Роль звука в романе И.А. Бунина "Жизнь Арсеньева"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль звука в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева»

Роман «Жизнь Арсеньева» - это роман автобиографический, в основе которого лежит повествование не просто о художнике слова, но о человеке с особым поэтическим взглядом на мир, проявляющимся в глубоком осмыслении, остром переживании отдельных мгновений жизни, мельчайшего движения природы. Художественному стилю И.А. Бунина присуще наличие обилия деталей, отражающих чувственные переживания, связанные с восприятием звука, цвета и запаха. Исследователи говорят о характерном для творческой манеры И.А. Бунина, в особенности в поэзии, описании синестетических ощущений, проявляющихся в одновременном переживании явлений посредством разных органов чувств; следствием такого восприятия служат специфические ощущения: звуки, слышимые человеком, могут обретать цвет и запах, цвета - получать вкус и т.д. Яркое выражение в романе «Жизнь Арсеньева» получает сфера звуков. В данной статье мы рассмотрим высказывания, предметом которых выступают явления, воспринимаемые и осмысляемые посредством звука, прямо или косвенно отсылающие к данному понятию.

Особенности тонкой натуры главного героя, Алексея Арсеньева, переданы через его отношение к миру искусства. Встречи с этим миром служат факторами развития его души и поэтического самосознания. Юный поэт чуток ко всем проявлениям прекрасного: к музыке, живописи, литературе. Особое впечатление производит на него общение с творческими людьми. Например, рассказывая о музыканте Ганском, Арсеньев останавливается на описании тех чувств, которые вызывает в нем музыка: «Он (Ганский) был прекрасный музыкант, иногда играл для нас по целым вечерам. Странный, совершенно дотоле неведомый мне, сладостно и мучительно возвышенный мир открывал он мне, мир, в который вступал я с восторженной и жуткой радостью при первых же звуках, чтобы тотчас же вслед за тем обрести тот величайший из обманов (мнимой божественной возможности быть всеблаженным, всемогущим, всезнающим), который дают только музыка да иные минуты поэтического вдохновенья!» [1, с. 162]. В данном контексте подчеркивается противопоставление искусства и жизни. Музыка - это мир самообмана. Она возвышает, заставляет поверить в обладание скрытыми знаниями о бытии, но на самом деле это только заблуждение. В этих словах проявляется неутомимое стремление Алексея Арсеньева к совершенствованию, желание проникнуть в тайны этого мира посредством искусства, приближающего человека к некоему идеалу.

Звук в романе «Жизнь Арсеньева» предстает не только как физическое явление, но и как образ, представление, осмысленное и переживаемое впечатление. Звук у Бунина может служить отражением чувства и мысли, он является одним их важных атрибутов поэтического творчества, поскольку именно гармония звуков лежит в основе эстетического восприятия поэзии.

Звуковой уровень в поэтических творениях имеет огромный воздействующий на человека потенциал. Представители формальной школы подтверждают данный тезис, указывая, что даже образный, смысловой уровень может быть не так важен, как звуковой. Так, исследователь Л.П. Якубинский в статье «О звуках стихотворного языка» отмечает: «При языковом мышлении стихотворном звуки являются предметом внимания, обнаруживают свою самоценность, всплывают в светлое поле сознания. В связи с сосредоточением внимания на звуках находится и эмоциональное к ним отношение; некоторые поэты оставили даже показания о своем эмоциональном отношении к звукам». Например, Лермонтов часто говорит о звуках слов, отделяя их от значения: «Есть звуки, значенье ничтожно / И презрено гордой толпой, / Но их позабыть невозможно, / Как жизнь они слиты с душой…» [5, с. 537]. В первую очередь именно звучание оставляет в сознании главного героя то неизгладимое впечатление, какое он получает от прочтения классиков - Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Арсеньев подчеркивает особую роль звуковых образов, рождаемых в произведениях великих писателей и поэтов и воздействующих на него самого с большой эстетической силой: «У Гоголя необыкновенное впечатление произвели на меня «Старосветские помещики» и «Страшная месть». Какие незабвенные строки! Как дивно звучат они для меня и до сих пор, с детства войдя в меня без возврата, тоже оказавшись в числе того самого важного, из чего образовался мой, как выражался Гоголь, «жизненный состав». Эти «поющие двери», этот «прекрасный» летний дождь, который «роскошно» шумит по саду, эти дикие коты, обитавшие за садом в лесу, где «старые древесные стволы были закрыты разросшимся орешником и походили на мохнатые лапы голубей…» А «Страшная месть»! «Шумит, гремит конец Киева…» [1, с. 34-35]. Выделенные глаголы являются звукообозначениями, которые не только посредством семантического, но и формального плана вызывают ассоциации с конкретными звуками. И.А. Бунин не зря приводит данные фрагменты из произведений Н.В. Гоголя, он показывает, что именно на основе передаваемых звуков возникает целостный образ - отображение определенной реалии мира. Сам Гоголь, говоря об особенностях поэтического языка, подчеркивал трудность в умении сосредотачиваться на звуках и улавливать звуковую красоту, а не буквальную смысловую: «Поэзия мыслей более доступна каждому, нежели поэзия звуков, или, лучше сказать, поэзия поэзии. Ее один только избранный, один истинный в душе поэт понимает; и потому-то часто самая лучшая песня остается незамеченною, тогда как незавидная выигрывает своим содержанием» [4, с. 95].

