опираясь на языковые функции Р.О. Якобсона, М. Халлидейя и В.В. Виноградова);

- по силе воздействия (по иллокутивной силе, опираясь на теорию речевых актов Дж. Остина и Дж.Л. Серля);

- по реакции слушающего (адресата);

- по итогу общения.

В данной части исследования представлена типология косвенных актов речи (скрытая насмешка, умолчание, ирония, метафора, намек, нарочитое непонимание, пародия, иносказание, имплицитный прессинг).

В следующей части работы (§2.2) акцентируется внимание на выявлении скрытых смыслов в косвенных речевых актах, таких как ирония и намеки.

Отметим, что основным принципом, легшим в основу интерпретации как иронических высказываний, так и намеков, является интенциональность. Мы ставим перед собой два вопроса: 1. С какой целью (для чего) говорящий использует в своей речи иносказания? 2. На какие сферы сознания слушающего он при этом воздействует? ответы на данные вопросы и составляют основу нашего исследования.

Особый интерес представляют результаты сопоставительного анализа иронических высказывания и намеков в плане выражения. Нами обнаружена разница между ними в наличии формальных показателей. Иронию обнаруживают в основном, используя когнитивные операции. Очевидная рассогласованность между значением слов и тем смыслом, которые они обретают в конкретных обстоятельствах, играет роль «опознавательного знака» иронии, затем следуют когнитивные действия толкования иронических высказываний. Знание словарных значений слов, грамматики не достаточно для понимания текстов с ироническим подтекстом. Видимо, важную роль играет просодия, которая обслуживает иронию в дискурсе и подает сигналы слушающему о том, что он слышит иронические «нотки» в речи собеседника. К сожалению, в научной литературе не обнаруживается исследований, показывающих роль просодии в оформлении иронической устной речи.

В отличие от иронических высказываний намеки содержат специфические лексико-грамматические показатели, которые позволяют слушающему (читателю) узнавать и интерпретировать их.

Считаем важным отметить, что в работе мы столкнулись с проблемой «измерения» силы агрессивных актов, т.е. перлокуции. Принято измерять степень воздействия слов с так называемой нормативной шкалой; в речевом взаимодействии отклонения от норм этикета, например, можно причислять к речевой агрессии. Бесспорно, нам известен подход, в соответствии с которым агрессивность высказывания «измеряется» через понятие нормы: безусловно, сила воздействия может варьироваться от более агрессивного, если, предположим, речь идет об угрозе, оскорблении, к менее агрессивному в случае, например, использования насмешки. Однако мы считаем, что подобная градация приемлема, в первую очередь, для работы с прямыми агрессивными речевыми актами; в случае же с непрямой коммуникацией интенсивность (насыщенность) не может быть однозначно трактована. Более того в прагмалингвистических исследованиях применяется не критерий нормы, а критерий уместности: так, грубое замечание будет уместно в ситуации, если нужно остановить хулигана и совсем неуместно среди участников делового общения.

В работе мы классифицируем косвенные речевые акты в зависимости от того, на какие сферы сознания слушающего влияют слова говорящего.

В §2.2.1 отмечаем, что если рассматривать намек с позиции когнитивно-коммуникативной парадигмы, то на первый план выходит его воздействующий потенциал, т.е. под намеком мы понимаем тактику скрытого речевого воздействия, сопровождающую стратегию доминирования. Смысл намека всегда выражен косвенно, т.е. значение высказывания не соответствует истинному смыслу, содержащемуся в намеке. Для того чтобы декодировать намек необходимо принимать во внимание экстралингвистические обстоятельства общения: говорящий и слушающий должны владеть едиными фоновыми знаниями, иначе адресат не сможет понять, с какой целью адресант скрыл, завуалировал информацию.

Большой интерес представляют результаты сопоставительного анализа иронических высказывания и намеков в плане выражения. Например, рассмотрим две коммуникативные ситуации, в которых реализуются ирония и намек.

1. Из дружеского разговора: «Правильно, так и надо поступать: покупать новую машину и молчать…».

2. Из дружеского разговора: «Кое-кто купил новую машину… И молчит…».

