Комплексное исследование фразеологии дружеского эпистолярного дискурса первой трети XIX века

6). Предметные ФЕ (45 ФЕ в 105 употреблениях). Класс предметных фразеологизмов включает в себя ФЕ, которые распределяются по следующим субкатегориям: 1) ФЕ со значением лица: добрый малый, сахар медович и др.; 2) ФЕ со значением пространства: белый свет, теплое место и др.; 3) ФЕ со значением совокупности предметов: всякая всячина, разные разности; 4) со значением отсутствия лиц: ни души; 5) ФЕ со значением отрезка времени: черный день; 6) ФЕ со значением отвлеченного понятия: бог знает что, бразды правления, дух времени и др.

7) Количественные фразеологизмы (8 ФЕ в 28 употреблениях): 1) ФЕ, обозначающие отсутствие количества: ни гроша (копейки, полушки), ни капли и др.; 2) ФЕ, обозначающие неопределенно большое количество: без счету, с три короба и др. В текстах писем не отмечено употребление количественных фразеологизмов со значением «неопределенно малое количество».

Наибольшей частотой употребления характеризуются качественно-обстоятельственная (1983 употреблений) и модальная фразеология (1482 употребления). Преобладание фразеологизмов со значением качества действия может быть обусловлено желанием автора активно реализовать прагматический потенциал эпистолярного текста, выразить свое отношение к происходящему, сделать повествование более эмоциональным и экспрессивным, наполнить его дополнительными коннотативными смыслами. Частотное употребление фразеологии данного семантико-грамматического класса формирует оценочность и эмоциональность эпистолярия. Модальные фразеологизмы являются средством выражения авторского «Я» через оценку окружающей действительности. Употребление именно модальной фразеологии во многом формирует антропоцентричность эпистолярного дискурса.

Частота употребления фразеологизмов разных семантико-грамматических классов не является показателем особенностей авторского эпистолярного стиля, не определяет его специфику и является характерной для фразеосистемы русского языка в целом. Каждый семантико-грамматический класс представлен различными субкатегориями ФЕ, частота употребления которых может выступать показателем, демонстрирующим особенности авторского стиля частного письма.

Абсолютное большинство фразеологизмов, функционирующих в письмах пушкинского периода, являются однозначными. Эту особенность, свойственную фразеосистеме начала XIX века, отмечают многие исследователи (А.М. Бабкин, А.И. Федоров). Фразеологизмов, реализующих в текстах писем несколько значений, всего 23 (2,3 % от общего числа выявленных ФЕ, практически все они имеют два значения).

Фразеологизмы, функционирующие в дружеских письмах, активно варьируют свою структуру. Вслед за А.М. Чепасовой, под структурной вариантностью фразеологизмов мы понимаем внешние, формальные изменения фразеологической единицы при сохранении ее тождестваЦит. по: Чепасова А.М. Семантико-грамматические классы русских фразеологизмов / А.М. Чепасова. - Челябинск: Изд-во Челяб.гос.пед.ун-та, 2006. - С. 93. Пределом структурного варьирования является семантическое тождество. Общепризнанным во фразеологии является выделение следующих типов варьирования: фонетический, словообразовательный, морфологический, количественный, компонентный, синтаксический. Дополнительно выделяют орфографический и пунктуационный типы варьирования.

В большем массиве описываемого материала ФЕ имеют постоянную форму (88,4 %); остальные варьируют свою структуру.

Среди различных типов варьирования самыми частотными являются:

1). Компонентный тип (30 ФЕ): гореть желанием (нетерпением), как нельзя лучше (больше), к (по) несчастью, с давних пор (лет), собираться / собраться (скрепляться / скрепиться) с духом и др.

2). Морфологический тип (16 ФЕ). Морфологическое варьирование связано с изменением форм рода, числа, падежа, сравнительной степени компонентов: выносить / вынести сор (-у) из избы, идти / пойти своей (-ею) дорогой (-ю), с первого взгляда (-у), чужие края (краи) и др.

3). Словообразовательный тип варьирования (видоизменение компонентов в результате замены морфем) встречается в 13 ФЕ: как игрушка (как игрушечка), как стеклышко (как стекло), приходить / прийти (всходить / взойти) в голову (кому) и др.

4). Количественный тип (9 ФЕ). Под варьированием количественного состава мы понимаем сокращение числа компонентов фразеологизма, не изменяющее его значение: без (всякого) сомнения, в поте лица (своего), (и) так и сяк, от (всей) души и др.

5). Фонетическое варьирование фразеологизмов отмечено у пяти ФЕ: к тому же (к тому ж), к счастью (счастию), вот уже (уж), в (во) сто раз, в (во) чужом пиру похмелье. Под фонетическим варьированием мы понимаем видоизменение звуковой оболочки без утраты семантического тождества. Инвариантом и в языке XX столетия, и в языке пушкинского периода выступают фразеологизмы: к тому же и к счастью, вот уже, в сто раз, в чужом пиру похмелье.

6). Под синтаксическим варьированием мы понимаем изменение в расположении компонентов фразеологизма, не приводящее к изменению значения. Синтаксический тип варьирования отмечен во фразеологических единицах: ради Христа (Христа ради), делать нечего (нечего делать), сказать в скобках (в скобках сказать).

7) Смешанный тип варьирования отмечен у 11 ФЕ: боже упаси (избави) (избави боже); в полном (всем) смысле (слова); до поры(,) до времени (до времени и др.

Наряду с языковыми, в письмах первой трети XIX века функционируют орфографические и пунктуационные варианты ФЕ:

1) Орфографический тип (29 ФЕ): крепко на крепко, на двое, на повал, точь в точь, в добавок к (кому, чему), на ряду с (кем, чем), не взирая на (кого, что), несмотря на (кого, что), в следствие (чего), ей богу, к стати или не к стати (кстати), к стати о (ком, чем), с верху до низу, за то, ни чуть не и др. Практически все орфографические варианты фразеологизмов писем пушкинского периода в современном русском языке вышли из употребления. Все они функционировали в языке дружеских писем параллельно с современными формами фразеологизмов или слов. Данный факт демонстрирует наличие глубоких изменений во фразеологической системе первой трети XIX века, приводящих к переходу ФЕ в разряд самостоятельных слов.

