Живокина Майя Александровна, к. филол. н.

Военный учебно-научный центр Военно-воздушных сил

«Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю. А. Гагарина», г. Воронеж

Статья посвящена одной из важных категорий языка - категории собирательности. Рассматриваются основные этапы ее развития. На основе трудов отечественных и зарубежных ученых дается обзор этой категории с традиционной и когнитивной точек зрения. Рассмотрение категории собирательности вообще и собирательных существительных в частности не только в синхроническом/диахроническом, но и традиционном/когнитивном аспектах представляет особую практическую и теоретическую ценность для исследований в данном русле.

Ключевые слова и фразы: количественная неопределенность; категория собирательности; собирательные существительные; языковая репрезентация категории; когнитивный аспект категории.

Несмотря на то, что вопросами статуса и дифференциацией собирательных имен исследователи занимаются очень давно, до сих пор остается много нерешенного до конца, что порождает многочисленные дискуссии и споры, хотя полное функциональное описание этого класса имен еще не создано.

Цель данной статьи - проследить становление категории собирательности вообще и собирательных существительных в частности не только с позиции традиционной лингвистики, но и под когнитивным углом зрения.

Понятие количества сложилось в ходе длительного развития человеческого общества. Наши далекие предки не испытывали необходимости в счете, чтобы решить, полным или неполным является определенное множество. Древний человек, уже приручивший собак, отправляясь на охоту, осматривал стаю своих помощников (причем каждую собаку он знал лично и по ряду признаков отличал от других), и если вдруг обнаруживал, что одной собаки не хватает, он начинал тут же звать ее. В ту пору мышление еще не выделяло отдельных единиц для числа, количество ощущалось и воспринималось, но не мыслилось отвлеченно [9, с. 129].

Количественные характеристики были неразрывно связаны с качественной определенностью обозревавшихся предметов. Они сливались с идеей предметности (например, в словаре некоторых народов Севера до сих пор сохраняются отдельные слова для обозначения одного оленя, двух оленей и т.д.; у некоторых народов, живущих в пустынях, имеет место примерно то же самое явление при подсчете одного, двух и большего числа верблюдов) [4, с. 59]. В языке меланезийцев 10 кокосовых орехов носят название «aburu», 10 рыб - «bola» [11, с. 69]. В языке американских индейцев есть специальные числительные для счета предметов различного рода. Даже с появлением числовых обозначений в процессе развития категории количества они использовались только в сочетании с названиями конкретных предметов [9, с. 270-272].

Ф. Кликс называет эти термины «вспомогательными множествами», видя в них первые шаги в направлении от предметного к абстрактному обозначению количества [5, с. 216].

Действительно, нельзя «на глаз» сказать, сколько в рое пчел или рыб в косяке. Количественность, выражаемая в лексических единицах, которые называют такие совокупности, есть результат обобщения однородных предметов или явлений [14, c. 128]. Они являются своего рода конкретизаторами неопределенного множества, указывая на совокупность предметов или живых существ и принимая участие в дискретизации предметного мира. В этом факте можно усмотреть отзвуки начального этапа «предметного» мышления, описанного выше. Слова «стадо» (коров), «табун» (коней), «отара» (овец) и т.д. различаются между собой типом группируемых денотатов; но они все вместе противопоставляются именам совокупностей людей типа «толпа», «группа», «отряд».

В отличие от имен числительных (которые называют определенное, конкретное количество), выражению количественной неопределенности служат особые лексико-грамматические разряды слов, обладающие общим семантическим признаком, который помогает выражать те или иные категориальные морфологические значения [6, с. 115]. К одному из таких разрядов существительных относятся собирательные существительные, которые являются реликтовым атрибутом того этапа развития нашего мышления, когда «количественность» и «предметность» были спаяны в одном слове [5, с. 216]. Этим объясняется тесная связанность категории собирательности с качественной классификацией денотатов.

Известны слова французского писателя Антуана Ривароля (1753-1801): «Способность человеческого ума придумывать собирательные понятия, эта великолепная уловка, стала причиной чуть ли не всех его заблуждений» [Цит. по: 1]. Действительно, собирательные имена существуют как бы сами по себе, но это не симулякры, это единицы, поддающиеся анализу как в русле традиционных лингвистических исследований, так и с когнитивной точки зрения. Утверждая когнитивную природу языковых явлений и усматривая в ней непосредственное проявление связей реального мира, познавательной деятельности и языка, ученые пытаются также познать тайны формирования языковых категорий и тем самым проникнуть в сущность значения единиц, их называющих [13, с. 104].

