Вербальный континуум "гипотетичность/недостоверность" в массово-информационном дискурсе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вербальный континуум "гипотетичность/недостоверность" в массово-информационном дискурсе

Суздальцева В.Н.

кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия

В статье анализируются языковые единицы, которые привносят в массовый информационный дискурс семантику гипотетичности/недостоверности (маркеры неточности, приблизительности). Делается вывод о том, что использование таких единиц подготавливает почву для манипулирования сознанием массовой аудитории.

Ключевые слова: гипотетичность, недостоверность, семантическое поле, манипулирование, гипотетическая реальность

Все мы с детства помним смешную сказку Андерсена о курице, которая вечером, устраиваясь на нашесте в курятнике, уронила маленькое перышко и в шутку сказала, что стала от этого только красивее. Другая курица, сидевшая рядом, немедленно ее осудила и сообщила новость, но уже со значительными преувеличениями, своим товаркам. За ночь история обошла всех обитателей двора, обрастая все новыми и новыми подробностями: о том, что пять кур выщипали себе все перья, а потом заклевали друг друга насмерть из-за любви к петуху. И наутро та, которая уронила перышко, с негодованием говорила своим подругам: «Я презираю этих кур!.. О подобных вещах нельзя, однако, молчать! И я, со своей стороны, сделаю все, чтобы история попала в газеты!» И в газетах действительно напечатали это историю как истинную правду. Сказка так и называется «Истинная правда».

История, рассказанная Андерсеном, очень хорошо раскрывает механизм возникновения и распространения слухов и сплетен: незначительный эпизод при передаче из уст в уста искажается и может приобрести чудовищные размеры -- информация становится недостоверной. Здесь же гротескно подмечены некоторые из возможных воздействующих результатов слухов и сплетен: сплетней можно дискредитировать, от слухов и сплетен получают удовольствие и отправитель, и адресат информации, слухи и сплетни помогают самоутвердиться: и отправитель, и получатель ощущают себя «выше» того, о ком сообщается.

Кроме слухов и сплетен (они принадлежат обиходному дискурсу) существуют другие разновидности не подкрепленной реальностью информации. Это всевозможные версии, предположения, которые весьма распространены в политическом и в массово-ин- формационном дискурсах. Исследователи СМИ называют их ве-роятностной информацией и выделяют такие ее жанры, как прогноз, гипотеза, версия [Тертычный, 2002, с. 55].

Все эти виды не вполне точной, иногда совершенно не соответствующей реальности информации образуют в массмедиа семантическое поле гипотетичности и недостоверности. Это семантическое поле в постперестроечное время стало одной из составляющих смыслового пространства российских массмедиа. Наиболее широко оно представлено в континууме «власть».

В целом информация, подаваемая в массмедийных текстах, образует денотативное пространство -- термин А.Д. Шмелева [Шмелев, 2002, с. 36], т.е. сумму обозначенных средствами языка денотатов -- внеязыковых объектов реальной действительности. В художественном тексте чаще создается денотативное пространство, отражающее не реальную, а вымышленную автором действительность, подаваемую как реальная [Шмелев, 2002, с. 35]. Специфика текстов масс- медиа, как текстов документалистских, в том, что в идеале представленное в них денотативное пространство должно включать в себя только то, что не воображаемо, а существует в реальности. А обозначающим это пространство вербальным знакам должны соответствовать реальные лица, события, действия и взаимодействия. Такое денотативное пространство назовем денотативным пространством с фиксированными в реальности объектами. Однако, как уже было отмечено, СМИ допускают отступления от этого идеала -- денотативное пространство включает в себя компоненты, не подкрепленные реальностью: при сообщении слухов, сплетен, предположений, гипотез и т.п. -- это своего рода информационные блоки-фантомы. Такое денотативное пространство назовем пространством с не зафиксированными в реальности объектами. семантика языковой недостоверность

Существуют типовые вербально-стилевые формы подачи гипотетической информации, которые различаются: а) наличием/отсутствием вербальных средств, указывающих на субъект (автора) речи; б) синтактико-композиционными способами подачи материала; в) эмоциональной тональностью сообщения.

Этими типовыми формами являются:

1. Слухи-сплетни. Автор--первоисточник слухов и сплетен чаще всего неизвестен («сарафанное радио», «одна баба сказала»). Вынесенные в названия рубрик или вкрапленные в текст слова и сочетания слов: слухи, говорят, что по слухам, сплетни большого города и некоторые другие -- подчеркивают, что это какие-то неопреде-ленные лица. Названия рубрик дистанцируют данную информацию от сообщений о том, что действительно имело место. Эмоциональная тональность -- шутливая (часто эта шутливость заявлена именно названием рубрики. См., например: «Ток-шоу и все сплетни мегаполиса» -- Радио СИТИ FM; «Шепот» -- рубрика в газете «Версия», где каждая подаваемая информация начинается словами «Говорят, что...», «Говорят, что...» -- рубрика в газете «Аргументы неделЬ>, «Слухи» -- рубрика в АИФ и т.п.).