Следует отметить, что важной категорией в составе романа является категория памяти, в языковом плане реализуемая посредством лексем: помнить, помнится, воспоминание. Так, только глагол «помню» встречается в тексте 46 раз. Воссоздание прошлого в памяти часто рождается на основе звуковых ассоциаций. В сознании героя всплывают не только картины, но и звуки, сопровождавшие события жизни, первые переживания, связанные с любовью к природе и искусству: «Какой это непередаваемо-очаровательный звук, - звук натачиваемой косы, по блестящему лезвию которой то с одной, то с другой стороны ловко мелькает шершавая от песку, обмокнутая в воду лопаточка! <…> …Много ли таких дней помню я?»; «Почему-то вдруг вспомнилось начало «Вильгельма Телля», - я перед тем все читал Шиллера: горы, озеро, плывет и поет рыбак… И в душе моей вдруг зазвучала какая-то несказанно сладкая, радостная, вольная песня каких-то далеких, несказанно счастливых стран…» [1, с. 20, 99].

Ряд высказываний И.А. Бунина в романе содержит метатекстовые элементы, характеризующие условия и особенности восприятия конкретных художественных произведений. Восприятие текста - одна из составляющих речевого акта. А поскольку текст, как известно, есть «произведение речетворческого процесса» [3, с. 18], то чтение - это своего рода дистанционная беседа автора и читателя, речевой акт, где текст представляет собой сообщение, а в материальном плане служит каналом между адресатом и адресантом. Отсылка к метатекстовой рефлексии осуществляется посредством лексем, содержащих компоненты значения мысли и речи: «восклицать», «сказать», «слово», «звучать» и другие. Значение каждого из них подразумевает наличие связи со звуковым выражением. По-особому раскрываются для Алексея Арсеньева строки любимого поэта - А.С. Пушкина, созвучные его внутреннему миру: «Какой дивной юношеской тоске о далеких странствиях, какой страстной мечте о далеком и прекрасном и какому заветному душевному звуку отвечали эти строки, пробуждая, образуя мою душу! <…> Вот я просыпаюсь в морозное солнечное утро, и мне вдвойне радостно, потому что я восклицаю вместе с ним: «мороз и солнце, день чудесный» - с ним, который не только так чудесно сказал про это утро, но дал мне вместе с тем и некий чудесный образ…» [1, с. 118-119]. На протяжении всей описанной И.А. Буниным жизни Алексея Арсеньева возникают моменты сожаления о невозможности реализации себя как поэта. Великие классики - те люди, на кого он равняется, старается проникнуть в тайны мастерства, но талант - это божественный дар, постичь который до конца невозможно. Муки творчества, бесплодные попытки выразить, передать то, что наполняет душу, невозможность подобрать слова для этого выражения, найти форму, определяющую звучание одной поэтической фразы - все это беспокоит главного героя, сеет сомнения и разочарование в его постоянно ищущей совершенства душе. Особенно близок ему был Пушкин, Арсеньев ощущал родство их душ, но тем не менее понимал огромную разницу между собой и гением русской литературы: «То, среди чего, говоря словами Пушкина, «расцветал» я, очень не походило на царско-сельские парки. Но как пленительно, как родственно звучали для меня тогда пушкинские строки о них! Как живо выражали они существенность того, чем полна была моя душа, - те тайные лебединые клики, что порою так горячо и призывно оглашали ее! И не все ли равно, что именно извлекало их? И что с того, что ни единым словом не умел я их передать, выразить!» [1, с. 87]. Раскрыть специфику такого отношения к области звуков позволяет статья И.А. Бунина «Как я пишу», в ней писатель признается: «Не готовая идея, а только самый общий смысл произведения владеет мною в этот начальный момент - лишь звук его, если можно так выразиться. <…> Да, первая фраза имеет решающее значение. Она определяет, прежде всего, размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное…» [2, с. 309]. Таким образом, для И.А. Бунина важным показателем эстетичности объекта искусства было то общее ощущение, не выводимое на основе смысловых образов посредством разума, а возникающее на уровне чувственного восприятия, особенности поэтического слуха, отделяющего благозвучие от диссонанса.