Поясним: в первом случае под якобы одобрительной интонацией скрывается ирония, так как с точки зрения обыденной картины мира с друзьями нужно делиться своими радостями и горестями. Переводя данное высказывание из регистра косвенной коммуникации в прямую, получаем следующую информацию: «Ты приобрела новый автомобиль, но почему-то это скрыла. Странно. Я считаю, что с друзьями нужно быть более откровенной».

Во втором случае мы говорим о намеке, который репрезентируется, в первую очередь, через неопределенно-личное местоимение «кое-кто». Предполагается, что слушающему известно о ком идет речь, говорящий целенаправленно акцентирует внимание на якобы неизвестной личности, но так как данная беседа происходит между двумя участниками, то слова говорящего адресованы собеседнику, в том числе и сам намек: «Я осведомлен, что ты приобрел новый автомобиль, но по каким-то причинам это скрываешь. Я не одобряю твоей позиции…».

В намеках нами были обнаружены языковые средства, выражающие категорию неопределенности.

1. Неопределенные местоимения некоторый, некий:

А). В частности, местоимение некоторые обслуживает намеки по поводу поведения людей, чьи действия или образ мыслей осуждается говорящим.

* Некоторые спят и видят, как бы прогулять уроки.

* Некоторые думают, что они умнее всех.

* Некоторые особенности поведения этого человека просто шокируют.

Местоимение некоторые используется также для указания на объект, которого нет нужды называть, поскольку его без труда может определить участник общения.

* Некоторые события в политической жизни не могут не волновать политиков.

* Некоторые разногласия между нашими странами не являются секретом.

Б). Местоимение «некий» также обслуживает намеки, направленные на то, чтобы изменить поведение собеседника, направить усилия в нужном направлении.

* У вас есть уже некий опыт общения с подобными людьми, вы справитесь с этим заданием.

Говорящий не уточняет, какой опыт нужен для этой работы, но предполагает, что этот опыт есть у собеседника, он делает намек на условия, необходимые для решения определенных задач в бизнесе или в профессиональной деятельности.

* Не ошибусь, если скажу, что эти произведения могут принести некий вред читательскому вкусу.

В этой фразе не уточняется, какой именно вред может нанести произведение, говорящий полагается на догадку собеседника, он считает, что, вероятно, его точка зрения на предмет разговора совпадает с точкой зрения собеседника. В противном случае, говорящий может прибегнуть к тактике, упреждающей возражения: вы можете возразить; вы можете не согласиться со мной; вы, догадываюсь, придерживаетесь другой точки зрения.

* Мы должны найти некое решение проблемы, для этого только нужно больше и лучше работать.

Говорящий не уточняет, какие результаты ожидаются, но, понятно, что он надеется на положительный результат совместных усилий.

2. Неопределенные местоимения с частицами кое -, - то, - либо, - нибудь.

Неопределенные местоимения, по определению, должны входить в состав намеков, поскольку они не содержат указаний на конкретный предмет речи, т.е. как бы скрывают адресата.

* Кто-нибудь скажет мне, что тут произошло?

Говорящий не указывает на конкретного человека, который может сообщить точно о происшествии, говорящий намекает, что ему безразлично, кто это сделает.

* Кое-кому доставляет большое удовольствие грубить старшим.

Если участники общения знают, кто нагрубил старшим, то они без труда понимают, кого имеют в виду и кто стал объектом назидания, смысл которого понятен всем - грубить старшим не полагается.

* Где-то вы правы, а где-то нет.

Говорящий только намекает на разногласия с собеседником, уточнения должны последовать, в противном случае неопределенность устраивает собеседников.

3. Неопределенно-личные предложения в своей грамматической основе не называют действующее лицо, поэтому они, как нельзя лучше, обслуживают намеки в речи.

* Пусть говорят, собака лает - караван идет.

Во фразе содержится намек на то, что коммуниканта не беспокоит чужое мнение.

* Сейчас все меньше читают, все больше сидят в интернете.

В намеке «читается» беспокойство говорящего по поводу уменьшения интереса к книге в обществе.

* Говорят, что вы уходите на пенсию.

