Элитарная языковая личность и ее отношение к интертекстуальности (на материале "Бесед о русской культуре" Ю.М. Лотмана)

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Башкирский государственный университет

Элитарная языковая личность и ее отношение к интертекстуальности (на материале «бесед о русской культуре» Ю. М. Лотмана)

Салимова Лира Марселевна, к. филол. н.

Современное состояние русского языка, подверженного действию лингвистических и экстралингвистических факторов, вызывает обеспокоенность у специалистов и всех, кто не равнодушен к судьбе культуры. Во многом этим фактором обусловлен интерес исследователей к лингвистической персонологии, или лингвоперсонологии (В. П. Нерознак), окружившей пристальным вниманием языковую личность как носителя языковой способности. Многочисленные исследования в этой области (В. В. Виноградова, Г. И. Богина, Ю. Н. Караулова, Г. Д. Гачева, В. В. Воробьева, В. П. Нерознака, В. И. Карасика, Т. В. Кочетковой, Л. Н. Чурилиной и др.) свидетельствуют: языковая личность, с ее когнитивными способностями, коммуникативными потребностями, речевой деятельностью, представляет настолько сложное, многогранное явление, требует такого глубокого анализа и всестороннего наблюдения, что высказывания о полной разработанности и изученности данной научной проблемы представляются преждевременными. Отечественная наука продолжает исследования в этом направлении, поскольку обращение к рассмотрению человека как носителя языка соответствует антропоцентрической парадигме современного языкознания, становится средоточием интересов новейших направлений в лингвистике.

В настоящее время теория языковой личности разрабатывается с точки зрения различных подходов, с помощью разнообразных методов исследования, путем рассмотрения отдельных аспектов проблемы, на основе выбора разных объектов для наблюдения - от обобщенных («лингвокультурных типажей») до конкретных (персоналий), от рядовых (стандартных) до творческих (нестандартных), от бытовых (повседневных) до профессиональных (специализированных).

Большими лингводидактическими и культурологическими возможностями, согласно компетентностному подходу к изучению русского языка [12], обладает исследование языковой личности носителя элитарной речевой культуры, или элитарной языковой личности, - своего рода образца для представителей языкового коллектива в области владения языком и использования его ресурсов в общении, признающемся успешным в данной ситуации.

Понимание «элитарности» в уровне владения речевой культурой было заложено в трудах О. Б. Сиротининой, И. А. Стернина, В. Е. Гольдина, Т. В. Кочетковой и др. Элитарная речевая культура оценивается, прежде всего, как «искусство речи», в наиболее общем виде это «эталонная речевая культура, означающая свободное владение всеми возможностями языка, включая его творческое использование» [2, с. 414]. Носителей элитарной, или полнофункциональной, речевой культуры признают «настоящей элитой общества» [13, с. 66], по определению являющейся малочисленной частью любого языкового коллектива. «Что же касается элитарной культуры, то ее носители всегда составляют малый процент по отношению к социуму в целом, однако они в своей устной и письменной речи задают стандарты языкового сознания и коммуникативного поведения» [4, с. 89]. «Это даже не все писатели, но носители полнофункционального типа речевой культуры есть, были и будут» [13, с. 66]. На фоне отмечаемых исследователями «настораживающих» тенденций («…люди явно привыкают к низкой культуре речи окружающих, принимают ее за норму, снижают требовательность к чужой и своей речи, признают свой уровень речи достаточным, не требующим совершенствования» [16, с. 90]), приоритетным для лингвистической науки стало изучение языковой личности носителя элитарной речевой культуры, или элитарной языковой личности.

В поисках объекта исследования ученые обратили пристальное внимание в первую очередь на выдающихся членов языкового коллектива, деятельность которых признана успешной, в том числе благодаря их всесторонней (языковой и лингвистической, коммуникативной и речевой, лингвокультурологической) компетентности. Лингвоперсонология пополнилась исследовательскими трудами об элитарной языковой личности ученых, представителей как гуманитарных, так и естественных наук: В. В. Виноградова (Л. Н. Кузнецова), А. Ф. Лосева (В. В. Дружинина, А. А. Ворожбикова), Н. Н. Казанского (М. С. Силантьева); К. И. Бендера (Т. В. Кочеткова), В. И. Вернадского (А. В. Курьянович), Н. П. Бехтеревой (Е. М. Кузьмина) и др., имеется информация о проведении исследований языковой личности А. А. Реформатского, Д. С. Лихачева.

