Лингвокультурологические особенности драмы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лингвокультурологические особенности драмы

Багдасарян Ани Гегамовна

соискатель ученой степени кандидата филологических наук Северо-Кавказского федерального университета, г. Ставрополь, Россия

Аннотация

Данная статья посвящена рассмотрению языка и культуры, различным подходам к данному вопросу, их взаимодействию и взаимовлиянию. В соответствии с наиболее популярной точкой зрения, язык впитывает элементы соответствующей культуры и меняется под ее воздействием, но при этом культура связана с особенностями конкретного языка, хранится в нем и распространяется с его помощью. Основное внимание в работе акцентируется на драме, которая рассматривается с позиций лингвокультурологии как фрагмент дискурса. Одними из основных компонентов драмы являются заглавия, ремарки и реплики, с помощью которых драматург обращается к режиссеру-постановщику, актерам, читателям/зрителям, пытаясь максимально реалистично изобразить на сцене окружающую действительность.

Ключевые слова: язык, культура, драма, лингвокультурологические особенности, дискурс, ремарка, реплика

драма ремарка реплика лингвокультурологический

Abstract

In this article we examine a language and a culture, different approaches to this question, their interaction and mutual influence. According to the most popular opinion, a language absorbs the elements of a corresponding culture and changes under its influence. However, at the same time a culture is connected with the peculiarities of a certain language, is reflected in it and is spread via it. Special attention is given to a drama that is regarded from the lingua-cultural point of view as a fragment of a discourse. Some of the main components of a drama are titles, stage directions and cues with the help of which a playwright speaks to a director, actors, and readers/audience trying to depict the surrounding reality on stage as realistically as possible.

Keywords: language, culture, drama, lingua-cultural peculiarities, discourse, stage direction, cue

Проблема взаимоотношения языка и культуры всегда была одной из главных тем языкознания. К одним из первых ученых, отметивших взаимосвязь этих лингвистических явлений, относится В. фон Гумбольдт. По его мнению, язык стимулирует «человеческую духовную силу к постоянной деятельности» [3, с. 52]. Язык не только является средством коммуникации и поддержания связей, но и «заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения» [3, с. 51]. Гумбольдт также утверждал, что материальная и духовная культура отражается в языке, а поскольку каждая культура национальна, то и её характер и особенности выражены в языке через призму особого видения мира. Язык также характеризуется особой для каждого народа внутренней формой, представляющей собой выражение «народного духа» и его культуры. Данные мысли нашли дальнейшее развитие и особую интерпретацию в работах таких ученых как А.А. Потебня, Ш. Балли, Р.О. Якобсон, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир, Б. Уорф.

Некоторые исследователи утверждают, что язык и культура являются различными по содержанию и функциям явлениями. Язык является имманентной системой, которая функционирует и управляется непосредственно своими собственными законами, не зависящими от социальных, культурных и других условий: «Язык есть система, которая подчиняется лишь своему собственному порядку» [15, с. 66], то есть на нее не влияют никакие другие системы, в том числе и культура. В соответствии с другим мнением, язык и культуру следует противопоставлять, поскольку они оперируют различными семиотическими кодами. Так, по В.Н. Телия, язык представляет собой средство коммуникации, «объемлющее весь мир, в том числе и мир культуры», и отображающее «предметный и непредметный универсум в знаковых формах» [17, с. 409]. Ю.С. Степанов пишет, что в попытках объединить в рамках единой теории данные языка и данные культуры «нельзя переносить языковую модель на предметную область культуры и, напротив, модель культуры на предметную область языка» [16, с. 574]. Однако Л. Ельмслев утверждает, что «структура языка может быть приравнена к структуре действительности или взята как более или менее деформированное отражение ее» [4, с. 267]. Более того, как отмечает Е.С. Кубрякова, «символика разных искусств (архитектуры, живописи и т. д.) явно различна, но абсолютно все, что объединяется под ее названием, описывается с помощью языка», что вызывает сомнения в наличии у культуры особого единого семиотического кода; к тому же не существует языковых явлений, в которых бы не отразились явления соответствующей культуры [9, с. 64-65]. Американский социолог Н. Смелзер также отмечает, что хотя некоторые сферы культуры - живопись, танцы, жесты - невербальны, многие ее элементы могут быть выражены в языке: «язык служит основным средством передачи культуры» [14, с. 52]. К тому же, язык представляет собой «систему коммуникации, осуществляемую с помощью звуков и символов, значения которых условны, но имеют определенную структуру» [14, с. 52]. По утверждению Д.С. Лихачева, «язык выступает неким концентратом культуры нации, воплощенной в различных группах данного культурно-языкового сообщества» [10, с. 28]. О.Н. Скуйбедина пишет, что язык «способствует созданию и накоплению культурных ценностей, сохранению всех этнических слоев национального типа культуры. Только благодаря языку возможно познание исторического опыта предшествовавших эпох, так как только язык сохраняет и аккумулирует все ценности национальной культуры» [13, с. 8]. Тем не менее, С.Г. Тер-Минасова рассматривает язык как один из видов человеческой деятельности, который «оказывается составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. Однако в качестве формы существования и мышления и, главное, как средство общения язык стоит в одном ряду с культурой» [18, с. 15].

