Терминология чинов партии жениха в свадебных обрядах русских жителей Удмуртии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Терминология чинов партии жениха в свадебных обрядах русских жителей Удмуртии

В традиционных русских обрядах Удмуртии наименования (чины) жениха и представителей его партии (М-партии) - родных, друзей, знакомых - обладают определенной спецификой. В бытовании свадебных обрядов русских жителей Удмуртии существенную роль играет их принадлежность к определенному этнокультурному ареалу обозначенного региона. В связи с этим при возникающих различиях в составе свадебных чинов в данной статье указывается их приближенность к наиболее крупным этнокультурным ареалам современной Удмуртии - к северному (далее СЭА) или к южному этнокультурному ареалу (далее ЮЭА). Многие свадебные чины по функциональному наполнению и семантике могут найти параллели в поэтической характеристике жениха и его представителей.

Большинство номинаций членов М-партии группируются вокруг нескольких сфер, прежде всего по функциональным и социальным критериям. Название свадебного обряда и / или ритуальное поведение его участников оказались запечатленными в таких номинациях, как сваха, свалебжане /свалебщики / свалебжана, поезжане / поезжанины / поезжаны, повозник, рушальник, навершные. Все гости со стороны жениха, за исключением свахи, были мужчины. Знаменательно, что самый первый свадебный чин всегда «присваивался» женщине - свахе, т.е. крестной / тете жениха, иногда более дальней по роду уважаемой женщине. Зачастую сваха не состояла в родстве ни с женихом, ни с невестой. В обязанности такой свахи вменялось владение максимально точной информации о невесте и ее родне (социальном и финансовом положении, физическом и психическом здоровье, особенностях характера), бойкость в умении добиться согласия родителей невесты на брак, сноровка в выполнении свадебных ритуалов. Опытная сваха могла высватать какую угодно невесту за любого жениха. В северных районах Удмуртии в беседах с жителями-старообрядцами достаточно часто встречаются рассказы о том, как молодая жена узнавала о тяжелых болезнях своего мужа уже только после проведенного ритуала бракосочетания. Подобные рассказы свидетельствуют о хорошо развитом институте свах в обозначенном регионе.

Согласно «Этимологическому словарю русского языка» М. Фасмера, слово «сваха» является производным от «сват». В праславянских языках «сват» - это «гость», «чужак», «сам по себе» [19, с. 570]. А.Г. Преображенский объясняет этимологию данного слова исходя из понятий «свой», «друг», «родственник» [8, с. 255-256].

Акцентуация ведущих ученых на различных моментах в происхождении номинации «сваха» может свидетельствовать о двойственной сути ее ритуальной деятельности. Сваха - единственная представительница женского пола в имманентно мужской и по составу, и по функциям М-партии. Изначально она «незнакомка» для родственников невесты, но одномоментно должна суметь стать для них «своей», договориться, познакомить и сблизить два прежде чуждых рода.

Термины, которыми «обобщенно» именуются вся родня жениха - свалебщики, свалебжана, свадебчана, свадебники (СЭА), также производны от названия свадебного обряда и основаны на смысловой единице сва. Другое, аналогичное свалебщикам, обозначение родственников жениха - поезжана / поезжане / поезжанины - происходит от выражения «свадебный поезд». В названиях этих чинов четко прослеживаются основная функция членов М-партии - перевоз невесты в дом жениха, а также одно из ведущих социальнопсихологических качеств их «сообщества» - монолитность, несокрушимость (подробнее о кинестетической составляющей в русских свадебных обрядах Удмуртии см. [12, с. 27-30; 17]). В некоторых других номинациях «путь-дорога» родственников и друзей жениха вербально оформлена сходным образом. Например, один из способов передвижения - верхом на лошадях - отражен в терминах верховые / вершники / навершные (СЭА).

Генеральная задача М-партии - перемещение невесты в дом жениха, и производные от нее качества жениха и его родни - подвижность, активность, медиативность, «стихийность» - становятся ведущими темами в русском свадебном песенном фольклоре Удмуртии. Чаще всего это подчеркивается обращением к символике коня - основному средству передвижения поезжан, и к названиям птиц, связанных с коллективным (» стайным») началом М-партии [16, с. 197].

