Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

10.02.00 ЯЗЫКОЗНАНИЕ / LINGUISTICS № 9 (57) / 2016

71

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

«Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации» (Москва, Россия)

Кафедра английского языка № 1

Литературно-книжная лексика как средство имплицитной передачи темпоральной локализации в прошлом в произведениях художественной литературы

соискатель Ракушина Альфия Наилевна

филологических наук, профессор, кафедра

Ивушкина Татьяна Александровна

Аннотация

В фокусе исследовательского внимания находится литературно-книжная лексика в произведениях английской художественной литературы как средство имплицитной передачи темпоральной локализации действия в прошлом. С данных позиций этот пласт лексики практически не рассматривался (затрагивался только в научном исследовании О. В. Лариной), и именно этим фактором обусловливаются научная новизна и актуальность проведённого исследования, а также той ролью, которую литературно-книжная лексика выполняет в передаче дополнительных, имплицитно выраженных значений. статье описываются отношения между инференцией, пресуппозицией и импликацией. Выделяются и анализируются литературно-книжные лексические единицы, в которых отмечается сигнал времени. Отдельно рассматриваются историзмы и архаизмы как наиболее ярко проявляющие временной фактор, поэтизмы, окказионализмы, варваризмы и термины.

Устанавливается, что литературно-книжная лексика выступает темпоральным средством, с помощью которого достигается наибольшая точность временной ориентации: она может передавать точное наименование, измерение времени и датировку события.

Ключевые слова: имплицитность; темпоральность; литературно-книжная лексика; время; инференция; культурная коннотация; художественная литература.

Annotation

The research is focused on the literary-bookish vocabulary in English fiction as a means of implicit indication of the temporal localization of the actions in the past. This layer of vocabulary was not considered from this point of view (only in a scientific study by O. V. Larina), and it is the factor that determined the scientific novelty and actuality of the study, as well as the role that literary and book lexicon performs in the transfer of additional, implicitly expressed meanings. The article describes the links between inference, presupposition and implication. The literary-bookish lexical units which marked a time signal are identified and analyzed. Historicisms and archaisms are considered as units that manifest the time factor most clearly, as well as poetisms, occasionalisms, barbarisms and terms. It is stated that literary-bookish vocabulary acts as a temporal means by which the highest accuracy of the temporal orientation is achieved: it can be accurate with the exact name, time measuring and events dating.

Key words: implicitness; temporality; literary-bookish vocabulary; time; inference; cultural connotation; fiction.

Несмотря на то, что имплицитность является широко описываемой категорией и привлекает всё большее количество исследователей, до сих пор не было работ, в которых литературно-книжная лексика рассматривалась с позиции выражения дополнительных, неявно выраженных значений, в том числе и темпоральных (хотя последние и затрагивались ранее [Ларина, 2009]). В данной статье мы ставим задачу проанализировать, как литературно-книжная лексика имплицирует темпоральную локализацию в прошлом в стиле художественного произведения. Тема напрямую связана с исследованием О. В. Лариной, которая изучает категорию имплицитной передачи прошедшего времени с функционально-когнитивных и дискурсивно-прагматических позиций и разрабатывает типологию имплицитных средств темпоральной локализации действия в прошлом, представленную тремя основными группами: (1) морфолого-синтаксическими средствами (порядок следования личных претеритных форм глагола, «согласование времён», «настоящее историческое» время); (2) синтактико-семантическими средствами (выражение времени через место действия, лицо, через любые объекты и обстоятельства, косвенно указывающие на время действия, через структуры с каузальным значением, свёрнутые структуры); (3) контекстуальными средствами (сопутствующее действие, анафорический антецедент, широкий контекст). Реализация того или иного типа имплицитной передачи времени в прошлом зависит от типа дискурса и его коммуникативной установки. Художественный дискурс, отличающийся от других видов дискурса прежде всего эмоциональностью и образностью, своим воздействием на читателя, выявляет среди наиболее распространённых имплицитных средств локализации действия в прошлом последовательность претеритных форм, согласование времён, каузальные структуры и метафорические представления через место действия и сопутствующие ему объекты и обстоятельства [Ларина, 2009]. Основываясь на этом исследовании, мы обращаемся к словам литературно-книжного слоя как сопутствующим средствам имплицитной передачи локализации времени в прошлом, реализующей лишь одну из потенциальных возможностей литературно-книжной лексики.