Таким образом, различные исследователи подходят к вопросу о соотношении языка и культуры по-разному. Выделяют три подхода к вопросу о взаимоотношении и взаимовлиянии данных феноменов. К основоположникам первого подхода относятся Г.А. Брутян, С.А. Атановский, Э.С. Маркарян, Е.И. Кукушкин. По их мнению, культура является частью окружающей действительности, которую и отражает язык. В современном мире в связи со стремительным развитием различных сфер человеческой жизнедеятельности язык используется, чтобы фиксировать эту динамику: новые реалии, явления, события, виды деятельности, а также новое видение мира. Так, возникновение таких социокультурных реалий как компьютер, глобальная сеть привело к возникновению в языке новых лексем «компьютер», «жесткий диск», «домен», «сайт», «скачать», «ссылка» и др. Следовательно, изменение культуры влечет за собой трансформацию языка, то есть культура определяет язык и влияет на него.

В соответствии со вторым подходом, происходит обратный процесс: язык воздействует на культуру. Данную мысль выражали уже упомянутые языковеды В. Гумбольдт, А.А. Потебня, Э. Сепир, Б. Уорф и др. Наиболее полно идеи второго подхода отражаются в теории относительности Сепира-Уорфа, в соответствии с которой окружающая действительность видится по-разному носителями различных языков, поскольку они смотрят на нее сквозь призму языка, на котором говорят; более того, эта действительность существует благодаря своему отражению в языке. То есть, мышление и поведение носителей конкретного языка детерминировано сущностью и особенностями этого языка: «Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную форму выражения» [12, с. 261]. По утверждению Б. Уорфа, «мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы» потому, что мир организован нашим сознанием, а, следовательно, в основном нашей языковой системой [19, с. 174]. Кроме того, окружающая действительность расчленяется и организуется в понятия определенным способом потому, что мы являемся участниками определенного «соглашения, предписывающего подобную систематизацию», имеющего силу для конкретного языкового коллектива и закрепленного в системе моделей нашего языка [19, с. 174].

В рамках третьего подхода язык и культура рассматриваются как две самостоятельные знаковые системы, которые в равной степени влияют друг на друга. Среди сторонников данной теории, отмечавших социальную сущность языка и исследовавших роль социальных факторов в нем, следует выделить А. Мейе, А Соммерфельта, Ж. Вандриеса, Ш. Балли, Н.Я. Марра, Э. Кошериу, Дж. Фишман. По утверждению А. Мейе, «язык, будучи, с одной стороны, принадлежностью отдельных лиц, с другой стороны навязывается им; и благодаря этому он является реальностью не только физиологической и психической, но и прежде всего социальной. Язык существует лишь постольку, поскольку есть общество, и человеческие общества не могли бы существовать без языка» [11, с. 52]. Другой представитель данной теории Ж. Вандриес также рассматривает язык как общественное явление: «В любой общественной группе вне зависимости от ее свойств и величины язык играет важнейшую роль. Он - самая крепкая связь, соединяющая членов группы, и в то же время он - символ и защита группового единства» [цит. по: 5, с. 445]. При этом исследователь отмечает, что своим появлением язык обязан именно обществу, поскольку сформировался он тогда, когда возникла потребность в коммуникации между членами общества. То есть язык и культура, язык и общество находятся в состоянии постоянного взаимовлияния: общество провоцирует трансформацию и развитие языка, который со своей стороны оказывает воздействие на прогресс культуры (в сфере фольклора, художественной литературы).