Инициатор общения намекает на то, что он хочет знать правду о поступках собеседника.

* В наше время мечтали стать космонавтами, а сейчас - банкирами и чиновниками.

В намеке содержится осуждение современности, в которой поменялись ориентиры, регулирующие профессиональные устремления людей.

4. Использование в речи риторических вопросов с интенцией намекания.

* Как я могу прожить на одну пенсию?!

* …не смеют, что ли, командиры чужие изорвать мундиры о русские штыки?! [Лермонтов // http://ilibrary.ru/text/2/p.1/index.html].

5. Указание на желательность действий (частица бы плюс инфинитив).

* Что бы такое съесть (придумать)?!

* Как бы нам не умереть с голоду?!

Категория неопределенности выражается, как известно, сослагательным наклонением с модальными глаголами хотеть, желать, наречиями неплохо, хорошо + бы и прочими пожеланиями, не относящимися к конкретному лицу: «Хотелось бы и мне такие подарки на день рождения». Во фразе содержится информация, которая обращена к окружающим или вообще «к миру». Одно дело прямо сказать, точнее потребовать: «Подари мне кольцо» и совсем другое намекнуть: «Как мне хотелось бы получить это кольцо в подарок».

6. Одним из способов создания намеков также являются пропуски в информации, нарочитая лакунизация текста.

Например, рассмотрим следующий пример, взятый из газеты «Известия»: «Одна ничья и три поражения в четырех последних матчах премьер-лиги вкупе с вылетом из Лиги чемпионов уже не объяснить одним лишь спадом в игре нескольких футболистов (Дудек, Джеррард, Рийсе, Хески)… «МЮ» выигрывает в Ливерпуле и ждет в гости «Арсенал» [Известия // Известия от 02.12. 2012 г.].

Комментарий:

Автор статьи о ведущих футбольных клубах использует информационные пропуски (умолчания) для того, чтобы в них содержался намек. Любители футбола должны осознать, что автор считает недопустимым винить только игроков в провалах команды. Некто, по всей вероятности, руководители клуба, тренерский состав также «виновны» в том, что команда не смогла показать хороший футбол в Лиге Чемпионов.

В последующих трех параграфах представлены примеры коммуникативных ситуаций, содержащих такой косвенный агрессивный речевой акт, как намек, высказанный по поводу поступков, сообщаемой информации, а также эмоций собеседника.

* Обратимся к эпизоду из романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», в котором через намек репрезентируется упрек.

Параметры общения: После визита к Одинцовой Базаров и Аркадий обсуждают свое поведение в ее доме.

- Каждый человек на ниточке висит, бездна ежеминутно под ним раздвинуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит себе жизнь.

- Ты на что намекаешь? - спросил Аркадий.

- Я ни на что не намекаю, а прямо говорю, что мы очень глупо себя вели [Тургенев // http://az.lib.ru/t/turgenew_i_s/text_0040.shtml].

Отметим, что Базаров, имея в виду свое и Аркадия поведение в доме Одинцовой, отсылает к нему с помощью суждения о поведении человека вообще, замещая видовое понятие родовым. Именно через это замещение репрезентируется намек, содержащий в себе упрек, который эксплицируется в реплике Базарова: «- Я ни на что не намекаю, а прямо говорю, что мы очень глупо себя вели». Базаров намекает на трагическую участь нигилистов, на то, что революционер не должен отвлекаться на посторонние дела, что любовь не должна занимать главенствующее место в его жизни.

Говорящим используется намек с целью изменения поведения собеседника.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрощение и парафразирование.

* Обратимся к эпизоду из романа В. Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в котором через намек репрезентируется предупреждение.

Параметры общения: Показаны коммуниканты, относящиеся к разным социальным сферам: один - Сергей Никанорович - высокий партийный работник, другой - Борис - журналист местной газеты.

- Учти, Борис, - намекал Сергей Никанорович, - в жизни каждого партийца бывают минуты, когда надо делать выбор: или - или, на ту лошадь поставить или на эту.