2). Пунктуационный тип отмечен в трех ФЕ: ни дна(,) ни покрышки (кому), ни к селу(,) ни к городу; с тех пор(,) как.

Изучение особенностей функционирования фразеологических вариантов разных типов в эпистолярном наследии каждого из авторов дружеских писем позволяет обратиться в дальнейшем к выявлению специфики диссимметрии эпистолярия средствами фразеологии.

В дружеских письмах отмечена фразеология, вышедшая из употребления в современном русском языке и не отражающаяся в современных лексикографических источниках (50 ФЕ, 4,8 %): больше или меньше, в поте лица своего, всходить / взойти в себя, гол как бубен, давать / дать на волю (кого, что), для того что, жив Чурилка, мертво пьян, от искреннего сердца, ставить / поставить на своем, три короба, чужие краи и др.

С одной стороны, наличие таких фразеологических единиц - показатель динамичности фразеосистемы, с другой - свидетельство того, что фразеология первой половины XIX имела свои особенности употребления, не отраженные словарями современного русского языка. Часть приведенных выше ФЕ с течением времени пережила преобразование формы (сращение двух компонентов) и превратилась в самостоятельные слова, активно использующиеся в русском языке до сих пор.

В основном употребление конкретных, ушедших из употребления ФЕ закреплено за эпистолярным наследием одного адресанта. Такое функционирование фразеологии позволяет в дальнейшем оценить характер ее использования, исходя из теории концепта, языковой личности и диссимметрии.

В третьей главе «Фразеосистема эпистолярного текста в дискурсивном аспекте» фразеология эпистолярного дискурса первой трети XIX века рассматривается как средство отражения его дискурсивных свойств: анализируются концептосфера эпистолярной фразеологии как отражение антропоцентричности эпистолярного дискурса и авторские модификации фразеологизмов как форма проявления креативности эпистолярия, выявляются функции фразеологических единиц, поднимаются вопросы проявления диссимметрии фразеосферы дружеского эпистолярия.

Антропоцентричность писем выявляется в процессе анализа концептуальной организации эпистолярной фразеосферы. Концептосфера эпистолярного дискурса - это совокупность концептов, реализующуюся в рамках дружеского письма пушкинского периода. Концептуальное пространство фразеологии - это та часть концептуальной системы, которая предстает в виде фразеологически репрезентируемых концептов.

Концептосфера эпистолярного дискурса представлена через иерархическую структуру концептов и микроконцептов: 1) концепты и субконцепты (самые частотные и широко вербализуемые концепты в дружеских письмах); 2) микроконцепты первого уровня, объединяющиеся на основе общего тематического признака; 3) микроконцепты второго уровня, объединяющиеся на основе интегральных сем в структуре фразеологического значения.

Среди 1026 ФЕ, реализующих 18 концептов («быт, бытовые представления», «бытие», «величина», «власть», «время», «действие», «деньги-бизнес», «истина», «мир», «обман», «пространство», «свобода, воля», «смерть», «совесть, мораль», «табель о рангах», «тайна», «человек», «число, счет»), наиболее частотными являются фразеологические единицы, репрезентирующие субконцепт «человек».

Богатство представлений о человеке (его внутреннем мире, социальных характеристиках и деятельности), репрезентуемых посредством 435 фразеологизмов (42,4 % от общего числа употребленных ФЕ в дружеском эпистолярии), действительно превращает его в центр эпистолярного общения. Именно эта особенность наиболее ярко иллюстрирует антропоцентричность дружеского эпистолярного дискурса.

Анализ самого емкого концепта - «человек» - связан с выявлением нескольких уровней семантики, образующих ассоциативные контуры вокруг ядра концепта. Анализ толкований фразеологизмов показывает, что отражённый в эпистолярии концепт «человек», включает несколько компонентов (микроконцептов первого уровня): «внутренние характеристики человека» (80 ФЕ), «речевая деятельность» (75 ФЕ), «отношения между людьми» (65 ФЕ), «интеллектуальная жизнь человека» (58 ФЕ), «чувства и эмоции человека» (57 ФЕ), «деятельность человека» (35 ФЕ), «социальные характеристики человека» (30 ФЕ), «состояние человека» (25 ФЕ), «внешние характеристики человека» (7 ФЕ), «свой - чужой» (3 ФЕ). Чаще всего фразеологизмы репрезентуют микроконцепты «внутренние характеристики человека», «речевая деятельность» и «отношения между людьми».

Внутренние характеристики человека достаточно разнообразны. Их можно раздробить на более мелкие образования на основе общих сем в структуре фразеологического значения: внутренняя сила - не упадать / упасть духом; застенчивость - красная девица; наивность - по простоте (душевной); настойчивость, упорство - не слагать / сложить оружие; стоять / стать (ставить / поставить) на своем; несдержанность - терять / потерять терпение; осторожность - держать язык на привязи и др. Некоторые фразеологизмы имеют в структуре значения семы отрицательной (невнимание, растерянность, несдержанность и т.п.) или положительной оценки (искренность, настойчивость, решимость, самообладание, честность и т.п.).

Поскольку письмо - форма речевого общения, в нем активно реализуется микроконцепт «речевая деятельность», реализующийся фразеологизмами, объединяющимися на основе общих сем в структуре фразеологического значения: болтовня - стучать языком; переливать из пустого в порожнее (в первом значении); крик - драть горло; невозможность говорить - не уметь (не мочь) связать двух слов; речь - на словах; на языке; в слух; срываться / сорваться с языка; предавать / предать гласности; живое слово; лучше сказать и др. Микроконцепт «речевая деятельность» многокомпонентен. В нем отражаются различные формы речевого общения, передается их интенсивность, целенаправленность, дается оценка, содержатся примеры этикетных формул извинения, благодарности, приветствия, прощания.

Третий по частоте репрезентации микроконцепт - «отношения между людьми» - представляет человека как неотъемлемый элемент социума. Микроконцепт условно можно разделить на более мелкие единства на основе общих интегральных сем в структуре фразеологического значения: владение - прибирать / прибрать к рукам (кого); брать / забрать (взять) в руки (кого, что); в лапах; влияние - брать / взять свое; воспитание - хорошего тона (кто-либо); всасывать / всосать с молоком (матери); подчинение - плясать / заплясать по (чьей) дудке; против воли; доверие - принимать / принять за чистые деньги; дружба - стоять / стать на короткую ногу; предосудительное участие - рыльце в пушку (у кого); марать руки (кому); соревновательность - перебивать / перебить случай (у кого) и др.