В современном языкознании большинство ученых придерживаются третьего подхода и сходятся на том, что язык имеет социальную природу и не функционирует вне культуры, находясь с ней в отношениях взаимодействия и взаимовлияния. С одной стороны, язык впитывает все элементы культуры, в которой он функционирует, и под ее воздействием претерпевает определенные изменения; однако с другой - каждая отдельно взятая культура непосредственно связана с особенностями соответствующего ей языка, в котором она хранится и благодаря которому она передается из поколения в поколение.

Поскольку создавая драматургические произведения, авторы используют живой современный язык, то целесообразно рассматривать драму с лингвокультурологической точки зрения. В статье «Лингвокультурологический статус драмы (Новое в изучении языка пьес)» [Кубрякова, Петрова 2010: 64-73] авторы предлагают исследовать язык драматургических произведений с привлечением данных лингвокультурологии, литературоведения и театроведения, называя данный метод «лингвокультурологическим» или «когнитивно-дискурсивным анализом». Во-первых, подобный анализ помогает определить экспрессивно-эстетические ценности пьес и специфику их языка; во-вторых, он выявляет творческие замыслы авторов драматургических произведений; в-третьих, анализируемые тексты исследуются, «прежде всего, по тому, как рисуется в них опыт человека по познанию мира и какой именно фрагмент этого опыта - реальный или вымышленный - в них воссоздается и интерпретируется» [9, с. 66].

Любая пьеса представляет собой совокупность знаний, точек зрения, оценок относительно представленного на сцене события, взаимоотношений между действующими лицами, постижения граней человеческого бытия в рамках конкретного драматургического произведения. Соответственно, цель данного анализа - исследовать, каким образом и с привлечением каких языковых средств в драматургическом тексте создается «фрагмент мира», предназначенного для постановки на сцене по задумке и желанию автора. Как отмечают авторы вышеуказанной статьи, новое в понимании драматургического произведения заключается в том, что «все то, что дано в пьесе, не просто репрезентировано в языковой форме, но и представлено ею так, чтобы показать, продемонстрировать language in action, language in function» [9, с. 67] (язык в действии, язык в деятельности). Таким образом, драматургический текст должен быть «озвучен», воплощен актерами на театральной сцене. Так как данное «общение» происходит в присутствии зрителей и преследует определенные цели, а также удовлетворяет особым хронотопическим условиям, можно сделать вывод, что оно (общение) представляет собой дискурсивную деятельность. Следовательно, любая пьеса, созданная для передачи конкретного содержания, выражает свою главную идею через игру актеров, которые озвучивают данный текст - фрагмент дискурса как речемыслительной деятельности, «погруженной в жизнь» [1, с. 136], или как деятельности языка, происходящей в определенных прагматических условиях, а также требующей описания в достаточно сложной системе координат [9, с. 67].

Б.М. Гаспаров определяет дискурс как «языковое существование» и утверждает, что любой акт использования языка (целое произведение или реплика в диалоге) является «частицей непрерывно движущегося потока человеческого опыта» [2, с. 10], то есть культуры. По Б.М. Гаспарову, в дискурсе отражаются обстоятельства, при которых и для которых он был создан, а именно - коммуникативные намерения автора; взаимоотношения автора произведения и адресатов/читателей; все значимые и случайные обстоятельства; эпистемология эпохи; жанровые и стилевые черты сообщения и коммуникативной ситуации, в которую оно включается; множество ассоциаций с предыдущим опытом, попавших в орбиту данного языкового действия. Как отмечает Е.С. Кубрякова [9, с. 67], в когнитивно-дискурсивном анализе ключевым моментом является именно обращение к материалам пьес, в которых отражены важнейшие особенности дискурса: драматургические тексты на сцене ситуативно обусловлены; они зависят от определенных целей и задач как самого автора, так и произведения в целом; у драматургического произведения существует неотъемлемая связь с участниками дискурсивного события и их статусом. Интересное с точки зрения культурологии определение дискурсу дает представитель Парижской семиотической школы Ю. Кристева, которая определяет дискурс как обретение словом дополнительного смысла, когда «из плоскости нейтрального языка оно перемещается в плоскость коммуникации, понимаемой как дискурс, обращенный к «другому», … «где следует учитывать как наличие субъектов (в частности, адресанта), так и способ, каким они перераспределяют ту или иную знаковую систему» [6].

