8

Размещено на http://www.allbest.ru/

Границы категории одушевленности-неодушевленности и ее определение

Мамедова Севиндж Балагусейн кызы,

соискатель, преподаватель английского языка Азербайджанского медицинского университета.

Прежде чем анализировать лингвистические проблемы, связанные с категорией одушевленности-неодушевленности, необходимо установить ее границы и дать соответствующее определение этой категории.

Категория одушевленности-неодушевленности очень мало изучена или почти не исследована в Азербайджанском языкознании. В русской лингвистике эта категория научно широко освещена [5, 2, 8, 7].

Специально изучена категория одушевленности-неодушевленности в украинском языке [1].

Если исходить из общетеоретических лингвистических учений и знаний о категории одушевленности-неодушевленности [4, 2, 3, 8,6], то можно сказать следующее.

Категория одушевленности - неодушевленности в лингвистике - грамматическая категория имен существительных, прилагательных, отчасти числительных и местоимений. У имен существительных категория одушевленности-неодушевленности - это категория, относящая называемый предмет к разряду одушевленных (т.е. живые существа - люди, животные) или к разряду неодушевленных (предметы, свойства, действия и т.п.). Помимо названия отдельных людей и животных к одушевленным существительным относятся названия мифических существительных, представляемых как живые (дракон, кентавр, дьявол и т.п.), а также слова "мертвец", "кукла", "покойник". Названия растений, а также собирательные названия лиц и животных (народ, толпа, стая, крестьянство и т.п.) относятся к неодушевленным существительным. Слова "бактерия", "микроб", "вирус" употребляются чаще всего как неодушевленные. Категорией одушевленности-неодушевленности обладают также слова, согласуемые с существительными. У имен прилагательных эта категория указывает на принадлежность признака живому существу или не живому предмету и явлению.

Категория одушевленности-неодушевленности - понятийная категория, отражающая разделение человеком окружающего мира на живое и неживое, получает двоякое выражение в языке - лексическое и грамматическое; в семантическом аспекте категория одушевленности - неодушевленности - номинативная категория существительного, для прочих частей речи синтактико-семантической категории.

Сперва определим содержание понятийной категории. Что такое понятийная категория?

Понятийные категории в языкознании - смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемые в естественном языке разнообразными средствами. В отличие от скрытых категорий и грамматических категорий понятийные категории рассматриваются безотносительно к тому или иному конкретному способу выражения (прямому или косвенному, явному или неявному, лексическому, морфологическому или синтаксическому). Обычно понятийные категории понимаются как универсальные, свойственные всем или большинству языков мира; благодаря именно этому свойству они выступают как основа сводимости описаний разнообразных и разно-системных языков.

В сфере существительных одушевленности-неодушевленности может проявляться как скрытая категория, более или менее регулярная (факультативная); например, в английском языке при собирательных существительных возможен глагол во множественном числе только для одушевленных имен. Сравните: My family are here - Моя семья здесь; My library is here - Моя библиотека здесь. В картвельских языках категория одушевленности-неодушевленности выражается в наличии лексемной дублетности у глаголов в зависимости от характера подлежащего. Сравните: на грузинском языке - cola (при одушевленности) /deba (при неодушевленности)"падать" и т.п.

Одушевленность, одна из категориальных языковых форм, свойственная главным образом существительным, которые обозначают названия живых существ и составляющая универсальное семантическое противопоставление одушевленности-неодушевленности, отражающееся в структуре разнотипных языков. В парадигме сложения имени существительного может быть корреляция активного и инактивного падежей. Значительно меньше структурных элементов обусловлено противопоставлением одушевленности-неодушевленности в языках эргативной (например, чукотско-камчатские языки) и номинативной (например, индоевропейские языки) типологий. Во-первых, встречаются более дробные классы имен существительных (за счет введения дополнительного основания классификации), различаются две формы множественного числа и некоторых падежей (например, эргатива) и т.п. Во-вторых, одушевленность-неодушевленность проявляется лишь на периферии языковой структуры. Сравните: например, в русском языке различение форм винительного падежа множественного числа у одушевленных и неодушевленных имен существительных ("вижу белых коз" при "вижу белые облака"), а также возможность построения "ветром сломала дерево" при невозможности "медведем сломало дерево".

Т.А. Климов пишет: "Активный строй можно коротко определить как такой тип языка, структурные компоненты которого ориентированы на передачу не субьекто-обьектных отношений, а отношений существующих между активным и инактивным участниками пропозиции. В соотвествии с этим глаголы лексикализованы в нем по признаку активности ~ стативности "действия", а не транзитивности ~ интранзитивности, а субстантивы разделены на активные (одушевленные) и инактивные (неодушевленные). Соответственно, в синтаксисе здесь выступает корреляция активной и инактивной конструкций предложения, а также ближайшего и дальнейшего дополнений, и в морфологии - оппозиция активной и инактивной серий личных показателей глагола или активного и инактивного падежей имени и т.п." [6, 3].

В. Шмидт рассматривает распределение имен по классам одушевленных и неодушевленных (Vitalitдts - kategorie) в качестве одного из основных способов группировки имен и местоимений в языках мира. Он, по-видимому, с основанием полагал, что в своем наиболее чистом виде подобное различение проводится в языках Северной и Средней Америки. По его мнению, оно вообще более свойственно языкам северного полушария, чем южного.

В известной статье Л. Ельмслева, мыслившейся автором как подготовительный этап на пути создания сравнительно - типологического исследования проблемы грамматического рода, рассмотрен удельный вес языковых противопоставлении личности - неличности и одушевленности - неодушевленности. Автор бегло излагает историю выявления последних по разным языкам и приходит к выводу, что историю обеих оппозиций составляет противоборство так называемой консервативной тенденции и тенденции к их мотивации [6, 33].

