Амбивалентная языковая личность: лексика, грамматика, прагматика

Особенно показательны корреляции Лиза-Акулина в речи повествователя. Неслучайность именований в каждом фрагменте взаимодействует с относительной «броскостью» или «незаметностью», той или иной степенью мотивации выбора. Таким образом, для амбисемии оказывается благоприятной специфическая смысловая структура онима (сложно, превращенно отражающая «произвольность» знака, этимологический план, фоностилистические характеристики и другие тесно взаимосвязанные системные признаки).

Тонкая, многогранная амбивалентность (характерная для флиртующей языковой личности - Дементьев 2007, 210), естественно, предполагает в системе языка и речи более элементарную амбисемию. В таких случаях векторы амбисемии связаны с разными сферами использования соотносительных номинаций. Например:

«Ты спрашивал - кто я - Куприна или Леонтьева? Я и Леонтьева и Куприна. Для удобства я сделала себе двойную фамилию, и где нужно - я Куприна, а где нужно говорить фамилию Леонтьевой - я Леонтьева. Те люди, которые меня хорошо знают, знакомы давно, зовут меня Куприной. Те люди, с которыми я знакомлюсь мимолетно, зовут меня Леонтьевой…» (Л.А. Куприна-Леонтьева. Письмо А.И. Куприну 14.09.1922).

Приведенный пример, являя амбивалентность в простейшем виде, акцентирует два взаимосвязанных свойства. Это, во-первых, принципиальная способность многих онимов к амбисемии. А во-вторых - языковое единство такого элементарного представления с более сложным - единство, вытекающее из природы номинации и ее системных связей.

Комплексное акцентирование дифференциации иллюстрируется текстами А.Ф.Вельтмана - автора, которого справедливо считают одним из предшественников традиции Ф.М.Достоевского:

«Зоя вдруг переменилась так, что нельзя было узнать ее. Всё прекрасное, всё пленяющее чувства как будто исчезло для неё. Всё стало в глазах её обыкновенно, недостойно внимания; все люди, казалось, поглупели в ее понятиях: слова их стали для нее пошлы, поступки бессмысленны. Равнодушие ко всему, презрение ко всем стало ее девизом…Роман Матвеевич привык понемногу считать это характером - и даже иногда восхищался этим, говорил, что Зоя вся в отца» (Вельтман. Сердце и Думка).

С ориентиром переменилась взаимодействуют системные средства смены лексического регистра, включая лексико-словообразовательные, лексико-грамматические: глагол поглупеть перфективно-финитивного способа Действия с соответствующей семой приставки ПО-, при которой она «7.Вносит значение результата действия» (БТС 848); фазисный глагол стать в единстве с негативным атрибутом пошлы. Этот комплекс представляет и текстовую перспективу дальнейшего раздвоения ЯЛ Зои, распавшейся, при развитии картины мира текста, на две контрастные сущности.

Приведенный сжатый контекст отражает в представлении АЯЛ сущность текста, в котором, как писал через сто лет после его создания, в ХХ в. В.Ф.Переверзев, «самый слог - и тот лукаво двоится, выглядит хитрым оборотнем. Вельтман и на язык перенес игру двупланностью», причем еще в первой половине Х1Х в. именно данные стороны текста отмечены «читателем, оставившим восторженный отзыв о романе «Сердце и Думка»», - молодым Достоевским (см.: Кошелев, Чернов 1986, 12, 17. См. там же о раздвоении личности в тексте романа А.Ф.Вельтмана «Лунатик»). Как отмечают исследователи, это характерно не только для картины мира А.Ф.Вельтмана, Ф.М.Достоевского, но и для определенных типов личности того периода в целом, как представлено у той же Зои. Языковые особенности свидетельствует «о разладе в сознании человека»: «думает то, а делает другое; хочет ласковое слово сказать, а скажет задорное… Не проси - обидится, попроси - рассердится».

