Динамика структуры синтаксиса современного русского языка: тенденции к экономичности и к дистинктности (на материале современной прессы)

Системные отношения выявляются и в ряде других случаев, в частности, при выборе форм сказуемого при существительных-подлежащих, обозначающих должности, звания, профессии и т.п. Для современного сознания, скажем, сочетания Фотограф щелкала… [Нов. газета 15.01.04: 8]; Широко шагают Штаты - пора и унять молодца [Завтра № 37 09.2009: 4] звучат вполне нормально, хотя здесь очевидно формально-грамматическое несоответствие. Форма меняется, ориентируясь на конкретное содержание (фотограф - женщина, Штаты - Пентагон). Наряду с семантико-синтаксическими преобразованиями здесь налицо и влияние социального фактора: распространение некогда «мужских» профессий среди женщин, роль спецслужб во внешней политике США и проч.

Закон языковой традиции связан с внешними и внутренними стимулами, задерживающими преобразования в языке. Понятность закона объясняется объективным стремлением языка к стабильности, «охранности» уже достигнутого, приобретенного, но потенции языка столь же объективно действуют в направлении расшатывания этой стабильности, и прорыв в слабом звене системы оказывается вполне естественным. Тут вступают в действие силы, не имеющие прямого отношения к собственно языку, но могущие наложить своеобразное табу на инновации. Такие запретительные меры исходят от специалистов-лингвистов и специальных учреждений, имеющих соответствующий правовой статус: в словарях, пособиях, справочниках, официальных предписаниях, воспринимаемых как социальное установление, имеются указания на правомочность или неправомочность употребления тех или иных языковых знаков. Происходит как бы искусственное задерживание очевидного процесса, сохранение традиции вопреки объективному положению вещей. Взять хотя бы хрестоматийный пример с широким употреблением глагола звонить в формах зво-мнит, звмонят вместо звонимт, звонямт. Тенденцией здесь является перенос ударений у глаголов на корневую часть: варимть - вамришь, вамрит; манимть - мамнишь, мамнит. В ХIХ в. нормой в глаголах на -ить была ударность окончания: Печной горшок тебе дороже: ты пищу в нем себе варимшь, - писал А.Пушкин. Ворон не жарят, не варямт, - утверждал И.Крылов. Однако общей тенденцией европейского ударения в ХХ в. для языков с нефиксированным ударением становится движение ударения к началу слова, прежде всего переход его на корень как значимую морфему слова. Об этом еще в 70-е гг. ХХ в. писал профессор Ленинградского университета Лев Рафаилович Зиндер [Зиндер 1979]. Отсюда ошибки в ударениях (малая тОлика вместо толИка, по срЕдам вместо по средАм, звОнит вместо звонИт). В связи с действием тенденции сдвига ударения на корневую часть в середине ХХ в. норма уже значительно поколеблена (Подарок сразу вр'учат. А может быть вручамт, - сомневается популярный мультик «Пластилиновая ворона»). В настоящее время повсеместно слышится: Он вамрит себе кофе, Сейчас он вкл'ючит свет, Мамнит меня этот таинственный край. В обозримом будущем глагол звонить может также поменять ударение под действием другого мощного закона - закона аналогии: немотивированные исключения в регулярном ряду, как говорят лингвисты, «выталкиваются». Поэтому же, как считают лингвисты, в конце концов изменится мужской род у существительного кофе.

Конечно, глобальное разрушение традиции может серьезно навредить языку, лишить его таких необходимых качеств, как преемственность, устойчивость, основательность. Но частичная периодическая корректировка оценок и рекомендаций необходима [Валгина 2003]. Закон традиции хорош, когда он действует как сдерживающее начало, противодействующее слишком расширенному действию других законов, в частности - закона речевой аналогии (как, например, капает, махает вместо каплет, машет).

Итак, закон традиции часто сталкивается с законом аналогии.

Действие закона языковой аналогии проявляется во внутреннем преодолении языковых аномалий, которое осуществляется в результате уподобления одной формы языкового выражения другой [Валгина 2003: 16-17]. В общем плане это мощный фактор языковой эволюции, поскольку результатом оказывается некоторая унификация форм, но, с другой стороны, это может лишить язык специфических нюансов семантического и грамматического плана. В таких случаях сдерживающее начало традиции может сыграть положительную роль.

Грамматическая аналогия представляет собою процесс уподобления, создающий новую форму по образцу старой. Аналогия является грамматическим новотворчеством ретроспективного характера, строящим новые грамматические формы c использованием материала старых форм. Аналогия служит средством улучшения грамматического строя языка, совершенствования грамматической формы или системы форм данного языка в соответствии с внутренними законами его развития. Будучи одним из общих законов развития грамматики, улучшения и совершенствования грамматических правил языка, аналогия действует в каждом языке своеобразными путями в соответствии с особенностями грамматического строя. Соответственно этому, явления аналогии представляют результат взаимодействия между устойчивостью грамматической системы и общей тенденцией к улучшению грамматических правил языка.

Основное направление аналогических новообразований определяется принципом однозначной связи грамматической формы и содержания, согласно которому одинаковые грамматические признаки выражают одинаковые значения, а одинаковые значения выражаются одинаковыми грамматическими признаками. На самом деле в любом языке наличествуют многочисленные противоречия между грамматическими формами и их значением [Жирмунский 1957].

Сущность уподобления (аналогия) заключается в выравнивании форм, которое наблюдается в произношении, в акцентном оформлении слов (в ударении), в грамматике (например, в глагольном управлении). Так, управление глагола поражаться + дат. п. (чему, вместо чем) возникло по аналогии с другими глаголами (изумляться чему, удивляться чему).

Аналогией может быть вызван переход глаголов из одного класса в другой, например, по аналогии с формами глаголов типа читать - читаю, бросать - бросаю появились формы полоскаю (вместо полощу), махаю (вместо машу), мяукаю (вместо мяучу) и др. Особенно активна аналогия в ненормированной разговорной и диалектной речи (например, замена чередований: берегу - берегёшь вместо бережёшь по образцу несу - несёшь). Так идет выравнивание форм, подтягивание их к более распространенным образцам.