Из вышеописанного вытекает, что одной из важнейших особенностей дискурса становится заимствованное из когнитивной лингвистики понятие «порождения речи on-line» [7, с. 22] - ее развертки в реальном времени. Следовательно, язык драматургических произведений необходимо рассматривать в широком диапазоне реального существования («language in action, language in function»). Работая с термином «on-line», важно учитывать, что отсылка к реальному времени осуществления того или иного коммуникативного акта понимается либо буквально (при исследовании устной речи и способности прямого наблюдения за ее протеканием), либо переносно, как свидетельство возможности анализа каждого речевого произведения и текста «по ходу его создания». Таким образом, все определения понятия «дискурс» должны дополняться и уточняться сведениями, которые свидетельствуют о лингвокультурологическом и социальном контексте данного применения; связаны с личностными особенностями (знаниями, ценностями, интенциями в акте коммуникации) участников дискурсивной деятельности (в особенности инициатора и адресата); характеризуют исследуемый акт применения языка и его результаты в режиме on-line [8, с. 122-123].

В процессе исследования драматургического произведения, авторы уже вышеупомянутой статьи «Лингвокультурологический статус драмы (Новое в изучении языка пьес)» (2010) выделяют в полном тексте пьесы основной корпус (реплики героев), малые тексты(список действующих лиц, сценические ремарки), краткие тексты (названия пьес, отдельные межрепликовые сценические ремарки). Данные виды текстов различаются по типам адресатов:

- заглавие драматургического произведения аппелирует как к постановщику, так и к зрителям (например, названия пьес американского драматурга Т. Уильямса: «Орфей спускается в ад», «Дневник Тригорина», «Внезапно прошлым летом», «Кошка на раскаленной крыше»);

- список героев предназначается для постановщика, который выбирает актеров для пьесы;

- сценические ремарки, касающиеся места и времени сценического действия и расположенные после списка героев, также служат для указания режиссеру драматургического произведения (например, ремарка из пьесы Т. Уильямса «Ночь игуаны»: «Действие в пьесе происходит летом 1940 года в довольно запущенной и очень богемной гостинице, Коста Верде, которая, как и подразумевает ее название, расположена на зеленом склоне горы, у основания которой протянулся дикий пляж - «caleta» или «утренний пляж» Пуэрто Баррио в Мексике.») [21, с. 2-3];

- межрепликовые ремарки предназначены в первую очередь для актеров, а также для постановщика пьесы (например, ремарки из пьесы Т. Уильямса «Стеклянный зверинец»: весело, рассеянно, разочарованно, напуганно-извиняющимся тоном, Том издает еще один стон, невнятно, почти неслышно, затем с большим усилием) [20, с. 150-157].

Особый интерес для нас представляют именно ремарки пьесы. Следует отметить, что они выделяются как графически (курсивом), так и лингвистически (выражаются в тексте короткими предложениями). Ввиду того, что место и условия разворачивающегося на сцене действия далее могут меняться, вводится термин «сэттинг» (setting) для обозначения сценических ремарок, описывающих эти изменения. Данные ремарки вклиниваются в основной корпус полного текста непосредственно перед сменой места действия и перестановкой декораций, отмечая начало нового действия (глобальные сэттинги) либо нового акта (локальные сэттинги) в пьесе.