2. Предположения. Они связаны в основном с внутри- и внешнеполитической информацией. Обычно это фрагмент текста, иногда значительный по объему, построенный как серьезное, эмоционально нейтральное рассуждение. Например, в статье А. Угланова в «Аргументах неделЬ> «Эффект профессора Плейшнера» (15.03.12) за два месяца до инаугурации В.В. Путина подробно излагаются предположения автора о возможных назначениях в будущем правительстве России после того, как избранный президентом В.В. Путин покинет пост премьера: «Не исключено, на заседании речь пойдет о проблемах Сибири...», «Говорят, что именно г-ну Шойгу поручат возглавить новую госкорпорацию по освоению этих территорий...»', «Главное сегодня -- изменит ли новый президент состав правитель-ства. Пока что ничего не предвещает кардинальных перемен...» и т.д.

3. Обсуждение (полилог). Это новый аудийный жанр, в котором ведущий преподносит массовой аудитории какую-либо гипотетическую ситуацию и предлагает принять участие в ее перемодели- ровании или обсуждении. Например, предложение «Эха Москвы» публиковать на их сайте коллажи, рисунки, карикатуры на тему «Несостоявшаяся встреча В. Путина и Б. Обамы» (Эхо Москвы, 09.11.09). Или на том же «Эхе Москвы» в программе «Разворот» сообщается новость, исходящая непонятно от кого: «Сергей Иванов вместо Юрия Лужкова -- утечка в прессе». А далее ведущий, отвечая на реплики радиослушателей, ведет обсуждение: подходит кандидатура экс-министра обороны С. Иванова на пост мэра Москвы или нет (Эхо Москвы, 06.08.08 -- т.е. за два с лишним года до отставки Ю. Лужкова). Программа завершается ответом секретаря пресс-службы вице-премьера С. Иванова: «Это утка и полная чушь».

В обоих случаях автор информации не указан. Эмоциональные качества -- шутливость, граничащая со стебом.

Вербальные средства, формирующие семантическое поле гипотетичности и недостоверности

Существуют специализированные вербальные средства, которые оформляют информацию как не вполне достоверную или гипотетическую. Указания на отдельные из этих средств находим в работах, посвященных исследованию достоверности как коммуникативной категории [Панченко, 2010], информационного поля в СМИ [Платонова, Виноградов, 2009, с. 252]. Анализ СМИ последних десяти лет позволил выделить 8 разрядов этих средств. Суммарно они образуют в континууме «власть» отдельное семантическое поле. Назовем их маркерами неточности, приблизительности информации. Ими являются:

1. Существительные (в названиях рубрик и в самом тексте), обозначающие информацию, источник которой чаще всего неизвестен (неясен): слухи, сплетни, разговоры: «Слухи» (название рубрики, АИФ); «Сплетни большого города с Семеном Чайкой» (вечерняя передача на радио СИТИ FM, например, 2008); сайт «Сплетник RU» в Интернете (информация на Эхе Москвы 2009) и т.п. Здесь же -- предикативные, обстоятельственные и вводные конструкции с этими словами и производными от них: «Будучи на последнем экономическом форуме в Лондоне, ...я слышал разговоры об отмывании денег, откатах и о том, что, по слухам, одна из яхт, купленных Абрамовичем, как-то связана с российским правительством» (Нов. газ., 2005); «...По нашим сведениям, этого министра [М. Зурабова. -- B.C.] просто боятся трогать. То ли из-за слухов о его несметном богатстве, то ли из-за слухов о его близости президенту» (Apr. Нед., 23.11.-29.11.2006).

2. Глаголы в неопределенно-личном значении, в семантику которых входит компонент сообщения информации: говорят, что; думают, что; прочат (кого-либо на какой-либо пост) и т.д. Например, в газете «Версия» в рубрике «Шепот» каждая подаваемая информация начинается словами «говорят, что...»: «Говорят, что Ка-сьянова назначили лидером российской “оранжевой революции”...»; «Говорят, что мэров крупных городов будут назначать...» и т.п. (11-- 20.02.05). «Говорят, что...» -- название одной из страниц газеты «Аргументы неделЬ>, например: «Говорят, что...» и ниже заголовки: «Госдуму и Совет Федерации продадут на аукционе», «Ющенко бросила боевая подруга» и т. п. (18.01.07).