И.А. Бунин в романе «Жизнь Арсеньева» изобразил тип личности, глубоко связанный с миром красоты. Развитый вкус к прекрасному, умение видеть и слышать то, что не дано обывателю, восхищаться словом - все это выразилось в Алексее Арсеньеве, человеке, который был чуток к гармонии звука, проявляющейся в музыке, поэзии и в самой природе. Поэзия предстает не только в искусстве, но и в жизни, и в особенности в любви: «Я влюблен был в Лизу на поэтический старинный лад и как в существо, вполне принадлежавшее к нашей среде» [1, с. 120]. Таким образом, отношение к звуку получает в романе «Жизнь Арсеньева» особое выражение. Это одно из важнейших средств восприятия, познания жизни и самого себя. Область звуков - это составляющая поэтического творчества, именно гармония звуков имеет то воздействующее свойство, способствующее наиболее яркому воплощению образов.

Роман «Жизнь Арсеньева» - это роман автобиографический, в основе которого лежит повествование не просто о художнике слова, но о человеке с особым поэтическим взглядом на мир, проявляющимся в глубоком осмыслении, остром переживании отдельных мгновений жизни, мельчайшего движения природы. Художественному стилю И.А. Бунина присуще наличие обилия деталей, отражающих чувственные переживания, связанные с восприятием звука, цвета и запаха. Исследователи говорят о характерном для творческой манеры И.А. Бунина, в особенности в поэзии, описании синестетических ощущений, проявляющихся в одновременном переживании явлений посредством разных органов чувств; следствием такого восприятия служат специфические ощущения: звуки, слышимые человеком, могут обретать цвет и запах, цвета - получать вкус и т.д. Яркое выражение в романе «Жизнь Арсеньева» получает сфера звуков. В данной статье мы рассмотрим высказывания, предметом которых выступают явления, воспринимаемые и осмысляемые посредством звука, прямо или косвенно отсылающие к данному понятию.

Особенности тонкой натуры главного героя, Алексея Арсеньева, переданы через его отношение к миру искусства. Встречи с этим миром служат факторами развития его души и поэтического самосознания. Юный поэт чуток ко всем проявлениям прекрасного: к музыке, живописи, литературе. Особое впечатление производит на него общение с творческими людьми. Например, рассказывая о музыканте Ганском, Арсеньев останавливается на описании тех чувств, которые вызывает в нем музыка: «Он (Ганский) был прекрасный музыкант, иногда играл для нас по целым вечерам. Странный, совершенно дотоле неведомый мне, сладостно и мучительно возвышенный мир открывал он мне, мир, в который вступал я с восторженной и жуткой радостью при первых же звуках, чтобы тотчас же вслед за тем обрести тот величайший из обманов (мнимой божественной возможности быть всеблаженным, всемогущим, всезнающим), который дают только музыка да иные минуты поэтического вдохновенья!» [1, с. 162]. В данном контексте подчеркивается противопоставление искусства и жизни. Музыка - это мир самообмана. Она возвышает, заставляет поверить в обладание скрытыми знаниями о бытии, но на самом деле это только заблуждение. В этих словах проявляется неутомимое стремление Алексея Арсеньева к совершенствованию, желание проникнуть в тайны этого мира посредством искусства, приближающего человека к некоему идеалу.