В любом наблюдаемом или мыслимом множестве человек стремится увидеть некоторую упорядоченность. «Неупорядоченные множества психологически связываются с хаосом, ср. куча, груда, ворох, кипа, гора, в том числеи по отношению к людям: гурьба, ватага, орава, сброд, скопище, шатия, тогда как функционально или социально упорядоченные группы рациональны и контролируемы: комплекс, комплект, серия, набор, сервиз, звено, команда, отряд, совет, комитет и т.п.», - пишет Н. К. Рябцева [10, с. 110]. Именно поэтому мы упорядочиваем звуки и краски в гаммы, звезды сводим в созвездия и т.д. или сами становимся членами упорядоченных множеств, которые получают свои вербальные обозначения: толпа людей, ватага мальчишек и др., то, что мы называем собирательными существительными.

По словам Р. М. Фрумкиной, под собирательными существительными подразумевается некая «очерченность», вычленение из всего неограниченного числа объектов некоторой их части. Эти имена существуют как будто специально для того, чтобы выделить из числа объектов стандартные или типичные группы, с которыми люди часто сталкиваются в жизни. Гораздо удобнее оперировать с подобной группой как с целым, обозначенным своим собственным именем, чем перечислять объекты, входящие в эту группу [12, с. 148].

Эта тенденция была прослежена еще в XV веке настоятельницей женского монастыря, Джулианой Бернерс, которая писала, что способ словарных обозначений объектов, разных по своей природе, будет также различным: стая голубей - a flight of doves, рой пчел - a slewthe of beeres, стадо гусей - a gagle of geys, скопление людей - a congregacyon of people, толпа мужчин - a hoost of men, компания дам - a bevy of ladyes, товарищество фермеров - a felyshyppynge of jomen, братство священников - a pontificalitye of prestysи др. [Цит. по: 15, p. 869-870].

Вторя этому, словарь «FunkandWagnallsStandardDeskDictionary» указывает, что совокупность птиц и млекопитающих небольшого размера обозначается существительным flock. Для названия особей крупного рогатого скота используется лексема herd. Животные, собранные для перевозки, объединяются именем drove. Далее словарь приводит список собирательных имен, сочетаемостные возможности которых весьма ограничены: стая перепелов - a bevy of quail, стая куропаток - a covey of partridges, стадо гусей - a gaggle of geese, косяк китов - a gam of whales, свора собак или волков - a pack of dogs or wolves, группа львов - a pride of lions, рой пчел - a swarm of bees[17, p. 244].

Ср. с русским: овцы - отара, коровы - стадо.

Если сто бегунов, как один бегун, это можно назвать так и сяк,

У лошадей это будет табун, у рыб это будет косяк (Машина Времени. «Кошка») [8].

Некоторые имена совокупностей - куча, ворох, груда, кипа - получили статус «полупустых», когда участие правого окружения в словосочетании с таким именем считается практически обязательным условием для понимания высказывания. Такие имена совокупностей, как сервиз, колода, гарнитур, комплекти т.д. относятся к совокупностям, обладающим определенной структурой - в том смысле, что изъятием одного члена этого множества мы разрушаем, «разукомплектовываем» данную совокупность. Колода без одной карты перестает быть колодой, а сервиз, в котором отсутствует хотя бы одна чашка, - уже не сервиз, а набор посуды [12, с. 152].

Языковая репрезентация категории собирательности часто предполагает двукомпонентную модель (некоторое количество - чего?), выводя на первый план проблему сочетаемости как процесса и образования словосочетания как результата этого процесса.

В английском языке гетерогенность собирательных существительных, репрезентированных синтаксической моделью «N1of N2», проявляется в существовании групп, в которых выражаются значения неопределенно-ограниченного числа (a bunch of flowers), неопределенно-большого числа (a host of friends), конкретного числа (a trio of singers), приблизительно-конкретного числа (a litter of puppies), неопределенно-малого числа (a squad of men) [3, с. 78].

Свободное словосочетание модели «N1of N2», вотличие от фразеологического сочетания, выстраивается с помощью отдельных автономных существительных, сохраняющих свою семантическую самостоятельность; оно является свободно членимым на уровне слов. Синтаксические связи компонентов словосочетания оказываются, однако, далеко не всегда свободными: довольно часто они обусловливаются лексикограмматическими свойствами и синтаксическими особенностями отдельных групп слов, принадлежащих одной и той же части речи.

Одним из выделенных типов смысловых компонентов с обязательно-дистрибутивной связью Н. И. Лихошерст выделяет «объединение (совокупность) предметов». В первую подгруппу входят существительные, обозначающие наиболее общие объединения, объединения с более четкой организацией, со специфическим значением формы соединения предметов в одно целое. Во второй подгруппе указываются собирательные существительные, которые обозначают набор одних и тех же предметов или предметов одного назначения, представленных раздельно [Там же, с. 83].