В этом ряду достойное место, на наш взгляд, должен занять Юрий Михайлович Лотман (1922-1993 гг.) - ученый с мировым именем, выдающийся исследователь русской культуры, представитель отечественной литературоведческой и семиотической школ, блестящий исследователь творчества Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина, автор и ведущий телевизионного цикла передач «Беседы о русской культуре», человек необычайно эрудированный и обаятельный, несомненный носитель элитарного типа речевой культуры. Имя Ю. М. Лотмана получило широкую известность не только среди специалистов, но и рядовых носителей языка благодаря его трудам, призванным познакомить широкую общественность с сокровищницей русской культуры. В этой связи приобретает актуальность вопрос о том, как реализуется элитарная языковая личность автора (относившегося к «людям науки в любых условиях», по Б. Ф. Егорову [3, с. 242]) в текстах, направленных на популяризацию научной информации, созданных для восприятия носителей иных типов речевой культуры (среднелитературного, литературно-разговорного, просторечного, народно-речевого и др.).

«Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века)» - произведение, в котором особенно ярко представлена элитарная языковая личность его автора, «ученогогуманитария, в творчестве которого значительно сильнее, чем у представителей точных и естественных наук, проявляется личная субъективность» [Там же, с. 6]. Текст «Бесед о русской культуре» предоставляет нам возможность выявить важнейшие особенности языковой личности автора, что в дальнейшем может стать одним из этапов построения целостного образа Ю. М. Лотмана как носителя элитарной речевой культуры.

Известно, что «о значительности отдельной языковой личности принято судить на основе триединства: 1) насколько широко представлена в ней сложившаяся картина мира; 2) насколько ощутимо сконцентрирован в ней речеповеденческий эталон и 3) культуроносная энергия народа» [5]. Итак, языковая личность может быть признана элитарной только в том случае, когда она рассматривается на фоне ее отношений с другими представителями лингвокультурного сообщества, поскольку сама «культура, прежде всего, - понятие коллективное. Отдельный человек может быть носителем культуры, может активно участвовать в ее развитии, тем не менее по своей природе культура, как и язык, - явление общественное, то есть социальное» [7, с. 5]. С одной стороны, Ю. М. Лотмана можно назвать «продуктом» своего времени, определенной лингвокультурной ситуации, с другой стороны, следует признать его собственные заслуги в обогащении индивидуального когнитивного пространства. Если изначально «абсолютно все носители языка являются индивидуумами, языковыми личностями, наделенными одинаковыми потенциальными возможностями в отношении родного языка. Равно как и язык представляет всем без исключения носителям одинаковые возможности использования своего потенциала», то потом, в процессе становления «формирование каждого Языкового индивидуума, прежде всего, обусловлено особенностями его психики. Язык в этом случае оказывается тем средством, с помощью которого устанавливается необходимый для каждой конкретной языковой личности уровень взаимодействия психики и мышления» [11, с. 32].

Элитарная языковая личность отличается умением «…целесообразно и уместно пользоваться языком в любой сфере общения и ситуации, применяя в каждом случае выработанные в языке соответствующие функциональные стили, их разновидности и формы речи» [2, с. 414], что наиболее ярко проявилось в языковой ткани «Бесед о русской культуре». Представленная там стилистическая «эклектика» выглядит в данном случае оправданной, поскольку преследует цель просветительскую, «культуроносную», призванную духовно обогатить носителей различных типов речевых культур.

Именно принадлежность к широкому контексту культуры, знание достижений национальной и мировой культуры, т.е. в целом «…общекультурная составляющая обеспечивает богатство как активного, так и пассивного словарного запаса» [14] элитарной языковой личности и позволяет ей ставить перед собой цели гуманистического характера.