Звук в романе «Жизнь Арсеньева» предстает не только как физическое явление, но и как образ, представление, осмысленное и переживаемое впечатление. Звук у Бунина может служить отражением чувства и мысли, он является одним их важных атрибутов поэтического творчества, поскольку именно гармония звуков лежит в основе эстетического восприятия поэзии.

Звуковой уровень в поэтических творениях имеет огромный воздействующий на человека потенциал. Представители формальной школы подтверждают данный тезис, указывая, что даже образный, смысловой уровень может быть не так важен, как звуковой. Так, исследователь Л.П. Якубинский в статье «О звуках стихотворного языка» отмечает: «При языковом мышлении стихотворном звуки являются предметом внимания, обнаруживают свою самоценность, всплывают в светлое поле сознания. В связи с сосредоточением внимания на звуках находится и эмоциональное к ним отношение; некоторые поэты оставили даже показания о своем эмоциональном отношении к звукам». Например, Лермонтов часто говорит о звуках слов, отделяя их от значения: «Есть звуки, значенье ничтожно / И презрено гордой толпой, / Но их позабыть невозможно, / Как жизнь они слиты с душой…» [5, с. 537]. В первую очередь именно звучание оставляет в сознании главного героя то неизгладимое впечатление, какое он получает от прочтения классиков - Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Арсеньев подчеркивает особую роль звуковых образов, рождаемых в произведениях великих писателей и поэтов и воздействующих на него самого с большой эстетической силой: «У Гоголя необыкновенное впечатление произвели на меня «Старосветские помещики» и «Страшная месть». Какие незабвенные строки! Как дивно звучат они для меня и до сих пор, с детства войдя в меня без возврата, тоже оказавшись в числе того самого важного, из чего образовался мой, как выражался Гоголь, «жизненный состав». Эти «поющие двери», этот «прекрасный» летний дождь, который «роскошно» шумит по саду, эти дикие коты, обитавшие за садом в лесу, где «старые древесные стволы были закрыты разросшимся орешником и походили на мохнатые лапы голубей…» А «Страшная месть»! «Шумит, гремит конец Киева…» [1, с. 34-35]. Выделенные глаголы являются звукообозначениями, которые не только посредством семантического, но и формального плана вызывают ассоциации с конкретными звуками. И.А. Бунин не зря приводит данные фрагменты из произведений Н.В. Гоголя, он показывает, что именно на основе передаваемых звуков возникает целостный образ - отображение определенной реалии мира. Сам Гоголь, говоря об особенностях поэтического языка, подчеркивал трудность в умении сосредотачиваться на звуках и улавливать звуковую красоту, а не буквальную смысловую: «Поэзия мыслей более доступна каждому, нежели поэзия звуков, или, лучше сказать, поэзия поэзии. Ее один только избранный, один истинный в душе поэт понимает; и потому-то часто самая лучшая песня остается незамеченною, тогда как незавидная выигрывает своим содержанием» [4, с. 95].

Следует отметить, что важной категорией в составе романа является категория памяти, в языковом плане реализуемая посредством лексем: помнить, помнится, воспоминание. Так, только глагол «помню» встречается в тексте 46 раз. Воссоздание прошлого в памяти часто рождается на основе звуковых ассоциаций. В сознании героя всплывают не только картины, но и звуки, сопровождавшие события жизни, первые переживания, связанные с любовью к природе и искусству: «Какой это непередаваемо-очаровательный звук, - звук натачиваемой косы, по блестящему лезвию которой то с одной, то с другой стороны ловко мелькает шершавая от песку, обмокнутая в воду лопаточка! <…> …Много ли таких дней помню я?»; «Почему-то вдруг вспомнилось начало «Вильгельма Телля», - я перед тем все читал Шиллера: горы, озеро, плывет и поет рыбак… И в душе моей вдруг зазвучала какая-то несказанно сладкая, радостная, вольная песня каких-то далеких, несказанно счастливых стран…» [1, с. 20, 99].

