Категория адресатности в украинской мемуаристике начала ХХ века (аксиологический аспект)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Категория адресатности в украинской мемуаристике начала ХХ века (аксиологический аспект)

Филологические науки

Падар Юлия

В статье рассматривается взаимосвязь категорий адресатности и аксиологичности в украинских мемуаристических текстах начала ХХ в. Доказано, что автокоммуникативное пространство мемуаров специфицирует формирование оценок внеречевой действительности в личных дневниках, литературных дневниках и воспоминаниях, а так же обуславливает стиль ведения дневниковых записей, мемуарных текстов.

Ключевые слова и фразы: автор; адресатность; автокоммуникация; аксиологичность; дневники; воспоминания; язык украинской мемуаристики начала ХХ века.

Современная тенденция к рассмотрению текста как продукта сложного взаимодействия автора и реципиента, читателя, где последний выступает активным интерпретатором, участником процесса когниции, обуславливает исследовательский интерес к категории адресатности.

В зависимости от конкретного лингвистического направления адресат рассматривается: как «гипотетический читатель» (Т. Радзиевская), который сознательно разделяется автором на «своего» и «вообще» [7, с. 36]; как «параметризированная» (Н. Арутюнова) личность, которая в процессе общения, восприятия и интерпретации информации выявляет «одну из своих социальных функций» [1, с. 357]; как «предполагаемый читатель» (В. Демьянков), носитель определенных признаков, индивидуальных и социальных, ориентация на которые зависит от «культуры интерпретации» [4, с. 376]. При этом «декодирование» информации адресатом осуществляется «не только в ракурсе собственно сообщения, но и в семантическом пространстве дискурса» [3, с. 60].

Специфику репрезентации адресата в мемуарных текстах в своих работах рассматривают Т. Радзиевская, Т. Милевская, Ю. Лотман, О. Филиппова и др.

Начало ХХ века в Украине характеризуется повышенным интересом к мемуаристике: активизацией деятельности по систематизации, обработке и публикации ранее написанных текстов, а также создании новых. Она воспринимается как важный источник исторической, социально-политической, культурной, биографической информации, рассмотренной через призму индивидуальных оценок автора. При этом, очевидный субъективный характер мемуарных текстов трактуется исследователями как положительный аспект, а не недостаток.

Актуальность статьи состоит в попытке установить взаимосвязь, взаимозависимость категорий адресатности и аксиологичности в текстах украинской мемуаристики ХХ в.

Объект исследования - категория адресата в украинской мемуаристике начала ХХ века. Предметом исследования стали аксиологические смыслы, обусловленные спецификой функционирования адресата в мемуарных текстах, и способы их вербальной репрезентации.

Основой исследования стали дневники и воспоминания В. Винниченко и Е. Чикаленко, которые рассматриваются нами как наиболее типичные образцы мемуарной прозы, представляющие разные способы взаимодействия автора и адресата и, соответственно, разные способы оценки тех или иных явлений действительности.

Особенность репрезентации адресата в мемуарных текстах состоит в формировании особого коммуникативного пространства, где адресат фактически отождествляется с автором текста, «моделируется как alter ego или конфидент» [8, с. 225]. Передача информации осуществляется в рамках системы «Я - Я» (Ю. Лотман), детерминируя автокоммуникативный характер мемуарного текста. Адресат выступает как «субъект оценки» (Е. Падучева), поскольку в системе «Я - Я» изменению подлежит не носитель информации, а само сообщение: оно «переформатируется и приобретает новые смыслы» [5, с. 165]. Возникающий в тексте диалог между реальным автором и его мемуарным alter ego не может быть нейтральным, беспристрастным, «все уровни языка работают для выражения оценки» [10, с. 422].

Специфическая жанровая неоднородность мемуаристики детерминирует разграничение типов автокоммуникации: лингвистическая автокоммуникация мемуаров противопоставляется психологической автокоммуникации личных дневников. Их дифференциацию обеспечивает наличие «эксплицитного второго “Я” - “Я” комментатора, которое в мемуарах создает реальный диалог» [6, с. 184], а в дневниках, возникая в процессе перечитывания, «лишь провоцирует на какие-либо действия (автоцензура, купюры, уничтожение), но не появляется в тексте… в виде собеседника» [Там же]. Благодаря «полифоничному» восприятию описываемого авторомповествователем и автором-комментатором в мемуарах образуется особое аксиологическое пространство, где время рассказчика (прошлое) вступает во взаимодействие, подвергается трансформации под влиянием времени комментатора (настоящее). Время мемуаров - «перцептивное» (З. Тураева), или эмотивное, то есть, в отличие от времени реального, характеризуется «многомерностью». Непосредственное описание событий осуществляется ISSN 1997-2911 Филологические науки. Вопросы теории и практики, № 4 (46) 2015, часть 2 149 с точки зрения автора-повествователя, а их оценка, расстановка на индивидуальной аксиологической шкале - с позиции автора-комментатора с учетом его опыта, изменившихся «индивидуальных и социальных признаков» [4, с. 376] (психологических характеристик, предпочтений, взглядов и т.п.).