«Индивидуально-речевая неповторимость (узнаваемость) речи конкретного носителя элитарной речевой культуры проступает достаточно ярко, поскольку это человек, живущий в определенной среде, занимающий определенное положение в обществе, который входит в различные коммуникативные контакты с другими членами языкового коллектива» [5]. Элитарная языковая личность Ю. М. Лотмана представлена во всем: в выборе языковых средств, в построении синтаксических конструкций, в различных текстовых выделениях, в примечаниях и комментариях, в сносках и переводе отдельных слов и словосочетаний и т.д., но прежде всего - в явлении интертекстуальности, составляющей основу, каркас всего текста «Бесед о русской культуре». «Речевая культура элитарного типа основана и на широком охвате сознанием говорящего (пишущего) разнообразных прецедентных текстов, имеющих непреходящее общекультурное значение. Именно на такие тексты носитель элитарного типа речевой культуры ориентируется в своей речи» [14]. Так, для описания языковой личности наибольшее значение имеют тезаурусный и мотивационный уровни (по трехуровневой структуре Ю. Н. Караулова), являющиеся средоточием ее индивидуальности и уникальности, что, в свою очередь, соотносится с изучением познавательного и поведенческого аспектов носителя языка (по В. И. Карасику).

Одной из ярких черт Ю. М. Лотмана как элитарной языковой личности, безусловно, следует признать его активное обращение в «Беседах о русской культуре» к явлению интертекстуальности. Отметим, что интертексты и в целом интертекстуальность, ставшие объектом изучения науки о языке после работ

Ю. Кристевой (1960-е гг.), обычно рассматриваются на материале художественных или публицистических текстов, реже - научных. В то же время, по наблюдениям Н. Б. Гвишиани, «многие языковеды не только отмечают стилистическую выразительность научных трудов выдающихся ученых разных эпох, но и призывают к использованию разнообразных стилистических средств языка…» [1, с. 47]. Полагаем, что интертекстуальные связи, представленные в тексте научной направленности, должны стать объектом отдельного исследования, хотя к ним применимы и методы, разработанные преимущественно для изучения художественных текстов.

Обращение к интертекстуальности, или, «иными словами, создание языковых конструкций Їтекст в тексте? и Їтекст о тексте? связано с активной установкой автора текста на диалогичность, которая позволяет ему не ограничиваться лишь сферой своего субъективного, индивидуального сознания, а вводить в текст одновременно несколько субъектов высказывания, которые оказываются носителями разных художественных систем. Возникает то, что еще ранее М. М. Бахтин назвал «полифонизмом» текста и определил как соприсутствие в тексте нескольких Їголосов?», отмечает Н. А. Фатеева [17, с. 4]. Ю. М. Лотман неслучайно определил жанр своего труда как «беседа» - здесь установка и на объективность предлагаемой информации, и на диалог с читателем (вспомним обращение «дорогие друзья» в телевизионной версии). Так, ученый был убежден, «…что текст, подобно, зерну, содержащему в себе программу будущего развития, не является застывшей и неизменно равной самой себе данностью. Внутренняя не-до-конца-определенность его структуры создает под влиянием контактов с новыми контактами резерв для его динамики» [8, с. 162]. Автор при посредстве своего Текста и Читатель находятся в состоянии диалога: Текст создается с учетом предполагаемой аудитории, а та, в свою очередь, прилагает усилия, чтобы понять культурные коды, заложенные в Тексте.

В основе интертекстуальности в культурологическом смысле, по Ю. М. Лотману, лежит понимание культурной традиции: «Сумма контекстов, в которых данный текст приобретает осмысленность и которые определенным образом как бы инкорпорированы в нем, может быть названа памятью текста. Это создаваемое текстом вокруг себя смысловое пространство вступает в определенные отношения с культурной памятью (традицией), отложившейся в сознании аудитории. В результате текст вновь обретает семиотическую жизнь» [Там же]. Или, используя терминологию теории интертекстуальности, становится «текстом влияния», к которым относят «сильные (энергетически емкие) тексты, вступающие в резонанс с читателем и рождающие новые метатексты» [6, с. 84]. Н. А. Кузьмина определяет тексты научной направленности как имеющие влияние прежде всего внутри определенной референтной группы. «В русской филологии 70-80-х гг. текстами влияния можно назвать работы М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, Н. Д. Арутюновой, Ю. Д. Апресяна, А. Вежбицкой и др. Кстати сказать, доказательством именно этого качества текстов является их превращение в так называемые прецедентные субтексты научного текста (по Е. А. Баженовой) - свернутые номинативные знаки, входящие в другие произведения вместе с именем автора (метатекст Анны Вежбицкой, языковая личность, по Караулову; образ автора у В. В. Виноградова, семиосфера Ю. М. Лотмана и т.п.)» [Там же, с. 85]. «Беседы о русской культуре» предназначены для широкой аудитории, не ограниченной узкопрофессиональными рамками, имеют общекультурную направленность и, конечно, заслуживают перехода в разряд текстов влияния «для некоторого социума в конкретный временной отрезок» [Там же, с. 84].