Теоретическая база и основания для исследования. На первый взгляд может показаться, что слово само по себе не несёт дополнительной информации, кроме той, что заложена в его лексическом значении. Однако данное суждение ошибочно. По справедливому замечанию В. Х. Багдасаряна, «в принципе всякое слово в своих различных употреблениях в той или иной мере представляет возможность извлечь дополнительную, имплицитную информацию различного качества и характера» [Багдасарян, 1983, с. 33].

Принимая данное положение, мы сочли возможным считать имплицитной ту информацию, которая передаётся лексическими средствами: входит в импликационал лексического значения и «является вербализуемой, но невербализованной» (то есть требующей комментария для понимания). Под импликационалом мы понимаем часть лексического значения, характеризующуюся вероятностью, возможностью проявиться в контексте, необязательностью. Извлекаемая информация носит факультативный характер. Основным признаком такой информации является то, что ей сопутствует ряд речемыслительных операций, не сводимых к простому отождествлению значения лексем [Борисова и др., 1999, c. 30]. Это в первую очередь инференция, «мыслительная операция, в результате которой человек способен выйти за пределы буквального / дословного значения единиц, разглядеть за рассматриваемыми им языковыми формами больше содержания и определить, что из них следует, вытекает, используя опыт обыденного сознания» [КСКТ, с. 30]. Получение выводных данных становится возможным благодаря обращению к фоновым знаниям (это общие для участников коммуникации языковые и энциклопедические знания), а также пресуппозиции и импликации. Не вникая подробно в разграничения последних понятий, мы вслед за О. В. Лариной считаем, что данные явления реализуются на разных уровнях: на уровне порождения высказывания и его декодирования, то есть носителем пресуппозиции является адресант, который, создавая сообщение, имплицирует / скрывает / зашифровывает в нём некую информацию, которую адресат посредством инференции выводит, дешифрует и на основе которой делает умозаключение. Импликации являются при этом результатом выведения адресатом невербализованной, однако подразумеваемой информации [Ларина, 2009, с. 147--153]. В процессе интерпретации средств темпоральной локализации действия участвуют четыре типа пресуппозиций (экзистенциональная, прагматическая, лингвистическая и филологическая) [Ларина, 2009, с. 164--173].

Таким образом, импликационал лексического значения слова, образованный адресантом на основе пресуппозиции и выводимый адресатом благодаря инференции с опорой на фоновые знания, является источником имплицитных / скрытых значений, требующих переосмысления. Под имплицитным значением мы вслед за Никитиным понимаем «речевое, эксплицитно не выраженное, некодифицированное значение, значение сверх собственно словарного значения языковых единиц и сверх регулярных правил их семантического комбинирования и модификации; возникает в результате взаимодействия эксплицитных значений с обстоятельствами и условиями их речевой реализации» [Никитин, 1988, с. 163]. Добавочное содержание значения может быть: 1) импликационно, то есть являться результатом вывода / умозаключения / инференции; 2) имплицитно, то есть не выражаться явно, иметь скрытый смысл; 3) основываться на импликационале значения слова, то есть не выраженном, но подразумеваемом значении.

Материал исследования. В рамках данной статьи мы хотели бы остановиться на неявно выраженной темпоральной информации, основанной на импликационале и передаваемой компонентами неденотативного характера (коннотативные, ассоциативные, эмотивные), а также информации, передача которой является факультативной при восприятии слова (внутренняя форма слова, культурная аура, происхождение). Именно в этих случаях, на наш взгляд, больше всего прослеживается маркер темпоральности, который может дать общий сигнал о прошлом либо конкретизировать временную локализацию.

