Оппозиция "свой" – "чужой" в романе Е. Туровой "Слезы лиственницы"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оппозиция «свой» - «чужой» в романе Е. Туровой «Слезы лиственницы»

Как известно, противопоставление «свой» - «чужой» является одним из самых древних в картине мира любого народа. По этому принципу происходило деление не только в пространственном отношении, но и в социальном, этническом плане.

Роман Евдокии Туровой «Слезы лиственницы» повествует о жизни крестьян-староверов Оханского уезда Пермской губернии. Поэтому в языке персонажей этого романа оппозиция «свой» - «чужой» проявляется особенно отчетливо, ведь старообрядцы очень дистанцировались от окружающих. Звучит это противопоставление и в словах автора. Являясь потомком крестьян-староверов, Е. Турова с уважением и пониманием относится к позиции старообрядцев, и вместе с тем умеет представить в романе другие взгляды, картину мира не только русского населения деревни, но и вогулов, вотяков и т.д.

Рассмотрим, каким образом вербализуется названная оппозиция в языковой картине мира русских героев романа.

Одной из особенностей функционирования этнонимов является генерализация этнонимического значения. Так, лексема немец означает не представителя определенной национальности, а чужого вообще: «- Выхлебат, сколь ни поставь. Обык он уже, Дуро-то. А не поставишь - ничё будто и не понимат, глядит. Чё ему - немец. - Не немец. Хранцуз. - Да всё одно - немец» [Турова 2007: 101].

В картине мира разных народов отмечены следующие черты этнических образов соседей:

1. Особенности вероисповедания: «Тятя и сказывал про Вотяцку гору. Не проста гора-то была - молельна гора у вотяков» [Турова 2007: 167].

2. Отличительные черты антропонимикона: «А тетя Руми? Имя какое-то нерусское, я и не знаю таких в деревне» [Турова 2007: 203].

3. Особенности характера и поведения: «Как у русского чё выспросить, русский знают, а чуть чё - сразу по-русски плохо! Шибко оне хитрые, вот чё» [Турова 2007: 206].

4. Внешние отличия: «Оня скоро затосковала среди русских. Какие они некрасивые: лица белые, глаза круглые!» [Турова 2007: 211]; «Вотяки народ некрупный, светлоглазый, с жидкими светлыми волосами» [Турова 2007: 225].

5. Языковые особенности: «Русские же умеют разговаривать только словами, они знают очень много слов. Как можно знать столько слов? Трудно разговаривать с русскими» [Турова 2007: 211].

6. Отличия в обрядах и традиционной культуре: «Оня собралась в далекую страну Ымме. Пусть русские глубоко закапывают в холодную землю своих умерших. Она не хочет туда» [Турова 2007: 217].

Вместе с тем автор отмечает толерантность жителей, их понимание того, что каждый народ вправе иметь свою культуру и традиции: «В пермяцких деревнях тайком вырезали из дерева старых идолов, ходили к старинным чудским ямам. «Оне так живут, а мы едак, кому ведь чё», - вот основное жизненное правило, произносившееся тут по-русски, по-пермяцки, по-вотяцки» [Турова 2007: 168].

Особенно подробно описывается в романе одна из этноконфессиональных групп русских - старообрядцы. По наблюданиям историков, «по числу старообрядцев Пермская губерния в ХIХ веке занимала одно из первых мест в России» [Черных 2007: 12].

Когда один из героев романа, иностранец Пьер Дюро, «в первый раз заехал к староверам, он подумал было, что попал в другую страну» [Турова 2007: 104].

Чем отличаются старообрядцы?

Во-первых, своей хозяйственностью: «Староверческая была деревня-то, богатая, ленивых да нищих не бывало. Робили много, жили как-то по совести» [Турова 2007: 230]. Поэтому и продукты у них были всегда лучше, чем у других: «Все до единого в Оханске знали, что покупать на ярмарке мед или муку лучше у этих самых раскольников. Мед уж точно будет без крахмала, а мука - без песка» [Турова 2007: 104]. Вместе с тем они признавали не все продукты, которые ели русские: «Старики-староверы картошку не садили: мол, она нам ни к чему. Картофель называли кобелиными яйцами, бесовским хлебом или похотной сластью» [Турова 2007: 172].