Соответствующие сложные и притом органичные, «первоприродные» комплексы определялись и еще ранее в классике, например, в начальный период становления норм русского литературного языка. Это совместимо с его сущностной чертой в тот период развития, получившей продолжение и в дальнейшем, - с синтезом различных начал, в частности рационального с иными, когда с необходимостью определялся «двойник ..- своего рода авторский голос, которому присуще рациональное начало» (Степанов 1960, 9). Таков фрагменты из текста начала Х1Х в., выделяющегося позитивной органикой, восхищавшего Пушкина и предвосхитившего поиски Ф.М.Достоевского, - повести Антония Погорельского /А.А.Перовского/ «Двойник».

В комплексе выступают лексические ориентиры ДРУГОЙ, СОВЕРШЕННО ПОХОЖ и смена регистров, а именно семантически исходный, семантически вторичный планы и сопутствующие ассоциации - см. выделенные единицы:

«Не удивительно, что черты лица моего вам кажутся знакомыми; если вы хотя изредка смотритесь в зеркало, то должны во мне узнать самого себя.

Тут я взглянул на незнакомца пристальнее, и внезапно холодный пот облил меня с ног до головы…Я удостоверился, что он в самом деле совершенно похож был на меня. Не знаю, почему мне это показалось страшным, и я несколько дрожащим голосом сказал:

-Подлинно, милостивый государь!...но пожалуйста, скажите, кто вы таковы?

- Не кто другой, - отвечал незнакомец, - как вы сами…вы, верно, слыхали, что иногда человеку является собственный его образ? Я, милостивый государь, я не кто иной, как образ ваш, явившийся вам.

-Батюшки!...сколь ни было для меня приятно вас видеть, но…говорят, что такие явления случаются перед смертию…

-Стыдитесь, - сказал незнакомец, - стыдитесь таких вздорных предрассудков - и успокойтесь. Клянусь честию, что приход мой не предвещает вам никакого несчастья; я пришел усладить по мере возможности уединение ваше..

Слова незнакомца, уверительным тоном произнесенные, совершенно меня успокоили; я ему поверил, и в самом деле он не обманул меня. Теперь минуло уже лет десять после первого свидания нашего, и я не только жив и здоров, но, говорят, даже приметно потолстел с того времени».

В этом первом известном отечественном тексте такого плана привлекает внимание особое взаимодействие смены регистров с лексическими ориентирами. А именно - оживление внутренней формы при использовании компонента ДРУГОЙ, ИНОЙ в составе устойчивого оборота. Их целостная семантика и в то время, и в ХХ1 в. лишена акцентирования семы «инаковости», ср. семантическую структуру местоименного выделения (а не инаковости), сложившуюся уже в ХУШ в. и фиксируемую современными словарями, например: «Не кто иной (другой), как. Именно тот» (БТС 611). Эта целостная семантика проявляется и в данном контексте: не кто иной, как вы сами, - «именно вы». Но она взаимодействует с семой «другой», изначальным носителем которой является одноименный компонент, как отдельное местоимение. Оживлению значения инаковости служат ассоциации с лексемой образ, близкой по значению к единству «второе Я», а также с различными носителями семы позитива: успокоили, не обманул, поверил. Эти переплетения создают своеобразную семантическую сеть, лексические узоры текста (Штайн 2006).

В главе 2 «ГРАММАТИЧЕСКАЯ СИСТЕМНОСТЬ КАК УСЛОВИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ АМБИВАЛЕНТНОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ» отмечается, что для системности релевантна общая и особенная связь между грамматикой и амбивалентностью, а также выявленные в материале грамматические значения и формы. Это побуждает оговорить определенную очередность изложения, связанную с членением объектного пространства, а также определенное соотнесение опорных понятий, включая монолог и диалог.

При раскрытии грамматической системности учитывается «существование … непрерывного спектра перехода от семантики к синтаксису и от синтаксиса к семантике» (Караулов 1981, 326).

Материал характеризуется в той последовательности, которая определяется его спецификой - языковым способом представления личностной амбивалентности. В свою очередь, способ соотносится с внеязыковыми свойствами - сущностной раздвоенностью, расчленением единства, корреляцией целого и частей. Эти свойства находят различное грамматическое соответствие. Наиболее существенны такие два вида соответствий между амбивалентностью и грамматикой: использование для представления АЛ /а/категориальных значений общего характера; /б/амбивалентно ориентированных («специализированных») единств.

