К вопросу об изучении ономатопоэтической лексики японского языка

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу об изучении ономатопоэтической лексики японского языка

Н.Г. Румак, соискатель при аспирантуре, кафедра японской филологии

Согласно определению, которое дает словарь «Языкознание», звукоподражание - это «закономерная не произвольная фонетически мотивированная связь между фонемами слова и лежащим в основе номинации звуковым признаком денотата» [4, 165]. Это значит, что в отличие от большинства нарицательных существительных, фонетическая запись слова-звукоподражания так или иначе отсылает нас к тем звукам, которые это слово обозначает, более того, отсылка эта происходит на основе некоторых закономерностей. фонетический слово денотат

Это определение, на наш взгляд, дает объяснение различию между подражаниями одинаковым звукам в разных языках. Ведь если согласно определению, связь между означающим, т.е. формой, и означаемым, т.е. содержанием, в данном случае является фонетически мотивированной, совершенно очевидно, что разная фонетическая организация языков гарантирует нас от появления абсолютно одинаковых звукоподражаний. И тогда становится понятным, почему утка по-английски «квакает», а не «крякает» (quack-quack), собака в Англии «говорит» bow-wow, кошка - mew-mew, а петух вообще поет что-то невразумительное (cock-a-doodle-doo), или почему свинья по-японски не хрюкает, а «бубукает» (boo-boo), собака как-то странно тявкает (wan-wan), а лошадь «хихикает» (hi-i).

Различие в других слоях лексики нас обычно так не удивляет. Вряд ли у кого-то всерьез возникает вопрос, почему один и тот же предмет называется в разных языках совершенно непохожими словами, например, «окно» - «the window» - «la fenкtre» - «mado» и т.д. Филологи знакомы с соотношением знак - денотат и знают, что слово как языковой знак во многом условно, вторично, поэтому сложно ожидать совпадения названий одинаковых предметов у разных народов.

Явление ономатопеи (звукоподражания) и, шире, звукосимволизма, (где в отличие от «чистого» звукоподражания, в основу номинации положена «связь между фонемами слова и незвуковым признаком денотата» [4, 166] - выделено автором), существуют, наверное, во всех языках. Наиболее ярко представлены, пожалуй, звукоподражания, но ими дело не ограничивается. Вспомните, например, эмоциональное описание процесса разбивания чашки в одной детской книжке - «а она брык - и вдрызг!» или знаменитую бабочку, которая «крылышками бяк-бяк-бяк-бяк». Перед нами пример описания движения и даже состояния. Другой пример - присутствие в разных языках слов с губными согласными, обозначающих (как утверждает словарь «Языкознание») что-либо круглое, объемное, например, лат. bulla - «водяной пузырь», индон. bulat - «круглый» или русское «бублик», т.е. обозначение с помощью конкретных звуков формы и т.п. [4, 165, 166]

Подобных примеров множество, и мы осмелимся утверждать, что изучение звукосимволизма имеет важное значение для решения многих проблем языкознания, в том числе проблемы универсалий. Но здесь нам хотелось бы обратиться к проблематике изучения ономатопоэтической лексики лишь японского языка, которая, с одной стороны, крайне разнообразна по содержанию, с другой же - может быть довольно легко классифицирована по формальным признакам и таким образом, довольно легко выделяется в лексическом составе языка.

Многие авторы, как российские (советские), так и зарубежные занимались классификацией ономатопоэтической лексики японского языка по различным признакам. Эта проблема - одна из центральных в изучении японской ономатопеи. Нам представляется наиболее полной и интересной классификация, данная Икухиро Тамори в его книге «Исследование японской ономатопеи» [3], в первую очередь попытка автора описать возможные значения этого слоя лексики с точки зрения содержания.

Сначала И. Тамори делит всю ономатопоэтическую лексику по признаку воспринимаемости и невоспринимаемости на слух (автор оперирует английскими терминами audible or not) на звуковую (sound) ономатопею и ономатопею образа действия (manner), затем звуковую по признаку озвученности/неозвученности голосом живого существа (vocalised or not) - на «голосо-» и «звукоподражания» (соотв. gisei и gion).