Таким образом, человек заявлен в дружеском эпистолярном дискурсе как носитель определенных внутренних качеств, являющийся активным субъектом речевого общения и обладающий возможностью включаться в социальные отношения. Специфика этих отношений как раз и позволяет ему проявить весь спектр внутренних характеристик.

Речевые ипостаси человека, сформулированные в современной лингвистике, включают в себя интеллектуальную, коммуникативную, национально-культурную, речетворческую, характерологическую и аксиологическую (Л.Б. Никитина). Все они представлены в дружеских письмах, но эпистолярные фразеологические репрезентации концепта «человек» в большей степени направлены на отражение коммуникативной, характерологической и аксиологической ипостасей, характеризующихся разнообразием и неоднородностью. Человек предстает как воплощение и средоточие противоположностей. В нем находят свое отражение как положительные (внутренняя сила, решимость, радость, самореализация и т.п.), так и отрицательные составляющие (напрасные усилия, сумасшествие, уныние, обреченность, пьянство и т.п.). При этом важнее портретного воплощения человека оказывается его внутреннее наполнение - «субъектная ипостась концепта», подробно представленная в дружеских письмах посредством микроконцептов «внутренние характеристики человека», «чувства и эмоции человека». Богатство внутреннего мира получает возможность проявиться благодаря «деятельностной» составляющей концепта: «интеллектуальная жизнь человека», «отношения между людьми» «деятельность человека», «речевая деятельность человека». Частотность объективации в речи того или иного концепта обусловлена особенностями лискурса.

Креативность писем на уровне фразеологии проявляется через авторские преобразования фразеологических единиц.

В нашей работе мы используем классификацию, предложенную И.Ю. Третьяковой, являющейся, на наш взгляд, наиболее доказательной, четко структурированной и вбирающей в себя основные способы преобразования ФЕ в речи. И.Ю. Третьякова выделяет две группы способов использования ФЕ в речи: 1). Использование контекстных актуализаторов - слов, фразеологизмов, словосочетаний или предложений, семантически связанных с употребляющимися в данном контексте ФЕ. 2). Изменение грамматической формы и синтаксической структуры. Актуализаторами в семантике ФЕ в этом случае являются компоненты и грамматическая структура самой ФЕ.

Согласно данной концепции, приемы использования лексических и фразеологических языковых средств можно разделить на три большие группы: Внутренние (семантические) приемы касаются изменения семантической стороны исследуемых единиц. Семантическая трансформация может достигаться путем использования антонимических и синонимических потенций слов и фразеологизмов, их стилистических возможностей и свойств. Внешние (структурные) приемы предполагают изменение формы без изменения семантики, расширение синтагматических возможностей (привычной сочетаемости), употребление нетрадиционной синтаксической позиции, нарушение грамматических, лексико-синтаксических связей. Комплексные (структурно-семантические) приемы совмещают в себе трансформацию структуры с изменением значения, предполагая высвечивание внутренней формы слова или фразеологизма, нарушение фразеологических «сил притяжения» путем замены одного из компонентов.

Внутренние приемы преобразования узуальных ФЕ в частной переписке А.С.Пушкина представлены следующими разновидностями:

1) Наполнение ФЕ новым смысловым содержанием (создание семантических окказионализмов). Семантические окказионализмы отмечены в письмах А.С. Пушкина, И.И. Пущина и Н.М. Языкова, например: ФЕ и в хвост и в голову в тексте письма имеет значение - «полностью, основательно»: Постараюсь узнать ее и в хвост и в голову и сообщить историю впечатлений (…) (Н.М. Языков А.М. Языкову, 11 февр. 1823 г.). В узусе фразеологизм имеет значение «вовсю, изо всех сил, очень сильно» [ФССРЛЯ, т. 2, с. 671; ФСРЛЯ, т. 2, с. 344]. Сема «интенсивности действия» сохраняется и в окказиональном фразеологизме, помогая передать автору степень заинтересованности в результате.

2) Контекстное толкование значения ФЕ: Я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды (дай бог ей ни дна ни покрышки; т.е. ни Италии, ни графа Ричи!). (А.С. Пушкин П.А. Вяземскому, ок. 25 янв. 1829 г.). В узуальном употреблении ФЕ имеет следующее значение: ни дна ни покрышки - «пожелание неудачи, несчастья» [ФССРЛЯ, т. 1, с. 335; ФСРЛЯ, т.1, с. 204; ФСРЯ, с. 140]. Авторские пояснения, как видно из контекста, вносят значительные изменения в семантическую структуру ФЕ, усиливая отрицательный эффект воздействия.

3) Намеренная тавтология: Черт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу черт побери. (А.С. Пушкин А.А. Дельвигу, 20 февр. 1826 г.). А.С. Пушкин повторяет не просто ФЕ, но всю конструкцию в целом, в первой фразе помещая фразеологизм в препозицию, а во второй -- в конец всего предложения. Повтор в данном случае используется автором для выражения своего возбужденного эмоционального состояния.

4) Создание фразеологически насыщенного контекста: До сих пор жалею, душа моя, что мы не столкнулись с тобой на Кавказе; могли бы мы и стариной тряхнуть, и поповесничать, и в язычки постучать. (А.С. Пушкин А.А. Шишкову, август - ноябрь 1823 г.). ФЕ не вступают ни в какие системные отношения друг с другом, а являются средством номинации разных понятий: до сих пор - доныне, тряхнуть стариной - поступить так, как в молодости, в язычки постучать - болтать попусту. Дружеская переписка чрезвычайно эмоциональна. Фразеологическое насыщение еще более повышает эмоциональную и экспрессивную тональность текста. Кроме того, подобное функционирование фразеологических единиц позволяет автору письма реализовать прагматическую функцию: повлиять на эмоциональную и интеллектуальную сферы адресата.

Внешние приемы - эллиптирование ФЕ и дистанцирование компонентов ФЕ.