Н. А. Фатеева предлагает различать интертекстуальность авторскую и читательскую [17, с. 16]. Каждый из названных видов интертекстуальности, представленный в «Беседах…» Ю. М. Лотмана, достоин отдельного изучения, но в первую очередь - авторская, ранняя по времени возникновения, обусловленная целью адресанта.

В «Беседах о русской культуре» доминирует такой интенциональный тип интертектуальности, как риторический, по определению В. П. Москвина. «Риторическая интертекстуальность, преследующая эстетические либо эристические цели, а значит запланированная и поддерживаемая» [10, с. 16], в тексте преимущественно представлена при помощи цитат и аллюзий, т.е. конструкций типа «текст в тексте».

Н. А. Фатеева вслед за Ж. Женнетом указывает, что подобные межтекстовые связи образуют «собственно интертекстуальность» [17, с. 122], и именно к ней в тексте «Бесед о русской культуре» чаще всего обращается Лотман.

В «Беседах о русской культуре» поддаются выявлению около тысячи примеров выражения интертекстуальных связей, большинство из которых представляют собой цитаты, которые «можно типологизировать по степени их атрибутированности к исходному тексту, а именно по тому, оказывается ли интертекстуальная связь выявленным фактором авторского построения и читательского восприятия текста или нет» [Там же].

Так, Ю. М. Лотман выработал собственную стратегию внедрения цитат в языковую ткань, точнее «текста в текст», представляющую собой «…специфическое риторическое построение, при котором различие в закодированности разных частей текста делается выявленным фактором авторского построения и читательского восприятия текста. Переключение из одной системы семиотического осознания текста в другую на каком-то внутреннем структурном рубеже составляет в этом случае основу генерирования смысла. Такое построение, прежде всего, обостряет момент игры в тексте: с позиции другого способа кодирования, текст приобретает черты повышенной условности, подчеркивается его игровой характер» [9, с. 66]. В «Беседах о русской культуре» Лотман целенаправленно отказывается во многих случаях от языковой игры, представляя вниманию реципиента «цитаты с точной атрибуцией и тождественным воспроизведением образца» [17, с. 122].

Во-первых, к ним следует отнести точные цитаты с указанием автора и произведения: языковой личность интертекстуальность

«В ЇБарышне-крестьянке? Пушкин говорит о моде, требовавшей от молодого человека подчинять свое каждодневное бытовое поведение подобной маске: ЇЛегко вообразить, какое впечатление Алексей должен

был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы?» [7, с. 130].

«Этот второй тип поведения Бульвер-Литтон позже приписал герою романа ЇПелэм, или Приключения джентльмена? (1828) <…>

ЇПрибыв в Париж, я тотчас решил избрать определенное «амплуа» и строго держаться его, ибо меня всегда снедало честолюбие, и я стремился во всем отличаться от людского стада. Поразмыслив как следует над тем, какая роль мне лучше всего подходит, я понял, что выделиться среди мужчин, а следовательно, очаровывать женщин, я легче всего сумею, если буду изображать отчаянного фата?» [Там же, с. 124].

Реже встречаются цитаты без указания автора или названия произведения, что, обусловлено, по мнению автора, их «узнаваемостью» (это относится, прежде всего, к творчеству А. С. Пушкина, и в особенности - к роману «Евгений Онегин»):

«Календарные обряды, просачивание фольклора в быт приводили к тому, что нестоличное, живущее в деревнях дворянство психологически оказывалось связанным с крестьянским бытом народными представлениями. Татьяна верила преданьям

Простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям… (5, V)» [Там же, с. 110].

В отдельную группу следует выделить цитаты, сохраняющие на себе следы размышлений элитарной языковой личности автора, обычно в виде вставных конструкций:

«Вот описание дуэли в известном романе Бульвер-Литтона, проведенной по всем правилам дендизма: стреляются английский денди Пелэм и французский щеголь, оба опытные дуэлянты:

ЇФранцуз и его секундант уже дожидались нас. <…> (это - сознательное оскорбление; норма утонченной вежливости состоит в том, чтобы прибыть на место дуэли точно одновременно. Онегин превзошел все допустимое, опоздав более чем на час - Ю. Л.). Я заметил…? …» [Там же, с. 173].

