Языковая эстетика произведений Л.Н. Толстого

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Шуйский педагогический университет

Языковая эстетика произведений Л.Н. Толстого

Маслов В.Г.

Некоторые эстетики напоминают, что среди различных эстетических категорий прекрасное - premus inter pares - первое между равными. Хотя эстетический мир, возникший с помощью корреляции сознания и действительности, не ограничен миром прекрасного и внутренне бесконечно дифференцирован. Прекрасное, бесспорно, доминирует в нём, ибо человек воспринимает окружающее эстетически, исходя из своих представлений о прекрасном. Но даже убедительные аргументы не позволят отрицать, что каждое эстетическое переживание влияет на человека (позитивно, негативно, “демонически”), формирует его сознание, оставляет в нём какой-то след, воздействует на его дальнейшее поведение, то есть влияет на него этически и идейно. Однако не только всякое эстетическое качество обладает определённой сферой этического и идейного воздействия, но и наоборот - различные ценности имеют для человека также и ценность эстетическую.

Эстетические качества действительности всегда будут теми или иными лишь во взаимодействии с человеком. В создании критериев ценности принимает участие вся человеческая личность в своей совокупности. Чистая красота есть всего лишь абстракция. Неслучайно древние греки говорили о единстве добра, красоты и истины. Эстетический мир человека невозможно вырвать из его целостного сознания, отделить от его жизненной позиции и общего отношения к действительности.

Создание идеала и действительности становится источником подлинно прекрасного, а не просто субъективной иллюзией лишь в том случае, когда оно выражает подлинные интересы человека.

Идеал прекрасного был одним в античности, другим в пору Ренессанса, третьим в эпоху романтизма, специфическим идеал прекрасного был и во времена Л.Н. Толстого. Идеал прекрасного в любой сфере человеческих интересов всегда имел временную и общественную обусловленность. Прекрасное - это всегда прекрасное для человека и в человеческом смысле. А что прекрасного в языке? Вызывает ли эстетические чувства литературная норма вообще и конкретно - литературная норма во время писательской деятельности Толстого?

Едва ли найдётся человек, который бы не слышал, что русский язык называют великим, могучим, богатым, красивым. Говоря на русском языке с детства, мы воспринимаем его как нечто самое естественное, обычное. Между тем людям, хорошо знающим другие языки, бросается в глаза большие отличия нашего языка от всех других. Преимущество русского языка состоит в том, что очень многие понятия, оттенки мысли русскими словами передаются лучше, точнее, иногда и в более простой и краткой форме, чем на других языках.

Язык, слово - орудие борьбы. Действие русского языка как средства убеждения огромно. Русский язык очень музыкален. В нём почти все согласные могут быть и твёрдыми, и мягкими. Частое употребление звуков [р], [л], [м], [н] и гласных придаёт ему особую мягкость, певучесть, благозвучие.

Конечно, можно назвать ряд языков, в том или ином отношении не уступающих русскому: итальянский - по музыкальности, французский - по живости, но счастливая особенность русского состоит в том, что он совмещает в себе многие из этих качеств.

Можно услышать, что творческий опыт выработал у многих мастеров слова тонкий слух к ритмомелодии текста и его составляющих. Некоторые исследователи первопричину этого видят в интуиции писателей. Думается, такое объяснение не вскрывает всего существа явления: интуиция интуицией, а намеренное привнесение в отрезок речи желательных интонаций, нужной ритмики и определённых оттенков тембра - факт осознанного действия. Внешняя оформленность текста становится дополнительным средством выражения точности картин и образов. Форма оказывается приспособленной для выражения содержания. Например: “Но если мы видим хоть какое-нибудь отношение его (человека) к тому, что окружает его, если мы видим связь его с чем бы то ни было - с человеком, который говорит с ним, с книгой, которую он читает, с трудом, которым он занят, даже с воздухом, который его окружает, с светом даже, который падает на окружающие его предметы, - мы видим, что каждое из этих условий имеет на него влияние и руководит хотя бы одной стороной его деятельности” (Л. Толстой “Война и мир.”). эстетика идеал образ язык толстой

А вот вступительная глава в повести, помните - развёрнутая метафора, в которой энергия и сила “татарина” (репей) заставила Толстого вспомнить историю Хаджи-Мурата. Подробному описанию “татарина”, показанному крупным планом, предшествует цветовой пейзаж поля в середине лета. “Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые, с ярко-жёлтой серединой “любишь-нелюбишь” с своей прелой пряной вонью; жёлтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики, ползучие горошки; жёлтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы…” (“Хаджи-Мурат”).