Амбивалентность как комплексный феномен может в языковом представлении тяготеть к определенным грамматическим (и лексико-грамматическим) подсистемам и соответствующим семам: сопоставлению, партитивности и нек. др. Развитая подсистема сопоставительных отношений оказывается предпосылкой для представления АЯЛ: сопоставление может органически «совмещать два полюса», становиться, условно говоря, АЯЛ-конструкцией. Принципиально также, что расчленение единства неодинаково передается в двух формах: в стандартном монологе - и в диалоге, а также в смежных с диалогом формах (несобственно-прямой речи и под.; причем дифференциация данных форм отчасти условна, что отмечают в связи с растущим вниманием к наследию М.М.Бахтина: Артюшков 2003 и др.).

С указанными грамматическими признаками связаны разнообразие и продуктивность определенных видов представления АЯЛ. Это побуждает дифференцировать анализ грамматической системности с учетом сфер общего и особенного, а также основных и неосновных условий и выделять четыре сферы системности. Три основных элементарных условия рассматриваются в следующей очередности: реализация общего категориального значения сопоставления, представляющая АЯЛ в монологе; реализация этого же общего значения в диалоге и смежных с ним формах; использование специфических грамматических и лексико-грамматических единств. После трех основных элементарных реализаций могут рассматриваться периферийные и комплексные грамматические условия представления АЯЛ.

При этом учитывается определенная условность границ между двумя основными формами речи: монологом и диалогом. В материале проявляется их закономерная общность, побуждающая некоторых ученых заключать, что «вообще не следует проводить резкую границу между монологом и диалогом» (Артюшков 2003, 63, с обобщением взглядов Д.Брчаковой и других авторов). Первую группу реализаций сопоставительного категориального значения в границах монолога отличает единая номинация АЯЛ.

Так, в следующем примере (из медиатекста) ЯЛ известного, достойного деятеля культуры определяется автором как амбивалентная, что подкрепляется мнением еще одной ЯЛ. Сопоставление, выраженное способом бессоюзия, реализуется таким образом, что контрастные характеристики одного и того же субъекта, подчеркнутые в тексте, интегрируются. Причем амбивалентность поддерживается и макроконтекстом - см. выделенное курсивом сочетание исключающие друг друга:

«Люди верили героям Бернеса безоговорочно, возможно, потому, что он не играл, а просто раскрывал стороны своей собственной многогранной личности. «Добрый - злой, честный - несправедливый, …смелый - нерешительный, простодушный - хитрый, доверчивый - подозрительный, веселый - мрачный…Эти исключающие друг друга эпитеты можно длить и длить, и всё это будет верно» - сказал о нем Зиновий Гердт, старинный и преданный друг» (Баринова. Великий одессит из Харькова. Выделено нами. - Н.К.).

В дискурсе шестикратно использована схема S1n1- Р 1, а не Р 1. Она показывает, как у личности, номинируемой единообразно, говорящие отмечают сосуществование взаимоисключающих характеристик, предикатов и контрпредикатов. А именно:

S1n1Бернес - Р 1 добрый - не Р 1 злой (т.е. не добрый)и т.д.

Амбивалентность личности представлена в языковой оценке других участников коммуникативного процесса (а не в ее собственной речи), в этом здесь реализуется природа АЯЛ. Отмеченная в контексте многогранность Бернеса как ЯЛ включает такие стороны, которые совместимы только в рамках амбивалентности. Эти стороны ЯЛ представлены предикативными характеристиками. Умножение противоположностей укрепляет закономерный характер АЯЛ и оказывается ясно воспринимаемым комплексом, своеобразным стандартом, а не излишеством. Приведенное построение обладает емкой простотой. Ей служит структурное закрепление категориальной семы, синтаксическая организация. В «сопоставительном каркасе» взаимоотталкивание полюсов определяется как сложная цельность. Так выявляется взаимное благоприятствование между сопоставительной макросемой и амбивалентностью. С одной стороны, жесткость и гибкость модели таковы, что она способна удержать даже этот разительный контраст как сложную цельность, причем демонстрируются широкие границы, богатство наполнения модели. С другой стороны, сила ее крепления - импульс для развития амбивалентного наполнения, для испытания новых возможностей. Таким образом складывается сложное значение преодоления распада, снимаются ограничения на единство контрастов.

