Вариативность как онтологическое свойство языка

Размещено на http://www.allbest.ru

Вариативность как онтологическое свойство языка

Ю.В. Дорофеев

Проблема изменчивости языка в современной лингвистике не может рассматриваться безотносительно к деятельности человека, ведь «В последней четверти ХХ века постепенно стало очевидно, что интерес к языку есть в то же время интерес к самому человеку» [1, с.225]. Язык возник как средство выражения социальных отношений, и поэтому «Пока не было постоянного трения друг об друга человеческих групп, не могло быть ни сознания, ни речи» [2, с. 275]. Но в этой взаимосвязи кроется своеобразный парадокс: гораздо удобнее для отдельного коллектива было бы, чтобы язык оставался постоянным, однако это сделало бы невозможным развитие общества, поскольку «процесс становления и развития языковой системы как продукта адаптации ее к биосоциальным особенностям человека» [3, с.125] происходил параллельно с процессом эволюции человека, и таким образом в самом языке должны были быть заложены механизмы, обеспечивающие его развитие. язык изменчивость лингвистика вариативность

Понимание языка и объяснение закономерностей его развития связаны с истолкованием проблемы возникновения языка. Ведь обращение к этой проблеме позволит нам выделить те свойства языка, которые были заложены в нем изначально и без которых было бы невозможно его функционирование. Именно здесь кроются корни изменчивости языка. В данном случае нас интересует не непосредственно момент возникновения языка, а то, в каком виде он появился: как единый для всех язык или же как множество языков?

Теория моногенеза утверждает, что все разнообразие языков возможно свести к общему предку [4]. Этой позиции придерживаются многие ученые. Приведем только одно высказывание из современного источника: «По-видимому, первоначальный язык человека существовал как один (единый) язык» [5, с.11]. При этом автор в дальнейшем отмечает, что «Языковые изменения представляют собой процесс непрерывного совершенствования языка как средства общения и познания» [5, с.270]. Однако в этом случае непонятно, как исследователи объясняют проблему изменчивости языка. Что послужило стимулом к разделению языков? Каким путем произошло это разделение, ведь носители языка на достаточно большой территории не знали других языков? Наконец, зачем в этом случае вообще происходили какие-то изменения в языке?

Мы полагаем, что в условиях моногенеза развитие языка зашло бы в тупик (как и развитие человечества, ведь люди, владеющие одним языком, должны были представлять собой некое достаточно устойчивое единство), так как в этом случае утрачивается важнейший стимул развития: конкуренция. Вследствие этого нам представляется более правильным, что «Вопреки распространенному убеждению, огромнейшее разнообразие языков, засвидетельствованных к настоящему времени, скорее всего невозможно свести к одному первоначальному языку, единому для всего человечества» [1, с.16].

Более того, мы уверены, что возникшие языки не стремились к слиянию, а, наоборот, отталкивались друг от друга, что наблюдается и в современном мире: «мы до сих пор видим, как самые мелкие и мельчайшие языковые группы с поразительной цепкостью держатся за родную речь, хотя коммуникативные нужды повелительно толкают их на путь языковой ассимиляции и объединения с соседями. Эта цепкость есть наследие того времени, когда язык был выражением социальной особенности, отказаться от которой означало потерять свое лицо. Язык был ценен и дорог своей этнодемаркационной функцией» [2, с.277]. И это противостояние как раз и послужило важнейшим стимулом развития языков, отражающих картину мира своих носителей. Существование таких отношений подтверждают выводы разных исследователей: «Раздробленность первобытного человечества на огромное число общностей или общин (причем разного уровня и пересекающихся), стоящих к друг другу в отношении «мы - они», было объективной хозяйственной необходимостью» [6, с.405]; «человеческие языки в современном смысле слова могли возникнуть лишь после миграций людей на дальние расстояния. Отсюда следует предположить, что этот процесс происходил одновременно в самых разных местах» [1, с.20]. Однако для нас важно, что в любом случае язык возник не в монолитном обществе, представлявшем собой единый коллектив, а в условиях, когда два или более коллектива были противопоставлены друг другу.

В этих условиях процесс развития языка мог идти только по двум направлениям, отражающим взаимоотношения различных коллективов: разделение одного языка на два и слияние двух (или более) языков в один [7, с.245]. Такое «Многократное повторение процессов объединения и взаимопроникновения коллективов влечет за собой быстрое, в геометрической прогрессии обогащение лексики» [7, с.246]. И эти процессы не являются частью только древнейшей истории человечества, мы наблюдаем их и сегодня. Дивергенция возникает, например, в случаях, когда колония отделяется от метрополии, но язык последней продолжает функционировать и постепенно превращается в национальный вариант. Конвергенция наблюдается в случае функционирования на одной территории близкородственных языков, что приводит к образованию койне (например, суржика).