Дневники, которые, согласно своей прагматической установке, делятся на личные (не предназначены для чтения) и литературные (ориентированы на дальнейшую публикацию), могут репрезентировать оба типа автокоммуникации. Жанровая специфика дневников детерминирует стиль их ведения и, соответственно, характер оценок в них. Согласно классификации Т. Радзиевской, стили ведения дневника делятся на топикальный и дескриптивный. Для первого стиля характерна лаконичность, краткость изложения, он, по нашим наблюдениям, актуализируется в личных дневниках, где фиксация информации важнее ее вербальной репрезентации; для второго - подробное описание событий, он связан с «привлекательностью для субъекта возможности письменного изложения определенного интенциального содержания» [8, с. 229]. Для дескриптивного дневникового стиля характерно внимание не только к информативной, но и персуазивной составляющей текста, реализации «коммуникативной ценности информации» [Там же]. Дескриптивный стиль более индивидуален и дает возможность составить мнение о личности автора, его предпочтениях и вкусах.

Приведенные классификации типов автокоммуникации и связанных с ними стилей ведения дневников и воспоминаний мы применяем к текстам украинской мемуаристики начала ХХ века, устанавливая причинноследственные связи между «мерой присутствия» адресата и способом репрезентации авторской оценки внеречевой действительности в мемуаристике.

Специфика репрезентации оценки в украинских дневниках начала ХХ века связана с отсутствием в них адресата, необходимостью влиять на потенциального реципиента. Записи личных дневников представляют собой «речь, обращенную к самому себе» [9, с. 156], внутреннюю, или эгоцентричную речь, которая, по Л. Выготскому, характеризуется фрагментарностью, редуцированностью, предикативностью, реферативностью (Т. Радзиевская), что, в свою очередь, диктует нейтральный, безоценочный характер повествования. Нейтрализации оценочных смыслов способствует и тенденция автокоммуникативных текстов к редукции, усечению фиксированной информации, которая в украинских дневниках начала ХХ века выражается в использовании сокращений имен собственных, номинации предметов без уточнения, конкретизации, а также максимальной лаконичности записей: «Муха і К. М. живуть якось безпорядочно» [2, с. 31] / «Муха и К. М. живут как-то беспорядочно»: речь в дневнике украинского писателя В. Винниченко идет о семье Дмитрия и Катерины Антоновичей (Муха - партийный псевдоним общественного и политического деятеля Д. Антоновича, сына историка В. Антоновича; К. М. - инициалы его жены, художницы Катерины Михайловны Антонович).

Топикальный стиль интимных дневников, кроме того, характеризуется тезисностью, отрывочностью, отсутствием логических связей между отдельными выражениями. Благодаря этим свойствам запись под одним числом в дневнике воспринимается как конгломерат разрозненных сообщений: записок писателя, политических заметок, бытовых наблюдений и т.п., цель которых - в фиксации информации для возможного дальнейшего использования при написании художественных или публицистических текстов, а не в ее оценке. Так, например, под одним числом автор помещает пейзажную зарисовку, выражение, которое, очевидно, ему понравилось или которое он придумал, а так же описание женского типа: «Далечінь - туманнофіолетова. Деякі вікна так блищать від сонця на заході, що, здається, в кімнаті того будинку пожежа... Одинадцята заповідь: Не зівай... Жінка, яку нічим не можна здивувати...» [Там же]. / «Даль - туманнофиолетовая. Некоторые окна так блестят от солнца на западе, что, кажется, в комнате того дома пожар… Одиннадцатая заповедь: Не зевай… Женщина, которую ничем не удивишь…». мемуаристический текст дневник запись

Литературные дневники, которые пишутся в расчете на дальнейшую публикацию, демонстрируют другой тип автокоммуникации: в безадресном пространстве дневника появляется «гипотетический читатель». Дескриптивный стиль ведения литературных дневников более индивидуален, он, с одной стороны, соответствует установке свободного выражения собственных мыслей, соображений, наблюдений, оценок и т.п., а с другой, - «характеризуется особой прагматикой» [9, с. 164]. Например, в «Дневнике» украинского культурного деятеля начала ХХ века Е. Чикаленко информативность записей сочетается с индивидуально-авторской ироничной манерой повествования, которая выражается в использовании широкого спектра вербальных средств выражения эмоционального состояния говорящего, его отношения к описываемым событиям (экспрессивы, междометия, оценочная лексика и т.п.): «...статура Тараса Григоровича на проекті Шіортина являє з себе поета, що пообідав, випив добре і розлігся з цигаркою в руці на кріслі. Але проект Шервуда ще гірший: просто якийсь клубок з людських фігур у розрізі могили; є там і голі русалки, і суворі гайдамаки, і пахар з... сохою: все це герої Тарасових віршів, а на могилі лежить сам Тарас, дуже мізерний і непомітний» [12, с. 330]. / «…фигура Тараса Григорьевича на проекте Шиортина представляет поэта, который пообедал, хорошо выпил и разлегся с сигареткой в руке на кресле. Но проект Шервуда еще хуже: просто какой-то клубок из человеческих фигур в разрезе могилы; есть там и голые русалки, и суровые гайдамаки, и пахарь с… сохой: все они герои стихов Тараса, а на могиле лежит сам Тарас, ничтожный и незаметный».