Особенно активным в современном русском языке оказывается действие закона речевой экономии (или экономии речевых усилий). Действие этого закона объясняет, например, распространение нулевого окончания в родительном падеже множественного числа у ряда классов слов: *сто грамм вместо сто граммов; *полкило апельсин, *кило помидор.

Проблема "экономии" языка как вопроса, решение которого важно для теории языкознания и для практики общения, возникла давно. Мысль о том, что языковая структура должна определяться "экономным распределением" между ее частями, получила достаточно широкое распространение уже в XVII-XVIII вв. в связи с обсуждением разных проектов создания искусственных языков [Будагов 1972: 18].

Эта идея оказалась настолько заманчивой, что позднее, уже в XIX в., ее частично стали распространять и на языки естественные, стремясь "упростить" их, при этом ссылаясь на "природу самого языка". В истории языкознания наметились два основных истолкования проблемы "экономии": чисто количественное и более широкое, при котором "экономия" отождествляется с совокупностью "всех сил и тенденций" языка.

Так, английский философ и социолог Г. Спенсер понимал "экономию" как сокращение длинных слов и предложений [Там же: 19], а младограмматики, в частности Г. Пауль, - как дифференциацию форм и категорий в языке [Пауль 1960: 301]. Так Г. Пауль, будучи образованным лингвистом и тонким знатоком индоевропейских языков, в отличие от Г. Спенсера, отходит от проблемы "экономии" языка в чисто количественном выражении.

По-новому ставил проблему "экономии" А.А. Потебня, который писал: " ... чтобы доказать, что число форм уменьшается, нужно ... считать формальные оттенки значений - труд не столь легкий, как счет окончаний" [Потебня 1958: 63-64]. И дальше: " ... новые языки вообще суть более совершенные органы мысли, чем древние, ибо первые заключают в себе больший капитал мысли, чем последние" [Там же: 64-65]. При такой постановке вопроса А.А. Потебня не мог понимать "экономию" языка лишь как сокращение слов или длины предложений.

Особую известность принцип "экономии" языка получил в фонетике, а позднее и в фонологии. Поль Пасси в 1880 г., имея в виду звуковую систему французского языка, писал: "Язык постоянно стремится освободиться от того, что является лишним, и выделить то, что оказывается необходимым" [Будагов 1972: 21]. Вслед за Г. Суитом П. Пасси называл первую тенденцию "законом наименьшего усилия", а вторую - "принципом экономии". Обе эти тенденции П. Пасси хотел обнаружить в фонетике.

Как мы уже упоминали, предпринималась и попытка объяснить причину тенденции к "экономии" языка ссылками на человеческую лень. Эта точка зрения была развита замечательным советским лингвистом Е.Д. Поливановым, лингвистические взгляды которого складывались под влиянием И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л.В. Щербы.

Факт, что целый ряд типичных эволюционных процессов повторяется в историях самых различных языков (как родственных, так и неродственных), позволил Е.Д. Поливанову обобщить тенденции, которые обнаруживаются в типичных эволюционных процессах. Он писал: "Как это ни странно, но тот коллективно-психологический фактор, который всюду при анализе механизма языковых изменений будет проглядывать как основная пружина этого механизма, действительно, есть то, что, говоря грубо, можно назвать словами: "лень человеческая", или - что то же - стремление к экономии трудовой энергии" [Поливанов 1968: 81].

Удивляться этому не приходится, так как стремление сэкономить расход трудовой энергии - это общая черта различных видов трудовой деятельности человечества. Е.Д. Поливанов устанавливает в виде общего признака для всех видов трудовой деятельности границы экономии энергии: "Экономия трудовой энергии склонна осуществляться (и фактически осуществляется) именно до тех пор, пока сокращение энергии не угрожает бесплодностью всего данного трудового процесса (т.е. недостижением той цели, для которой данный труд вообще предпринимается)" [Там же].

В 1955 г. с идеями, аналогичными идеям П. Пасси, выступает А. Мартине. Французский ученый подчеркивает, что язык постоянно подвергается действию двоякого рода сил: с одной стороны, язык изменяется, так как потребности людей в выражении мыслей и чувств все время увеличиваются и осложняются, а с другой стороны - язык не изменяется, так как инерция людей приводит к ограничению лингвистических средств выражения. "Языковое поведение", по А. Мартине, регулируется принципом наименьшего усилия, или принципом экономии. А. Мартине пишет: "Термин экономия включает все: и ликвидацию бесполезных различий, и появление новых различий, и сохранение существующего положения. Лингвистическая экономия - это синтез действующих сил" [Мартине 1960: 130].

Шаг назад в сторону количественной интерпретации "экономии" был сделан американским лингвистом Л. Блумфилдом в его книге "Язык". Он писал: "Даже сейчас ясно, что изменения в языке направлены в сторону укорочения слов и упорядочения их построения: звуковые изменения делают слова более короткими, а изменения по аналогии заменяют нерегулярные образования регулярными" [Блумфильд 1968: 559]. Как видим, Л. Блумфилд в своих идеях возвращается к Г. Спенсеру.

Дальнейшее развитие принцип "экономии" получил в работах Р.А. Будагова (1972), Н.В. Глаголева, В.П. Кобкова, Н.Н. Монтьевой, М.Е. Шафиро, Г.Х. Суярова, Н.В. Черемисиной и других [Будагов 1972; Глаголев 1967; Шафиро 1965]. Названные ученые приходят к заключению, что экономия как лингвистическое явление предполагает использование средств, принимающих участие в языковом общении, которое приводит или может привести к экономии времени и сокращает непосредственно сам процесс общения.