Схема S1n1- Р 1, а не Р 1 проявляет свою типичность как в свободной коммуникации, так и в нормативных ситуациях. Если в вышеприведенном примере так называемой свободной коммуникации (о Бернесе) регулярность представления АЯЛ подтверждалась емкостью, кратностью реализации схемы, то в нижеследующем контексте эту же регулярность подтверждает и акциональное обобщение. Такова научно-учебная рекомендация для попавших в экстремальные обстоятельства, например, для захваченных заложников:

«Займитесь сознательным раздвоением своей личности, не дожидаясь, пока она раздвоится сама в результате шизофрении. Вариантов много: Я - энтузиаст и Я - циник и т.д.» (Князев, Кейн 2005, 18; эти рекомендации характерны для различных условий и источников).

Личностная амбивалентность как феномен обладает, по данным ряда наук, определенной целостностью, завершенностью охвата явлений: от нормы до аномалии. Нормативная ситуация показала возможности сопоставительного категориального значения представлять АЯЛ. Коль скоро емкая схема представляет нормативную амбивалентность, было бы системно закономерным предположить представление аномальной АЯЛ: как таким же способом, так и иными. Предположение подтвердилось в отношении сопоставительных значений, рассматриваемых в настоящем разделе. Обратимся к синтаксически типовому контексту с союзом ЖЕ:

«Внутренний голос всё чаще стал повторять: чем просить и унижаться, лучше «свистнуть» и молчать. Другой же голос противоречил …воровать - значит опять тюрьма. Первый голос, перебивая второй, говорил и ядовито шипел: «Что, тюрьмы испугался? (…) Иди и бери от жизни, что она тебе дает сегодня…»(Люксембург, Яндиев. Серийный убийца).

Основой представления амбивалентной, полярно двуголосой личности служит та же выявленная первая схема. См. её стандартный характер и стандартное лексическое наполнение:

Внутренний голос всё чаще стал повторять: чем просить и унижаться, лучше «свистнуть» и молчать. Другой же голос противоречил …воровать - значит опять тюрьма. Первый голос, перебивая второй…

Перейдем к построениям где сложная единая ЯЛ номинируется по-разному (а не одинаково, как в первой группе). Причем ее контрастные характеристики распределены по сопоставляемым конструктивным центрам. См. схему (поясненную в начале подраздела):

S1 n1 - Р1, а S1n2 - не Р1

Сразу отметим количественное ограничение: выявлена лишь бинарная корреляция между именованиями ЯЛ-1 и ЯЛ-2 (хотя теоретически и экспериментально возможно большее число разных номинаций одной личности). Предполагаем, что ограничение вызвано требованиями емкости: с увеличением числа наименований одной, хотя и сложной ЯЛ её единство теряется, «расползается»; реципиенту, адресату речи настолько сложно отождествить, соотнести «тройную номинацию» одной ЯЛ в отмеченных условиях, что она не востребуется даже для интригующего изложения, для эффектов коммуникативного шока. Бинарная корреляция оказывается единственной реализацией обобщенного набора соотношений, частное получает статус типового представителя общего. Более того, и эта «двойная номинация» встречается значительно реже, чем первая группа, что может объясняться сходными причинами. В то же время в других аспектах лицо может именоваться протяженным рядом, включающим даже 6-7, редко более разных номинаций (например, персонажи-«оборотни» романа В.О.Богомолова «В августе сорок четвертого. В данной, второй группе для схемной семантики сопоставления значимы не только различия характеристик, но и смысловые оттенки субъекта, две соотнесенные противопоставленные номинации ЯЛ. Например:

/1/«Он (Семен по прозвищу Дуче, криминальный авторитет. - Н.К.) однажды окончательно ощутил себя Терминатором. В нем еще жил Дуче, но голос Терминатора звучал всё сильней, набирал мощь, силу. (…)

Непосредственную подготовку к операции начал Дуче еще в начале августа. А в середине сентября решение принимал уже Терминатор. Иногда эти двое пересекались, в одной голове звучало два голоса одновременно. Иногда Терминатор как бы уходил в тень, умолкал… но всегда возвращался. Его решения становились главными, обсуждению не подлежали. Дуче никогда не расстался бы с Очкариком, но Терминатор решил жестоко и бескомпромиссно: Очкарика слить» (Константинов, Новиков. Ультиматум губернатору Петербурга);

/2/ «-Как это на стрелку без стволов?