Весь этот разговор оставил в душе Ермолкина ощущение гадостности и тревоги, а упоминание о лошади и вовсе сбило его с копыт [Войнович 2010: 420].

В данной коммуникативной ситуации представлен намек, содержащий в себе предупреждение, которое репрезентируется через следующую фразу: «учти … в жизни каждого партийца бывают минуты, когда надо делать выбор: или - или, на ту лошадь поставить или на эту», т.е., переводя коммуникативную ситуацию из регистра косвенной коммуникации в прямую, имеем: «Некто Х порицает Y за то, что он ведет себя непоследовательно, боится принимать самостоятельные решения, что не соответствует партийному «законодательству». Подобная нерешительность должна быть наказана».

Говорящий стремится изменить мнение собеседника, дабы впоследствии повлиять на принимаемое им решение.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование и сценарно-фреймовый подход.

* Рассмотрим эпизод из рассказа С. Довлатова «Соло на IBM», в котором через намек репрезентируется угроза.

Параметры общения: Показанные ниже события иллюстрируют собой репрессивные годы СССР, время так называемого «железного занавеса», когда любое инакомыслие каралось, а поездка за границу воспринималась как предательство родины.

У дирижера Кондрашина возникали порой трения с государством. Как-то раз не выпускали его за границу. Мотивировали это тем, что у Кондрашина больное сердце. Кондрашин настаивал, ходил по инстанциям. Обратился к заместителю министра. Кухарский говорит:

- У вас больное сердце.

- Ничего, - отвечает Кондрашин, - там хорошие врачи.

- А если все же что-нибудь произойдет? Знаете, во сколько это обойдется?

- Что обойдется?

- Транспортировка

- Транспортировка чего?

- Вашего трупа… [Довлатов 2008: 355].

В описанном эпизоде представлен намек, содержащий в себе угрозу, репрезентируемый через диалог, завязавшийся между потенциальным эмигрантом и представителем власти. Парафразируя намек, т.е., переводя его в плоскость прямой коммуникации, имеем: «Некто Х убеждает Y-а в том, что он не должен покидать родину, так как расплата может быть слишком высока: вплоть до уничтожения «предателя».

Говорящий стремится повлиять на эмоциональное состояние собеседника, с целью нарушения его душевного равновесия.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование и сценарно-фреймовый подход.

В §2.2.2 говоря об иронических высказываниях, мы считаем, что ирония, являясь разновидностью насмешки, представляет собой скрытую, неявную форму вербальной агрессии, то есть «тонкую насмешку, выраженную в скрытой форме» [Ожегов 2009: 387]. Под насмешкой, вслед за Ю.В. Щербининой, мы понимаем обидную шутку, язвительное замечание, продиктованное стремлением говорящего сказать собеседнику неприятное, подвергнуть осмеянию [Щербинина 2006: 179].

Операции узнавания и «распаковывания» иронии присущи, как правило, всем людям, об этом позволяют судить авторские ремарки. Они сопровождают реплики героев произведений и являются, по сути, своеобразными указателями, стимулами, запускающими когнитивные механизмы интерпретации иронических высказываний со стороны читателя. Суть этих операций заключается в том, чтобы выяснить, зачем были сказаны иронические слова, какие цели преследовал при этом говорящий, на какие сферы языкового сознания они воздействуют.

Ремарки могут быть созданы как говорящими и собеседниками, так и автором произведения, в котором запечатлены иронические слова. Напомним, что перед автором стоит задача воссоздать коммуникативные параметры дискурса в художественном произведении. Для иллюстрации обратимся к эпизоду из романа В. Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»:

Народ еще крутился на нарах, переговариваясь о том о сем, перекидываясь шуточками. <…>.

- Когда мне бывает трудно, - сказал бывший профессор марксизма-ленинизма Зиновий Борисович Цинубель, - я всегда читаю Ленина.

- Легче становится? - спросил кто-то.

- Напрасно иронизируете, - отозвался Цинубель. - Когда-нибудь вы поймете, что у Ленина есть ответы на все вопросы [Войнович 2010: 273].

