Речь и дискурс одного персонажа

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Санкт-Петербургский государственный университет

Речь и дискурс одного персонажа

Пилатова Валентина Николаевна, к. филол. н.

Речь - многогранное явление, свидетельствующее о его авторе почтивсё. По речи мы можем судить охарактере человека, его культуре, эмоциях, прагматических устремлениях и т.д. В данной работе, изучая речь одного литературного персонажа, мы постараемся проанализировать его дискурсивную (ментальную) деятельность. Наша цель - доказать, что мысль в своём завершении является результатом истолкования её признаков. Она возможна только в условиях свободы от коммуникативной обусловленности.

Е. С. Петрова полагает, что в ходе общения мы имеем дело не с человеком, а с егообразом. С другой стороны, то, что о нас самих думают окружающие, - это тоже их представление о нас [4, с. 112]. Следовательно, изучение коммуникации между людьми позволяет нам понять не столько дискурс личности, сколько имидж говорящего. Дискурс личностиоткрывается во внутренней речи и в условиях сокровенного общения. дискурс персонаж речь

Литературный персонаж, речь которого мы будем изучать, - Стивенс, главный герой романа Кадзуо Исигуро «Остаток дня». Этот роман от начала до конца представляет собой внутренний монолог отправившегося в небольшое путешествие по собственной стране старого английского дворецкого. Дворецкий Стивенс совершенно свободен в своих мыслях, так как не вступает ни с кем ни в какое взаимодействие, посвящая всё время переосмыслению прожитой жизни. У него наконец есть время для переоценки совершённых поступков, сделанного выбора в личной и профессиональной деятельности, упущенных возможностей.

В исследуемом художественном произведении действие происходит в двадцатые и тридцатые годы прошлого века. К. Исигуро описывает атмосферу уходящей эпохи людей с понятиями, на смену которой приходит время расчётливого бизнеса. Расчётливый бизнес является из восходящей страны - Соединённых Штатов Америки, что влечёт за собой привнесение иного менталитета и иной культуры общения.

Н. С. Братчикова справедливо отмечает: «Специфические черты национального менталитета отражаются в своеобразии арсенала языковых средств, используемых при описании реалий окружающего мира. Прототипический способ отражения внешнего мира фиксирует канонические представления носителей языка, которые носят сугубо национально-специфический характер» [1, с. 71]. Данное замечание ярко прослеживается на страницах романа К. Исигуро. Его герой, носитель особенностей английского национального характера, вынужден приспосабливаться к меняющимся канонам.

Стивенс излагает соображения самому себе, поэтому он честен, откровенен и даже уязвим. Нам интересен его дискурс, ход мысли. Мы согласны с В. И. Шадриным в том, что дискурс имеет отношение к интерпретации социальных отношений, возникающих в процессе языкового общения [5, с. 220]. Следует добавить, что дискурс может иметь отношение к интерпретации окружающей действительности вообще, даже вусловиях отсутствия человеческого общения. Природные явления, религиозныйопыт, например, нередко становятся импульсом для истолкований.

К. Исигуро предоставляет читателю по большей мере не оформившуюся мысль, а её путь к окончательному завершению. И. Р. Гальперин считает, что процесс формирования мысли протекает почти одновременно с процессом непосредственной коммуникации, как бы «на ходу» [2, с. 30]. Хочется только добавить, что эта коммуникация включает в себя и разговор с самим собой, как это происходит на страницах исследуемого произведения. Стивенс вспоминает свои мысли в прошлом и сам же корректирует их неспешно и аргументированно. Завершение мыслительного процесса требует времени и порой занимает многие страницы.

С точки зрения М. К. Мамардашвили, мы не можем создавать мысли, просто направив вперёд нашу волю и сознание. Нельзя прямо творить мысль, можно лишь мыслить так, чтобы зародилась возможность появления мысли. Мы только можем создавать условия для обретения мысли. Мысли существуют сами по себе. Мышление человека - это предикативная деятельность, т.е. приписывание предметам каких-то признаков. Человеческое мышление возможно исключительно по отношению к независимо существующим от него мыслям [3, с. 251-252].

Нашему герою Стивенсу удаётся создать условия, способствующие появлению мысли. Отсутствие общения с другими людьми позволяет сосредоточиться, избежав состояния рассеяния, и в своих рассуждениях исходить из собственной системы ценностей. Он обретает некоторые мысли тогда, когда ему, без оглядки напосторонних, удаётся стать беспристрастным, самокритичным и смелым.