Выбор литературно-книжной лексики в качестве объекта изучения не случаен. Исследуемый слой реализуется большей частью в художественных текстах, которые обеспечивают чёткость событийно-темпоральной линии повествования и эмоционально-образное воздействие на адресата [Ларина, 2009, с. 192]. Только в художественном тексте как продукте коммуникации всецело развёртывается категория времени, стержнем которой, как правило, является грамматическое время. Однако одна грамматика не в состоянии передать всю гамму временных отношений. В этой связи исследование имплицитной темпоральной лексики даёт возможность увидеть всю номенклатуру средств, которыми языки выражают категорию времени [Cалхенова, 2016, с. 56].

В рамках литературно-книжной лексики маркер темпоральности проявляется в той или иной степени в архаизмах, историзмах, поэтизмах, варваризмах, неологизмах, терминах и собственно книжных словах. При этом созданные автором пресуппозиции (филологическая, лингвистическая и экзистенциональная) дополняют или конкретизируют временное значение глагола. литературный книжный лексика имплицитный

Вслед за О. С. Ахмановой мы определяем литературно-книжную лексику как стилистически «возвышенную» по сравнению с нейтральной лексикой, которая включает в себя слова со стилистической окраской официальности, изысканности, торжественности, поэтической приподнятости [Ахманова, 1957, с. 256]. Чем ярче в слове выражены стилистические оттенки и, как следствие, чем дальше оно отдалено от общеупотребительного нейтрального эквивалента, тем сильнее в нём проявляется маркер времени. Представим полученное исследование интегрально от большего к меньшему.

Историзмы и архаизмы. В большей степени имплицитная темпоральность передаётся через употребление в произведениях историзмов и архаизмов. До сих пор остаётся открытым вопрос о соотношении этих двух понятий. Некоторые лингвисты рассматривают историзмы как разновидность архаизмов, другие рекомендуют их разграничивать. В рамках данного исследования мы считаем возможным объединить историзмы и архаизмы в одну группу, поскольку со стилистической точки зрения в художественных произведениях они выполняют одинаковые функции. Более того, в разных словарях они часто снабжаются двумя стилистическими пометами «archaic» и «historical», что является ещё одним поводом для их объединения.

Итак, архаизмы и историзмы определяются как «слова и выражения, вышедшие из повседневного употребления и ощущаемые как устаревшие, напоминающие о минувших эпохах» [Кузнец и др., 1960, с. 44]. Уже само определение показывает, что данные слова имплицируют фактор времени, делая социальные отношения и культуру прошлого более яркими и живыми. Разновидностью архаизмов являются «материальные архаизмы», или «историзмы», то есть устаревшие слова или значения слов, которые называют исчезнувшие из быта предметы обихода (harpsichord -- клавикорды, lyre -- лира, hall -- дворец), одежду (hoopskirt -- кринолин), типы повозок (phaeton -- фаэтон, brougham -- одноместная карета, chaise -- лёгкая повозка с откидным верхом), оружие (musket -- мушкет, coatofmail -- кольчуга, gauntlet -- рыцарская перчатка), должности и названия людей (carl -- простолюдин, varlet -- паж) и другие.

Так, историзмом является слово bushel, обозначающее сосуд ёмкостью в бушель (36,3 л). Данная единица измерения исчезла вместе с исчезновением предмета. Её использование в произведениях художественной литературы свидетельствует о том, что действие происходит в далёком прошлом: As each bin was filled it was measured out in bushel baskets into a huge bag called a poke; and this the measurer and the pole-puller carried off between them and put on the wagon [W.S.M., p. 714]

Интересным в данном отрывке является архаическое слово poke (pocca, pohha) -- это староанглийский вариант слова pocket (карман, мешочек). Истоки данного слова уходят в Средневековье, когда на ярмарках покупали свиней и прочую живность: продавцы держали животных в мешках, чтобы покупателям было удобно нести покупку домой. Данное слово также имеет французское происхождение -- poche (acheter chat en poche -- купить кота в мешке). В результате калькирования слово перешло в английский язык: кота заменили на поросёнка, и получилось знаменитое выражение a pigin a poke, которое означает `купить кота в мешке', `купить что-либо не глядя'. Слово poke до сих пор употребляется в некоторых странах, особенно в Шотландии и США, и стилистически отмечается как разговорное.

