Языковые средства имплементации мотива: аутопоэтический аспект (на материале творчества Дж. Фаулза)

Реэтимологизация антропонимов. В произведениях Фаулза антропоним выступает как изначально мотивированный знак, аутопоэтически актуализирующий свой этимологический код и иконичность звуковой формы. В процессе языковой имплементации мотива уединенного места имя собственное личное, обладая бытийным компонентом значения, наиболее полно осуществляет свое образное и смысловое «саморазвертывание» и становится важным моментом при анализе мотивной прагматики, участвуя в формировании эстетического целого героя.

Интересный пример связи антропонима с уединенным местом представляет собой фамилия главной героини «Женщины французского лейтенанта» Сары Вудраф. В данном случае ярко проявляется аутопоэтическая природа имени собственного, знака, мотивированного не только этимологически, но и своей звуковой формой, и способного автономно генерировать новые смыслы в процессе восприятия текста.

Фамилия Вудраф (Woodruff) имеет древние англосаксонские корни и соотносится с названием растения woodruff «ясменник душистый» (от др.-англ. wudurofe при др.-англ. wudu «лес»). Возможно, Фаулз, обладавший обширными познаниями в ботанике, увидел в этой связи имени героини с названием ароматного растения, с давних пор использовавшегося монахами в составе «напитка любви», суть того таинственного и необъяснимого природного чувственного наваждения, каким стала Сара для Чарльза Смитсона. Однако на наш взгляд, имя Woodruff допускает еще один вариант этимологизации его компонентов, достаточно точно отражающий единство героини с уединенным природным пространством, - «окруженная/окольцованная лесом» (при wood «лес» и ruff «1. ист. круглый жесткий воротник; 2. кольцо перьев или шерсти вокруг шеи (у птиц или животных); 3. круговой выступ на валу; гребень»). Такое прочтение имени сосредоточивает в нем экзистенциальное ядро личности Сары во всех еe проявлениях: одиночество изгоя в чуждом ей викторианском обществе и стремление укрыться в лесных зарослях Андерклифа, на уединенной поляне (dell, secluded place), где она рассказывает Чарльзу свою историю; существование в единстве с дикой природой, дающее внутреннюю свободу и инстинктивно соединяющее с древней мудростью языческой религии; наконец, лес, являющийся - через имя - неотъемлемой частью Сары, становится символом всеобщей неделимой целостности бытия (universal parity of existence), неподвластной классификациям викторианской науки, и сообщает такую же цельность героине, тайна которой остается непознанной не только Чарльзом, но и самим Фаулзом, о чем он пишет в своих дневниках. Кроме того, фонетическая близость второго компонента фамилии -ruff к таким словам, как существительное ruffle в значении «смятение, тревога» и прилагательное rough, среди значений которого можно выделить «грубый, необработанный, неотшлифованный»; «бурный, бушующий (о море)»; «трудный, горький, тяжелый», расширяет семантику звучащего имени героини и предопределяет некоторые ключевые характеристики ее личности, внешнего облика, совершаемых действий и в целом судьбы. И во внешности, и в поведении мисс Вудраф чувствуется нетипичная для викторианской женщины природная неотшлифованность, грубоватость и вместе с тем независимость, придающие ее сущности нечто мужское (ср. the rougher sex «сильный пол»): «Something about the coat's high collar… was masculine»; «There was something male about her there. Charles felt himself an old woman…». Именно эта независимость делает героиню изгоем Лайм-Риджиса, но дает ей возможность проводить большую часть времени там, где она чувствует себя внутренне свободной, - на краю набережной Кобб, на границе стихий между сушей и бушующим (rough) морем или на прибрежной уединенной поляне в Андерклифе, где лес и море максимально сближаются.

Рассмотрение особенностей семиотического структурирования пространственных признаков уединенного места выявило его близость к мифопоэтической концепции пространства, а также позволило нам проследить формирование индивидуальных смыслов в текстах Фаулза в рамках оппозиций «космос - хаос» и «свет - тьма».