3. Глагольные формы может, могут + Infinitiv в значении будущего гипотетического: «Так что увольнение Кудрина может быть началом настоящего обрушения исполнительной вертикали» (Apr. нед. 29.09.11); «Впрочем, показательная порка Кудрина Медведевым может иметь обратный эффект: консолидировать оставшихся пу- тинцев вокруг премьера» (там же).

4. Вводно-модальные слова и сочетания со значением предположительности: вероятно, возможно, скорее всего, я думаю в сочетании с будущим гипотетическим, а также производные от этих слов: «Скорее всего, они [питерцы. -- B.C.] будут убеждать Путина изменить свое мнение о персоне будущего премьера» (Apr. нед., 29.09.11)»; «Я думаю, что популярность власти начнет падать... и, возможно, инстинкт самосохранения толкнет властную группировку к политическим реформам» (Нов. газ., 16.02.09); «Возможна скорая отставка правительства» и т.п.

5. Модальные частицы со значением сомнительности: едва ли, вряд ли, будто бы и нек. др.: «Было много разговоров, что Медведев своим недавним осторожным замечанием в интервью болгарскому телевидению будто бы послал важный сигнал российской элите: действия правительства Путина отныне можно беспрепятственно критиковать» (Нов. газ., 16.02.09).

6. Условные придаточные в предложениях с суммарным значением гипотетичности: «Если они [представители политической элиты. -- B.C.] увидят, что лодка получила пробоину, то, безусловно, все группировки начнут предлагать свои решения, чтобы спастись...» (Нов. газ., 16.02.09).

7. Слова и сочетания слов, с помощью которых журналист, передавая чужую речь, подчеркивает свои сомнения в ее соответствии действительности (прежде всего это частицы будто, будто бы, якобы и нек. др.) и тем самым отчуждается от переданной информации и от ее источника. См., например, материал А. Шварева «Не похищал, не умирал» с ироническим подзаголовком «Труп, найденный в Чечне, обвиняется в похищении Сергея Кукуры» (Вр. нов., 2003, № 9), где в одном тексте 10 раз употреблены единицы с семантикой сомнительности и отчуждения: «Представители спецслужб вчера выступили с очередной победной реляцией, якобы им удалось фактически раскрыть дело о похищении первого вице-премьера ЛУКОЙЛА Сергея Кукуры», «...в Москве он [Калаев. -- B.C.] якобы входил в группировку, занимающуюся рэкетом и похищениями», «По данным столичных спецслужб, Калаев якобы действительно значится как человек, поддерживающий отношения с чеченскими группировками», «Вскоре поступили данные, будто сразу после нападения на Кукуру Калаев срочно покинул Москву» и т.д. В таких контекстах сомнения в достоверности информации вводят в «зону негатива» того, кто ее сообщил, в данном случае -- предстваителей спецслужб.

8. Эвфемистические обозначения источника информации -- новшество в российских СМИ, весьма распространившееся в последние годы: «Сообщили информированные источники в правоохранительных органах» (Эхо Москвы, 06.04.12); «высокопоставленный источник в Министерстве обороны» (Эхо Москвы 03.04.12); «другой источник электронной газеты РУрассказал...» (там же); «отметил источник» (Радио «Говорит Москва», 04.03.12); «источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил» (радио «Коммерсантъ FM», 15.04.12).

Здесь из пяти компонентов схемы массовой коммуникации: «кто, что сказал, через посредство какого канала (средства) коммуникации, кому, с каким результатом» [Г. Ласуэлл, цит. по: Платонова, Виноградов, 2009, с. 241] -- отсутствует «кто».

Н.Н. Панченко относит «отсутствие ссылок на источник информации» к маркерам недостоверности [Панченко, 2010, с. 62] и говорит о том, что «обезличенность информации влечет за собой неопределенность ситуации» [там же, с. 62].

Нам представляется, что само по себе умеренное употребление подобных эвфемизмов не нарушает информационную норму. Однако перенасыщение ими текстов (в первую очередь -- радиоэфира) приводит к смысловой интерференции: сама сообщаемая информация обретает «налет» неточности, приблизительности (кто-то сообщил, но неизвестно кто). Кроме того, подобные эвфемизмы частично освобождают от ответственности за достоверность информации и могут создать лазейку для дезинформации. Например, весеннее сообщение на радио «Коммерсантъ FM» о намерении нынешнего посла США в Москве поехать в Астрахань в связи с голодовкой правозащитника Олега Шейна. Оно предваряется эвфемизмом: «Накануне источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил...» (15.04.12).