В процессе исторического развития языка принцип экономии конкурировал (и продолжает конкурировать) с принципом избыточности. Говорящий стремится к экономии произносительных и мыслительных усилий, а слушающий заинтересован в развертывании реплик говорящего, так как стремится затратить наименьшие усилия на восприятие и понимание (тенденция к стандарту). Человек и сегодня еще стремится зачастую выразить мысль стандартно, по стереотипам, по заданным алгоритмам. Поэтому в стандарте заинтересованы как говорящий, так и слушающий. Однако часто стандарт свидетельствует о бедности и шаблонности мысли и речи. Поэтому в практике речи следует придерживаться "золотой середины": найти то, что способствует и соответствует реализации принципа экономии, но в то же время не приводит к злоупотреблению стандартом.

Разговорный стандарт соответствует узусу языка, вот почему его изучение представляет собой интерес. "Именно в узусе, складывающемся в масштабе всего литературного языка как результат взаимодействия индивидуальных, социальных, профессиональных, возрастных и иных речевых пристрастий и предпочтений, возникают некие точки расшатывания устойчивого состояния и риска его нарушения, некие линии разлома, затрагивающие и норму, и систему" [Лаптева 2002: 345].

Особенно большой резерв в этом отношении имеет синтаксис: словосочетания могут послужить базой для образования слов, а сложные предложения могут быть свернуты до простых и т.п. [Кубрякова, Шахнарович, Сахарный 1991]. Например: электропровод (электрический провод), овсянка (овсяная крупа); мороженое (мороженое молоко), учительская (комната для учителей); Отец рассказал, куда мы поедем летом. - Отец рассказал о летней поездке. Об экономичности языковых форм свидетельствуют и разнообразные аббревиатуры.

Языку как феномену свойственны определенные антиномии, через которые проявляется саморазвитие языка, - закон противоречий. Обычно выделяют пять-шесть основных антиномий: антиномия говорящего и слушающего; антиномия узуса и возможностей языковой системы; антиномия кода и текста; антиномия, обусловленная асимметричностью языкового знака; антиномия двух функций языка - информационной и экспрессивной, антиномия двух форм языка - письменной и устной [де Соссюр 1999].

Антиномия говорящего и слушающего создается в результате различия в интересах вступающих в контакт собеседников (или читателя и автора): говорящий заинтересован в том, чтобы упростить и сократить высказывание, а слушающий - упростить и облегчить восприятие и понимание высказывания. Столкновение интересов создает конфликтную ситуацию, которая должна быть снята путем поиска удовлетворяющих обе стороны форм выражения.

Например, в русском языке начала и середины XX в. появилось много аббревиатур (звуковых, буквенных, отчасти слоговых). Это было в высшей степени удобно для того, кто составлял тексты (экономия речевых усилий), однако в настоящее время появляется все больше расчлененных наименований (ср.: общество защиты животных, районное управление по борьбе с организованной преступностью, общество художников-станковистов), которые не отрицают употребление аббревиатур (РУБОП), но, конкурируя с ними, обладают явным преимуществом воздействующей силы, поскольку несут в себе открытое содержание.

Антиномия кода и текста - это противоречие между набором языковых единиц (код - сумма фонем, морфем, слов, синтаксических единиц) и их употреблением в связной речи (текст). Здесь существует такая связь: если увеличить код (увеличить количество языковых знаков), то текст, который строится из этих знаков, сократится; и наоборот, если сократить код, то текст непременно увеличится, так как недостающие кодовые знаки придется передавать описательно, пользуясь оставшимися знаками. Хрестоматийным примером такой взаимосвязи служат русские названия родственников (деверь `брат мужа' [БТС 2000: 244]; шурин `брат жены'; золовка 'сестра мужа' [БТС 2000: 369]; свояченица 'сестра жены' [БТС 2000: 1163] и т.д.).

Увеличение кода за счет заимствований происходит в тех случаях, когда иноязычное слово может быть переведено только словосочетанием, например: кавалькада `группа наездников и наездниц на прогулке; группа всадников, едущих вместе' [БТС 2000: 408], брокер 'посредник при совершении сделок на бирже, действующий по поручению своих клиентов и т.д. [БТС 2000: 97].

Антиномия системы и нормы (по-другому - узуса и возможностей языка) заключается в том, что возможности языка (системы) значительно шире, чем принятое в литературном языке употребление языковых знаков; традиционная норма действует в сторону ограничения, запрета, тогда как система способна удовлетворить бульшие запросы общения. Например, норма фиксирует недостаточность некоторых грамматических форм (отсутствие формы 1-го лица единственного числа у глагола победить, отсутствие противопоставления по видам у ряда глаголов, которые квалифицируются как двувидовые, и т.д.). Употребление компенсирует такие отсутствия, пользуясь возможностями самого языка, сравним использование в функции предиката глагольных междометий в случае одновидового глагола, например, шастать: Тут старушка-мать шасть в комнату - и вынесла ларец.

Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака, проявляется в том, что означаемое и означающее всегда находятся в состоянии конфликта. Означаемое (значение) стремится к приобретению новых, более точных средств выражения (новых знаков для обозначения), отсюда рост синонимии: врач - доктор - лекарь - эскулап. Означающее (знак), в свою очередь, стремится расширить круг своих значений, приобрести новые значения.

Сравним расширение значения слова успешный: рядом с узуальным успешный сезон, успешный опыт возникло сочетание успешный менеджер. Для характеристики личности, добивающейся успеха, в русском языке использовались другие прилагательные (преуспевающий, удачливый). Слово успешный словари определяют следующим образом: Успешный 1. Заключающий в себе успех, сопровождающийся успехом. Успешные гастроли. Успешные занятия Успешная работа. Успешный исход дела. Успешные оценки. Успешная охота. Успешная демонстрация новых моделей одежды. 2. Разг. Такой, которому сопутствует успех в чем-либо. Успешный сотрудник. Успешный обманщик. Успешный покоритель женских сердец. [БТС 2000: 1400]. В этом новом втором значении успешный менеджер - это `тот, кто работает результативно'. Появлению этого нового сочетания способствует и фетишизация в современном мире успеха как материального выигрыша: «Репутация державы точнее всего определяется той суммой, которую она способна взять в долг» - Уинстон Черчилль [National Business 11.2008: 65]. Лингвистическим механизмом расширения является угасание дифференциаторов [Способы номинации в современном русском языке 1982; Кобозева 2009]. Так возникает равновесие: означаемое и означающее «приходят к согласию».