Природный космос фаулзовского уединенного места возникает не только как гармоничное сочетание стихий, но и как естественное вместилище растений, птиц и животных: «наполнение» уединенного места неизменно стремится к максимальной иконичности и достаточно точному воспроизведению реалий хорошо известных писателю ландшафтов. Однако растения и птицы не просто заполняют создаваемое художественное пространство в качестве деталей, но часто приобретают символическую функцию, предопределенную мифопоэтическим характером творимого локуса. Примером такого индивидуально-фаулзовского символа является орхидея («Дэниел Мартин»). На основе данного образа героем романа формулируются два ключевых жизненных принципа - «looking at» («рассматривание» с целью описания) и «looking for» («поиск» как подлинно творческий поэтический опыт), эквивалентных принципам науки и искусства при постижении мира. При этом поиск цветка соотносится с поиском подлинных глубин своего «Я», всегда связанных для Фаулза со способностью к любви, творчеству и «целостному видению» (whole sight), то есть теми ценностями, обретение которых составляет цель трансформации героя в уединенном месте. Упоминаемое в первой главе романа имя Spiranthes spiralis (Спирантес спиральная) (spiranthes «благоухающая» от лат. spirвre «пахнуть, благоухать» и spiralis «спиральная (по форме)» от лат. spira «изгиб, извив») аутопоэтически предопределяет формирование у носящего его цветка символической функции: родственное глаголу spirвre сущ. spоritus, имеющее значения «дыхание; дыхание бога», «вдохновение», «жизнь, жизненная сила», а также «душа, дух» и «личность», изначально закладывает возможность видеть в орхидее природный прообраз внутренней целостности Дэниеля и подлинного творческого вдохновения как «дыхания бога «, к которому ведет долгий и трудный путь духовного поиска по жизненной спирали (spiralis).

Реализация оппозиции «космос - хаос» и случаи ее снятия были также рассмотрены нами в ходе анализа образов «зеленого хаоса» (green chaos) и «утробного» пространства (womb). «Зеленый хаос» в сердце природного космоса, чуждый целесообразной науке, воплощает древнюю идею хаоса как принципа непрерывного и бесконечного становления. Его текучесть и преходящесть, требующие непосредственного восприятия «здесь и сейчас», скрытые творческие потенции и невыразимость словом составляют, по Фаулзу, «природу природы», которая находит соответствие в бессознательных глубинах человеческой психики (эссе «Дерево»). Погружение в «зеленый хаос» природы и открытие в себе «зеленого человека», своей целостности и способности к целостному восприятию мира, чаще всего мыслятся писателем как движение вглубь, в изолированное пространство материнской утробы. Метафорический образ «утробного» (womb, enwombed), самоуглубленного (inturned) и связанного с лесом (wooded, forest womb) пространства, обладает признаками творческой потенциальности и бесконечных возможностей развития событий («Башня из черного дерева», «Дэниел Мартин», «Мэггот»).

Символическое противопоставление «света» и «тьмы» реализуется в текстах Фаулза на основе лексем light и dark/darkness (cр. и.-е. *dher «загрязнять, тьма»). Тесная связь уединенного места со светом подтверждает космичность творимого в рамках мотива природного пространства и возрождает древние представления о Мире как Свете, существовавшие в англосаксонской традиции. Нейтрализация оппозиции «свет - тьма» осуществляется через использование лексем light и black (ср. и.-е. *bhel «гореть, сиять»).

Отметим также, что особенности пространственного структурирования уединенного места, помимо мифопоэтических соответствий, обнаружили смысловую связь с фаулзовской концепцией «целостного видения» (whole sight) - восприятия мира как вечной борьбы противоположностей и одновременно гармоничного единства макрокосма природы и микрокосма человеческого бытия, обретение которого является залогом истинного творчества и свободы и целью преображения героев Фаулза (и современного человека) в уединенном природном пространстве.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования.

Мотив уединенного места, выявленный на материале произведений Джона Фаулза и других текстов англосаксонской литературной традиции, был отнесен нами к архетипическим мотивам. Для него характерны связь с «протосюжетом» обрядов инициации и фазами литературного «археосюжета» и устойчивость семантического инварианта в диахронии, предопределенная биологическими и культурно-социальными факторами. Инвариант данного мотива обладает особой семантической структурой, в которой доминируют эстетически отмеченные пространственно-временные признаки, имплицирующие определенный тип актантов («герой-неофит» и «наставник»/»наставница») и комплекс действий-предикатов (уединение, встреча, испытание и т.д.). При этом пространственно-временные характеристики обнаруживают тесную связь с иконически-целостным образом мифопоэтического пространства-времени.