Так, в интенсионал -- ядро значения -- данных слов входит единица измерения, сосуд для измерения, мешок, кошелёк. Импликационал лексического значения включает темпоральные признаки локализации действия в прошлом. В данном примере реализуется экзистенциональная пресуппозиция, основанная на наличии у адресата знаний о времени использования данных величин и предметов обихода. Благодаря обращению к фоновым знаниям и инференции читатель дешифрует время.

Как уже было сказано, архаизмы и историзмы в текстах художественной литературы, особенно в исторических романах, создают соответствующий исторический фон, имплицируют время, напоминают о предметах обихода и общественных отношениях далёкого прошлого.

Так, в романе Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» действие происходит в VI веке, в эпоху королевства британского короля Артура. Исторический колорит в данном романе создаётся посредством использования английских историзмов и архаизмов:

“Varlet, bring a seat; and serve to me what cheer ye have.”

“Ah, your grace, that is not well done.”

“In what lacketh it?”

“These people do not call each other varlets.”

“Nay, is that true?”

“Yes; only those above them call them so.” “Then must I try again. I will call him villein”.

“No-no; for he may be a freeman.”

“Ah -- so. Then peradventure I should call him goodman”.

“That would answer, your grace, but it would be still better if you said friend, or brother”.

“Brother! -- so dirt like that?” [M. T., p. 363]

Проживаемое персонажами время в тексте маркируется автором с помощью лингвистической пресуппозиции (основанной на морфолого-синтаксических знаниях о языке), а именно благодаря употреблению устаревших форм местоимения: ye вместо you, глагола lack + eth (3 л., ед. число вместо -- s), отрицательного местоимения nay вместо no. Созданная автором лингвистическая пресуппозиция лежит на поверхности и легко дешифруется читателем, однако отрывок приобретает дополнительное временное значение при условии, что читатель может соотнести значения историзма varlet (слуга), архаизма villein (villain) (крепостной) и архаизма peradventure (возможно, может быть) с историческим временем Средневековой Англии, временем рабов и крепостных. Данные архаизмы являются мощными темпоральными сигналами, которые придают отрывку наибольшую точность временной ориентации.

Поэтизмы и авторские неологизмы. В некоторых текстах архаизмы употребляются в целях исторической стилизации, в других -- они используются для создания торжественного стиля и рассматриваются как поэтизмы. Через архаические поэтизмы временная локализация действия достигается посредством экзистенциональной пресуппозиции (подобно рассмотренным выше примерам), а также с помощью филологической пресуппозиции, основанной на знаниях читателя литературных персонажей, книг, течений. Наиболее удачные примеры, на наш взгляд, описываются И. Р. Гальпериным в книге «Очерки по стилистике английского языка», где тема стихотворного произведения вместе с поэтическим словарём и сакральным отношением к поэтизмам (например, литературные течения классицизма и романтизма) могут также имплицировать время, которое выводится благодаря филологическим знаниям. Или, наоборот, сатирическое отношение к поэтическим словам, их некорректное употребление или употребление в переносном значении имплицирует время написания данного произведения представителями другого литературного течения, поэтами-реалистами [Гальперин, 1958, с. 61--66].