Во-вторых, самоуважением: «Дюро и сам заметил: спина у этих староверов прямая, как будто доска сзади приколочена. В присутствие такой зайдет, шапку сымет, а чтоб в пояс - никогда» [Турова 2007: 104]. Это самоуважение во многом продиктовано опять же их хозяйственной независимостью: «Пермского кержака упертого, его ведь не нагнешь. Он от земли этой суровой умеет взять и пропитание, и одежду» [Турова 2007: 123].

В-третьих, обособленностью жизни: «Староверы так-то к себе никого чужого не пускали, а для всяких проверяющих была построена отдельная, мирская изба» [Турова 2007: 108]; «Воды из колодца чужому не дадут, а то, мол, колодец опоганится. Староверы, одно слово» [Турова 2007: 219].

В-четвертых, набожностью: «И чего хорошего к староверам идти: у их только и знай - молиться да робить» [Турова 2007: 118]. Но набожность эта не сводилась к чтению религиозной литературы: «Не по силам человеческому уму постигать Господни слова, так староверы думали. Убеждены были, что, если Библию до конца прочитаешь, умом непременно тронешься» [Турова 2007: 139].

В-пятых, особенностями внешнего вида: «Да и как-то не мог он там без бороды, со «скобленой рожей» объявиться. Это ж для старовера - все равно, что без штанов» [Турова 2007: 153].

Старообрядцы могли отличить «своего» даже по взгляду: «Глаз у ей какой-то ненашенский, думалось иной раз. У старовера глаз круглый, твердый, глядит - не сморгнет. А у Татьяны глаза долгие, аж с лица будто загибаются» [Турова 2007: 140].

Одним из старообрядческих согласий, представленных в Оханском районе, были так называемые бегуны:

«Иной раз встанет деревня, живет зиму-другую, а потом в ночь снимется и убредет - бегуны, они и есть» [Турова 2007: 136]; «Бегуны не признавали ни священства, ни брака, уходили - убегали в глухие леса, в поиски Беловодья, в глухое «нетовство» [Турова 2007: 154].

Автор романа, являясь потомком старообрядцев, высказывает устами героев и свои взгляды на старообрядчество: «Чистоплотность, трезвость, семейственность и целесообразность всей жизни - отжившая традиция?! Где это она, интересно, в России бытовала и уже отжила? До кержацких-то традиций никто еще в России и не дожил» [Турова 2007: 177].

Интересны для читателей романа моменты, связанные с пермской чудью - народом, который ученые считают предками современного финно-угорского населения Прикамья: «Говорят, что водился тут раньше по лесам такой мелкий народец, рослому мужику по колено, - чуды, чудь белоглазая» [Турова 2003: 116].

Чуды для русских - нечто вроде духов, которые могут быть злыми, если с ними не ладишь, и добрыми, если подружишься: «Филипп Логинович отправляет Григория с семьей на дальнюю пасеку, к чудам. Чуды стерегли пасеку от медведей и бродячего народа»; «Что ни начнешь на пасеке делать али топором рубить, обязательно несколько чудей придут - удивляться. Чудь, одно слово» [Турова 2007: 155]; «Чудам очень любопытны были болшие люди. Большие частенько обижали их, поэтому чудь научилась прятаться и начала разбираться в добре и зле… А если к ней без злобы и насмешки, то нет лучше друга, чем чудь» [Турова 2007: 160].

Таким образом, роман Е. Туровой ярко репрезентирует оппозицию «свой» - «чужой», существующую в картине мира народов, населяющих Пермский край.

Данная оппозиция является жизненно важной для такой этноконфессиональной группы русских, как кержаки. По некоторым признакам они близки казакам - этносоциальной группе русских, которых Е.В. Брысина называет социальными интровертами, что означает «обращенность внутрь своей малой первичной группы» [Брысина 2003: 179].

Старообрядцы также являются социальными интровертами, что позволяет им выжить в тяжелых условиях и сохранить отличительные особенности своей культуры, уклада жизни и религиозных традиций.

Список использованной литературы

роман оппозиция чужой языковой

1. Брысина Е.В. Этнокультурная идиоматика донского казачества / Е.В. Брысина. - Волгоград: Перемена, 2003. - 293 с.

2. Турова Е. Кержаки. Проза / Е. Турова. - Пермь: ООО «Маматов», 2007. - 320 с.

3. Черных А.В. Народы Пермского края. История и этнография / А.В. Черных. - Пермь: Изд-во «Пушка», 2007. - 296 с.

Размещено на Allbest.ru