Ономатопея образа действия делится у него на «подражающую чувствам» (gijo) и «не подражающую чувствам» (higijo) по признаку воспринимаемости сознанием и соотнесенности с чувствами, ощущениями, эмоциями (mental or not), первая из которых, в свою очередь делится на ощущения (kankaku) и чувства (kanjo) по признаку воспринимаемости/невоспринимаемости внешними органами чувств (sensational or not), а вторая - на «подражание поведению» (giyo) и на «подражание состоянию» (gitai) по признаку одушевленности, т.е. соотнесенности с человеком или другими живыми существами (animated or not).

Таким образом, автор утверждает, что в японском языке существует шесть классов ономатопоэтических наречий: «голосоподражания» (gisei - например, «inu-ga wan-wan to naku» - «собака лает "гав-гав"»), «звукоподражания» (gion - «ame-ga za:tto furu» - «шумит дождь»), «описания ощущений» (kankaku - «hada-ga tsuru-tsuru shiteiru» - «кожа гладкая»), «описания чувств» (kanjo - «kokoro-ga uki-uki shiteiru» - «сердце бьется (в радостном волнении, ожидании)»), «описания поведения» (giyo - «hito-ga noro-noro tootte iku» - «мимо медленно проходят люди»), «описания состояния» (gitai - «hanabira-ga chira-chira to ochite kuru» - «кружась в воздухе, падают лепестки»). Несмотря на очевидную субъективность такой классификации, она позволяет определить классы японской ономатопеи более подробно, чем при обычном ее делении только на звукоподражания и ономатопею образа действия. Такая подробная классификация, в свою очередь, может сыграть существенную роль в дальнейших исследованиях этого слоя лексики.

Кроме этого автор дает подробную классификацию японской ономатопеи с точки зрения формы (количество слогов, фонетический состав - чередование гласных и согласных, повторы, редупликации, использование долгих звуков, геминат и сонантов; суффиксы и их сочетаемость с различными видами ономатопоэтических слов в зависимости от их значения), а также с точки зрения принадлежности к той или иной части речи (наречия как таковые; глаголы, существительные и прилагательные, образованные от этих наречий различными способами).

Нужно отметить, что в японском языке примеры ономатопоэтической лексики встречаются буквально на каждом шагу - в устной речи, в художественной литературе, даже на рекламных плакатах. И перед каждым, кто занимается японским языком, а особенно переводом с японского языка на русский (как, впрочем, на любой другой язык), встает проблема поиска переводных эквивалентов для ономатопоэтических слов, отражавших бы эмоциональность и образность японской речи.

Е. Д. Поливанов утверждал что японские ономатопоэтические слова «отлично можно не переводить, просто опуская», т.к. «все нужное для смысла оказывается выраженным другими словами», с той, правда, оговоркой, что «исключения составляют такие комплексы, ...значение которых уже настолько обточилось и сузилось, что не представляет отличий от значений обыкновенных слов» [2, 304]. Мы не совсем согласны с этим высказыванием, т.к. полагаем, что смысл является лишь одной из составляющих перевода наряду с точностью и образностью, и речь здесь идет о разных уровнях эквивалентности перевода. Наверное, вопрос в этой ситуации нужно ставить по-другому - это проблема наличия или отсутствия соответствий в разных языках (в нашем случае - японском и русском).

Впрочем, нужно признать, что возможность опускать ономатопоэтические слова при переводе и выражение «всего нужного для смысла ... другими словами» предполагает, очевидно, тесную связь японской ономатопеи с этими «другими словами». Это позволяет нам, по крайней мере, в некоторых случаях, ограничиться поиском эквивалентов для основных слов в подобных сочетаниях, либо же искать эквиваленты для всего сочетания в целом. (Так, например, С. А. Быкова в своей работе «Устойчивые словосочетания в современном японском языке» классифицирует сочетания ономатопоэтических наречий с глаголами как фразеологические комплексы, где «оба (выделено автором) компонента обладают значением, играющим роль в образовании значения цельного устойчивого словосочетания» [1, 23].)