Значительное развитие получила категория одушевленности-неодушевленности в славянских языках, где она образует вместе с родом единую категорию согласовательного класса - впервые исчерпывающе описанную для русского языка А.А. Зализняком. В некоторых языках эта система осложнена категорией личности. Высказывалось мнение акад.В. В. Виноградовым и другими учеными о наличии аналогичной категории в русском языке, где она не получает столь же явного грамматического выражения и тяготеет к типу скрытых категорий. Сравните: "четверо друзей" при невозможности "четверо коров" и не нормативности "четверо подруг", напротив категория одушевленности-неодушевленности находят регулярное грамматическое выражение, деля каждый род на два класса, всвязи с чем предлагалось Н.Н. Дурново говорить о шести родах в русском языке - в более точной формулировке А.А. Зализняка семь согласовательных классов, из которых последний охватывает слова pluralla tantum. Наличие категории одушевленности-неодушевленности, как и рода, проявляется грамматически в различном согласовании, которое для некоторых согласовательных типов демонстрирует дополнительность категории одушевленности-неодушевленности и рода в парадигме склонения. Например, в русском языке при адъективном согласовании в именительном падеже единственного числа различается род и не различается категория одушевленности-неодушевленности: "красивый дом, слон/красивая стена, девушка/красивое окно, существо". А в винительном падеже множественного числа - наоборот: "красивые дома, стены, окна/красивых слонов, девушек, существ".

Диссертация Г.И. Вакулы "Категория одушевленности и категория неодушевленности в украинском языке" состоит из "Введения", трех разделов - "Формирование и развитие категории одушевленности и категории неодушевленности в староукраинском языке", "Категория одушевленности и категория неодушевленности в украинских говорах", "Категория одушевленности и категория неодушевленности в современном украинском литературном языке" - и общих выводов [1, 7, 6].

Главное внимание в работе сосредаточено на характеристике форм винительного падежа единственного (у существительных мужского рода) и множественного (у существительных всех родов) чисел; сравнительно меньше уделено внимания анализу других средств выражения категорий одушевленности и неодушевленности - формам родительного, дательного падежей единственного числа, а также именительного падежа множественного числа (у существительных мужского рода).

Содержание диссертационной работы составляет анализ процессов возникновения, формирования и развития категорий одушевленности и неодушевленности в склонении существительных староукраинского, народно-разговорного и современного литературного языка. Именно в таком замысле, насколько известно из имеющихся публикаций, это грамматическое явление рассматривается в украинском языкознании впервые.

Грамматическое различение названий одушевленных и неодушевленных предметов в большей или меньшей степени свойственно и другим славянским языкам - русскому, белорусскому, польскому чешскому, словацкому и т.д. Это явление издавно привлекало внимание как зарубежных, так и отечественных ученых (А. Мейе, В. Вондран, Э. Бернекер, И. Бодуэн де Куртенэ, А. Томсон, К. Мюлленбах, А. Шахматов, Е. Карский, А. Крымский, Е. Тимченко, А. Синявский и др.), интересует оно языковедов и в наше время (Е. Курилович, В. Борковский, Е. Кедайтене, А. Беспалько, И. Слинько).

Их усилия сосредоточены, прежде всего, на том, чтобы:

а) определить причины, вызвавшие появление формы родительного в функции винительного;

б) отыскать исходный момент замены формы винительного формой винительного-родительного;

в) определить условия, способствовавшие распространению формы винительного-родительного или задерживающие форму винительного в названиях одушевленных предметов.

Общим в суждениях исследователей является предположение, что вследствие фонетического совпадения форм субьекта (именительный падеж) и обьекта (винительный падеж) возникла необходимость различать эти падежи и во внешних формах названий существ, особенно лиц. А это в значительной степени было обусловлено относительно свободным порядком слов славянского предложения [6, 8].

Как справедливо отмечал еще А. Шахматов, к определенным выводом могут привести, прежде всего, сопоставление и сравнительная оценка данных памятников письменности, говоров и современного состояния языка.

В языках, имеющих именные классы или род, категория одушевленности-неодушевленности может переплетаться с ними, образуя единую систему. При этом в самой категории одушевленности-неодушевленности возможно выделение личности, которая может содержать оппозицию по признаку пола. Так, в ряде нахско-дагестанских языков в системе именных классов наблюдается противопоставление неодушевленных классов одушевленным, среди которых различаются неличные или личные, а последние включают класс мужчин и класс женщин. Противоположность такой разветвленной системе, строящейся на множественных семантических основаниях, образует система, представленная, например, в венгерском языке, где в некоторой степени проявляется лишь близкая к категории одушевленности-неодушевленности оппозиция "личность-неличность", находящая выражение в собирательных числительных (относящихся только к людям) и в использовании личного местоимения третьего лица "ю" (единственное число) и "юк" (множественное число) только при указании на людей. А в остальных случаях употребляется указательное местоимение.

В истории многих языков противопоставление одушевленности-неодушевленности сложно взаимодействуют с категориями рода (сравните зависимость от обоих количеств согласовательных классов имен существительных в русском языке) и личности - не личности. Наиболее распространенная тенденция языкового развития приводит к ослаблению влияния признака одушевленности-неодушевленности на структуру. Однако в некоторых языках (например, в банту) налицо его возрастание.

Важность одушевленности-неодушевленности категории возросла в современной синтаксической теории и типологии, где используется понятие так называемой иерархии, то есть шкалы одушевленности.

Итак, установив границы категории одушевленности-неодушевленности, мы дали ее соответствующее определение и этим впервые в азербайджанском языкознании разработали лингвистическую почву для дальнейшего научно-теоретического анализа и исследования этой категории.

одушевленность неодушевленность грамматический лингвистика категория

Литература