Парадокс в художественной системе Г. Газданова

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Одним из главных направлений современных лингвокультурологических поисков является исследование творческой языковой личности. Под языковой личностью при этом понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отображения действительности; в) определенной целевой направленностью [Караулов Ю.Н., 1989: 3]. Произведения писателя, взятые в их совокупности, передающие определенные фрагменты действительности в соответствии с особенностями восприятия и отображения, могут быть материалом для создания речевого портрета языковой личности писателя.

Известно, что Газданов во многом считал своими учителями Э. По, Бодлера и Малларме, и то, что полагал их заслугами (иррациональное начало, тайна воздействия на человеческое сознание), затем сам реализовал в своем творчестве. Он применил, а затем расширил их творческий метод, состоящий в парадоксальном соединении и нанизывании ассоциаций. Сам Газданов в статье «Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане» говорил о присущем Э.По особенном обострении известных способностей духовного зрения, которое Э. По называл «болезнью сосредоточенного внимания». Уже в ранних критических статьях Газданова обрели завершенность концепция гения как носителя парадоксов, часто граничащих с безумством.

Марк Слоним в статье «Молодые писатели за рубежом» написал о Газданове, что тот тяготел к ироническому подчеркиванию парадоксов. И действие его рассказов, и его герои жили в какой-то атмосфере неправдоподобия и случайности, в постоянной игре событий и чувств. Цит. по: [Л. Сыроватко, Ст. Никоненко, Л. Диенеш, 1996: 785]. Не случайно Платон в «Ночных дорогах» говорит главному герою, от имени которого ведется повествование (и в чьем облике, несомненно, много автобиографических черт):

Не кажется ли вам, мой друг, - сказал Платон, что некоторая склонность к парадоксам, которую я замечал у вас и раньше, на этот раз увлекает вас на опасный путь?

Сам Газданов невысоко ценил «поверхностную парадоксальность» как излюбленный литературный прием. Об этом говорится при характеристике признанного публикой французского писателя Франсуа Терье из рассказа «Великий музыкант». Оценка повествователем Франсуа Терье в этом рассказе заслуживает особого внимания и потому, что здесь можно говорить о полной тождественности рассказчика и автора, вплоть до достаточно узнаваемых биографических подробностей (воспоминания о Кавказе, сходные психологические коллизии): ...несчастье Франсуа заключалось в том, что, будучи чрезвычайно культурным человеком и прочтя много книг, он уже никогда не мог освободиться от их тяжести. Однако поскольку у него была не очень хорошая память, то заимствовал он неточно и никто не мог обвинить его в плагиате. В этой стихии «интертекстуальности» собственный взгляд на вещи оставался самой слабой стороной произведений Франсуа Терье: Франсуа был прекрасным комментатором, но у него не было творческого дара: и собственный его стиль состоял в своеобразной смеси особенного, чисто французского сентиментализма с любовью к поверхностной парадоксальности. Франсуа Терье предстает наивным предтечей определенной литературной техники, характерной для постмодернизма, но для самого Газданова обозначенная тенденция несовместима с подлинным смыслом творчества.

«Парадокс - это как бы антидефиниция, то есть по форме это то же определение, но через противоположное определяемому понятие, что придает всему выражению эмоциональную окраску» [Караулов Ю.Н., 1992: 14]. Например: Всякая война есть результат припадка коллективного безумия. Ср. диалог главного героя и Платона в романе «Ночные дороги»:

По другой стороне улицы, навстречу нам, неверной и заплетающейся походкой прошел бедно одетый и совершенно пьяный человек. Его появление тотчас вызвало у меня такую явную, такую неотразимую ассоциацию, что я не успел овладеть собой и спросил, хотя понимал, что этого не следует делать:

- Платон, отчего вы пьете?

Он сделал несколько шагов, не отвечая, потом сказал:

- Вот и в данном случае большинством людей эта проблема решается неправильно. Истина, печальность которой я не собираюсь отрицать, заключается в следующем: мы алкоголики не потому, что мы пьем, нет; мы пьем оттого, что мы алкоголики.