Антиномия двух функций языка сводится к противопоставлению информационной и экспрессивной функции. Обе действуют в разных направлениях: информационная функция приводит к однотипности, стандартности языковых единиц, экспрессивная - поощряет новизну, оригинальность выражения. Речевой стандарт закрепляется в официальных сферах общения - в деловой переписке, юридической литературе, государственных актах. Экспрессия, новизна выражения более свойственна речи ораторской, публицистической, художественной. Своеобразный компромисс (а чаще именно конфликт) обнаруживается в СМИ, особенно в газете, где экспрессия и стандарт, как указывает В.Г. Костомаров, являются конструктивным признаком [Костомаров 1999: 57], в том числе синтаксического оформления материала: На этот раз Джуллиани и Хиллари Клинтон имеют реальный шанс встретиться в финальном забеге. Будучи рыцарем по званию и натуре, Руди должен принять вызов с открытым забралом. [Профиль №33 2007: 26]; Что же касается наблюдателей со словарем, то им тоже нужна новая вакцина. От клинического идиотизма. [Интернет URL http://www.lenta.ru/columns/2010/03/18/vaccine/ дата обращения: 18.03.2010]. Являясь одновременно средством донесения новостей и воздействия на читателей/слушателей, публицистическая речь гармонично реализует обе функции, в последнее время все больше демонстрируя слияние разговорного и книжных (письменных) стилей.

Последнее из противоречий - антиномия устной и письменной формы языка. В настоящее время в связи с возрастающей ролью спонтанного общения и ослаблением рамок официального публичного общения (в прошлом - подготовленного в письменной форме), в связи с ослаблением цензуры и самоцензуры изменилось и само функционирование русского языка.

Так, в прошлом достаточно обособленные формы реализации языка - устная и письменная - начинают в каких-то случаях сближаться, активизируя свое естественное взаимодействие. Устная речь воспринимает элементы книжности, письменная - широко использует принципы разговорности. Например: Султыгов ёк, но не до конца. И ненадолго [Нов. газета № 5 26.01.2004: 12]; В большинстве же школ директора просто ждут: авось рассосется само, ничего делать не придется. [Рус. Newsweek №35 2009: 54]; Песок себе и песок, как на пляже, сначала говорили в аэрокосмическом агентстве. [Интернет URL http://news.rambler.ru/15963280/ дата обращения: 16.10.2012].

Начинает разрушаться и само соотношение книжности (основа - письменная речь) и разговорности (основа - устная речь). Возникает своеобразная форма письменной фиксации устной речи [Колесов 1999; Костомаров 1999; Колокольцева 2001]. В звучащей же речи появляются не только лексико-грамматические признаки книжной речи, но и чисто письменная символика, например: человек с большой буквы, доброта в кавычках, качество со знаком плюс (минус) и др. [Валгина 2003: 24-25].

1.3 Факторы, влияющие на развитие синтаксической системы. Синтаксические тенденции и их дифференциальные признаки

На современный русский язык действует множество факторов [Валгина 2003; Покровская 2001; Русский язык конца XX столетия 2000]: переидеологизация и формирование новых ценностей (семантика); аналитизм, многократно усиленный воздействием международного английского языка (структура); тенденция к экономии речевых усилий (структура); потребность в информационном акцентировании (семантика и структура); тенденция к дистинктности (семантика и структура); синтаксическое слияние средств связи, субъектных сфер текста и пр. как отражение установки постмодернистского мышления «мир есть хаос» (структура); распространение разговорных конструкций (функционально-стилевой аспект) и т.п.

Действие факторов динамики русского синтаксиса усиливает также проблемность публицистического текста, требующая выделения предмета речи и резюме статьи, акцентирования важных аргументов и проч. Наши наблюдения показывают: чем острее журналист ставит проблему, чем заинтересованнее пытается ее решить, тем больше в статье инноваций.

Мы выделяем две основные тенденции, оказывающие влияние на современный русский синтаксис: экономичность (экономия речевых усилий), в том числе аналитизм как форма проявления экономии, и дистинктность (точность выражения). Необходимо отметить, что указанные тенденции не действуют самостоятельно и независимо друг от друга - они взаимодействуют и находятся в определенной зависимости. Например, проявлением аналитизма в синтаксисе мы считаем экспансию номинативов, что в свою очередь также является показателем стремления языка к экономичности (форма) и дистинктности (содержание и форма).

Среди указанных тенденций выделяются, на наш взгляд, ведущие и подчиненные им. Как известно, одним из основных законов языка является закон экономии языковых усилий [Виноградов 1952; Валгина 2003; Колокольцева 2001; Шестак 2010]. Проявлением его является и формирование аналитизма, и компрессия, и редукция. Целью сообщения, а потому ведущим принципом организации языковой структуры является также точность выражения смысла, находящая свое выражение в синтаксической структуре текста: вынесение топика сообщения (сегментация) или ремы (парцелляция), инверсии, присоединение и т.п. Поэтому динамику структуры современного русского синтаксиса мы рассматриваем в аспекте проявления тенденций к экономии и к точности выражения смысла.

Рассмотрим указанные тенденции подробнее.