Поясним, что авторские ремарки (с иронией, иронично, иронично кланяется, иронически и т.д.) не имели бы смысла, если бы автор не предполагал, что читателю известно то, что имеет в виду автор, какую роль играет этот маркер в художественном произведении, т.е. подобная помета является своего рода знаком, предназначенным для опознания иронии.

В последующих трех параграфах представлены примеры коммуникативных ситуаций, содержащих такой косвенный агрессивный речевой акт, как ирония, высказанный по поводу поступков, сообщаемой информации, а также эмоций собеседника.

* Рассмотрим эпизод из киноповести В. Шукшина «Печки-лавочки», в котором иронический потенциал возрастает от фразы к фразе.

Параметры общения: Действие происходит в очереди в железнодорожную кассу. Герой хочет завести разговор с рядом стоящим человеком в шляпе, который не намерен вести какие-либо беседы с незнакомцев.

Стал за каким-то человеком в шляпе - шляпа за шляпой. <…>.

- За билетом? - спросил он человека в шляпе.

Человек читал газету, оторвался на малое время, посмотрел на Ивана…

- Нет, за колбасой.

Иван не обиделся.

- Далеко?

Человек опять отвлекся от газеты, посмотрел на Ивана…

- В Ленинград.

- А я - к югу.

- Хорошо.

- Да решил, знаете… Ну ее, думаю, все к черту - поеду. Билетов-то хватит?

- Должно хватить. А там… бог ее знает. Народу много.

- Да. - Иван понизил голос, приблизил свою шляпу к шляпе человека с газетой. - Куда к черту, едут? Чего дома-то не сидится?

Человек еще раз глянул на Ивана… И стал опять читать газету.

Иван помолчал, посмотрел вокруг… Посмотрел на длинную очередь… Заглянул через плечо человеку - в газету.

- Ну, что там?

Человек раздраженно качнул головой, сказал резковато:

В Буэнос-Айресе слона задавили. Поездом.

- Ох, о!.. - удивился Иван.

Еще некоторые удивились в очереди, посмотрели на человека с газетой.

- А как же поезд? - спросил Иван.

- Поехал дальше. Слушайте, неужели охота говорить при такой жаре? [Шукшин 2005: 297-298].

В данной коммуникативной ситуации ирония, содержащая в себе пренебрежение, проявляется как на уровне вербальном, так и на уровне невербальном.

Герой стремится завести беседу, однако человек в шляпе не желает вступать с ним в коммуникацию, что подтверждает его же первая реплика, прозвучавшая в ответ на фатический вопрос героя «За билетом?» - «Нет, за колбасой». Если перевести данный ответ в регистр прямой коммуникации, то получаем следующую информацию «Ваш вопрос глуп, так как ситуация ясна без пояснений: на вокзале очередь может образоваться только за билетами».

Однако герой не останавливается на «достигнутом», стараясь завести разговор. Собеседник молчанием, а также через взгляд стремится выразить свое нежелание входить в общее коммуникативное «поле» с Иваном: «Человек еще раз глянул на Ивана… И стал опять читать газету».

Все последующие ответные реплики человека в шляпе «В Буэнос-Айресе слона задавили. Поездом». «Поехал дальше (о поезде - Э.П.)» свидетельствуют о том, что у собеседника нет никакого желания продолжать этот бессмысленный разговор, что, в результате, и эксплицируется через следующее вопрошание: «Слушайте, неужели охота говорить при такой жаре?».

«Иронизирующий» хочет повлиять на поведение собеседника, выражая свое нежелание входить с ним в какое-либо взаимодействие.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрощение и парафразирование.

* Обратимся к эпизоду из пьесы Б. Акунина «Чайка», в котором ирония скрывает в себе намек.

Параметры общения: Сюжет пьесы заключается в том, что в одной из усадеб произошло убийство молодого человека. Все собрались для того, чтобы вычислить убийцу. Каждый берет слово с целью самооправдания.

Тригорин. А я? C какой стати я стал бы убивать сына моего единственного и драгоценного друга Ирины Николаевны? Напротив, я всегда желал мальчику добра.