Рассмотрев произведения Джона Фаулза в контексте англосаксонской литературной традиции, мы фиксировали значительную автономию мотива уединенного места в процессе языкового самовоспроизводства. Именно это обстоятельство привело нас к трактовке архетипического мотива в русле «глубинной семиотики» и теории аутопоэзиса: определяя мотив уединенного места как аутопоэтическую (саморазвивающуюся) систему, сохраняющую базовое структурное ядро в сочетании с самодостраиванием и варьированием на основе собственных внутренних ресурсов, мы видим в нем важную знаковую составляющую «внутреннего языка» писателя, которая способна проявляться в тексте посредством особых устойчивых способов языковой имплементации. Данные способы языковой имплементации мотива были определены нами как аутопоэтические языковые техники. В ходе исследования выявленные аутопоэтические языковые техники были описаны на материале произведений Джона Фаулза в диахронической перспективе текстов англосаксонской литературной традиции.

Начатое исследование может быть продолжено в нескольких направлениях. Необходима дальнейшая работа по системному описанию мотива уединенного места (и его вариантов) в творчестве Джона Фаулза, контуры которого были только намечены нами в рамках выбранной темы. Кроме того, может быть значительно расширен ряд выявленных аутопоэтических языковых техник имплементации архетипического мотива (например, в ходе изучения синтаксических особенностей текстовых фрагментов), что станет дополнительным подтверждением его аутопоэтической природы. Перспективной также представляется попытка анализа аутопоэтических языковых средств воплощения мотива уединенного места на материале текстов других литературных традиций.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1. Тарабакина, А.К. Особенности языковой имплементации мотива (на материале прозы Дж. Фаулза) / А.К. Тарабакина // Филология и человек. - 2010. - №4. - С. 153-160. (0,3 п.л.)

2. Тарабакина, А.К. Мотив уединенного места в прозе Джона Фаулза: аутопоэтический и мифопоэтический аспекты / А.К. Тарабакина // Сибирский филологический журнал. - 2011. - №1. - С. 120-124. (0,6 п.л.)

3. Тарабакина, А.К. Метафора в романе Дж. Фаулза «Дэниел Мартин»: семантические и стилистические особенности / А.К. Тарабакина // Филологический журнал : межвузовский сборник научных статей. - Южно-Сахалинск : Изд-во СахГУ, 2000. - Вып. IX. - C. 23-32. (0,9 п.л.).

4. Тарабакина, А.К. Проза Дж. Фаулза и античная философская традиция / А.К. Тарабакина // Филологический журнал : межвузовский сборник научных статей. - Южно-Сахалинск : Изд-во СахГУ, 2002. - Вып. XI. - С. 80-82. (0,3 п.л.)

5. Тарабакина, А.К. Некоторые особенности функционирования литературных цитат в прозе Джона Фаулза / А.К. Тарабакина // Сборник научных трудов НГТУ. - Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2008. - Вып. 1 (15). - С. 159-164. (0,3 п.л.)

6. Тарабакина, А.К. Мотив как аутопоэтическая система: диахронический аспект / А.К. Тарабакина // Критика и семиотика. - 2009. - Вып. 13. - С. 170-182. (0,7 п.л.)

7. Тарабакина, А.К. Мотив уединенного места в прозе Джона Фаулза: языковые техники имплементации / А.К. Тарабакина // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Новосибирск : Изд-во НГУ, 2009. - Т.7. - Вып. 2. - С. 27-41. (1,4 п.л.)

8. Тарабакина, А.К. Языковые техники имплементации мотива (на материале прозы Джона Фаулза) / А.К. Тарабакина // Межкультурная коммуникация: теория и практика : сборник статей IX Международной научно-практической конференции «Лингвистические и культурологические традиции и инновации». - Томск : Изд-во ТПУ, 2009. - С. 214-220. (0,3 п.л.)

9. Тарабакина, А.К. Реализация аутопоэтического потенциала антропонима в процессе имплементации мотива (на материале романа Джона Фаулза «Дэниел Мартин») / А.К. Тарабакина // Актуальные проблемы филологии и методики преподавания иностранных языков : материалы Международной научно-практической Интернет-конференции (1-30 ноября 2009 г.). - Новосибирск : Изд-во НГПУ, 2010. - С. 89-96. (0,8 п.л.)

10. Тарабакина, А.К. Мотив уединенного места в раннем творчестве Джона Фаулза: мифопоэтический аспект / А.К. Тарабакина // Межкультурная коммуникация: лингвистические и лингводидактические аспекты : сборник материалов 2-ой международной научно-методической конференции. - Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2011. - С. 229-236. (0,4 п.л.)

Размещено на Allbest.ru