Употребление ФЕ в эллиптической форме чаще всего выполняет функцию лаконизации речи. Реже - помогает передать эмоциональное возбуждение автора: Вот Вам Ваши письма. Должно будет вымарать казенные официальные фразы и также некоторые искренние, душевные слова, ибо не мечите etc. (А.С. Пушкин А.И. Тургеневу, 16 янв. 1837 г.). - ФЕ НЕ МЕТАТЬ БИСЕР ПЕРЕД СВИНЬЯМИ.

Дистанцирование встречается в письмах крайне редко: Что ты сделал для Дмитриева (которого ты один еще поддерживаешь), то мы требуем от тебя для тени Карамзина -- не Дмитриеву чета! (А.С. Пушкин П.А. Вяземскому, 9 ноября 1826 г.). Акцент в данном контексте смещен на фамилию Дмитриев, которую А.С. Пушкин поместил между компонентами ФЕ. Нарушая целостность структуры фразеологизма, чужеродная лексема не может не обратить на себя внимание читателя, выполняя тем самым эмоционально-усилительную и конкретизирующую функции.

Наиболее представлены комплексные приемы авторского преобразования фразеологизмов.

1) Дефразеологизация - употребление ФЕ в качестве свободного сочетания слов, при котором происходит реальное восстановление смысла выражения, создается двуплановость значения: (…) Как мог ты сойти в арену вместе с этим хилым кулачным бойцом--ты сбил его с ног, но он облил бесславный твой венок кровью, желчью и сивухой (…). (А.С. Пушкин П.А. Вяземскому, 2 янв. 1822 г.). Контекст помогает «оживить» первоначальные лексические значения компонентов фразеологизма. Иногда для этого достаточно только одного слова, иногда словосочетания или предложения. Контекст в этом случае может выполнять пояснительную функцию.

2) Перифраза ФЕ с сохранением ее определенных компонентов (перифраза - описательный оборот речи, применяемый для замены слова, словосочетания или фразеологизма с целью придать повествованию боґльшую выразительность, подчеркнуть характерные признаки того, что заменено): Беда только в том, что народ все пустой большей частью с пушком на рыльце (…). (И.И. Пущин Е.А. Энгельгардту, 12 июля 1845 г.). Автором модифицирована узуальная фразеологическая единица РЫЛЬЦЕ В ПУШКУ - причастный к неблаговидному поступку. Согласно особенностям восприятия информации, последнее сказанное слово (в нашем случае - компонент фразеологизма) запоминается всегда лучше и обращает на себя внимание собеседника. Такое расположение компонентов позволяет автору на ассоциативном уровне соотнести образ народа с неблаговидным образом «свиньи», но сделать это в мягкой, необидной форме, используя узуальный компонент с уменьшительно-ласкательным суффиксом («рыльце»).

3) Вклинивание - появление местоимения в пределах фразеологической единицы - не нарушает цельности, единства фразеологического значения как такового. Оно служит, как правило, для усиления, ослабления или уточнения смысла, для акцентирования внимания читателя на описываемом явлении, выполняя стилистическую функцию интенсивности. При этом структура ФЕ в узусе непроницаема. По молодости твоих лет, может быть, я и ошибаюсь. (И.И. Пущин Г.С. Батенькову, 25 марта 1859 г.).

4) Фразеологическое развертывание - намеренное выявление мотивирующей фразеологизм внутренней формы через утрату устойчивости и употребления компонентов в роли свободных слов (при общем образном тождестве фразеологического контекста и фразеологической единицы) Образность как дифференциальный признак фразеологизма играет в этом случае главную роль: Не мешай мне в моем ремесле--пиши сатиры хоть на меня, не перебивай мне мою романтическую лавочку. (А.С. Пушкин А.Г. Родзянке, 8 дек. 1824 г.). Значение ФЕ перебивать / перебить лавочку - мешать в осуществлении какого-либо дела трансформируется в тексте письма. Прежде всего, осуществляется конкретизация (романтическая лавочка). Введение в структуру фразеологизма зависимого слова, являющегося свободным в своем употреблении, в данном контексте приводит к появлению возможности нового значения трансформированной ФЕ - не сбивать с романтического настроя.

5) Замена одного из компонентов ФЕ. Прием замены компонентов приводит к выделению, подчеркиванию фразеологизмов в тексте. При этом автор преследует, как правило, несколько целей: конкретизация значения фразеологизма, усиление образности, внесение дополнительных смысловых и коннотативных оттенков, усиление экспрессии. Замена компонента ФЕ осуществляется на основе парадигматических связей этих компонентов с единицами лексико - фразеологической системы языка. Иногда замена одного из компонентов ФЕ влечет за собой появление подтекста, вызванного отрицательной эмоционально-оценочной окраской узуального фразеологизма или интенсивностью совершения действия, обозначаемого фразеологической единицей. Обратимся к письмам: Стихотворений помещать не намерен, ибо и Христос запретил метать бисер перед публикой, на то проза--мякина. (А.С. Пушкин М.П. Погодину, первая половина сентября 1832 г.). Узуальный фразеологизм метать бисер перед свиньями - говорить или доказывать тому, кто не способен понять - изначально обладает отрицательной оценочной окраской. Основную оценочную нагрузку несет на себе компонент-существительное СВИНЬЯ в силу своего первоначального лексического значения, утратившего во фразеологической единице самостоятельность. Эта отрицательная оценка переносится на авторский компонент ПУБЛИКА. Формируется определенное авторское отношение, которое легко воспринимается читателем.

6) Семантическая инверсия. Семантическая инверсия вызвана изменением внутрифразеологических синтаксических связей между компонентами фразеологизма, в изменении отдельных грамматических признаков знаменательных компонентов, утрате или замене служебных компонентов. Часто грамматические изменения сопровождаются смысловыми. Особое внимание в этом аспекте привлекает окказиональный фразеологизм, созданный А.А. Дельвигом, - ПРИВЕДЕТ БОГ. ФЕ образована от узуальной - НЕ ПРИВЕДИ БОГ. Модификация формы (утрата отрицательной частицы и изменение наклонения глагольного компонента) сопровождается появлением диаметрально противоположного по сравнению с узусом значения - выражение пожелания чего-либо: (…) поезжай в Москву, и там, приведет бог, скоро увидимся. (А.А. Дельвиг В.К. Кюхельбекеру, март - май 1823 г.).