К поэтической лексике также относят окказионализмы -- «слова, образованные в какой-либо определённый временной момент, применительно к какому-либо специальному случаю, как одна из разновидностей неологизмов» [НСРЯ, т. 1, с. 1120], которые также реализуют действие филологической пресуппозиции. Речь идёт о новообразованиях, основанных на библейских, литературных, мифических именах или событиях прошлых лет. Например, в произведении Джона Фаулза «Коллекционер» мы находим окказионализм Calibanity. Временная локализация действия осуществляется через упоминание литературного персонажа Калибана, знакомого читателю по пьесе У. Шекспира «Буря»: … but you have to face up to England and the apathy of the environment and the great deadweight of the Calibanity of England [J. F., p. 172]

Созданный Д. Фаулзом авторский неологизм выступает как некий диалог между культурами и эпохами и имплицирует не только отрицательное отношение героини к современному обществу, но и само время, при этом подчёркивая следующее -- злодеи всегда существовали, как во времена Шекспира, так и во время действия романа.

Книжные слова, варваризмы и термины. Если темпоральная имплицитность считывается достаточно легко с помощью архаизмов и историзмов, и передаваемый поэтизмами и окказионализмами сигнал времени также можно дешифровать, то в книжных словах, варваризмах и терминах маркер времени увидеть гораздо сложнее. Важным фактором для считывания информации выступает происхождение слова. По мнению Е. Г. Борисовой, историческая информация -- внутренняя форма слова и различная культурная информация (иногда входящая во внутреннюю форму слова) может считаться имплицитной, поскольку она не входит в значение слова, однако воспринимается читателем [Борисова и др., 1999, с. 41]. Лингвистическую пресуппозицию, основанную на знании происхождения слова, вывести крайне затруднительно, особенно для тех, кто не является носителями языка.

Легче всего имплицитная темпоральность поддаётся обнаружению в варваризмах, «заимствованных словах или выражениях, не свойственных нормам данного языка» [Толмачёв, 2015, с. 33]. Рассмотрим варваризм flaneur, означающий `бражник, гуляка, кутила'. В древнескандинавском языке flana означало `бродить'; слово перешло во французский язык в форме fl?neur и стало означать `бродить без цели, бродяга, бездельник, лентяй'. В английском языке оно несколько изменило значение -- значение `бродяга' утратилось, и слово flaneur стало обозначать нестепенного человека, который мало думает о других и о будущем; человека достаточно умного, но не занимающегося ничем серьёзным и растрачивающего жизнь впустую. В английском языке есть множество синонимов: нейтральных (roisterer, reveller), возвышенных и книжных -- (bacchanal (lit)) и сниженных, разговорных -- fast-liver, hellbender. Употребление слова flaneur в тексте (например, в речи героя) может свидетельствовать как о высокой образованности героя, так и о развитии сюжета на фоне определённой исторической эпохи. Как известно, речь представителей Англии XIX века изобиловала варваризмами французского происхождения.

Что касается терминов, то их употребление в речи героев несёт стилистическую функцию: служит описанию среды, обстановки, интересов героя, свидетельствует об образованности или, наоборот, необразованности персонажа (при неправильном употреблении терминов) или о его увлечённости наукой. Использование в художественном тексте старой науки (например, алхимии) или вышедших из употребления терминов (например, названия исчезнувшей болезни) также является имплицитным средством передачи времени повествования и эпохи в целом: Cholera I had, with severe complications; and diphtheria I seemed to have been born with. I plodded conscientiously through the twenty-six letters, and the only malady I could conclude I had not got was housemaid's knee [J. K. J., p. 6].

Временная локализация действия в приведённом примере становится очевидной при знании, что данные болезни редко встречаются в настоящее время, а болезнь housemaid's knee исчезла вовсе, поскольку современные домохозяйки больше не проводят время на коленях, выполняя домашние работы. Созданная автором экзистенциональная пресуппозиция выводится читателем благодаря обращению к фоновым знаниям.