-Делай, что говорят! - отрезал Шаман.- Центурион действует по моей команде!

-«Центурион», - передразнил Метис. - А кто ответит, если ребят положат?

-Может, ты вместо меня командовать будешь? - угрожающе процедил Шаман, но тут же сменил тон. - В городе сплошные засады. Сгореть хочешь? Те тоже без «стволов» явятся!

Недовольно бурча, Метис вышел. Генеральный директор и кандидат в законодательное собрание задумчиво смотрел ему вслед. При Толстяке таких демаршей быть не могло. Но Толстяка подбирал Шаман, а Центуриона - Воронцов, прежний и новый начальники службы безопасности отражали разные половины личности руководителя группировки. И если Центурион был более респектабельным и вхожим во многие служебные кабинеты, то Толстяк умел выполнять грязную, а если нужно - кровавую работу. Сейчас Воронцов отчетливо понял, что Бобовкина нужно срочно менять «Ладно, - подумал Шаман. - Посмотрим, как он сумеет использовать своих бывших коллег» (Корецкий. Вопреки закону).

Оба контекста однотипны в плане распределения номинаций, представляющих АЯЛ. Главное в этом распределении - соотнесенность ЯЛ-1с одним действиями, а ЯЛ-2 - с другими, контрастными. Так, в контексте /2/ директор центрального рынка города-миллионника, депутат Городской думы Воронцов с криминальным прошлым и отчасти настоящим, с уголовным «погонялом», прозвищем Шаман действует контрастно. В одном качестве он подбирает в начальники службы безопасности неподходящее лицо, между тем ранее, в иной своей ипостаси осуществил адекватный «подбор кадров».

Этой особенности сопутствуют однотипные модификации общей схемы S1n1 - Р1, а S1n2 - не Р1:

/1/S1 n1 Дуче Р 1 не расстался бы с Очкариком,

а S1n2 Терминатор решил жестоко (не Р1 - не оставлять Очкарика)

/2/ S1 n1Шаман - Р1 подбирал Толстяка,

а S1n2 Воронцов- подбирал Центуриона (не Р1 Толстяка)

Для выявления различий между рассматриваемой второй группой и отмеченной выше первой уместен прием дистрибуции (в широком смысле слова). Вторая группа характеризуется специфической дистрибуцией: во всех представленных отрезках невозможна замена разных номинаций на какую-либо одну. При экспериментальной попытке превратить вторую схему в первую построение распадается, соответствующая семантика не устанавливается. Ср. реальный контекст /1/ и варианты неотмеченного, бессмысленного:

/1*/ В Семене еще жил Семен, но голос Семена звучал всё сильней, набирал мощь, силу. (…) Непосредственную подготовку к операции начал Семен еще в начале августа. А в середине сентября решение принимал уже Семен. Иногда эти двое пересекались, в одной голове звучало два голоса одновременно;

/1**/В Дуче еще жил Дуче, но голос Дуче звучал всё сильней, набирал мощь, силу. (…) Непосредственную подготовку к операции начал Дуче еще в начале августа. А в середине сентября решение принимал уже Дуче. Иногда эти двое пересекались, в одной голове звучало два голоса одновременно.

Крайне ограничена и обратная замена - первой схемы на вторую.