Японский язык богат наречиями (хотя ономатопоэтические по функции слова могут встречаться и в других частях речи - среди существительных, глаголов, даже предикативных прилагательных - например, существительные, образованные конверсией (переносом значения): «wan-wan-ga kita» - «пришла ав-ав (тявка)» в детской речи для обозначения собаки, издающей подобные звуки; «pon-pon-ga itaku nai?» - «животик не болит?» - «туго набитый животик» (от сравнения с барабаном, который издает такой звук); «chirami» - «быстрый взгляд» (от «chira-chira miru»); или прилагательные типа «hyoronagai» - «длинный и тонкий либо худой» (от «hyoro-hyoro nagai»), «dekai» - «большой и толстый, грузный» (от «deka-deka») и т.д.). И такие ономатопоэтические наречия обогащают речь различными нюансами и украшают ее, часто, кстати, требуя поиска в другом языке отдельных эквивалентов для каждого случая.

Например, для обозначения звуков, издаваемых животными, в японском языке существует лишь один глагол «naku», но уточняют его различные звукоподражания: «wan-wan to naku» - «лаять», «nya:-nya: to naku» - «мяукать», «chu:-chu: to naku» - «пищать» (о мыши) и т.п. То же самое с глаголом «warau» («смеяться»), нюансы действия которого описываются при помощи различных наречий, например: «gera-gera (to) warau» - «хохотать», «niya-niya (to) warau» - «ухмыляться», «niko-niko (to) warau» - «улыбаться» и т.д. В русском языке, как видно из вышеприведенных примеров, для каждого подобного случая существует отдельный глагол, передающий значение, которое в японском языке выражается сочетанием наречия с глаголом. Таким образом, возникает формальное несоответствие между японским и русским вариантом.

С другой стороны, существуют такие японские наречия, которые и в русском языке имеют эквиваленты-наречия, описывающие глагол, например: «sukkari wasureru» - «совершенно забыть», «chanto suru» - «аккуратно делать» - и т.д., т.е., «обточенное и суженное» значение некоторых комплексов, о которых говорит Поливанов, может означать наличие соответствий этим наречиям в русском языке, по крайней мере, по форме. Тем не менее, нельзя забывать о несовпадении ряда значений даже в этих примерах (например, «chanto wakaru» - вовсе не «аккуратно», но «хорошо/полностью понять»), что не позволяет нам однозначно говорить о наличии полных соответствий.

Сложнее, вероятно, обстоит дело с другими частями речи - существительными, глаголами, прилагательными (примеры см. выше). Однако и тут нет четкой закономерности, т.к. к некоторым из подобных японских образований вполне можно подобрать соответствующий «краткий и емкий» русский эквивалент, например: «noroi» - «медленный», «черепаший» (в значении «медленный»), «zawameki» - «шум» и т.д. Правда, тут перед нами встает вопрос о том, насколько оправданно отнесение подобных образований к ономатопоэтическим словам, но это тема отдельного исследования.

Можно ли выделить какие-то классы японской ономатопоэтической лексики, для которых нашлись бы эквиваленты в русском языке, либо классы, которые однозначно требовали бы описательного перевода (т.к. полный отказ от передачи японской ономатопеи на русский язык, по нашему мнению, обеднил бы перевод)? По какому признаку нужно при этом классифицировать слова - по форме, по содержанию, по частям речи? Можно ли, пользуясь универсальной классификацией звукоподражательных слов, разработанной в 60-80х годах нашего века [4, 165] и универсальными «фонестемами» [5], предсказать значение неизвестного ономатопоэтического слова или его звучание (форму) при переводе с русского языка на японский? Эти и другие вопросы лишь приблизительно очерчивают круг проблем, которые могут заинтересовать исследователя японской ономатопеи. Подобные вопросы требуют тщательного рассмотрения и обработки большого количества материала, что и составляет предмет исследований автора в дальнейшем.

Литература

1. Быкова, С. А., Устойчивые словосочетания в современном японском языке. Издательство Московского Университета. - М.: 1985.

2. Поливанов, Е. Д., «По поводу звуковых жестов японского языка» в кн. «Статьи по общему языкознанию».

3. Тамори, Икухиро, Исследование японской ономатопеи. Кобэ: изд-во ун-та Кобэ Сёка Дайгаку, 1991.

4. Языкознание. Большой энциклопедический словарь/ Гл. ред. В. Н. Ярцева. - 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.

5. Shisler Benjamin K. The Influence of Phonesthesia on the English Language http://www.geocities.com/SoHo/Studios/9783/phond1.html

Размещено на Allbest.ru