Номинации повозник, рушальник, приговорщик содержат указание на конкретные, производимые в процессе обряда действия. В названиях рушальник и повозник непосредственно отображается кинестетическая составляющая свадебного обряда. Чин повозник бытует в ЮЭА, это извозчик, кучер, наблюдающий за свадебным поездом: транспортным составом, упряжью, внешним видом, украшением, рассаживанием гостей. Название повозник производно от слов «повозка», «возить» и т.д. Внимание рушальника (СЭА) обращено на разрезание еды за свадебным столом - рыбных пирогов, хлеба и т.д. Этимологически название чина рушальник происходит от лексемы «рушить». В словаре В.И. Даля приведено значение термина «рушать», соотносимое с пищей, как «делить», «резать», «кроить». Уже без отсылки к еде, слова «рушить», «рушатель», «рухомый», «рухать» означают «разрушать», «нарушать», «уничтожать», «разрушитель», «подвижный», «трогать» [5, с. 115-116]. Принадлежность рушальника к составу именно М-партии подчеркивает маневренность, инициативность, активность гостей со стороны жениха. Наличие данного чина в обряде акцентирует также инициационную направленность свадьбы: прекращение прежней холостяцкой, привольной жизни жениха и невесты и переход молодых в новое качественное состояние мужа и жены.

Приговорщик - чин в СЭА, имеющий непосредственное отношение к процессу проведения ритуалов в первый и второй дни свадьбы за праздничным столом. Приговорщик призыват ко столу / пригаркиват к рюмкам, т.е. во время обряда «дарения даров» совместно со свахой поочередно приглашает гостей выходить к особому месту возле стола и выпивать пиво или брагу. В благодарность за угощение гость должен положить деньги на поднос и принять от молодых подарок [11, с. 187]. Приговорщиком может быть как особый человек, так и «по совмещению» тысичка или дружка, обязанности которых при выполнении этих действий расширяются. В ЮЭА аналогичные ритуальные действия приговорщика исполняет дружка. Необходимо отметить, что повсеместно на территории современной Удмуртии термин «приговорщик» служит эпитетом дружки, поскольку одной из его важнейших функций является декламация приговорок. Приговорки - короткие или развернутые тексты, произносимые в строго отведенных для этого свадебных эпизодах только дружкой / приговорщиком в особой, близкой к стихотворной, манере. Они имели сакральное значение, их звучание всегда завораживало и приводило в восхищение присутствующих гостей [Там же, с. 184]. До сих пор у многих информантов одним из самых ярких впечатлений от «старинной» традиционной свадьбы остаются именно приговорки дружки: «Ох, девки, дружка-то как разговариват! Больно уж интересно рассказыват!» [20, с. 7].

Номинации М-партии, примыкающие к социальной сфере, могут отражать родственные или дружеские взаимосвязи (дружки, подружья), указывать на возрастной статус (старший, младший), профессиональное или служебно-административное положение (бояре, тысяцкий). Наименования чинов «боярин» и «тысяцкий» восходят к древнерусским военно-административным должностям. Боярин - стоящий у власти представитель высшего сословия, уникальная по своему статусу личность. Тысяцкий - военачальник, распорядитель, должностное лицо княжеской администрации. Участие данных терминов в номинации чинов родственников жениха свидетельствует о древности славянских корней крестьянской свадьбы и сходстве традиционной русской свадебной обрядности у представителей всех социальных сословий. Бояре - совокупное название родственников жениха среднего или пожилого возраста. Чин боярина всегда присутствовал в обрядах ЮЭА, тогда как в СЭА он мог и не встречаться. Если среди бояр назначался большой боярин, наиболее уважаемый в родне женатый мужчина, тогда все остальные бояре назывались малыми.

Тысяцкий и дружка - два центральных чина М-партии. Их обязанности значительно варьировались в зависимости от локальных традиций. Тысяцкий (в СЭА тысячкой, тысичка) - дядя или крестный жениха, самый почитаемый мужчина в родне, глава свадебного поезда, распорядитель всех ритуалов 1-го и последующих дней свадьбы, хранитель свадьбы. Во многих локальных традициях ЮЭА, по выражению информантов, он «ничего не делает» и его обязанность - просто присутствовать на свадьбе.