При этом надо иметь в виду, что развитие языка всегда протекает не само по себе, а только в деятельности человека

«Если говорить о механизме возникновения нового в языке не только на первых этапах его развития, то надо иметь в виду, что всякая новация появляется сначала в индивидуальной речи, а затем уже, будучи принятой обществом, становится объективным и социальным явлением» [8, с.119-120], и поэтому «изменение является результатом многих актов принятия, осуществляющихся в одном и том же направлении» [9, с.162]. В связи с этим Б.В. Якушин пишет: «Представляется несомненным, что и в современной речевой деятельности очень важна роль авторитета при создании инновации, а на заре языка эта роль, очевидно, была еще выше» и поэтому, «Если мы признаем выдающуюся роль лидера в языкотворчестве, то должны признать и уникальность звукового оформления семантических единиц в каждом социуме. А это означает, что при первобытно-общинном строе должно существовать великое множество различных языков, а при их «скрещивании» - бурный рост лексики нового языка» [8, с.134]. Таким образом, изменения в языке напрямую связаны с деятельностью человека и имеют одно основание: языковую свободу говорящих, имеющую экспрессивную и коммуникативную целенаправленность [9, с.147].

Уже на первых порах язык выполнял те же функции, что и в современном обществе. Закономерным представляется, что на современном этапе изменились только внешние проявления языка, а его онтологическая, бытийная сущность сохранилась. И тогда изменчивость языка следует рассматривать как необходимое свойство, без которого язык теряет важнейшее качество, характеризующее его как «живой».

Итак, можно считать, что для современного языкознания является бесспорным «положение о том, что язык - это деятельность, что он находится в постоянном преобразовании, изменении, развитии или эволюции, относится не только к значимой стороне языка, где все эти процессы характеризуются наибольшей наглядностью, но и ко всем прочим строевым элементам языка» [10, с.155-156].

В основе изменчивости и развития языка лежит вариативность: «вариативность - это не какое-то средство украшения речи, которым овладевают дополнительно к усвоению языка как некой однородной целостности. В действительности речь идет о центральном свойстве языка, вариативность присуща ему внутренне» [1, с.262-263]. Изменчивость языка обусловлена изначально его функциями в обществе. Следовательно, устойчивость или варьирование языковой системы связано с развитием коммуникативных потребностей говорящих: «Условиями, благоприятными для изменения, являются разнообразие (региональное или социальное) языковых навыков - в пределах одного итого же исторического языка - и слабость этих навыков в эпоху культурного упадка или в социальных группах низкой культуры» [9, с.83].

При таком понимании изменчивости вариативность естественного языка не должна восприниматься как антиномия или парадокс, свойственные языковой системе, это и есть форма существования языковой системы: «вариативность - это и есть сама реальность, и всякие попытки редуцировать или игнорировать ее приводят к построению лингвистики, лишенной социального содержания» [1, с.216]. Здесь необходимо указать, что механизм языкового варьирования базируется на отношении «инвариант - вариант». Если «Инвариант является не простой суммой фактуального, а неким виртуальным обобщенным единством, осознанным на основе когнитивной обработки множества фактуальных знаний и вычленения их однородности и однопорядковости» [11, с.215], то вариант - это одна из форм манифестации инварианта, способ его проявления, та реальность, которую мы наблюдаем в речевой деятельности. Бесспорно, таких вариантов может быть множество (как, например, вариантов фонемы <а> в известном примере М.В. Панова), однако среди них выделяются такие, которые обладают определенной значимостью для носителей данного языка. Ведь каждый из нас является носителем не одной формы языка, а сразу нескольких, и способен использовать эти формы дифференцированно в разных ситуациях общения (например, литературный язык и социолект).

Следовательно, сущность человеческого языка состоит в вариации: язык проявляет себя в виде конкретных языков, а языки в виде вариантных форм. И такое разнообразие является ключом к постижению закономерностей функционирования и развития языка в целом. Соответственно, появление вариантных форм также представляет собой закономерный процесс. И необходимо определять различные диалекты, интерферированные формы языков не как искажения и отступления от традиционной нормы, а как универсальную тенденцию для тех языков, которые получили распространение на очень широкой территории или стали средством коммуникации более, чем одной нации. Любой язык, достигший определенной степени влияния, утрачивает свою целостность и распадается на разного типа диалекты, каждый из которых потенциально при благоприятных условиях может стать самостоятельным языком.

Посмотрим с этой точки зрения на историю формирования ряда языков. Так, восточнославянские языки являются относительно молодыми и имеют общий язык-предок - древнерусский, который в течение нескольких веков использовался на очень большой территории, вследствие чего в нем четко выделились три наречия, каждое из которых дало начало новому языку. Также показательна в этом отношении история становления такого языка, как африкаанс, который сложился в результате креолизации и поначалу рассматривался как разновидность нидерландского языка, но впоследствии получил статус самостоятельного языка [12].