Дескриптивный стиль изложение сближает литературные дневники с воспоминаниями, где диалог между «Я» повествователя (адресанта) и «Я» комментатора (адресата) наиболее очевиден. Адресат выступает не как пассивный реципиент, но активный интерпретатор оценочных суждений повествователя. Мемуары позволяют продемонстрировать оценки определенных явлений, предметов и т.п. в развитии. Так, в «Воспоминаниях» Е. Чикаленко прослеживается динамика изменения взглядов издателя на деятельность украинского писателя В. Винниченко от позитивной оценки в прошлом: «Я взяв рукопис і тут же, не встаючи, прочитав те оповідання з великим інтересом...» [11, с. 325] / «Я взял рукопись и тут же, не вставая, прочитал этот рассказ с большим интересом…» (речь идет о рассказе «Красота и сила») до негативной оценки в настоящем: «Пізніше, коли Винниченко звернув з свого первісного шляху і замість художнього малювання справжнього життя, до чого він має від природи великий хист, став публіцистом в белетристичній формі, я дуже жалкував...» [Там же, с. 330] / «Позднее, когда Винниченко свернул с первоначального пути и вместо художественного изображения, к чему у него большой талант, стал публицистом в беллетристической форме, я очень сожалел…», которая вербализируется с помощью контекстуального противопоставления лексем «художник», «художественный» (позитивная семантика) и «публицист», «публицистический» (негативная семантика).

Таким образом, отождествление автора и адресата мемуарного текста, результатом которого является формирование особого автокоммуникативного пространства, существенно влияет и на способ оценивания автором явлений внеречевой действительности. Так, безадресный характер личных дневников способствует формированию в них особого топикального стиля изложения, который характеризуется лаконичностью, тезисностью, реферативностью и, как следствие, преимущественно безоценочностью. Литературные дневники демонстрируют другой тип автокоммуникации: в тексте появляется «гипотетический читатель», «внутренний собеседник». Необходимость влияния на него обуславливает «индивидуализацию» стиля дневниковых записей, использования широкого спектра вербальных средств выражения эмоционального состояния автора, его отношения к описываемым явлениям: оценочная лексика, экспрессивы, междометия и т.п. В воспоминаниях же образуется реальный диалог повествователя и комментатора, что позволяет автору продемонстрировать оценку того или иного явления в динамике.

Список литературы

1. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М.: Наука, 1981. Т. 40. № 4. С. 356-367.

2. Винниченко В. Щоденник (1911-1920). Едмонтон - Нью-Йорк: Канадський інститут українських студій, 1980. 499 с.

3. Громова Н. С. Креолизация текстов печатных СМИ как способ манипуляции адресатом // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 8 (38). Ч. 1. С. 59-63.

4. Демьянков В. З. Образ адресата // Культура русской речи: Энциклопедический словарь - справочник. М.: Флинта; Наука, 2003. С. 376-377.

5. Лотман Ю. М. Автокоммуникация: «Я» и «Другой» как адресаты (О двух моделях коммуникации в системе культуры) // Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. С. 159-165.

6. Милевская Т. Е. Мемуары и их место среди фактуальных жанров // Rossica Olomucensia. 2005. № 44. Ч. 1. С. 181-185.

7. Милевская Т. Е. «Так потихоньку, день за днем, раскрутим нить воспоминаний…» (автор и читатель мемуаров) // Русский язык в центре Европы. 2009. Вып. 12. С. 32-36.

8. Радзиевская Т. В. Некоторые наблюдения над функционально-семантическими и стилистическими особенностями дневников // Стил. 2005. № 3. С. 221-233.

9. Радзієвська Т. В. Текст як засіб комунікації. К.: Інститут української мови НАНУ, 1993. 194 с.

10. Филиппова О. А. Автор как субъект оценки: характеристики (на материале воспоминаний В. М. Ходасевича) // Известия Пензенского государственного педагогического университета имени В. Г. Белинского. Гуманитарные науки. 2012. № 27. С. 422-424.

11. Чикаленко Є. Х. Спогади (1861-1907). Нью-Йорк: УВАН у США, 1995. 504 с. 12. Чикаленко Є. Х. Щоденник (1907-1917). Киев: Темпора, 2011. 480 с.

Размещено на Allbest.ru