Важно, что Е. Крузинга обратил внимание на семантическую избирательность некоторых слов: a flight of steps, a parcel of servants. Г. О. Керм чуть позже рассматривал эту синтаксическую конструкцию с собирательным существительным в качестве ядерного компонента: a herd of cattle, a row of trees, a chain of mountains[Цит. по: 16, vol. 3, p. 3]. Наиболее яркими примерами собирательных существительных в грамматике Дж. Г. Хука считаются слова, к которым примыкают определенные названия объектов: a bevy of girls, a crowd of sightseers, a swarm of bees.

Особенно отчетливо эта идея прозвучала в работе О. Есперсена: «Многие слова, которые сами по себе не обозначают множество людей, приобретают собирательное значение в определенных контекстах, как в случае с the bench of a body of judgesили village, когда имеются в виду ее обитатели» [19, p. 210]. Именно О. Есперсен заметил, что конкретные собирательные существительные сочетаются с названиями определенных объектов действительности: a set (of tools, of volumes), a pack (of hounds, of cards), a bunch (of flowers, of keys), a herd (of oxen, of goats)и т.д.

В заключение подчеркнем, что категория собирательности служит в качестве способа выражения количественной неопределенности. В отличие от имен числительных, выражению количественной неопределенности служат особые лексико-грамматические разряды слов - собирательные существительные, которые являются реликтовым атрибутом того этапа развития нашего мышления, когда «количественность» и «предметность» были спаяны в одном слове. Этим объясняется тесная связанность категории собирательности с качественной классификацией денотатов.

категория собирательность существительный когнитивный

Список литературы

1. Живокина М. А.Структуры представления знаний, объективируемые моделью «N1of N2»(на материале собирательных существительных английского языка): дисс. … к. филол. н. Воронеж, 2007. 140 с.

2. Игнатьева Э. В.Условия семантического варьирования квантитативных лексем именной системы английского языка // Морфологические и семантические проблемы слова как номинативной единицы: сб. науч. тр. Горький: ГГПИ им. М. Горького, 1988. С. 74-80.

3. Кедров Б. М.О повторяемости особого рода в процессе развития // Философские науки. 1959. № 1. С. 49-61.

4. Кликс Ф.Пробуждающееся мышление: у истоков человеческого интеллекта / пер. с нем. М.: Прогресс, 1983. 302 с.

5. Лингвистический энциклопедический словарь/ гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.

6. Лихошерст Н. И.Субстантивные словосочетания типа N1of N2с обязательно-дистрибутивной связью компонентов в современном английском языке: дисс. … к. филол. н. Киев, 1970. 249 с.

7. Панфилов В. З.Гносеологические аспекты философских проблем языкознания. М.: Наука, 1982. 356 с.

8. Рябцева Н. К.Размер и количество в языковой картине мира // Логический анализ языка: языки пространств: сб. науч. тр. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 109-116.

9. Спиркин А. Г.Формирование абстрактного мышления на ранних ступенях развития человека // Вопросы философии. 1954. №5. С. 62-81.

10. Фрумкина Р. М., Михеев А. В., Мостовая А. Д., Рюмина Н. А.Семантика и категоризация. М.: Наука; АН СССР, ИЯ, 1991. 168 с.

11. Харитончик З. А.Способы концептуальной организации знаний в лексике языка // Язык и структуры представления знаний: сб. науч.-аналит. обзоров. М., 1992. С. 98-123.

12. Химик В. В.Количественность как функционально-семантическая категория и понятие квантитатива // Проблемы лексикологии и семасиологии русского языка: лингвист. сб. М.: МОПИ им. Н. К. Крупской, 1977. Вып. 9. С. 125-130.

13. Brewer E. C.The Dictionary of Phrase and Fable. N. Y.: GalleyPress, 2000. 1324 p.

14. Curme G. O.A Grammar of the English Language: in 3 vol. Boston - N. Y. Chicago, etc.: Heath, 1935. Vol. 2. Parts of Speech and Accidence. 370 p.;Vol. 3. Syntax. 616 p.

15. Funk and Wagnalls Standard Desk Dictionary.USA: Funk and Wagnalls, 1983. 878 p.

16. Hook J. H., Mathews E. G.Modern American Grammar and Usage. N. Y.: Ronald, [cop. 1956]. 475 p.19.Jespersen O.Essentials of English Grammar. L.: Allen &Unwin, 1948. 387 p.

Размещено на Allbest.ru