Именно парадокс, выражающий, на первый взгляд, абсурдную мысль, искажающий привычные представления, заставляет читателя по-новому взглянуть на изображаемую, подчас тривиальную ситуацию [Шульженко М.Ю., 2006: 148]. Ср. тривиальную мысль о том, что книга обеспечивает бессмертие ее создателю и газдановский поворот этой мысли:

Ни о ком из моих сверстников никто не будет помнить, а обо мне останется книга, которую я написал. Она будет своего рода открытой могилой, напоминанием о том, что я существовал (Эвелина и ее друзья). В парадоксе причудливо меняются местами причина и следствие, парадоксальные пересечения смыслов действуют непосредственно на сознание в обход логического анализа. Принцип парадокса является одним из важнейших творческих приемов в описании персонажа. Аннулируя привычные алгоритмы мышления, парадокс подталкивает нас к новому мировосприятию. Ср.: Ее [Эвелины] существование однажды очень правильно определил Мервиль, сказав, что для нее в одинаковой степени характерны две особенности, которые, казалось бы, должны были исключать друг друга: глупейшая жизнь -- и несомненный ум (Эвелина и ее друзья).

Парадоксальное может соотноситься с невозможным:

- То, что ты рассказал, это изложение ряда неправдоподобных фактов. Так, как ты это рассказываешь, это происходить не могло.

- Парадоксальным образом, это не мешает тому, что все происходило именно так.

- Я, может быть, неудачно выразился. Я хотел сказать, что это мне кажется клинически невозможным. Было что-то другое, самое важное, чего ты не знаешь (Пробуждение).

Парадоксальный выступает синонимом странного, неправдоподобного: И он пустился в длинные и сумбурные объяснения, явно неубедительные, но в которых парадоксальным образом было что-то, против чего было трудно возразить (Письма Иванова). Но именно неправдоподобное и невероятное более всего способно оказаться правдой. Ср.: В частности, то, что с тебя должна была начинаться ее карьера, звучит настолько глупо и невероятно, что, по-видимому, это действительно правда [Пилигримы].

В романе «Полет» бездарная и претенциозная актриса Лола, рассказывая Дюпону свое прошлое, конструирует совсем другую жизнь, полную любви, и « в мертвом ее облике вдруг стали проступать человеческие черты». Эту трансформацию повествователь объясняет и прикосновением к смерти (умер ее муж Пьер), и высвобождением потребности любви, и творческой природой памяти [Дарьялова Л.Н., 2004: 121]. У Газданова частотно само слово парадокс и его производные:

- Я думаю, что для тебя важнее всего не тот, кого ты, как тебе кажется, любишь, а твое чувство, которое растет само по себе, развивается и потом постепенно слабеет и умирает. Но в этом чувстве ты, в сущности, одинока, как это ни кажется парадоксальным. Никто до сих пор не мог задержать его ослабления, как нельзя задержать развитие некоторых болезней. И никто тебе в этом не может помочь (Эвелина и ее друзья).

- Товарищ Брак, - сказал Лазарь; голос у него был очень резкий: букву «р» он сильно картавил. -- Я забыл вам сказать, что я думаю: у вас роковая фамилия. И кроме того, «товарищ Брак» звучит как парадокс (Товарищ Брак);

Как это ни казалось парадоксально, то лучшее, что было в ней, ее любовь к Мервилю и неудержимое движение ее души, это лучшее могло проявить себя в полной мере только после того, как она перешагнула через труп Канелли, после того, как была утолена ее слепая и бессознательная жажда убийства (Эвелина и ее друзья).

И он пустился в длинные и сумбурные объяснения, явно неубедительные, но в которых парадоксальным образом было что-то, против чего было трудно спорить (Письма Иванова).

- То, что ты мне рассказал, это изложение ряда неправдоподобных фактов. Так, как ты это рассказываешь, это происходить не могло.

- Парадоксальным образом это не мешает тому, что все происходило именно так (Пробуждение).