Закон речевой экономии (или экономии речевых усилий) обеспечивает оптимизацию мыслительных и произносительных усилий языковой личности. Как мы уже упоминали, действие закона экономии усилий пронизывает все уровни языка. В синтаксической системе тенденция к экономичности выражается прежде всего в упрощении синтаксических конструкций за счет усложнения смысла или в упрощении понимания высказывания за счет усложнения его строения. В публицистическом стиле (включая его рекламный подстиль) проявлением тенденции к экономичности на синтаксическом уровне являются следующие особенности оформления высказывания:

1) элиминирование синтаксических распространителей, что ведет к росту имплицитных и эллиптичных конструкций, компрессии и редукции высказываний: Минкульт Эстонии захотел по-русски [Профиль №33 2007: 9];

2) синтаксическая контаминация (смещение и взаимопроникновение) синтаксических построений, ярким проявлением которой является предикативная осложненность предложения - включение в состав предложения предикативных единиц, замещающих синтаксические позиции членов предложения: Написать на асфальте перед окнами девушки «Просыпайся, любимая!» - от 250 до 500 [Нов. газета № 20 25.03.2004: 27];

3) рост числа конструкций, в которых использован прием «текст в тексте», т.е. рост интертекстуальности - использование прецедентного текста как части синтаксической конструкции: Зелененький он был…[Интернет URL http://www.meta.kz/118417-zelenenkijj-on-byl.html дата обращения: 14.11.2013], Прозаседавшиеся [Профиль №22 2011: 60];

К тенденции экономии речевых усилий примыкает другой фактор - формирование абстрактности мышления и влияние аналитических языков на синтаксический строй русского языка, или тенденция к аналитизму. Проявлениями этой тенденции мы считаем:

1) ослабление синтаксических связей (что ведет к появлению двусторонних связей внутри высказывания): Тогда напротив здания ПИБ появились люди с плакатами, которые кричали: «Спасайте свои деньги!» [Интернет URL http://dozor.kharkov.ua/1000981/dengi/1025454.html дата обращения: 14.10.2008];

2) проникновение иностранных неадаптированных слов в конструкции, при котором происходит либо согласование этого слова по форме (BNY Mellon предложил России выгодный кредит в обмен на мировую. [Интернет URL http://www.meta.kz/118935-koshelek-ili-sud.html дата обращения: 14.09.2009], либо его не происходит вовсе (Я доверяю Ариэль! [ТВ реклама]);

3) экспансия номинативов (именительного падежа): Попытка номер два [Российская газета №134 25.06.2008: 3].

С тенденцией к дистинктности связаны семантическое согласование (Широко шагают Штаты - пора и унять молодца [Завтра № 37 09.2009: 4]; «Арутюнова - известная логик, академесса» - УР), а также изменения в структуре высказывания: выделение топика и резюме, что вызывает появление информационно расчлененных конструкций (явления сегментации и парцелляции). Выделяющие топик сегментные конструкции имеют и стилистическую нагруженность: они имитируют разговорную непринужденную речь на письме, иллюстрируют отсутствие специальной структурной заданности, которая свойственна общепринятому книжному синтаксису. Например: Из огня да в полымя. Не успели учителя подумать, как быть с религиями, на них посыпались новые предложения. [Рус. Newsweek №35 2009: 54].

Другая причина расчлененных конструкций - намерение увеличить экспрессивность текста: Когда взорвался реактор в Чернобыле, первое официальное сообщение прозвучало через два дня, а еще через два дня в Киеве весело праздновали Первомай. Чтобы не сеять панику. [Рус. Newsweek №35 2009: 2].

Выделяющие топик сегментированные конструкции способствуют логизации текста, что удобно и для пишущего (говорящего), и для читающего (слушающего). Например: Отсюда и результат. Во всем мире женщины, несмотря на сохраняющееся гендерное неравенство, отвоевывают у мужчин позиции на рынке труда. [Интернет URL http://www.meta.kz/150962-krepkijj-khozjajjstvennik.html дата обращения: 8.03.2010]. Парцелляция же - это выделение ремы, информационного центра высказывания, приобретающего в этом случае каузальное значение, одновременно повышающего экспрессивность, эмоциональную сторону высказывания, а также оформляющего modus, субъективность, позицию автора текста: Что же касается наблюдателей со словарем, то им тоже нужна новая вакцина. От клинического идиотизма [Интернет URL http://lenta.ru/columns/2010/03/18/vaccine/ дата обращения: 18.03.2010].

При парцелляции простого предложения за границы предложения интонационно и графически выносятся члены его внутренней структуры. В случае сложного предложения парцеллятом выступает придаточное, приобретающее самостоятельную информационную нагрузку и интонационное оформление [Рогова 1975]. Основой парцелляции является такое фундаментальное свойство языкового знака, как асимметричный дуализм [Карцевский 1965: 92-93]: при парцелляции не совпадают границы предложения как схемы, плана сообщения и высказывания как предложения, произнесенного в ситуации общения, интонированного и разделенного на тему и рему. По нашим наблюдениям, чаще всего в простом предложении отделяются либо второстепенный член предложения (чаще обстоятельство), либо член/члены однородного ряда: Саша Яценко вообще не похож на актера. Ни на экране, ни в жизни. [Нов. газета №40 12.04.2013: 17]; Но дистанцию между автором и героем сохранить не смогла и вопреки всем законам кино и жестоким нормам нашей реальности включилась в судьбу Антона, изменив линию его жизни. И своей. [Нов. газета №40 12.04.2013: 24]; С момента создания Госнаркоконтроля в 2003 году многие утвердились во мнении, что борьба с наркоторговлей и наркоманией для наркополицейских - второстепенная задача. Теперь им предстоит доказать, что это не так. Не перегибая палку. [Рус. Newsweek №44 2009: 28].

Касаясь вопроса функционирования парцеллированных конструкций в языке современной публицистики, необходимо уделить внимание и такому новому явлению русского синтаксиса, как «парцелляция с абзаца» (термин Л.А.Шестак). Например:

Понятно, что надо делать. Надо сокращать неэффективные вузы.

Надо сокращать бюджетные места в вузах, потому что за эти места все равно платят взятки.

Надо радикально реформировать РАН, потому что в своем нынешнем виде она ни к какой науке не способна…

Наконец, надо бороться, как я уже сказала, не с плагиатом даже, а с организованным преступным сообществом плагиатчиков. [Нов. газета №40 12.04.2013: 5].

В количественном соотношении такие конструкции уступают случаям парцелляции высказываний через традиционный знак - точку, однако подобное членение все чаще фиксируется на страницах современных русских СМИ. Так, в нашей картотеке зафиксирован 21 подобный пример. Парцеллят с абзаца передает важную дополнительную информацию, которая оформляется при этом не просто как отдельная мысль, а как новая микротема. Налицо специально создающееся противоречие: абзацный отступ есть канонический знак перехода к новой мысли, используется же он для окончания и смыслового акцентирования мысли предыдущей.