Разные номинации АЯЛ используются и при иной реализации сопоставительной семантики. В следующем контексте из остросюжетного романа АЯЛ - двойник первого лица в государстве, президента России, что показано корреляцией Василий Петрович - Сам. В представлении «традиционно» участвует сопоставительное категориальное значение - см. выделенную конструкцию, интегрирующую ЯЛ-1 и ЯЛ-2:

«Эта всесторонняя продуманность и полная обеспеченность всем необходимым очень нравились Василию Петровичу. Не надо ни о чем думать, ни о чем заботиться, нет риска допустить ошибку, попасть впросак, опоздать на поезд или не достать билет на самолет. Все уже решено и организовано, каждый раз тебе дают подробный инструктаж, понятный любому кретину. От него требовалось лишь одно: точность и дисциплинированность.

Получив сигнал о дате вылета, Василий Петрович уже не отходил от телефона. В любой момент могли позвонить: «Машина ждет», и происходило превращение: Василий Петрович исчезал, вместо него появлялся Сам. Теперь он ехал лишь на спецавтомобилях или в особом салон_вагоне, летел на президентском самолете, его окружала охрана, большая часть которой не знала, кого она охраняет. Часы воплощения в Самого являлись звездными для Василия Петровича» (Корецкий. Вопреки закону).

Показательна роль в конструкции оборота вместо него, а также соотнесенность с той же моделью, служащей характеристике разных лиц. Вполне естественен иной контекст, в котором речь идет об уходе одного лица и приходе вместо него другого, безо всякой амбивалентности. Ср.:

(Наступала очередь второй смены в цеху). Иван исчезал, а вместо него на рабочем месте появлялся Сергей.

Этот контекст, сам по себе не имеющий никакого отношения к амбивалентности, показывает разницу грамматических условий для представления АЯЛ и цельной личности. Цельную личность можно представить без специальных условий, корреляций. Амбивалентная языковая личность представлена специфическими корреляциями с участием элементов контекста. Это происходит «при прочих равных», то есть при внешне однотипном лексическом наполнении.

В приведенном примере также приемом дистрибуции подтверждается невозможность замены двух разных номинаций одного лица Василий Петрович - Сам- на одну, единую (как в первой, ранее рассмотренной группе).

Относительную редкость приведенных, типичных случаев второй группы по сравнению с первой заманчиво было бы объяснить некоторой прямолинейностью: сопоставляемые предикаты, распространители разные, да еще и субъект именуется по-разному. Однако невозможность взаимозамен побуждает к иному объяснению: у второй и у первой групп дифференцированы семантические возможности в представлении АЯЛ. Эта дифференциация свидетельствует об известной строгости исследуемой подсистемы. В то же время - и о её относительной бедности на данном этапе становления АЯЛ.

Линейно возможны контактность/дистантность фрагментации - то есть либо резкий стык, либо плавный переход. Они обладают своими возможностями, определяемыми спецификой реализации сопоставительного категориального значения.

В следующем фрагменте персонаж, Катя, первоначально отказывается от предложения Тимофея (ещё почти незнакомого) подвезти её. А затем, не сразу, но скоро, соглашается. Каждое решение выражено одной и той же репликой - спасибо, а притом сопровождается объемными и достоверными внутренними мотивировками.

Амбивалентность предстает как закономерное проявление духовной сущности в сложных межличностных отношениях (см.: Михеева 2000, 45-48). И мотивировки усиливают глубокую основательность каждой из полярных интенций личности - см. подчеркнутые отрезки:

«- Садитесь, я подвезу вас, - монотонно и равнодушно, как будто выполняя скучную обязанность, велел он (Тимофей).

Она поставила его в неловкое положение, вдруг поняла Катерина с опозданием. Не предложить помощь он не может, раз уж он вообще с ней заговорил. Отправить охрану везти ее он тоже не может - охрана должна сопровождать его. Но это немыслимо, чтобы он вез ее!

Люди его положения не подвозят из аэропорта девиц, оказавшихся без машины. Ей попадет от Приходченко, от Абдрашидзе, да это просто невозможно, черт возьми!

Нужно быстро и решительно отказаться, приказала себе Катерина.

- Спасибо, Тимофей Ильич, - пробормотала она застывшими от неловкости губами. - Я доберусь на такси. Спасибо.

Ей было плохо видно его лицо - ночь, снег, в очках отражались блики света от фонаря. Но ей вдруг показалось, что она разглядела усмешку.