В этой же повести дан портрет царя Николая I. Читаешь и диву даёшься, что всё это написано в разгар непротивленческих настроений художника, а с другой стороны - чувствуешь осязаемо отталкивающий портрет отталкивающего человека: “С безжизненным взглядом, с выпяченной грудью и перетянутым из-за перетяжки и сверху и снизу животом, он вышел к ожидавшим, и, чувствуя, что все взгляды с трепетным подобострастием обращены на него, он принял ещё более торжественный вид. Встречаясь глазами с знакомыми лицами, он, вспоминая кто-кто, останавливался и говорил иногда по-русски, иногда по-французски несколько слов и, пронизывая холодным, безжизненным взглядом, слушал, что ему говорили.

Приняв поздравления, Николай прошёл в церковь. Бог через своих слуг, так же как и мирские люди, приветствовал и восхвалял Николая, и он как должное, хотя и наскучившее ему, принимал эти приветствия, восхваления. Всё это должно было так быть, потому что от него зависело благоденствие и счастье всего мира, и хотя он уставал от этого, он всё-таки не отказывал миру в своём содействии. Когда в конце обедни великолепный расчёсанный дьякон провозгласил “многие лета” и певчие прекрасными голосами дружно подхватили эти слова, Николай, оглянувшись, заметил стоявшую у окна Нелидову с её пышными плечами и в её пользу решил сравнение с вчерашней девицей…”

В качестве своеобразного “инструмента” укажем и анафорическое единство, которое вводится в повествование для развёрнутой вырисовки характера персонажа, частных деталей и т.д. Употребление анафорического единства оказывается целесообразным и эстетически эффектным, потому что скопление в них параллелизмов и повторов нацелено на выражение неоднократно происходившего, регулярно совершавшегося, одновременно существующего, поддерживает впечатление разномерного протекания одинаково значащих действия, событий, например: “Когда молилась за воинство, она (Наташа) вспоминала брата и Денисова. Когда молилась за плавающих и путешествующих, она вспоминала князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молилась за любящих нас, она молилась за своих домашних… Когда молилась о ненавидящих нас, она молилась и придумывала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них… Когда молилась за царскую фамилию и за синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что ежели она не понимает, она не может сомневаться и всё-таки любит правительствующий синод и молится за него (“Война и мир”).

Отметим и то, что эстетическую ценность представляет и язык простолюдинов, вводимый Л.Н. Толстым в свои произведения. Примеры из произведения “Война и мир”: “По службе очень исправен, ваше превосходительство … но карактер, - сказал Тимохин; А что Федешоу! …сказывал он, что ли, когда страженье начнётся; Хоть бы привал сделали, а то ещё вёрст пять пропрём не емши; …не забывал … ни одной копны ужи'на хлеба на каждой десятине богучаровских полей; Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, - вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, - а моего Ваньку забрил”

Сопоставляя язык и слово с искусством и художественным произведением, Потебня сделал интересные выводы: “во-первых, положение о том, что язык является аналогом или прообразом всякой творческой деятельности … во-вторых, искусство по своей структуре сродни слову. Как слово представляет собой единство формы и содержания (образ и значение), так и произведение искусства является нерасторжимым единством образа и идеи… И, наконец, в-третьих, искусство, как слово, возникает не для образного выражения готовой мысли, а как средство создания новой мысли…” (А. Потебня “Эстетика и поэтика”, с. 10).

Отметим, что самой большой бедой сегодня является бессмысленное заимствование из английского языка. Причина этого в том, что место слова высокого стиля занимают заимствования. Иными словами, английское слово, не знающего английского языка, столь же высокого статуса, что и старославянское. Но, как ни странно, высокое тут же превращается в низкое, становится, как раньше говорили, “подлым”.

Русский язык, по-прежнему, остаётся в своей коренной системе языком флективного строя, а это предполагает вариантность форм, которые и порождают различные стили, а стили нам дают свободу выбора, ограниченную необходимостью нормы. Мы владеем огромным богатством родного языка. Мы должны его изучать, а усвоив норму - понять систему, которая в своей глубине, как сущность нации и её судьба, мистична. Только сознательно представляя язык, мы можем гарантировать себя от покушений на принципы национальной идентичности. Разрушение норм и дискредитация классических текстов-образцов приводит, в конечном счете, к истреблению символических слов и образных понятий национальной ментальности, которая сохраняет нацию во времени и пространстве. Разрушение нормы, эстетической информации ведёт к снижению внушаемости, снижает прагматическое воздействие.

Размещено на Allbest.ru