Таким образом, современная глобальная языковая ситуация (увеличение потока информации, а также скорости его прохождения, высокая цена и ограниченный размер информационной Интернет-площади, давление аналитического, т.е. также экономного в грамматическом оформлении мирового английского языка, роль визуализации в подаче информации, способствующая появлению современных креолизованных текстов, например, в рекламе) является мощным фактором экономии в языке, поэтому тенденция к экономии речевых усилий в ближайшем будущем будет, на наш взгляд, только усиливаться. В частности, на материале публицистических текстов можно проследить основные пути реализации этой тенденции: упрощение синтаксических конструкций, синтаксическая контаминация, рост интертекстуальности.

Публицистические тексты, представляя собой примеры литературного языка, одновременно заимствуют некоторые черты, характерные для разговорной речи. Тем самым создается эффект живого общения с читателем, а элементы устной речи проникают в письменный кодифицированный язык. Можно сделать вывод, что расчлененные (парцеллированные, сегментированные), контаминированные и присоединительные конструкции, ранее являвшиеся особенностью разговорного языка, становятся нормой. И синтаксическая система, постепенно изменяясь, подстраивается под требования современных носителей языка: точный, краткий, понятный текст, не лишенный при этом образности и экспрессивности.

1.4 Публицистическая речь и ее особенности

Наша работа посвящена исследованию синтаксических явлений, которые проявляются прежде всего в текстах современной публицистики. Публицистический стиль является одним из стилей русского литературного языка [Словарь-справочник лингвистических терминов 1976]. Основными сферами жанрами этого стиля являются журнальные и газетные статьи, а также Интернет-публикации. С точки зрения тематики такие произведения обычно разноплановы (политика, социальная жизнь, бытовые вопросы, художественные и философские проблемы).

С точки зрения языка

публицистический стиль является своеобразным «буфером» между некодифицированной разговорной речью и построенным по строгим принципам научным и деловым стилями, но при этом включает средства выразительности, характерные для языка художественной литературы.

Упрощенный, неспециализированный язык публицистики помогает читателю или слушателю усвоить информацию на новом понятийном - популярном - уровне. Таким образом, содержательная и языковая специфика публицистических произведений создает особый дискурс, рождаемый в результате некоторой переработки имеющейся точной (фактической) информации и добавления в нее авторских элементов [Купина, Михайлова, 2004: 116].

В силу своей главной особенности - актуальности - публицистическая речь стремится достичь не только высокого уровня общепонятности, но и требует использования свежих, новых форм выражения информации. Речь идет об участии специальной терминологии и эмоционально окрашенной лексики, о сочетании стандартных и экспрессивных средств языка, об использовании абстрактной и конкретной лексики, об использование жаргонизмов и сниженной лексики, фразеологизмов и метафор, типичных для данного момента конструкций изложения материала.

Без сомнения,

публицистика уже долгие десятилетия остается основной сферой возникновения и распространения языковых неологизмов: лексических, словообразовательных, фразеологических. Однако необходимо заметить, что работа по насыщению русского литературного языка новым проходит и в плане пополнения синтаксическими структурами. Поэтому данный стиль оказывает существенное влияние на развитие языковой нормы в целом. При этом при исследовании современной прессы невозможно не заметить, что в связи с большими объемами выпускаемых медиа-изданий отмечается и большое количество небрежной, неточной речи, стилистических и грамматических дефектов, которые появляются вследствие слабого владения ресурсами языка или недостаточного развития коммуникативных навыков непринужденного, достаточного и лаконичного выражения мысли: Большинство жителей Латвии проголосовали против русского языка [Интернет URL http://www.pravda.ru/news/world/19-02-2012/1108575-referendum-0/ дата обращения: 19.02.2012]. Поэтому в лексическом плане наблюдается снижение (или «усреднение», «массовизация», «огрубление») речевого стандарта, который сопровождается активным вторжением элементов разговорного языка [Нещименко 2001: 98]. Однако нужно заметить, что происходящие в синтаксическом плане изменения, по нашему мнению, все-таки не могут быть названы «огрублением», так как структуры, заимствованные из разговорного языка, способствуют передаче необходимой информации в лаконичной и точной форме, что выгодно и адресанту (малый объем текста, возможность добавить больше деталей), и адресату (доступность, адекватность уровню знаний адресанта, экспрессивность).

Помимо влияния разговорной речи, необходимо обратиться и к изменению облика публицистического текста под активным воздействием иноязычных включений. В связи с новыми экономическими и технологическими отношениями, перехода России к политике сотрудничества и формирования в нашей стране открытого общества наш язык стал очень быстро и в больших объемах осваивать иноязычную лексику и новые принципы построения высказываний (например, тенденция к аналитизму). Более того, в настоящее время обычным явлением становится включение иностранного слова в русскоязычный контекст без перевода, при этом чужеродный элемент может быть как согласован с другими членами предложения (причем вариантов согласования может быть несколько), так и оставлен без согласования: Свидетели e-government [НГ № 72 2010: 15]; Все охотно признавали, что их жилище тоже почти целиком «Made in China». [Обл. вести №58 04.10.2013: 1].

Как указывает С.И. Сметанина, «в основе построения медиа-текста лежит принцип отбора языковых средств в соответствии с задачами общения. Функциональная стилистика регламентирует выбор языковых единиц с целью обеспечения эффективности процесса коммуникации и, как всякая кодифицирующая система, предписывает нормы поведения, в данном случае речевого» [Сметанина 2002: 44]. Речевая ситуация влияет и на выбор синтаксических средств передачи информации. Так, в газетах мы чаще встречаем новые структуры в статьях, касающихся социальных вопросов, в аналитических обзорах, журналистских расследованиях, тогда как краткие информационные сводки, сообщения о происшествиях в городе или о результатах выборов представляют собой классический с точки зрения синтаксиса текст.