Ряд высказываний И.А. Бунина в романе содержит метатекстовые элементы, характеризующие условия и особенности восприятия конкретных художественных произведений. Восприятие текста - одна из составляющих речевого акта. А поскольку текст, как известно, есть «произведение речетворческого процесса» [3, с. 18], то чтение - это своего рода дистанционная беседа автора и читателя, речевой акт, где текст представляет собой сообщение, а в материальном плане служит каналом между адресатом и адресантом. Отсылка к метатекстовой рефлексии осуществляется посредством лексем, содержащих компоненты значения мысли и речи: «восклицать», «сказать», «слово», «звучать» и другие. Значение каждого из них подразумевает наличие связи со звуковым выражением. По-особому раскрываются для Алексея Арсеньева строки любимого поэта - А.С. Пушкина, созвучные его внутреннему миру: «Какой дивной юношеской тоске о далеких странствиях, какой страстной мечте о далеком и прекрасном и какому заветному душевному звуку отвечали эти строки, пробуждая, образуя мою душу! <…> Вот я просыпаюсь в морозное солнечное утро, и мне вдвойне радостно, потому что я восклицаю вместе с ним: «мороз и солнце, день чудесный» - с ним, который не только так чудесно сказал про это утро, но дал мне вместе с тем и некий чудесный образ…» [1, с. 118-119]. На протяжении всей описанной И.А. Буниным жизни Алексея Арсеньева возникают моменты сожаления о невозможности реализации себя как поэта. Великие классики - те люди, на кого он равняется, старается проникнуть в тайны мастерства, но талант - это божественный дар, постичь который до конца невозможно. Муки творчества, бесплодные попытки выразить, передать то, что наполняет душу, невозможность подобрать слова для этого выражения, найти форму, определяющую звучание одной поэтической фразы - все это беспокоит главного героя, сеет сомнения и разочарование в его постоянно ищущей совершенства душе. Особенно близок ему был Пушкин, Арсеньев ощущал родство их душ, но тем не менее понимал огромную разницу между собой и гением русской литературы: «То, среди чего, говоря словами Пушкина, «расцветал» я, очень не походило на царско-сельские парки. Но как пленительно, как родственно звучали для меня тогда пушкинские строки о них! Как живо выражали они существенность того, чем полна была моя душа, - те тайные лебединые клики, что порою так горячо и призывно оглашали ее! И не все ли равно, что именно извлекало их? И что с того, что ни единым словом не умел я их передать, выразить!» [1, с. 87]. Раскрыть специфику такого отношения к области звуков позволяет статья И.А. Бунина «Как я пишу», в ней писатель признается: «Не готовая идея, а только самый общий смысл произведения владеет мною в этот начальный момент - лишь звук его, если можно так выразиться. <…> Да, первая фраза имеет решающее значение. Она определяет, прежде всего, размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное…» [2, с. 309]. Таким образом, для И.А. Бунина важным показателем эстетичности объекта искусства было то общее ощущение, не выводимое на основе смысловых образов посредством разума, а возникающее на уровне чувственного восприятия, особенности поэтического слуха, отделяющего благозвучие от диссонанса.

И.А. Бунин в романе «Жизнь Арсеньева» изобразил тип личности, глубоко связанный с миром красоты. Развитый вкус к прекрасному, умение видеть и слышать то, что не дано обывателю, восхищаться словом - все это выразилось в Алексее Арсеньеве, человеке, который был чуток к гармонии звука, проявляющейся в музыке, поэзии и в самой природе. Поэзия предстает не только в искусстве, но и в жизни, и в особенности в любви: «Я влюблен был в Лизу на поэтический старинный лад и как в существо, вполне принадлежавшее к нашей среде» [1, с. 120]. Таким образом, отношение к звуку получает в романе «Жизнь Арсеньева» особое выражение. Это одно из важнейших средств восприятия, познания жизни и самого себя. Область звуков - это составляющая поэтического творчества, именно гармония звуков имеет то воздействующее свойство, способствующее наиболее яркому воплощению образов.

Библиографический список

бунин лексема художественный звук

1. Бунин И.А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1987. Т. 5.

2. Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1965. Т. 9.

3. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 2006.

4. Гоголь Н.В. О малороссийских песнях // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.]. 1937-1952. Т. 8. Статьи. - 1952. - С. 90 - 97 [Электронный ресурс] URL: http://feb-web.ru/feb/gogol/texts/ps0/ps8/ps8-090 - .htm.

5. Филология: Школы и направления: Учебное пособие / Сост. научн. ред. докт. филол. наук проф. К.Э. Штайн, докт. филол. наук Д.И. Петренко. - Ставрополь, 2014.

Размещено на Allbest.ru