- Я не понял, - сказал он после секундной паузы, - вы намерены со мной спорить?

И все стало предельно ясно. Нельзя отказываться, когда предлагает Тимофей Кольцов. Даже пытаться глупо и смешно. Нужно выполнять, и чем быстрее, тем лучше.

Потом, на досуге, она сможет все обдумать и выругать себя за излишнее любопытство, которое не позволило ей потихонечку шмыгнуть внутрь зала ожидания, подальше от греха и Тимофея Кольцова. И проанализировать чувства, более сложные, чем любопытство. А пока, чем дольше она мнется в нерешительности, тем нелепее выглядит ситуация, тем дольше она задерживает Великого и Ужасного и затягивает весь пикантный эпизод с ее доставкой.

- Спасибо, Тимофей Ильич, - пробормотала Катерина фальшивым голосом и полезла в джип, волоча за собой сумку.

- Оставьте вещи, Катерина Дмитриевна, - посоветовал Кольцов. - Ребята положат в багажник» (Устинова. Персональный ангел).

Переход от отказа к согласию, от одного полюса амбивалентности к другому раскрыты подробно, что расширяет и углубляет картину фрагментации. Привлечены разнообразные ее средства. Среди них показательно высказывание Спасибо. Оно прагматически энантиосемично: во фрагменте /а/ означает отказ, а в отрезке /б/ передает контрастную ему интенцию, согласие. исходный фрагмент семантически достоверен.

Представим эти фрагменты как соседние - при том что в исходном анализируемом тексте они отдалены. «Стык» микрофрагментов /а - б/, осуществленный в операциональных целях, производит впечатление неприемлемого, эстетически немотивированного поведения ЯЛ. Ср.:

/а/Нужно быстро и решительно отказаться, приказала себе Катерина.

- Спасибо, Тимофей Ильич, - пробормотала она застывшими от неловкости губами. - Я доберусь на такси. Спасибо.

…- Я не понял, - сказал он после секундной паузы, - вы намерены со мной спорить?

/б/- Спасибо, Тимофей Ильич, - пробормотала Катерина фальшивым голосом и полезла в джип.

Возможности сопоставления, развернутого в контексте разнообразными сопутствующими средствами, совмещаются с категориально-лексическими возможностями этикетного слова: «СПАСИБО 1.частица. Выражает благодарность» (БТС, 1245). Как показано в специальном словаре, в смысловой структуре этой единицы с позитивным компонентом может, в несколько ином ракурсе, сочетаться контрастное - «2. Выражение возражения, несогласия, отказа что-л. сделать» (Меликян 2001, 179-180). В рассматриваемом контексте это закономерное взаимодействие проявляется в связи с АЯЛ. (Оно поддерживается и системностью другого рода: не относимой к АЯЛ, но раскрывающей сложную и цельную суть подобных единиц, см. классический контекст:

«…Хозяйка своим громким носовым голосом спросила:

- Чаю? Молока? Яблоков? Говорите, чего хотите.

-Merci, Анна Афанасьевна.

- Merci - oui, ou merci - non?

Подобные французские фразы были неизменны в семье Зиненко. Бобров отказался от всего» (Куприн. Молох). Главный герой определяет такие клише как «узкий мещанский словарь». Возможности передачи контраста у единицы мerci-мерси определяются и толкующей единицей, ср.: «МЕРСИ Разг. Спасибо, благодарю» (БТС, 534). Причем характеристики этих актуальных единиц по признаку происхождения подчеркивает энантиосемию, сближающую возможности французского и русского языков в представлении ЯЛ.

Примечательно, что в исследуемом контексте речевого поведения Катерины средства амбивалентности достаточно отдалены друг от друга. Между ними в двух абзацах пять протяженных конструкций из девяти предикативных единиц, что находится на грани оперативного восприятия (по В.Ингве - семь плюс/минус две единицы одного порядка).

Но и дистантный способ способствует прочности фрагментационного, раздваивающего контекста. По назначению он таков же, как и контактный. А в плане организации он реализует иные сближающие возможности - специфическую смысловую итеративность, включая своеобразные лексические повторы как ее средство.