Необходимость введения в текст логически построенного определения появляется тогда, когда соответствующее понятие в тезаурусе автора несколько отличается от общепринятого или когда автор хочет выделить некоторую сторону определяемого понятия, которой обычно не придается значения [Караулов Ю.Н., 1992: 14]. Стремление к дефинициям свойственно многим персонажам Газданова. Ср.:

- Писатель, вообще говоря, это человек с каким-то глубоким недостатком, страдающий от хронического ощущения неудовлетворенности. Его личная жизнь не удалась и не может удаться, потому что он органически лишен способности быть счастливым и довольствоваться тем, что у него есть. Он не знает, что ему нужно, не знает, что он собой представляет, и не верит до конца своим собственным ощущениям. Вся его литература - это попытка найти себя, остановить это движение и начать жить, как нормальные люди... <...>

- Ты забываешь о тщеславии.

Тщеславие - это тоже неуверенность в себе (Эвелина и ее друзья).

Оценки, которые даются в произведениях Газданова известным писателям, нередко оказываются не просто неожиданными, но и парадоксальными. Ср. развернутое сравнение, с помощью которого Николай Францевич в рассказе «Письма Иванова» характеризует Некрасов: А потом, знаете, у некоторых народов есть профессиональные плакальщицы. Их роль заключается в том, чтобы заменять людей, которые не умеют соответствующим образом выражать свои чувства, в данном случае горе - оттого, что умер близкий им человек. И вот плакальщицы, которые покойного в глаза не видали и не имеют о нем представления, за соответствующее вознаграждение рыдают над ним так, как этого не могут делать ни сыновья, ни жены. И есть целая категория писателей, которая выполняет примерно такие же функции по отношению к читателям. Таким, например, в русской литературе был Некрасов.

Первичность субъективного, установка на интроспекцию - это то, что составляет основу газдановской концепции художественной реальности. Естественно, такое толкование творческого процесса делает бессмысленной проблему литературной техники: Я не верю ни в так называемое литературное искусство, ни в литературный опыт, я верю только в талант (Эвелина и ее друзья). Поэтому, наставляя Артура как литератора, рассказчик не может дать ему конкретных советов: ...если ты меня спросишь, например, как я напи- шу роман, идея которого у меня есть, я тебе не могу на это ответить. Отсюда парадоксальное, но для Газданова принципиально важное определение романа: Роман -- это движение чувств.

Ср. парадоксальную дефиницию и ее маркировку в качестве таковой:

- Милый друг, быть писателем - это не профессия, это болезнь.

Бросим эти парадоксы, - сказал он, - даже если ты в какой-то степени прав, то сейчас дело не в этом (Эвелина и ее друзья).

Парадокс смешивает форму и содержание, явление и сущность; то, что раньше было формой, становится смыслом, а смысл - всего лишь формой. Таким образом, подвергается сомнению или вовсе отвергается содержательность общепринятого суждения (писатель -- это профессия), притом, что логическая «словесная упаковка» сохраняется.

Парадоксальный атрибут, ломающий привычные представления о том, что значительно, а что значимости не имеет, использован в рассказе «Превращение»: - Да, знаете новость? Аполлоныч застрелился. После этой фразы прошли еще долгие годы: масса мелких событий - восстаний, революций, путешествий - увела меня далеко от мыслей об Аполлоныче. Определение мелких вначале кажется слабо мотивированным и напоминает о той характеристике, которую дал прозе Газданова М. Осоргин, - «кокетлива». Однако вертикальный контекст проясняет парадоксальное, на первый взгляд, прилагательное: мир, в котором я жил раньше (с революциями, восстаниями, путешествиями) зашумел и скрылся. Парадоксальный эпитет помогает постижению сути явления: ...молодцеватой походкой на подозрительно прямых ногах, прошел, героически покашливая, невысокий человек с седыми усами довоенного вида, мутным левым глазом -- правый был красив и идеально неподвижен -- и Почетным легионом в петлице... (Воспоминание). Несоединимое, объединенное творческой волей писателя, дает замечательную по убедительности картинку. Трагическая бахрома на брюках парижского нищего не просто изобразительна. Здесь компрессивно передана важнейшая информация и ее оценка автором. Ср.: По внешнему виду она [хозяйка кафе мадам Дюваль] походила на любезную ведьму (Ночные дороги). Сравнение, которое должно давать картинку (служить изобразительности) у Газданова тоже может быть парадоксальным (любезная ведьма - это то, что не так-то легко себе вообразить).