В нашей работе мы рассматриваем публицистические тексты не только на классических - бумажных носителях (газеты и журналы), но и Интернет-издания (сайты и новостные порталы), а также телевизионную рекламу. Поэтому, помимо особенностей, которые являются общими для обоих типов передачи сообщений СМИ, необходимо перечислить и те черты, которые являются отличительными именно для текстов в глобальной сети [Хайдарова 2010: 149-151; Современная интернет-коммуникация: структура и основные параметры 2012: 9-52].

Прежде всего необходимо отметить особенность самой площадки размещения информации: в газете это определенная полоса и колонка, а в Интернет-ресурсе - дорогое виртуальное пространство. Отсюда вытекают все остальные специфичные черты построения новости в сети:

1) Предельная лаконичность, сжатость и четкость сообщения. В силу небольшого по размеру места, выделяемого под новость, текст в интернет- ресурсах обычно меньше по объему, а значит - в нем максимально проявляется стремление автора донести необходимую информацию сжато, но при этом полно и доступно, не лишая сообщение экспрессивности и выразительности;

2) Информационная мозаичность. Интернет-публикация представляет собой неоднородный текст с многочисленными включениями ссылок, рекламы, картинок. Причем эти включения зачастую прерывают основной текст статьи. В процессе чтения пользователь может столкнуться не только со статичными внетекстовыми элементами, но и со всплывающими окнами рекламы и видеороликами. Поэтому у авторов виртуальных статей возникает дополнительная трудность по удержанию внимания и интереса читателей именно на их материале. А значит их задача - не просто донести информацию, но выбрать такую форму ее подачи, чтобы удовлетворить и запросы пользователя (лаконично, полно, метко, доступно, интересно), и запросы заказчика (броско, кратко - для экономии арендуемой виртуальной площади);

3) Наличие изображений, никак не связанных с текстом. Как уже сказано, большое количество изображений (картинки, иконки, анимация, фотографии) является в настоящее время постоянным атрибутом интернет-публикаций. Чаще всего на авторитетных ресурсах публикуется некая иллюстрация к статье, которая располагается вместе с текстом в центре. Но, помимо этого, на периферии экрана расположены также маленькие картинки с разнообразными объявлениями. Иногда на тексте статьи может также появиться «выплывающее» окно с рекламой в виде изображения;

4) Наличие ссылок на другие сообщения. Эта особенность может быть как полезна для журналиста и читателя, так и затруднительна. После статьи обычно размещаются так называемые ссылки по теме - на статьи, близкие по тематике, размещенной выше. Эти ссылки обычно приводятся либо автором публикации, либо администратором сайта и могут быть весьма полезны читателям, заинтересовавшимся освещенной в этой публикации проблемой. Но, помимо таких ссылок, пользователи новостных порталов вынуждены сталкиваться и с бесполезными, а чаще даже мешающими чтению статьи ссылками, которые расположены по всему пространству интернет-страницы или «всплывают», загораживая основной текст;

5) Недостаток вербальной информации. Страница с интернет- публикацией разительно отличается от газетной полосы. Благодаря возможностям виртуальной сети авторы могут помещать гораздо больше невербальных элементов в свою статью. Иногда такие элементы количественно превосходят вербальные, и текст заменяется видеорядом или набором иллюстраций с подписями. Именно в Интернете получил широкое распространение фоторепортаж, который представляет собой расположенные друг за другом кадры определенного события, подписанные комментарием (правда, не всегда) и объединенные общим заголовком;

6) Креолизованный текст. Это неоднородный текст, включающий элементы вербальной (языковой) и невербальной системы (например, фотографии, рисунки и др.) Например, нами обнаружены случаи использования практически одинаковых фотографий с изображением В.Путина и Ю.Тимошенко. В одном случае статья называлась «Коса и камень» [Рус. Newsweek №44 2009: 6] и представляла собой прецедентный текст - пословицу Нашла коса на камень, а также аллюзию на строчку из песни группы 7Б: «Нашла коса на камень. Идет война на память лет». Рядом с заголовком две фотографии: одна изображает Юлию Тимошенко, другая - Владимира Путина. По всему ясно, что статья написана о неких проблемах взаимопонимания между премьерами России и Украины. Применительно к современным публицистическим текстам в лингвистике даже появился специальный термин: «лингвовизуальный комплекс» - газетный текст, сопровождаемый фотоизображением, как разновидность поликодовых текстов, или «семиотически осложненный текст» [Ворошилова 2006: 180-189]. В качестве невербального компонента в Интернет-изданиях (в отличие от газет и журналов) активно используются не только фотографии, но и различные рисунки, логотипы, видеофайлы, анимация, причем это могут быть как элементы, иллюстрирующие сам текст, так и не соотносимые с ним, прерывающие его (реклама, ссылка на другой ресурс);

7) Наличие подзаголовка, расшифровывающего заголовок. Данная особенность встречается и в традиционной прессе. Явления использования заголовка и подзаголовка встречаются, когда заголовок дает недостаточную информацию о содержании статьи или излишне метафоричен: Гора с плеч. Россия освободится от коммерческой задолженности бывшего СССР. [Интернет URL http://www.lenta.ru/news/2010/01/25/debt/ дата обращения: 30.11.2009]. В таких случаях в качестве заголовка нередко использование прецедентных текстов, отдаленно указывающих на тему статьи, а в качестве подзаголовка - предложения, содержащего главную мысль сообщения: Восточный экспресс. США кардинально меняют стратегию своих отношений с Индией и Китаем. [Интернет URL http://www.lenta.ru/articles/2009/11/26/india/ дата обращения: 26.11.2009].

Обратимся к факторам, влияющим на формирование современного публицистического текста как на традиционных бумажных носителях, так и Интернет-изданий.

На формирование и развитие публицистического стиля влияют лингвистические и экстралингвистические факторы.