7) Создание устойчивых сочетаний по аналогии с уже существующими в языке ФЕ: Кесареве Кесарю, а Гнедичеве Гнедичу (по аналогии с кесарево кесареви, а Божие Богови), по перу (по аналогии с по плечу), перо не поворачивается / не повернется (по аналогии с язык не поворачивается / не повернется), попадаться / попасться под перо (по аналогии с попадаться / попасться под руку) и др.

8) Создание устойчивых сочетаний, аналогий которым в языке не зафиксировано: без распашки, выходить / выйти из кармана, гусиной тропой идти, делать / сделать налево кругом, пускать / пустить грамотку, стоять / стать на короткую ногу, за пазухой, в стойку, ради соли, под куражем, исполненный Бахуса, на лихах, сворачивать / своротить телегу (чью) с колес, виснуть / повиснуть на губах (у кого), спрыгнуть с курка, тринкену задать, сидеть на сухариках, в пяльцах. Обратимся к контексту: Но Марья Николаевна редко мне пишет - потому и я не так часто к ней пишу. Со мной беда. Как западет мысль, что я наскучаю, так непременно налево кругом сделаю. (И.И. Пущин Н.Д. Фонвизиной, 7 ноября 1841 г.). Значение окказиональной ФЕ - уйти, исчезнуть.

9) Инверсия (изменение порядка следования компонентов ФЕ). Среди приемов авторского преобразования ФЕ изменение порядка следования компонентов в синтаксической структуре является одним из наиболее частотных и служит для акцентирования актуальной информации и выражения эмоционального состояния. В дружеских письмах пушкинского периода ему подвергаются 31ФЕ (59 употреблений), например: Но, бога ради, чтоб никто не знал из неосторожных, что я кой-как к вам постучался в дверь - и на минуту перенесся в круг доброй семьи, которую вечно буду любить. (И.И. Пущин Е.А. Энгельгардту, 14 марта 1830 г.).

Приемы модификации фразеологических единиц обусловлены тремя принципами: эстетическим; функциональным и компенсаторным.

Третья особенность дискурсивной эпистолярной фразеологии - ее полифункциональность. Являясь средством номинации и одновременно неся стилистическую нагрузку, ФЕ в дружеских письмах выполняют следующие функции: общеязыковые (основные) и речевые. В число основных функций (функций первого уровня) входят коммуникативная, когнитивная и совокупность семантических (семантико-грамматических) функций, реализующихся в двух разновидностях: 1) это функции, которые свойственны фразеологическим единицам различных семантико-грамматических классов вне зависимости от того, в каком контексте данная ФЕ реализуется; 2) функции, определяющиеся спецификой фразеологического значения и проявляющиеся у ФЕ вне зависимости от контекста (экспрессивно-образную, прагматическую, оценочную и т.п.). На втором уровне (речевом) реализуются функции фразеологических единиц, проявляющиеся в контексте и зависящие от использованных автором приемов преобразования ФЕ. Все уровни реализации функций тесно взаимосвязаны между собой. Так, например, функцию лаконизации речи (как разновидность прагматической функции) могут выполнять эллиптированные ФЕ. Функция лаконизации речи часто сопровождается функцией интенсивности и эмоционально-экспрессивной функцией. Сокращение состава ФЕ приводит к увеличению эмоциональности в рамках контекста, например: (…) в утешение нашел я ваши письма и «Марфу». И прочел ее два раза духом. (А.С. Пушкин М.П. Погодину, последние числа ноября 1830 г.). Значение эллиптированной фразеологической единицы в узусе - сразу, моментально - интенсифицируется за счет сокращения состава фразеологизма.

Функциональная значимость ФЕ в письмах определяется дифференциальными признаками языковых единиц. Разнообразие речевых функций определено самой природой речи, которая полифункциональна.

Возможность выявить специфику диссимметрии как свойства дискурса во фразеологии открывается при совмещении синхронического и диахронического аспектов анализа с учетом двух основных признаков языковой диссимметрии - вариантности и динамичности. Диссимметрия возможна при сознательном отказе от шаблонов общения, при активном участии коммуникантов в динамических процессах, создающих вариантность в структуре и в содержании дискурса, и при способности самого дискурса гармонично перерабатывать и усваивать результаты речевой деятельности участников взаимодействия.

Анализ специфики проявления диссимметрии в сфере фразеологии возможен на двух уровнях:

1) Диссимметрия в использовании фразеологических единиц различными авторами, обусловленная особенностями личностей автора и адресата. В этом аспекте феномен диссимметрии теснейшим образом связан с особенностями личности каждого из создателей эпистолярного дискурса, с уровнем коммуникативной компетентности автора и адресата, способного воспринимать проявления диссимметрии. При общем соблюдении закономерностей функционирования единиц языка (например, фразеологизмов) в речи, каждый из авторов характеризуется своими особенностями использования ФЕ в письмах. Прежде всего, это проявляется в количестве и частоте употребления фразеологизмов семантико-грамматических классов в письмах, в характере окказиональных преобразований ФЕ, в использовании устаревших форм фразеологизмов.

Так, например, средние процентные показатели употребления фразеологизмов различных семантико-грамматических классов приблизительно совпадают в письмах разных авторов. Однако различия, тем не менее, наблюдаются. Преобладающий класс качественно-обстоятельственной фразеологии не одинаково значим в эпистолярии Н.М. Языкова и И.И. Пущина. Важность грамматической фразеологии определяется процентными показателями, колеблющимися в пределах от 35,3 % (в письмах А.И. Одоевского) и до 13,3 % (в письмах А.А. Дельвига). Подобные статистические данные обнаруживаются и при анализе устаревшей фразеологии, функционирующей в эпистолярии отдельных адресантов. В письмах А.И. Одоевского ее удельный вес чрезвычайно мал (2% от общего числа употребленных ФЕ). Письма А.С. Грибоедова отличаются более высокой частотой использования устаревших ФЕ (10% от общего числа употребленных ФЕ).

2) Диссимметрия обусловлена спецификой дружеского письма как процесса речевого поведения. Форма проявления диссимметрии - амфиболия, средством реализации которой могут выступать авторские модификации фразеологизмов.