С одной стороны, сэттинг оформляется таким образом, чтобы воспроизвести сценическое действие в гармонии с соответствующей эпохой, стилем и декорациями/костюмами действующих лиц (например, ремарка из пьесы Т. Уильямса «Ночь игуаны»: «Как только поднимается занавес, слышны звуки группы возбужденных туристок, подъезжающих на автобусе к подножию горы внизу «Коста Верде». Миссис Мэксин Фолк, хозяйка гостиницы, выходит из за угла веранды. Это плотная, смуглая женщина сорока пяти лет, излучающая здоровье и приветливость. На ней джинсы «Ливайз» и наполовину расстегнутая блуза.») [21, с. 4]. С когнитивной точки зрения сэттинг отражает эффекты перцептуального противопоставления фигуры и фона (foregrounding и backgrounding) и восполняет недостающие звенья дискурсивной деятельности и условий ее проведения. Немаловажную роль играют и межрепликовые ремарки, выражающие интенции автора относительно воспроизведения реплик или перемещений по сцене. Принимая во внимание подобные «переплетения разнородных текстов в «полном» тексте пьесы», предлагается рассмотрению объемная модель пьес, а именно - модель «Русской матрешки», где самые маленькие символизируют в модели автора и название пьесы, то самая большая - ее постановку. … Собранные все вместе в самую большую матрешку, они оказываются способными символизировать и окончательную цель модели - постановку пьесы на сцене в таком театральном зрелище, как спектакль» [9, с. 68-70]. Через сценические ремарки драматурги «подсказывают» исследователям, какие компоненты драматургического произведения трансформируют последние в спектакль, а какие являются необходимыми для того, чтобы зритель поверил в разворачивающееся on-line на сцене действие. Это позволяет пьесе воспроизводить определенный фрагмент дискурса и закреплять его в своей целостности. С одной стороны, она изображает происходящее в виде театрального зрелища при помощи речевых актов во время говорения и, тем самым, воспроизводит на сцене дискурсивную деятельность. С другой стороны, факт фиксации обмена реплик вместе с авторским сопровождением (сэттингов и межрепликовых вкраплений) позволяет говорить об отражении дискурсивной деятельности.

Итак, целью пьесы является демонстрация окружающей действительности на сцене посредством живой эмоциональной речи. Чтобы убедить зрителя в приближенности разворачивающегося действия к реальной жизни, драматург обращается к постановщику и актерам при помощи различных видов текста в рамках полного текста пьесы, и указывает, каким образом превратить произносимые на сцене реплики в выражение конкретного фрагмента дискурсивной деятельности, представляющей собой необычный лингвокультурологический феномен.

Список литературы

1. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С. 136-137.

2. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. - М.: Новое литературное обозрение,1996. - 350 с.

3. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. - М.: Прогресс, 2000. - 400 с.

4. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. - Вып. 1. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. - 464 с.

5. Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. - Ч.1. - М.: Просвещение, 1964. - 466 с.

6. Кристева Ю. Разрушение поэтики [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.libfl.ru/mimesis/txt/Kristeva.php (Дата обращения: 03.11.2018)

7. Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивого анализа в современной лингвистике. (Обзор) //Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты.: сборник обзоров. - М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 7-25.

8. Кубрякова Е.С. В поисках сущности языка. Когнитивные исследования. - М.: Литрес, 2017. - 205 с.

9. Кубрякова Е.С., Петрова, Н.Ю. Лингвокультурологический статус драмы (Новое в изучении языка пьес) // Вопросы когнитивной лингвистики. Вып. 2 (023), 2010. - С. 64-73.

10. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. - СПб., 1996. - 191 с.

11. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков./ Р. О. Шор. - М. Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1938. - 510 с.

12. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М.: Прогресс, 1993. - 656 с.

13. Скуйбедина О.Н. Язык и национальный тип культуры: автореф. дисс. … к. филос. н. Ростов н/Д, 2002. - 23 с.

14. Смелзер Н. Социология: пер. с англ. - М.: Феникс, 1998. - 688 с.

15. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - В кн.: Ф. Соссюр Труды по языкознанию. - М., 1977. - 696 с.

16. Степанов Ю.С. Семантическая реконструкция (в грамматике, лексике, истории культуры) // Proc. of the Eleventh Intern. congr. of linguistics, Bologna-Florence, Aug. 28 - Sept. 2, 1972. Bologna 1974.

17. Телия В.Н. Концептообразующая флуктуация константы культуры «родная земля» в наименовании родина // Язык и культура. Факты и ценности. Сб. статей к 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. - М.: Литрес, 2017. - С. 409-418.

18. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. - 262 с.

19. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 1. - М., 1960. - С. 135-198.

20. Williams T. The Glass Menagerie // The Theatre of Tennessee Williams. - New York: New Directions Publishing, 1971. Vol. 1. - 419 р.

21. Williams T. The Night of the Iguana. - New York: New Directions Publishing, 2009. - 189 р.

Размещено на Allbest.ru