Другие типы интертекстуальности и ее элементов, обозначенные Н. А. Фатеевой [17, с. 121-159], представляют в «Беседах о русской культуре» единичные использования. Так, есть пример паратекстуальности, в частности, цитаты-заглавия: одна из «бесед» части третьей названа «Птенцы гнезда Петрова» [7, с. 232].

Отметим, разработанная Н. А. Фатеевой типология интертекстуальных элементов ориентирована на художественный текст, следовательно, в исследуемом труде Ю. М. Лотмана, имеющем научную и культурнопросветительскую направленность, обнаруживаются только те типы, представление которых наиболее уместно и стилистически оправдано.

Именно коммуникативной целью оправдывается и обращение автора к интертекстам определенного происхождения: все они принадлежат огромному лингвокогнитивному полю «Культура», имеющему в тексте Лотмана всеобъемлющее значение как явление, по его собственному определению, «коммуникационной» и «символической» природы [Там же, с. 6].

По мнению Ю. С. Степанова, «…в культуре важное место занимает явление соединения, скрещивания, Їслипания? нескольких представлений, образов и их словесных выражений; результат этого - интертекст в широком смысле слова, интертекст - естественная среда бытования культурных концептов» [15, с. 4]. Более того, сама «культура в целом может рассматриваться как текст. Однако исключительно важно подчеркнуть, что это - сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию Їтекстов в текстах? и образующий сложные переплетения текстов» [9, с. 72]. Действительно, в труде Ю. М. Лотмана главным действующим лицом выступает сама Культура, понимаемая как Текст в широком смысле, распадающаяся на отдельные тексты различного происхождения - литературного, исторического, философского, искусствоведческого и т.д.

Удивительная легкость обращения с большим количеством интертекстов, доходящая до виртуозности, продемонстрированная автором в «Беседах о русской культуре», частота их использования, продуманное включение в основной текст позволяет дать характеристику основных черт элитарной языковой личности ученого-гуманитария в целом и Ю. М. Лотмана в частности. И интертекстуальность как непременное условие профессионального, социального и личностного существования может стать «ключом» к раскрытию секрета элитарной языковой личности.

Список литературы

Гвишиани Н. Б. Язык научного общения: вопросы методологии. М.: Изд-во ЛКИ, 2013. 280 с.

Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б. Речевая культура // Русский язык: энциклопедия / гл. ред. Ю. Н. Караулов. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997. С. 413-415.

Егоров Б. Ф. Жизнь и творчество Ю. М. Лотмана. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 384 с.

Карасик В. И. Языковые ключи. М.: Гнозис, 2009. 406 с.

Кочеткова Т. В. Проблема изучения языковой личности носителя элитарной речевой культуры (обзор) [Электронный ресурс]. URL: http://portal.tpu.ru/SHARED/e/ELENNOV/four/Tab2/KochetkovaTV.pdf (дата обращения: 08.06.2012).

Кузьмина Н. А. Интертекст: тема с вариациями. Феномены языка и культуры в интертекстуальной интерпретации. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. 272 с.

Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб.: Искусство-СПб, 1996. 399 с.

Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2010. С. 150-390.

Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2010. С. 12-148.

Москвин В. П. Интертекстуальность: понятийный аппарат. Фигуры, жанры, стили. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. 168 с.

Наумов В. В. Лингвистическая идентификация личности. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013. 240 с.

Саяхова Л. Г. Компетентностный подход к изучению русского языка в учебниках для 10-11 классов школ гуманитарного профиля с обучением на тюркских языках. СПб.: Филиал изд-ва «Просвещение», 2009. 127 с.

Сиротинина О. Б. Культура речи и речевая культура человека // Чтобы Вас понимали: культура русской речи и речевая культура человека / под ред. О. Б. Сиротининой. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. С. 64-70.

Сиротинина О. Б. Основные критерии хорошей речи [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_ Buks/Linguist/Article/Sirot_OsnKrit.php (дата обращения: 06.06.2012).

Степанов Ю. С. «Интертекст», «Интернет», «интерсубъект» (к основаниям сравнительной концептологии) // Известия Российской Академии наук. Серия литературы и языка. 2001. Т. 60. № 1. С. 3-11.

Стернин И. А. Отношение носителей языка к речевой культуре // Мир русского слова. 2004. № 3. С. 88-90.

Фатеева Н. А. Интертекст в мире текстов: контрапункт интертекстуальности. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. 280 с.

Размещено на Allbest.ru