Стивенс по праву гордится профессией, которой отдана вся жизнь. Он посвящает много слов описанию своих знаменитых коллег - дворецких, управлявших большими имениями на протяжении долгого времени и сыскавшими добрую славу. Им всем, как и их господам, было присуще глубокое чувство собственного достоинства. Наш герой пытается дать определение этому чувству.

`Dignity' was something one possessed or did not by a fluke of nature [6, p. 34]... / Достоинство - это нечто, что тебе дано или не дано по прихоти природы (здесь и далее перевод автора статьи. - В. П.)…

Приведённая сентенция не является законченной мыслью, а содержит лишь признак мысли. В ней нет содержательного определения, есть лишь интригующая провокация.

Далее будут отмечены другие многочисленные признаки. Из монолога Стивенса мы узнаем имена людей, имеющих честь и достоинство. Будут описаны эпизоды, в которых эти люди проявили достоинство, а также ситуации затруднительного положения, из которых великие дворецкие сумели выйти с честью. Предложены образныесравнения достоинства с женской красотой, многолетней работой над собой, вершиной карьерного роста...

Однако, что значит достоинство, Стивенс сможет точно определить ближе к концу своего путешествия.

Not removing one's clothing in public [Ibidem, p. 221]./ Не снимать одежду публично.

Больше он к этой теме не возвращается, так как его дискурс завершён: Стивенс обрёл мысль. Ситуация отсутствия желания думать на интересующую нас тему является указанием на то, что мыслительная траектория достигла своего конца.

Посвятив всю свою жизнь лорду Дарлингтону, дворецкий задаётся вопросом, хорошему ли человеку он преданно служил. Этот вопрос возникает не случайно. Дело в том, что после смерти лорда стали распространяться слухи о том, что Дарлингтон симпатизировал нацистам и способствовал Гитлеру. Возмущённый Стивенс хочет считать их сплетнями. Даже после смерти своего господина он остаётся ему верным и характеризует лорда исключительно положительно.

I can declare that he was a truly good man at heart, a gentleman through and through, and one I am today proud to have given my best years of service to [Ibidem, p. 64]. / Могу заявить, что в душе он был поистине добрым человеком, джентльменом от начала до конца, и сегодня я горжусь, что отдал ему свои лучшие годы.

Однако егомысль пока находится в процессе становления. Стивенс пытается понять причину появления дурных слухов о лорде Дарлингтоне.

Он не отрицает, что однажды ночью его господин устраивал секретную встречу высокопоставленных британских политиков с Риббентропом.

Действительно, некоторое время Дарлингтон оказывал финансовую поддержку чернорубашечникам. Впрочем, потом он перестал это делать. Однажды лорд велел уволить прислугу иудейского вероисповедания, и Стивенс не мог не исполнить это распоряжение. Позже лорд Дарлингтон как-то упомянул, что тогда он напрасно принял такое решение.

Углубившись в воспоминания, Стивенсу удаётся объективно обрисовать многочисленные признаки картины. Изменив точку зрения, он приходит к беспристрастному окончательному умозаключению.

His lordship was a courageous man. He chose a certain path in life, it proved to be a misguided one [Ibidem, p. 255]./ Его светлость был смелым человеком. Он выбрал определённый путь в жизни, который оказался ошибочным.

Нетрудно заметить, что мировоззренческая позиция автора речи в данном вопросе меняется радикально.

Наш герой оценивает и собственный трудовой путь. Отмечая умение организовывать большие приёмы именитых аристократов, государственных деятелей, писателей, Стивенс триумфально высказывает признание своей тридцатипятилетней успешной работы.

I am today nothing but proud and grateful to have been given such a privilege [Ibidem, p. 133]. / Сегодня я испытываю только гордость и благодарность тому, что мне выпала такая честь.

Однако память уводит дворецкого к смерти отца, служившего в этом же доме. Отец умер от удара внезапно во время торжественного приёма зарубежных гостей, так что из-за большой занятости Стивенсу неудалось побыть с ним во время кончины.

Наш герой с сожалением вспоминает утраченную возможность построить личные отношения с мисс Кентон, тоже работавшей в имении. Он был уверен, что романтические отношения между работниками противоположного пола плохо сказываются на общем положении дел в доме.