Лингвистические факторы - это реализация информационной и воздействующей функций публицистического стиля. Информационная функция текстов СМИ определяется такими их особенностями, как документальность, объективность, официальность, логичность и аргументированность излагаемого материала [Лаптева 2006]. Так как публицистический текст часто ограничен во времени подготовки, особенно если он касается злободневных проблем или срочных сообщений, журналисты вынуждены использовать известные публицистические приемы, частотные языковые средства, устойчивые речевые обороты (клише), интертекстуальность и прецедентность как современные (постмодернистских) способы организации текста. Это определяет стандартизацию языка газеты с одной стороны (В.Г. Костомаров в своей книге «Русский язык на газетной полосе» доказал, что стандартизованность речи обеспечивает высокую скорость подготовки информации [Костомаров, 1971]) и выражения авторской позиции и создания авторского стиля - с другой стороны. Стандартизированность текста помогает сэкономить усилия журналиста, оперативно откликнуться на события и передать информацию о них читателям, а в совокупности с актуальными средствами создания «знакомого» текста облегчает аудитории чтение и понимание статьи.

Воздействующая функция, которая сегодня, по нашему мнению, занимает особо важное место в создании репортажа, заключает в себе передачу оценки событий, выражение авторского отношения к содержанию текста, использование изобразительных и образных средств [Бобровская 2011]. При наличии высокой конкурентности среди изданий именно реализация воздействующей функции публицистического текста определяет аудиторию и «имидж» издания. В последнем случае происходит взаимодействие лингвистического и экстралингвистического факторов.

Г.Я. Солганик полагает, что выбор оценочных средств выражения во многом определяется жанровой спецификой текста. Так, например, заметка, репортаж, отчет, корреспонденция призваны в основном реализовать информационную функцию, тогда как воздействующие фрагменты лишь сопровождают документальную основу текста (например, заголовок-метафора, обобщающее высказывание с выражением авторской позиции или риторический вопрос в конце текста, изобразительный фрагмент в репортаже с места события). Другие статьи, подразумевающие не просто констатацию и описание фактов, а их рассмотрение с разных позиций, анализ, обсуждение актуальных проблем с точки зрения соответствующих её тематике ценностей, задействуют развитую систему аргументов, используют эмоционально-экспрессивные компоненты. В рецензии, очерке, аналитической статье, памфлете, фельетоне реальные связи и оценки трансформируются образными ассоциациями, сравнениями, аллюзиями. В определенных случаях публицистическая статья становится настолько авторской и отвлеченной, что документальная основа становится лишь основой для рассуждений журналиста. Именно с этим особенностями подачи материала связана классификация текстов СМИ: информационные, аналитические, художественно-публицистические.

К экстралингвистическим факторам относятся оперативность создания и потребления текста, периодичность, коллективное авторство, использование других, первичных текстов (таких, как официальные документы, данные рейтингов и социологических опросов, интервью и др.) [Сметанина 2002: 45].

Как писал в своей работе В.Г. Костомаров, «конструктивным принципом организации средств языка в газетно-публицистическом стиле, обеспечивающим выполнение основных функций СМИ, традиционно признается принцип чередования стандартных и экспрессивных сегментов текста» [Костомаров 1971: 57]. Чередованием стандарта и экспрессии (объем каждого из этих элементов определяется автором или изданием), обеспечивается реализация комплексной задачи информирования и воздействия, то есть основной задачи, осуществляемой функционированием публицистического стиля. Необходимо отметить, что под стандартом понимается схема построения сообщения, характерная для публицистического стиля (включающая, к примеру, заголовок, подзаголовок, обозначение темы, основную часть и вывод), реализуемая с помощью определенных лексических средств, клишированных оборотов речи. Как писал В.Г. Костомаров о языковом стандарте (в сравнении со штампом), стандарт «не вызывает негативного отношения, так как обладает четкой семантикой и экономно выражает мысль, способствуя быстроте передачи информации» [Там же: 114]. Исследователь также пишет, что «модель газетного языка раскрывается как обязательное и прямолинейно-постоянное соотнесение стандартизированных и экспрессивных сегментов цепи, их чередование и контрастирование...» [Там же: 57]. Под стандартом «понимается любое интеллектуализированное средство выражения в его противопоставленности с экспрессией». Отличительными чертами стандарта выступают «воспроизводимость, однозначная семантика и, прежде всего, нейтрально-нормативная окраска». Стандарт - немаркированные языковые единицы, они существуют в готовой форме, легко переносятся из текста в текст, воспринимаются однозначно [Там же: 180].

Отсюда проистекает мысль о способе усвоения материала в публицистическом тексте - от части к целому: каждая часть должна отвечать общей цели текста. «Определив функцию целого, можно установить, какие части нужны целому, чтобы оно существовало. Познать часть - это значит подойти к ней не структурно, а функционально, оценив назначение каждой части в жизни целого, принцип их взаимосвязи: подчинение, равноправие, иерархию, уровень стабильности», - указывают исследователи [Сметанина 2002: 47]. Поэтому каждая часть публицистического текста связана с остальными, и если одна часть является менее значимой в информационном плане или менее адекватной для понимания (например, заголовок в форме метафоры или цитаты), это восполняется другой частью (подзаголовком, соответственно). То есть происходит то самое чередование фактов и экспрессии, стандарта и авторства, реализации информационной и воздействующей функций.

Если рассматривать публицистический стиль с точки зрения системного анализа, он занимает промежуточное положение между двумя уровнями функционирования в социокультурных системах: внешний уровень связывает систему со средой, а внутренний уровень дает информацию о поведении каждого из компонентов системы в их взаимодействии с другими в системном пространстве. Как пишет С.И. Сметанина, «…публицистический стиль следует отнести к такому типу сложных систем, в которых действие протекает не по замкнутому циклу, как в системах технических и биологических, но постоянно изменяется, то более радикально, то менее радикально, делая систему развивающейся» [Сметанина 2002: 47]. Эта способность существует благодаря тому, что такая система имеет свободу выбора действий, которая, в свою очередь, определяет, как и в какой мере следовать программе поведения и как ее изменять [Там же].