Содержание дискурсивного эпистолярного общения во многом определялось эпистолярной традицией первой трети XIX века, связанной с «публичностью» дружеских писем. Каждый автор знал, что письмо прочтут не только непосредственный адресат, но и его ближайшее окружение, и, в глобальном масштабе, текст будет известен потомкам. Поэтому часть информации подвергалась кодированию и была доступна для понимания исключительно непосредственному адресату. Кроме того, во времена А.С. Пушкина почтовая корреспонденция вскрывалась государственными чиновниками, что понижало степень искренности авторского изложения, заставляло авторов скрывать, прятать в подтекст часть информации. Для подобной кодировки фразеологизмы подходили как никакой другой речевой материал, поскольку именно во фразеологических единицах наблюдается несовпадение плана содержания и плана выражения (языковая асимметрия). Поэтому фразеология становилось средством выражения амфиболии - фигуры речи, состоящей в таком употреблении фразеологизмов, которое допускает два различных толкования. Коммуниканты эпистолярного дискурса могут оперировать понятиями с расплывчатыми границами, хотя и с четким ядром. Границы значения фразеологизма размываются в умело подобранном контексте через использование приемов модификации фразеологизмов, описанных выше. Создается двусмысленность, позволяющая вербально обозначать любой объект, который необходимо скрыть от посторонних глаз «незваного» коммуниканта.

В четвертой главе «Лексикографическое описание фразеологии дружеских писем первой трети XIX века» поднимаются вопросы, связанные с проблемой отражения фразеологии пушкинского периода в словарях русского языка; разрабатывается общая концепция словаря фразеологии дружеских писем первой трети XIX века и определяется его тип, описывается структура словаря и варианты оформления словарных статей.

Выявленные в работе структурно-семантические и дискурсивные особенности фразеологии дружеских писем первой трети XIX века до сих пор в полном объеме не отражались лексикографическими источниками русского языка. В связи с этим возникла необходимость составления словаря, способного системно представить результаты проведенного исследования.

Согласно научной лексикографической традиции, фразеологизмы, функционирующие в языке первой трети XIX века, традиционно включаются в состав современного русского языка. Такой подход часто искажает историческую перспективу, поскольку фразеологические словари XX столетия не отражают изменений, происходящих во времена А.С. Пушкина в сфере фразеологии. Для всех без исключения современных фразеологических словарей характерно использование в качестве источников иллюстративного материала адаптированных, подвергшихся литературной правке текстов, не отражающих особенности орфографии конкретной языковой эпохи. В словарях современного русского языка не отражены: 1) фразеологизмы, имеющие орфографические варианты в языке пушкинского периода; 2) семантические изменения фразеологических единиц, произошедшие за последние 200 лет, 3) изменения в употреблении, в том числе изменения, связанные с переходом фразеологизмов из активного в пассивный словарный запас. В процессе исследования выявлен корпус фразеологизмов, вообще не фиксирующихся словарями XX столетия. В связи с этим возникла необходимость автономной лексикографической фиксации фразеологии, функционирующей в первой трети XIX века, источником которой могут послужить эпистолярные тексты, максимально приближенные к разговорной речи.

Цель фразеологического словаря дружеских писем пушкинского периода- описать фразеосферу дружеского эпистолярного дискурса первой трети XIX века, опираясь на специфику употребления фразеологизмов (через особенности функционирования ФЕ различных семантико-грамматических классов разными авторами, открывающие возможность полевого, концептуального и культурологического анализа фразеосистемы).

Словарь фразеологии дружеских писем первой трети XIX века

1) отражает структурно-семантические особенности фразеологизмов;

2) является нормативным (по отношению к исследуемому периоду в развитии языка);

3) охватывает первую треть XIX столетия в истории русского языка; охватывает все фразеологизмы, употребленные в эпистолярии (ФЕ как узуального, так и окказионального характера);

4) акцентирует внимание на семантико-грамматических классах фразеологизмов, функционирующих в письмах;

5) использует весь спектр стилистических помет, представленный современными фразеологическими словарями;

6) толкует значение фразеологизмов через синонимичное слово, через сочетание “такой, который…”, использует описательный способ толкования значения (при этом толкование значений ФЕ определяется ее принадлежностью к семантико-грамматическому классу);

7) в случае необходимости объясняет мотивированность окказиональных описываемых единиц; отражает семантические отношения фразеологизмов (полисемию, омонимию, антонимию);

8) максимально полно показывает особенности реализации фразеологизмов в контексте;

9) в случае необходимости указывает происхождение фразеологизмов (это касается окказиональной фразеологии и тех узуальных ФЕ, которые появились и стали активно употребляться в период первых трех десятилетий XIX века);

10) привлекает количественные показатели употребления отдельных фразеологизмов, являющихся высокочастотными (при условии, что выявленные контексты функционирования ФЕ однотипны);

11) имеет два указателя (алфавитный указатель и указатель фразеологизмов по семантико-грамматическим классам), что в значительной степени облегчает работу со словарем;

12) дает сведения о различных трактовках значения фразеологизмов (если таковые имеются), их стилистической окраске, особенностях отражения формы в словарях русского языка разных лет;

13) в случае необходимости прибегает к генетическому сопоставлению фразеологической единицы и ее значения с родственным языком; обращение к неродственным языкам использует только при описании заимствованных в первой трети XIX века фразеологизмов (как правило, из французского языка).

Все перечисленные выше особенности Словаря позволяют непосредственно обратиться к определению его типа. Опираясь на разработанные основы классификации словарей Л.В. Щербы, мы полагаем, что Словарь фразеологии дружеских писем первой трети XIX века 1) относится к типу толковых (именно в толковых словарях объясняются значения словарных единиц, приводятся их стилистические пометы, указывают границы их употребления); 2) является словарем тезаурусного типа. Тезаурус предлагает исчерпывающее количество употреблений, отражая речевую действительность. Именно такой тип словаря наиболее удобен для отражения дискурсивной природы дружеского эпистолярия, поскольку особенности эпистолярного общения проявляются исключительно в контексте. Чем полнее и разнообразней примеры контекстуальной реализации фразеологизмов, тем рельефней и ярче проявляются дискурсивные свойства дружеского письма; 3) приближается к историческому типу словарей (в концепции В.В. Виноградова и Л.В. Щербы).

Воссоздать историю фразеологизма крайне сложно. Но, не претендуя на полноту отображения всех особенностей эпистолярной фразеосферы первой трети XIX века, тем не менее, словарь дает представление о специфике формирования фразеосистемы русского языка в рамках дружеского эпистолярного дискурса, максимально приближенного в живой разговорной речи.