Дорн (иронически кланяется). Мерси, получается, что, кроме меня, убивать Константина Гавриловича было решительно некому - все прочие его нежно любили. <…>. Я единственный из присутствующих, кого не связывали с Константином Гавриловичем никакие личные отношения. Вместе с тем я уже много лет наблюдаю за жизнью усадьбы и ее обитателей и, смею думать, разбираюсь в здешнем психологическом ландшафте лучше, чем полиция. Посему предлагаю себя в качестве следователя. Если, конечно, никто не возражает. Или вы предпочитаете, чтобы разбирательством занялась полиция? [Акунин // http://lib.ru/RUSS_DETEKTIW/BAKUNIN/chaika.txt].

Некто Дорн сомневается в искренности слов, которые ему довелось услышать. Под внешней благодарностью, высказанной им, скрывается риторический вопрос с интенцией сомнения: Мерси, получается, что, кроме меня, убивать Константина Гавриловича было решительно некому - все прочие его нежно любили. В данном ироническом высказывании содержится намек на то, что каждый из присутствующих обитателей усадьбы, мог быть причастен к убийству. Интерпретируя данное высказывание, получаем следующую информацию: «Я вам не верю. Вы лжете. Убийцей является некто из жителей усадьбы. И я намерен выяснить, кто именно».

Говорящий хочет повлиять на мнения собеседников, т.е. изменить их представление о действительности. В данном случае говорящий воздействует на отношение собеседников к информации при помощи иронии.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрощение и парафразирование.

* Обратимся к эпизоду из повести В.К. Железникова «Чучело», в котором через иронию эксплицируется речевой акт «оскорбление».

Параметры общения: В среде, в которой происходит описанное действие, героиня повести является «белым лебедем», класс ее не принимает и не понимает.

- А кто это там стоит? - крикнул Валька.

- Что за писаная красавица?

Рыжий посмотрел из-под козырька и спросил, кривляясь: - Игде, игде?

- Ребята, да она нас не замечает! - возмущенно закричал Лохматый, потрясая кулаками.

- Какая гордая!.. - Леночка, это же мы, твои одноклассники! - пропела Шмакова [Железников // http://lib.rus.ec/b/66625].

В данной коммуникативной ситуации под ироническим обращением «Что за писаная красавица?» скрывается оскорбление. Высказывание, адресованное героине, содержит смысл обратный тому, который выражен через вопрос.

Говорящие стремятся повлиять на эмоциональное состояние собеседницы, вывести ее из себя.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрощение и парафразирование.

В заключении делаются обобщающие выводы, намечаются перспективы развития исследования.

Приложение содержит образцы социальной визуальной рекламы «Вербальная агрессия уничтожает», иллюстрирующие невербальные способы выражения непрямой коммуникации.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В 7 ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ

1. Паремузашвили Э.Э. Виды вербальной агрессии // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2009. №1-2. С. 61-66.

2. Паремузашвили Э.Э. Проблема декодирования агрессивных речевых актов в непрямой коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы / Составители М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов. М., 2010. С. 760-761.

3. Паремузашвили Э.Э. Когнитивно-коммуникативная парадигма в аспекте изучения речевой (вербальной) агрессии // Традиция и новация. Юбилейный сборник научных трудов кафедры теории и практики преподавания РКИ / Сост. Н.А. Метс, В.И. Шляхов. М., 2010. С. 134-146.

4. Паремузашвили Э.Э. Стратегия доминирования в структуре непрямого речевого акта // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2010. №1-2. С. 71-77.

5. Паремузашвили Э.Э. Непрямая коммуникация в структуре агрессивного речевого акта (на примере иронии и насмешки) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2012. №1. С. 136-142.

6. Паремузашвили Э.Э. Основные способы интерпретации косвенных речевых актов // Интеллектуальный потенциал XXI века: ступени познания: Сборник материалов ХI Молодежной международной научно-практической конференции / Под общ. ред. С.С. Чернова. Новосибирск, 2012. С. 137-141.

7. Паремузашвили Э.Э. Намеки как фигуры косвенной коммуникации // Вестник МАПРЯЛ. 2012. №72. С. 17-31 (В соавторстве с В.И. Шляховым).

Размещено на Allbest.ru