Книжные слова также могут передавать временной фактор. Возьмём, к примеру, прилагательное (или наречие) sub-rosa. В оксфордском словаре оно имеет стилистическую помету «formal». Филологическая пресуппозиция основывается на предположении, что адресат знаком с мифологией, в частности, с той, согласно которой Амур, получив розу в подарок от матери, богини любви Венеры, посвятил её Гарпократу, египетскому богу молчания. Тогда понятным становится значение «соблюдать секретность и тайну», когда разговор или действие проходит или осуществляется «под розой»: Yet our whole background and raising and training forbids the subrosa and surreptitious [W. F., p. 75].

В приведённом примере герой романа, критикуя американцев, призывает не действовать втихомолку и не прибегать к обману. Созданные автором филологическая и прагматическая (знание ситуации общения, контекста) пресуппозиции не только имплицируют время, но и отражают негативное отношение героя к обществу.

«Считать» такую информацию очень сложно, от читателя требуется высокая эрудиция, эстетическая восприимчивость и богатые фоновые знания. В основе импликаций подобного рода лежат культурные коннотации, «языковая функция памяти, она обусловливает узнавание (общий культурный код настоящего) и припоминание (общий культурный код прошлого) слов и словосочетаний в их отношении к определённому типу дискурса» (в данном случае к литературному / поэтическому дискурсу) [Борисова и др., 1999, с. 44].

Выводы

Итак, феномен имплицитных темпоральных конструкций связан с тем, что в сознании человека существует тесная взаимосвязь между категорией времени и другими понятийными категориями, которая приводит к возможности не только эксплицитного (лексемы с темпоральным значением, придаточное предложение времени), но и имплицитного выражения времени. Литературно-книжная лексика выступает темпоральным средством, с помощью которого достигается наибольшая точность временной ориентации: она может передать точное наименование, измерение времени и датировку события.

Литература

1. Арнольд И. В. Импликация как приём построения текста и предмет филологического изучения / И. В. Арнольд // Вопросы языкознания. -- 1982. -- № 4. -- С. 83--91.

2. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии / О. С. Ахманова. -- Москва : Учпедгиз, 1957. -- С. 295.

3. Багдасарян В. Х. Проблема имплицитного : (Логико-методологический анализ) / В. Х. Багдасарян. -- Ереван : Изд-во АН АрмССР, 1983. -- 139 с.

4. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл / А. В. Бондарко. -- Ленинград : Наука, 1978. -- 176 с.

5. Борисова Е. Г. Имплицитность в языке и речи / Е. Г. Борисова, Ю. С. Мартемьянов. -- Москва : Языки русской культуры, 1999. -- 200 с.

6. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка / И. Р. Гальперин. -- Москва : Издательство литературы на иностранных языках, 1958. -- 459 с.

7. Кузнец М. Д. Стилистика английского языка / М. Д. Кузнец, Ю. М. Скребнев. -- Ленинград : Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР, 1960. -- 175 с.

8. Ларина О. В. Функционирование имплицитных средств темпоральной локализации действия в англоязычном дискурсе : диссертация … кандидата филологических наук : 10.02.04 / О. В. Ларина. -- Москва, 2009. -- 232 с.

9. Лисоченко Л. В. Высказывания с имплицитной семантикой (Логический, языковой и прагматический аспекты) / Л. В. Лисоченко. -- Ростов-на-Дону : Издво Ростовского университета, 1992. -- 160 с.

10. Никитин В. М. Основы лингвистической теории значения / В. М. Никитин. -- Москва : Высшая школа, 1988. -- 165 с.

11. Салхенова А. А. Взаимоотношение лексики и грамматики в составе семантико-функционального поля темпоральности во французском языке / А. А. Салхенова. -- Москва : КНОРУС, 2016. -- 105 с.

12. Толмачёв Н. А. К вопросу о варваризации в современном русском язык / Н. А. Толмачёв // Филологические науки в МГИМО. Выпуск 4. -- Москва : МГИМО -- Университет, 2015. -- С. 33--47.

Размещено на Allbest.ru