Единицами словаря являются фразеологизмы, которые, по терминологии В.В. Виноградова, квалифицируются как единства и сращения. Словарная статья включает в себя несколько значимых компонентов: заголовочное слово (фразеологизм) со всеми его структурными вариантами, его стилистическая характеристика, указание на особенности функционирования фразеологической единицы, значение (или несколько значений), примеры употреблений и примечание (историческая справка, указание на изменение структуры, семантики и сферы употребления фразеологизма со ссылками на различные лексикографические источники; справка о времени появления ФЕ в русском языке, проблема определения авторства фразеологизма, указание на причины появления окказионального фразеологизма). Отдельно в словаре отмечены фразеологизмы, выходящие из употребления в современном русском языке и совсем не употребляющиеся в настоящее время (являющиеся архаизмами).

Приведем некоторые примеры словарных статей:

ТОЧЬ В ТОЧЬ Устар. XIX - совершенно точно.

Не по длиной бороде, а впрочем во всем ТОЧЬ В ТОЧЬ Ломоносова Государыня Елисавета, Дщерь Петрова.

А.С. Грибоедов П.А. Катенину, февраль 1820 г.

В словарях современного русского языка ТОЧЬ-В-ТОЧЬ имеет помету «разг.» (Ожегов, с. 699).

ТОЧЬ В ТОЧЬ (СЦС (2), т. 4 (т. 3-4), с. 611; Вейсманнов, с. 252; САР 1, т. 6, ст. 215; СЯП, т. 4, с. 585; Михельсон, с. 893; Палевская, с. 335).

ДО ПОРЫ(,) ДО ВРЕМЕНИ (ДО ВРЕМЕНИ - Устар.) - временно, пока, до определенного момента.

Все это между нами ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ.

И.И. Пущин М.А. Фонвизину, 28 апреля 1840 г.

Насчет моего путешествия, о котором прошу ДО ВРЕМЕНИ не говорить, я пустил брандера.

И.И. Пущин Я.Д. Казимирскому, 20 ноября 1848 г.

Следовательно, мы решились молчать ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ и нести все упреки (…)

И.И. Пущин М.Н. Пушкиной, 10 июня 1857 г.

Постой, однако, и пишу и боюсь; лучше ничего не говори ей, ДО ПОРЫ, ДО ВРЕМЕНИ, а только кланяйся и поцелуй.

А.С. Грибоедов С.Н. Бегичеву, август 1824 г.

Но действовать страхом и щедротами можно только ДО ВРЕМЕНИ; одно строжайшее правосудие мирит покоренные народы со знаменами победителей.

А.С. Грибоедов С.Н. Бегичеву, 7 декабря 1825 г.

О последнем я не могу судить сам ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ (…)

Н.М. Языков обоим братьям, 21 июня 1823 г.

(…) но прошу еще ДО ВРЕМЕНИ не приписывать сухости моих писем постороннему влиянию (…)

Н.М. Языков А.М. Языкову, 23 марта 1823 г.

Один Аладьин не перестает надеяться, что я буду отвечать стихами на его просительную прозу, а я молчу ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ.

Н.М. Языков А.М. Языкову, 5 мая 1826 г.

В современном русском языке ФЕ квалифицируется как разговорная (ФСРЛЯ, т. 2, с. 130).

ДО ВРЕМЕНИ (БАСРЯ, т. 3, с. 238 помета «Устар»; ФССРЛЯ, т. 1, с. 181 помета «устар.».).

Словарь представляет собой историческую проекцию, отражающую и структуру, и семантику, и сферу употребления, и особенности функционирования фразеологизмов.

В заключении обобщаются результаты исследования.

Дружеские письма первой трети XIX столетия являются уникальным объектом изучения в лингвистике. Они, с одной стороны, отражают особенности происходящих в языке изменений, с другой - позволяют проанализировать проявления дискурсивной природы эпистолярного взаимодействия.

Дружеский эпистолярный дискурс пушкинского периода характеризуется некоторыми общими для всех дружеских писем первой трети XIX века особенностями: антропоцентричностью, креативностью, полифункциональностью, диссимметрией. Все выявленные дискурсивные свойства эпистолярия реализуются посредством фразеологии, функционирующей в письмах первой трети XIX века.

Фразеологический массив дружеского эпистолярия обширен и разнообразен. Особо обращают на себя внимание ФЕ, не отраженные в словарях современного русского языка, но активно употребляющиеся в текстах писем; и орфографические варианты фразеологизмов, большинство из которых либо устарели и ушли из употребления, либо стали писаться слитно и словарями квалифицируются как слова. Данный факт демонстрирует наличие глубоких изменений во фразеологической системе первой половины XIX века.

Дискурсивная природа дружеского письма проявляется на уровне фразеологии, во-первых, при концептуальном анализе, демонстрирующем антропоцентричность письма. Во-вторых, при изучении авторских преобразований фразеологических единиц как форме проявления креативности писем. В-третьих, при выявлении всего разнообразия функций фразеологизмов дружеского эпистолярия. В-четвертых, при анализе функциональной диссимметрия фразеосферы через: 1) употребление фразеологических единиц различными авторами; 2) использование фразеологизмов, обусловленное условиями эпистолярного общения.

Выявленные структурно-семантические и дискурсивные особенности фразеологии дружеских писем первой трети XIX века до сих пор не нашли своего отражения в лексикографии. Поэтому словарь фразеологизмов дружеских писем пушкинского периода призван показать динамичность фразеологической системы пушкинского периода, отразить фразеологические единицы в употреблении, свидетельствующем о дискурсивной природе дружеского эпистолярия, в частности, через особенности функционирования ФЕ различных семантико-грамматических классов. Такой подход открывает возможности полевого, концептуального и культурологического анализа фразеосистемы. Словарь является своего рода исторической проекцией, которая выглядит тем убедительнее, чем более полно представлен фразеологизм в словарной статье: и структура, и семантика, и сфера употребления и особенности функционирования в синхронии и диахронии одновременно.

Совокупность описанных системных и дискурсивных характеристик фразеологии дружеских писем пушкинского периода представлена как взаимообусловленное взаимодействие. Структурно-семантический и функциональный анализ предшествует, сопровождает и определяет дискурсивный подход при выявлении особенностей фразеосистемы дружеского эпистолярия. Такое комплексное исследование позволяет описать особенности фразеологии в период ее формирования не как статичного явления, а как динамической системы, рождающейся и развивающейся в живой речи.