Дружка - представитель и первый помощник жениха. Дружки, подружья - друзья жениха, родные и двоюродные братья, чаще холостые и молодые. Среди дружек мог выбираться старший дружка. В этом случае остальные дружки становились младшими. В.И. Далем, помимо объяснения собственно свадебного чина, приводятся другие диалектные значения слова «дружка» - «пара», «чета», «другой я», «два», «молодой женатый парень» [4, с. 496]. А.Г. Преображенский раскрывает этимологию слова «друг» через индоевропейское «быть готовым, крепким», германское «выдерживать, действовать, добиваться» [7, с. 197-198]. Исходя из этимологии этой номинации и опираясь на полевые экспедиционные материалы, можно предположить, что одна из ролей дружки - как бы «отражение», «второе я» жениха, который в течение свадебного обряда находится в «переходном», «лиминальном» состоянии. Дружка активно помогает жениху совершить «перерождение», осуществить переход в «новое» качество, поскольку одновременно является ипостасью, второй половиной жениха и в то же время обладает всей полнотой действий в реальном, социальном мире. В ЮЭА дружки сопровождали жениха в поездках к невесте до свадьбы, привозили ей и ее подругам угощения. В этом же ареале существовал обычай, когда родственники жениха и невесты, односельчане приходили в дом невесты на песни: швеи-подруги невесты угощали гостей и пели им величания [15, с. 106]. Информанты, проговаривая об этих ситуациях, обычно употребляют слова «друзья жениха», «товарищи» [10, с. 38]. Э.А. Тамаркиной указывается, что жених посещал невесту в день гостинцев «с дружками» [14, с. 106]. Таким образом, обнародование, своеобразное «оглашение» чина «дружка» в ЮЭА происходило еще до дня свадьбы. В СЭА дружки становились вестниками, извещающими о прибытии жениха, в начале свадебного дня. Они приезжали к невесте на конях, предваряя появление свадебного поезда.

Вежливич - свадебный чин, помогающий «правильно» совершать обряд в день свадьбы [13, с. 42]. Название вежливич на первый взгляд кажется производным от слова «вежливый», т.е. «учтивый», «обходительный». Однако этимологически данный термин оказывается более сложным. Отражая мифологическое мировосприятие, он координируется с древнейшими этнокультурными - историческими, лингвистическими - процессами. Чин вежливич встречается «точечно», в СЭА современной Удмуртии, в деревнях, пограничных с Кировской областью. В.И. Далем объясняется распространенный в Пермской губернии и в Сибири сходный по названию и по функции чин в?жливец: «Почетное название колдуна, знахаря, который на всех свадьбах занимает первое место, оберегает свадьбу, особенно молодых, от порчи и распоряжается всем; он бывает нестерпимо груб и сидит за столом в шапке» [4, с. 330]. Из данного определения В.И. Даля выделим несколько важных для нас характерных черт этого свадебного чина:

1. номинация в?жливец «почетная»;

2. в?жливец - «знающий», т.е. колдун, сакраментальная личность;

3. основная его функция - оберег молодых;

4. ведущая эмоция - грубость;

5. яркая деталь одежды - социально и ритуально значимая - шапка.

Термин в?жливец приводится в словаре как лексический вариант слова «вежа». По глубинному смыслу со свадебным чином сходны и некоторые другие значения слова «вежа» [Там же]:

1. знающий, сведущий;

2. шатер, палатка, башня;

3. межа, грань, рубеж;

4. лопарский шалаш.

Можно предположить, что три первые вышеперечисленные понятия «вежа» и номинация вежливич, кроме морфологического, звукового и семантического сходства, обладают еще и функциональной общностью. Первое значение вежи - «знающий» - непосредственно коррелирует с магической и главенствующей ролями вежливича в обряде. Подобие чина вежливич и вежи в словарном значении «шатер», «палатка», «башня» больше семантическое, ассоциативное и согласуется на уровне назначения и формы. Перечисленные укрытия, жилища, строения имеют округлую возвышающуюся форму. Вежливич, в свою очередь, защищает как людей - молодых и присутствующих гостей, так и саму процессуальность, протекание свадебного ритуала от любого негативного воздействия. Таким образом он, оберегая, как бы «держит под колпаком», «прикрывает» свадьбу на духовном уровне от сглаза, порчи, других колдунов и т.д. В связи с этим знаменательным совпадением, на наш взгляд, становится присутствие в?жливеца на свадьбе в головном уборе, одном из важнейших в традиционном костюме деталей одежды. Броскость, яркость данного факта, привлекающего к себе повышенное внимание, является материальным подтверждением высокого статуса колдуна на свадьбе, своеобразного «владычества» в области контактов людей с иным миром. Третье значение вежи - межа, грань, рубеж - также имеет аналогии с вежливичем. Духовное верховенство вежливича в обряде указывает на его пограничное положение в обществе: двоякое, рубежное, максимально приближенное к потустороннему миру. Поскольку он владеет информацией, недоступной обычным людям, то позиционируется социумом как представитель и мира человеческого, так и мира иного.

Вежа в смысле «лопарский шалаш» отсылает к финно-угорской культуре: лопари - саамы, коренной финно-угорский народ Северной Европы. Ведущие исследователи удмуртского фольклора Т.Г. Владыкина и А.А. Арзамазов выявляют «глубинные межэтнические связи и взаимодействия», «высвечивающиеся» в общепермской лексеме веж/вож [1, с. 127]. Т.Г. Владыкина указывает на семантическую близость древнерусского слова «вежа» и слов «…вож/веж/вожо в удмуртском и коми языках, где они обозначают духов воды, духов переходного времени, в частности, зимних и летних святок…» [3, с. 29].