Стивенс, как и положено дворецкому, никогда не вслушивался в разговоры гостей во время приёмов. Он не был любопытен. Поэтому, как оказалось, позже ему нечего было рассказать повстречавшимся в пути людям о Черчиле, Бернарде Шоу, Гамильтоне и прочих интересных личностях.

Честно пересмотрев свою трудовую деятельность, Стивенс смело выносит самокритичный вердикт.

I trusted. I trusted in his lordship's wisdom. All those years I served him, I trusted I was doing something worthwhile. I can't even say I made my own mistakes... What dignity is there in that [Ibidem, p. 256]? / Я верил. Я верил в мудрость его светлости. Все эти годы я служил ему, я верил, что делаю что-то стоящее. Нельзя даже сказать, что я сделал свои ошибки... Какое же в этом достоинство?

Мы видим, что в условиях уединения, свободы от воздействия других людей у Стивенса изначальное убеждение подвергается радикальному пересмотру. Несмотря на эмоциональную форму выражения мысли, дальнейшего развития она получить не может в силу своей завершённости.

Лейтмотивом в романе проходит тема манеры нового хозяина имения из Соединённых Штатов подшучивать над прислугой. Стивенс не может к ней привыкнуть и постоянно испытывает унизительную неловкость от того, что не знает, как в подобных ситуациях следует реагировать.

I must say this business of bantering is not a duty I feel I can ever discharge with enthusiasm [Ibidem, p. 16]. /

Должен сказать, что это дело подшучивания, чувствую, не является той обязанностью, которую я смогу когда-нибудь выполнять с энтузиазмом.

Дворецкий вспоминает нелепую ситуацию, когда мистер Фаррадей, новый хозяин, в разговоре с ним насмешливо высказался про жену своего знакомого. Фаррадей в силу своей неблагородной сущности непридал значения тому, что он нарушил тем самым этические нормы. При предыдущем хозяине дома было бы невозможным ни подобное хамство по отношению к даме, ни подобное панибратство со стороны его светлости с прислугой.

В другой раз Фаррадей поддел Стивенса в том, что якобы он, в его-то возрасте, думает о дамах! Стивенс понимает, что на смену благородным людямчести и достоинства приходят деловитые профессионалы, неозабоченные тонкими манерами. Как ни печально, но будущее принадлежит им. Всё повествование романа представляет собой описание процесса становления мыслей главного героя.

Позже Стивенс с удивлением заметит прогуливающихся у моря счастливых молодых людей, которые ведут непринуждённую беседу, а иногда весело подшучивают друг над другом. В этот момент нашему герою вголову придёт новая мысль.

In bantering lies the key to human warmth [Ibidem, p. 258]. / В подшучивании лежит ключ к человеческому теплу.

Из путешествия Стивенс возвращается с желанием научиться подшучивать и тем самым приятно удивить своего нового американского работодателя.

Проанализированные примеры манифестируют подвижный характер дискурсивной деятельности человека. Вместе с тем каждая мыслительная линия рано или поздно останавливает свой путь и обретает конечный образ. Это происходит тогда, когда мысль в процессе становления преобразуется в мысль в своём завершении. Дискурс бесконечен, но отдельные его составляющие конечны.

Преобразование мыслительного процесса в завершённую мысль обусловлено исчерпанностью интерпретативной деятельности человека. Исчерпанность интерпретативной деятельности наступает в условиях отсутствиякоммуникативной обусловленности, обретения возможности свободы мысли.

Приходим к заключению: когнитивный анализ речи показывает, что мысль в состоянии завершения возникает не как результат взаимодействия человека с действительностью, а как результат независимого истолкования этого взаимодействия. Дискурс включает мысли в состояния становления и мысли в своём завершении. Дискурс в своём завершении манифестирует окончание коммуникативно не обусловленной интерпретации признаков мысли.

Список источников

Братчикова Н. С. Когнитивный анализ в помощь адекватному переводу // Университетское переводоведение. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2007. Вып. 8. С. 66-72.

Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1958. 459 с.

Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии. СПб.: Азбука, 2012. 316 с.

Петрова Е. С. Лингвистическая имагология: становление, результаты, перспективы // Конtext XXI века: сб. науч. тр.

СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2012. С. 112-116.

Шадрин В. И.Университетское переводоведение. СПб.: ВВМ, 2017. 292 с. 6.Ishiguro K.The Remains of the Day. L.: Faber and Faber,Limited, 2005. 258 p.

Размещено на Allbest.ru