Разработанная дискурсивная теория дружеского письма открывает возможности исследования дискурсивных текстов различного типа. Совмещение разных направлений в изучении фразеологии позволяет выявить тенденции развития фразеологической системы в контексте речевого общения, то есть не просто констатировать наличие динамики в сфере фразеологии, но и определять условия, а иногда и причины происходящих изменений.

дружеский эпистолярий языковой фразеология

Основные положения диссертации получили отражение в следующих публикациях

1. Фесенко О.П. Фразеология писем А.С. Пушкина: монография / О.П. Фесенко.? Омск: Изд-во Омского ин-та предпринимательства и права, 2005.? 320 с. (20 п.л.).

2. Фесенко О.П. Дружеский эпистолярный дискурс пушкинской поры: монография / О.П. Фесенко. - Омск: Изд-во Омского экономического ин-та, 2008. - 128 с. (8 п.л.).

3. Фесенко О.П. Фразеология дружеского эпистолярного дискурса пушкинской поры / О.П. Фесенко. - Омск: Изд-во Омского экономического ин-та, 2009. - 156 с. (9,75 п.л.).

Словарь:

4. Фесенко О.П. Словарь фразеологизмов писем И.И. Пущина / О.П. Фесенко.? Омск: Изд-во Омского экономического ин-та, 2007. - 112 с. (7 п.л.).

Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

5. Фесенко О.П. Жанровые особенности дружеских писем И.И. Пущина / О.П. Фесенко // Омский научный вестник. - 2006. - № 1 (34). - С. 208-210 (0,38 п.л.).

6. Фесенко О.П. Модели фразеологизмов писем И.И. Пущина / О.П. Фесенко // Вестник Томского государственного университета. - 2007. - № 295 (февраль). - С. 51 - 54 (0,4 п.л.).

7. Фесенко О.П. Орфографические варианты фразеологизмов первой половины XIX века (на материале дружеской переписки) / О.П. Фесенко// Вестник Челябинского государственного университета.- 2008.? № 3 (104): Филология. Искусствоведение, вып. 18. ? С. 132 - 138 (0,5 п.л.).

8. Фесенко О.П. Жанровые особенности дружеских писем Е.А. Боратынского / О.П. Фесенко // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Гуманитарные науки. - 2008. ? Вып. 1 (57). ? С. 143 -146 (0,4 п.л.).

9. Фесенко О.П. Фразеологический каламбур в дружеских письмах первой половины XIX века / О.П. Фесенко // Сибирский филологический журнал. - 2008. - № 1. - С. 114-118 (0,2 п.л.).

10. Фесенко О.П. Особенности орфографического варьирования фразеологизмов в письмах А.С. Грибоедова как отражение общих тенденций развития эпистолярной фразеосферы первой половины XIX века / О.П. Фесенко // Ученые записки Казанского университета. Сер.: Гуманитарные науки. - 2008.- Т. 150, кн. 2. ? С. 119-124 (0,35 п.л.).

11. Фесенко О.П. Дружеское письмо как дискурсивный гипержанр / О.П. Фесенко // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Сер.: Филология. - 2008. - № 2 (12). - С. 166-173 (0,38 п.л.).

12. Фесенко О.П. И нам он сердце шевелит… / О.П. Фесенко // Русская речь.- 2008. ? №3 (май-июнь). - С. 13-14 (0,1 п.л.).

13. Фесенко О.П. Конвенциональность дружеского письма как жанровый признак / О.П. Фесенко // Известия Волгоградского педагогического университета. Сер.: Филологические науки. - 2008. - № 7 (31). - С. 74-76 (0,3 п.л.).

14. Фесенко О.П. Эпистолярий: жанр, стиль, дискурс / О.П. Фесенко // Вестник Челябинского государственного университета. Сер.: Филология. Искусствоведение. - 2008. ? № 23 (124). - Вып. 24. ? С. 132-143 (0,9 п.л.).

15. Фесенко О.П. Проблема отражения фразеологии пушкинской поры в словарях русского языка / О.П. Фесенко // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Сер.: Филология. - 2009.- № 2 (26). - С. 175-183 (0,3 п.л.).

Публикации в журналах, сборниках статей, материалах конференций и других изданиях:

16. Фесенко О.П. Особенности употребления фразеологизмов в письмах А.С. Пушкина / О.П. Фесенко // Гуманитарные исследования: ежегодник: сб. ст.- Омск: Изд-во ОмГПУ, 2002. - Вып. 7. ? С. 182-185 (0,4 п.л.).

17. Фесенко О.П. Жанровые особенности частной переписки (на материале писем А.С. Пушкина) / О.П. Фесенко // Проблемы славянской культуры и цивилизации: материалы междунар. науч.-метод. конф. - Уссурийск, 2003. ? С. 90-92 (0,4 п.л.).

18. Фесенко О.П. Стилистическая окраска фразеологизмов писем И.И. Пущина / О.П. Фесенко // Проблемы славянской культуры и цивилизации: материалы IХ междунар. науч.-метод. конф. - Уссурийск, 2007. ? С. 116 - 118 (0,4 п.л.).

19. Фесенко О.П. Речевой этикет в дружеских письмах первой половины XIX века / О.П. Фесенко // Системное и асистемное в языке и речи: материалы междунар. науч. конф. (Иркутск, 10-13 сент. 2007г.) / под ред. М.Б. Ташлыковой. - Иркутск, 2007. ? С. 712 - 717 (0,4 п.л.).

20. Фесенко О.П. Дружеские письма А.С. Грибоедова: опыт классификации / О.П. Фесенко // МОСТ (язык и культура) - BRIDGE (language & culture). - 2007. ? № 20. ? С. 61 - 64 (0,4 п.л.).

21. Фесенко О.П. Дискурс как объект лингвистического исследования / О.П. Фесенко / О.П. Фесенко // Современные научные исследования: теория, методология, практика: сб. науч. тр. профес.-преподават. состава по итогам отчетов каф. обществ. наук по НИР за 2006 г. / под ред. А.И. Барановского. - Омск, 2007. - Вып. 1., т. 3. - С. 178-199 (0,8 п.л.).