С другой стороны, языки, функционирующие в иных условиях (на относительной замкнутой территории, где проживает преимущественно одна нация), демонстрируют большую целостность и устойчивость. Например, исландский язык почти не имеет диалектных различий. Более того, среди всех германских языков он сохранил наиболее архаичные черты [13].

Отношение к вариантным формам языка является важным элементом культуры. Так, В Японии диалекты не только используются в определенных кругах, но и культивируются [5, с.145]. Следует отметить, что и в Российской Федерации в последнее время находят финансовую поддержку активные поиски и описания разнообразных диалектов и даже интерферированных форм русского языка. Как представляется, следующим шагом на этом пути должно стать признание возможности образования не только территориальных и региональных вариантов русского языка, но и национальных. Как показывает история распространения таких языков, как английский, испанский, французский, португальский, функционирование одного и того же языка на территории разных государств с неизбежностью приводит к языковому варьированию. И в этой закономерности наблюдаются те тенденции, которые сопровождали появление первых языков и стремление относительно замкнутых общностей людей противопоставить себя других коллективам.

Вариативность присуща любому языку, и формы ее проявления не должны вызывать неприятия со стороны лингвистов (со стороны носителей языка вариативность, как правило, почти не осознается). Необходимо разработать исследовательский инструментарий, позволяющий описывать вариативность в аспекте перспективности развития тех или иных форм, их значимости для отдельных групп носителей того или иного языка. То есть нужно принять как постулат идею о том, что язык не может быть раз и навсегда кодифицирован, а находится в состоянии непрерывного изменения. Лингвистам необходимо увидеть в способности языка образовывать вариантные формы потенциал для его дальнейшего развития, а вовсе не основание для языкового пуризма: «Способность порождать национальные варианты свидетельствует о силе и мощи языка. Яркое подтверждение этого факта - русофония как один из важнейших языковых миров, формирующих значительный слой планетарной лингвистической ноосферы» [14, с.121].

Список сносок

[1] Ажеж, К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. Пер. с фр. Изд. 2-е, стереотипное / К.Ажеж. - М.: Едиториал УРСС, 2008. - 304 с.

[2] Абаев, В.И. О происхождении языка / В.И. Абаев // Василию Ивановичу Абаеву 100 лет: Сб. статей по иранистике, общему языкознанию, евразийским культурам. - М.: Языки русской культуры. - 2001. - С. 271-283.

[3] Шелякин, М.А. Язык и человек: К проблеме мотивированности языковой системы: учебн. Пособие / М.А. Шелякин. - М.: Флинта: Наука, 2005. - 296 с.

[4] Иванов, Вяч. Вс. Моногенеза теория / Вяч.Вс. Иванов // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. - 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - С.308-309.

[5] Мечковская, Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. 6-е изд. / Н.Б. Мечковская. - М.: Флинта: Наука, 2008. - 312 с.

[6] Поршнев, Б.Ф. О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии) / Б.Ф. Поршнев. - М.: Мысль, 1974. - 487 с.

[7] Абаев, В.И. Отражение работы сознания в лексико-семантической системе языка / В.И.Абаев // Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. - М.: Наука. - 1970. - С. 232-262.

[8] Якушин, Б.В. Гипотезы о происхождении языка / Отв. ред. Г.В. Степанов. Изд. 2-е / Б.В. Якушин. - М.: Издательство ЛКИ, 2007. - 136 с.

[9] Косериу, Э. Синхрония, диахрония и история (проблема языкового изменения). 2-е изд., стереотипное / Э.Косериу. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 204 с.

[10] Звегинцев, В.А. Мысли о лингвистике / Предисл. В.М. Алпатова. Изд. 2-е / В.А. Звегинцев. - М.: Издательство ЛКИ, 2008. - 336 с.

[11] Селиванова, Е.А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации: Монографическое учебное пособие / Е.А. Селиванова. - К. Брама, Изд. Вовчок О.Ю., 2004. - 336 с.

[12] Миронов, С.А. Африкаанс / С.А. Миронов // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. - 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - С.57.

[13] Берков, В.П. Исландский язык / В.П. Берков // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. - 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - С. 203.

[14] Рудяков, А.Н. Георусистика и русофония / А.Н. Рудяков // Лингводидактика. Социолингвистика. Языки мира. К 90-летию со дня рождения академика И.Ф. Протченко / Учреждение Российской академии наук Институт языкознания РАН. - М.: Сов. писатель, 2008. - С. 115-128.

Размещено на Allbest.ru