А.А. Арзамазов, исследуя герменевтику лексем ?уж-вож в удмуртском фольклоре, сделал блестящие открытия культурологического плана, которые вслед за Т.Г. Владыкиной помогают понять сходные явления в русской традиционной культуре: «По аналогии с народными представлениями в Їтекстах? фольклорного дублета Ї?уж-вож? запечатляется эмоциональная сторона этнокультурного отношения к потустороннему, предопределяющему знаковые моменты и ключевые повороты человеческой жизни… От общепермского vez в удмуртском и коми тезаурусах развивается концепт злобы, ненависти, зависти…» [1, с. 126-127]. Интересные сведения о двойственном эмоциональном отношении удмуртов к пению соловья, подчеркиваемому эпитетом «?уж», т.е. желтый, приведены И.В. Пчеловодовой. Красивые и звонкие трели могут олицетворять тяжелое душевное состояние человека, связанное с разлукой с отчим домом, быстротечно прошедшую молодость, а также сравниваются с плачем, с жалобой, с предельным напряжением жизненных сил [9, с. 152-153].

Таким образом, разработанный Т.Г. Владыкиной и А.А. Арзамазовым в удмуртском фольклоре семантический ряд лексемы веж/вож в народной традиции Русского Севера продолжает подчеркиваемая В.И. Далем в облике вежливича «нестерпимая грубость». В наименовании вежливич оказалась генетически сохраненной отмеченная А.А. Арзамасовым архаическая глубина чувственного переживания народом поворотных ситуаций как опасных. Номинация вежливич выступает маркером особого эмоционального настроя ритуальной церемонии. На свадьбе грубость антагонистична всеобщей радости от создания новой семьи, приподнятому настроению. Вероятнее всего, «необычное» для свадебного пира поведение напоминало гостям как о важности самого свадебного ритуала, так и о сакраментальной значимости присутствия колдуна. Многоплановость, неоднозначность вежливича, его «священность» и низменность, внешняя броскость и огромная внутренняя сила, находят соответствия в традиционной финно-угорской культуре, что дает повод предположить об удмуртском или пермяцком происхождении знахарей на русских свадьбах.

Краткий обзор номинаций членов партии жениха в русских свадебных обрядах Удмуртии позволяет сделать некоторые предварительные выводы. Региональные названия свадебных чинов сложились под влиянием множества культурных факторов: исторических, этнических, политических, конфессиональных и других. Среди членов М-партии в традиционной обрядности русских жителей Удмуртии по особому статусу выделяются дружка, тысяцкий, сваха. Они «ведут» свадьбу, ориентируя обряд в «должное» русло. Количеством разнонаправленных ритуальных действий отличается дружка. В СЭА он может совмещать чины приговорщика, вершника, вежливича, рушальника. Локальное распространение этих номинаций только по СЭА связано с процессами мировоззренческого, исторического, конфессионального, этнического характера.

Выявленные отличия в функционировании и составе номинаций СЭА и ЮЭА обусловлены уникальными социокультурными тенденциями, происходившими на данных территориях. Во-первых, хорошая сохранность архаичных форм русской семейной обрядности в СЭА определяется конфессиональным фактором. Исторически сложилось так, что в данной местности в последние три века русское население преимущественно придерживалось старообрядческой веры. Одна из важных позиций в системе взглядов старообрядцев - уберечься от «новых веяний» - привела к сохранности мировоззрения и религиозных убеждений, и традиционной культуры. Сущностная черта СЭА - освоение этого региона русскими жителями северных и северо-западных земель России [6, с. 210-211]. Сходство номинаций свадебных чинов М-партии в русских локальных традициях Удмуртии и в северных областях России, по-видимому, отражает единые, активные ассимиляционные процессы русского и финно-угорских народов на значительной территории северной части России.

Номинации партии жениха русских свадебных обрядов Удмуртии можно объединить в четыре группы, этимологически связанные:

1) с обозначением самой свадьбы. Термины первой группы происходят от праславянского *svвtо- : сваха, сват, свалебжанин и т.д.;

2) с древнерусской лексикой из социальной, преимущественно военной, сферы: тысяцкий, бояре, дружка;

3) с ритуальными свадебными действиями: поезжанин, рушальник, приговорщик, повозник, вершник, навершный;

4) с индоевропейской лексемой *v di a-, параллельно развернувшейся в финно-угорских и древнерусских терминах и понятиях. Семантическое и морфологическое сходство слов с лексемой веж/вож в нескольких языках указывает на общность протекания ряда культурных процессов в едином территориальном пространстве у разных народов, а также на тесные, дружественные этнические контакты.