Парадоксально перепутаны роли убийцы и убитого в романе «Призрак Александра Вольфа»: зло творит убитый, добро - убийца. Парадоксальна персонификация смерти в газдановском дискурсе. Герой новеллы «Превращение» рассказывает о приходе смерти: И почему вы думаете, презрительно спросил он, - что она - женщина? Смерть - мужчина. «Смена пола смерти сопровождается в «Призраке Александра Вольфа» и сменой возраста. Теперь это юноша» [Нечипоренко Ю.Д., 1999: 39].

Общественное устройство в целом, по мысли Газданова, приводит к тому, что обычно душевно и физически несостоятельные люди занимают высшие должности и пользуются всеобщим уважением: В том случае, если бы это было иначе и если бы непосредственно внешние события носили окончательный и безоговорочный характер, жизнь господина Бернара состояла бы в медленном накоплении небольшого капитала, постепенном уклоне к консервативным политическим концепциям, ослаблении внимания к окружающему, остывании страстей и чувств и, наконец, достижении такой степени умственной, физической и душевной несостоятельности, которая обычно давала право занимать высшие и ответственные должности в государстве и пользоваться всеобщим уважением сограждан (Смерть господина Бернара). Здесь категория парадокса реализуется с помощью приема «обманутого ожидания»: вначале читатель менее всего предполагает, что крайняя степень умственной, физической и душевной несостоятельности дает право занимать высшие должности и пользоваться всеобщим уважением, затем, скорее всего, соглашается с автором, заметившим этот парадокс.

Трагический парадокс судьбы самого Гайто Газданова (как и многих других) состоит в том, что он, по происхождению и воспитанию принадлежавший к той части радикальной или умеренно-радикальной интеллигенции, которая идеологически подготовила революцию, сам оказался вытесненным из России революционной стихией. Ю.Д. Нечипоренко [2003: 106] считает Газданова писателем «глубоко парадоксальным». Его можно назвать «иностранным русским писателем» по той причине, что он принес в отечественную традицию некий новый дух, ту составляющую, которой она ранее не обладала в полной мере, - «литературу свидетельства».

В художественном тексте парадокс свидетельствует о приближении к истине, парадоксальные пересечения смыслов формируют индивидуальную когнитивную систему персонажа. В прозе Газданова парадоксальные столкновения смыслов - один из излюбленных приемов. В основе многих парадоксов Газданова, которые, безусловно, имеют преднамеренный характер, лежит скептическое отношение к «общим» местам. Парадоксальная форма выражения мысли, которой Газданов поражает читателя, представляет собой вертикальную норму его идиостиля.

Литература

языковой художественный интроспекция

1. Дарьялова Л.Н. Роман Газданова: феноменологические и экзистенциальные аспекты // Русское зарубежье: приглашение к диалогу. Сборник научных трудов /Отв. ред. Л.В. Сыроватко. Калининград: Изд-во Калининградского государственного университета, 2004. С. 115-128.

2. Караулов Ю.Н. О русском языке зарубежья// Вопросы языкознания. 1992, № 6. С. 5-18.

3. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М.: Наука, 1989. С. 3-15.

4. Нечипоренко Ю.Д. Мистерия Газданова // Вестник института цивилизации. Выпуск 2. Владикавказ, 1999. С. 35-40.

5. Нечипоренко Ю.Д. Сакральное и профанное в жизни и творчестве Г. Газданова // Дарьял, 2003, № 3. С. 124-140.

6. Сыроватко Л., Никоненко Ст., Диенеш Л. Комментарии к собранию сочинений Г. Газданова в трех томах. Т. 2. М.: Согласие, 1996. С. 754-798.

7. Шульженко М.Ю. Парадокс как инструмент развития знания // Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества (ЧЭС). Приложение № 3. Экология языка как прагматическая сущность. 2006. С. 148-151.

Размещено на Allbest.ru