Перечисленные вербальные маркеры неточности создают в текстах массмедиа о власти семантическое поле гипотетичности/недостоверности. Гипотетичность (предположительность) и недостоверность (несоответствие реальности) граничат и часто перетекают друг в друга: то, что одним источником сообщено как гипотеза, другой источник может передать как объективную информацию, хотя на самом деле данный факт не имел места. Газетная «утка» может стать предметом обсуждения и поводом для высказывания различных предположений. Н.Н. Панченко приводит газетную «утку» --дезинформацию, запущенную газетой «Московский корре-спондент» (11.04.08), о якобы уже состоявшемся разводе В.В. Путина и о его предстоящей женитьбе на гимнастке Алине Кабаевой, депутате Государственной думы [Панченко, 2010, с. 251]. А далее цитирует фрагменты из публикаций других СМИ (например, сайта Rupor.info, газеты АИФ и др.), где-либо «смакуется», либо опровергается эта сенсационная «новость» [Панченко, 2010, с. 256--259].

Таким образом, взаимодействуя, поле гипотетичности и поле недостоверности образуют в денотативном пространстве СМИ отдельные сегменты с незафиксированными в реальности объектами (блоки самореферентной, фиктивной информации).

Воздействующий результат

На поверхностный взгляд, сообщая гипотетическую, не вполне достоверную и даже недостоверную информацию, СМИ выполняют развлекательную функцию. Во всяком случае определенная часть массовой аудитории воспринимает подобную информацию просто для того, чтобы отвлечься от своих проблем. Однако, разуме-ется, это самая несущественная сторона воздействия.

Главное:

1. В периоды каких-либо масштабных социальных и политических перемен (а именно такова нынешняя российская ситуация) общество живет в состоянии «информационного дефицита» [Грачев, Мельник, 2003, с. 225]. Гипотетическая информация отчасти удовлетворяет информационный голод. Однако при этом перегруженность дискурса вероятностной, неточной, а также неизвестно кем сообщенной информацией лишает картину мира четкости. Массовый реципиент привыкает воспринимать информацию о том, чего нет и, скорее всего, не будет, т.е. привыкает жить в наполовину иллюзорной, расплывчатой реальности, отвлекаясь от тех обстоятельств, в которых он на самом деле существует.

2. Неопределенность знаний -- удобная почва для манипуляций, а информационная неопределенность ведет к негативным переживаниям [Грачев, Мельник: с. 225]. Цепочку реакций массового адресата можно представить так:

Принятие неточной информации --> некритичность восприятия --» неуверенность в полученных знаниях о мире --> раздражение и растерянность --> потребность в ориентации и опоре --> поиск того, кто избавит от сомнений --> подчинение этому лицу. Общеизвестно, что сбитым с толку, растерянным человеком легко управлять.

3. Сообщение недостоверной и притом негативной информации о ком-либо -- способ «утопления» политического противника. Известно, что авторитет того, на кого брошена тень подозрения, уже немного пошатнулся в общественном мнении. Юлий Цезарь развелся со своей женой Помпеей только из-за того, что на праздник в честь богини плодородия и добродетели, проходивший в ее доме и на который допускались только женщины, проник переодетый женщиной мужчина -- Публий Клодий Пульхер. На суде Цезарь ни в чем не обвинил свою жену, но в качестве аргумента для развода привел ставшие знаменитыми слова «Жена Цезаря должна быть выше подозрений» [Ашукин, Ашукина, 1986, с. 219]. Такой способ дискредитации можно назвать понижением статуса через подозрение. Именно поэтому в процессе подготовки и проведения пропагандистских акций распространение слухов, сплетен и дезинформации занимает значительное место [Грачев, Мельник, 2003, с. 224]. Так, в приведенном выше материале из «Времени новостей», «Не похищал, не умирал» обилие частиц со значением сомнительности при передаче чужой речи бросает тень недоверия на автора этой речи -- представителя силовых структур.

Итак, вербальные единицы, входящие в семантическое поле гипотетичности/недостоверности, могут создавать через массмедиа удобную почву для управления массовым сознанием, в том числе и в оценках состояния российского общества и действий власти.

Список литературы

1. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. М.: Правда, 1986.

2. Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью. М.: Эксмо, 2003.

3. Панченко Н.Н. Достоверность как коммуникативная категория. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2010.

4. Платонова О.В., Виноградов С.И. Информационное поле и информационная норма в СМИ // Культура русской речи. Учебник для вузов / Отв. ред. JI.K Граудина, Е.Н. Ширяев. М.: Норма, 2009.

5. Тертычный А.А. Жанры периодической печати: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Аспект Пресс, 2002.

6. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002.

Размещено на Allbest.ru