Среди чинов родственников жениха доминантой на духовном аспекте выделяются номинации приговорщик и вежливич, что демонстрирует внимательное, чуткое отношение народа к вербальной составляющей свадебного обряда. В этой связи особо оттеняется термин приговорщик. Наличие чина вежливич в составе партии жениха свидетельствует о приоритетности представителей «мужской оппозиции» в возможности установления контактов с иным миром с целью активного «магического» влияния на благополучное создание новой семьи.

Список литературы

фольклор этнокультурный удмуртский свадебный

1. Арзамазов А.А. Из опыта герменевтической реконструкции удмуртских фольклорных единиц чуж и вож // Вестник Удмуртского университета. Серия 5: История и филология. 2008. Вып. 1. С. 117-130.

2. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. К описанию организации пространства в восточнославянской свадьбе // Русский народный свадебный обряд: исследования и материалы / под ред. К.В. Чистова и Т.А. Бернштам. Л.: Наука, 1978. С. 89-106.

3. Владыкина Т.Г. О финно-угорском и славянском в исторической динамике фольклорного пространства России // Народные культуры Русского Севера. Фольклорный энтитет этноса. Выпуск 2: материалы российско-финского симпозиума (г. Архангельск, 20-21 ноября 2003 г.) / отв. ред. В.М. Гацак, Н.В. Дранникова. Архангельск: Поморский университет, 2004. С. 25-32.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. М.: ТЕРРА, 1994. Т. 1 (А - З). 800 с.

5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. М.: ТЕРРА, 1994. Т. 4 (Р - ?). 688 с. 6. Макаров Л.Д., Иванов А.Г. Из истории Карсовайского края // Стародубцева С.В. Ох, роспечальное мое сердечко (песни из репертуара Н.Е. Власовой). Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. Вып. 1. Русский фольклор Удмуртии. С. 206-223. 7. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М.: Типография Г. Лисснера и Д. Совко,

1910-1914. Т. 1 (А - О). 716 с.

8. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М.: Типография Г. Лисснера и Д. Совко,

1910-1914. Т. 2 (П - С). 420 с.

9. Пчеловодова И.В. Семантика орнитоморфных образов в поэтических текстах удмуртских неприуроченных лирических песен // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. №11 (41). Ч. 2. С. 152-156. 10. Русский фольклор Удмуртии / сост., предисл., вступ. ст. к разделам, примеч. А.Г. Татаринцева. Ижевск: Удмуртия, 1990. 368 с.

11. Стародубцева С.В. Ох, роспечальное мое сердечко (песни из репертуара Н.Е. Власовой). Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. Вып. 1. Русский фольклор Удмуртии. 226 с.

12. Стародубцева С.В. Русская хороводная традиция Камско-Вятского междуречья: монография. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2001. 421 с. 13. Стародубцева С.В. Русские свадебные обряды // Вестник Удмуртского университета, 1999. Вып. 3. С. 42-62.

14. Тамаркина Э.А. Реконструкция русского свадебного обряда южной части Удмуртии по современным записям // Вестник Удмуртского университета, 1995. Вып. 5. С. 103-114. 15. Толкачева С.В. Гендерная специфика обычаев одаривания в русских свадебных обрядах Удмуртии // Ежегодник финно-угорских исследований. Ижевск, 2011. Вып. 4. С. 99-112.

16. Толкачева С.В. Зоо- и орнитоморфная символика в русском свадебном песенном фольклоре Удмуртии на примере поэтического образа жениха и его партии // Наука, просвещение, искусство провинции в социокультурном пространстве: материалы Девятых короленковских чтений международной научно-практической конференции, посвященной 160-летнему юбилею В.Г. Короленко. Глазов: Глазов. гос. пед. ин-т, 2013. С. 193-199. 17. Толкачева С.В. Организация пространства в русских свадебных обрядах северных районов Удмуртии // Вестник Удмуртского университета. Серия 5: История и филология. 2010. Вып. 4. С. 119-123. 18. Толкачева С.В. Русский музыкальный свадебный фольклор Удмуртии: учебно-методическое пособие. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2013. 60 с.

19. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. / пер. с нем. и дополнения члена-корреспондента РАН О.Н. Трубачева. 2-е изд., стер. М.: Прогресс, 1987. Т. 3 (Муза - Сят). 832 с.

Размещено на Allbest.ru