Характерна такая группа реализации сопоставительного значения, представляющего АЯЛ в диалоге, как распределение ЯЛ-1 и ЯЛ-2 по двум речевым планам, сопровождаемое дифференцированными номинациями. Подобное было выявлено и в ранее рассмотренной сфере монолога.

В главе 3 «ПРАГМАЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМНОСТЬ КАК УСЛОВИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ АМБИВАЛЕНТНОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ» намечаются и характеризуются системные отношения в плоскости прагматики. На основе дефиниции прагмемы в актуальном словаре (Брусенская, Гаврилова, Малычева 2005, 156) предлагается рабочее определение ее гипонима: амбивалентная прагмема - это носитель прагматического смысла, обращенный к представлению амбивалентности той или иной ЯЛ, то есть к совмещению полярных, резко контрастных характеристик.

Именно в прагмалингвистическом контексте акцентируется единство ЯЛ. Отсюда вытекает последовательность характеристики материала: от наиболее элементарных проявлений с доминантой непроизвольной амбивалентности - к анализу намеренной амбивалентности, прагматики имитации, игры в этой сфере. Причем в представлении «игровой» амбивалентности учитывается ее всеобщность, связь с профессиональным статусом личности, крайние ситуации, когда имитации подвергается такое мерило искренности, как кончина лица.

Обратимся к трем типовым ситуациям борьбы, в которых проявляется «самопротиворечивость» АЯЛ.

В нижеследующем примере /1/, в классической булгаковской «драматизации» толстовской эпопеи, а также в исходном более протяженном тексте Л.Толстого ЯЛ одновременно испытывает два полярных намерения. А именно - вызвать и не вызвать на дуэль соперника, стремившегося обесчестить его невесту:

/1/ «Андрей (один). Мне не стоит, не стоит унижаться до столкновения с ним. Не стоит. Но я не могу не вызвать его /Анатоля Курагина. - Н.К./, не могу, как не может голодный человек не броситься на пищу! Ах, боже мой, боже мой. И как подумаешь, что и кто - какое ничтожество может быть причиной несчастья людей!..» (Булгаков. Война и мир).

Каждое намерение представлено характерными средствами прагматической системности, причем в обоих статусах - с системным усилением:

Н1 Мне не стоит, не стоит унижаться до столкновения с ним. Не стоит.

Н2 Но я не могу не вызвать его, не могу, как не может голодный человек не броситься на пищу!

Единую языковую - прагматическую - системность характеризует использование повторов в обеих частях контекста. Специфику одного из намерений как прагмалингвистическую системную характеристику оттеняет своеобразное, предельно усиливающее - амплифицирующее - сравнение во второй части контекста.

Амбивалентной прагмемой является комплекс, заключительная часть которого (курсив в скобках) имплицитна, а всё построение, при яркой пластичности, ассоциируется в силу своей четкости с силлогизмом:

мне не стоит унижаться до столкновения с ним. Но я не могу не вызвать его (не вызвал).

Корреляцию между обеими гранями АЯЛ можно представить двумя уровнями обобщения.

На первом отражается сам контраст между характеристиками АЯЛ:

ЯЛ-1, отказ от дуэли, раскрывает определенную личностную независимость:

ЯЛ-2, нацеленность на дуэль, показывает некую зависимость Андрея от поведенческих стандартов, от ритуала.

См. соотношение (с условными обозначениями «н» и «з», соответственно независимость и зависимость):

ЯЛ-1н: не стоит унижаться до столкновения

ЯЛ-2з: я не могу не вызвать его

На втором уровне обобщения подтверждает свою объяснительную силу более многомерная схема, которая ранее была выявлена на материале лексической системности (глава 1). См.: S1 ~ НAr1 x НAr2

Здесь S1 - амбивалентная личность, представленная определенными лексическими средствами. Причем цифровым индексом 1 акцентируется единство личности, пусть даже она и явлена амбивалентными гранями.

~ знак обобщения единой личностью своих полярных граней.

НАr1 - определенное намерение, характеризующее личность S1 в «первой реальности», в одном из фрагментов реальности и т.п.

НАr2 - иное намерение, находящееся с предыдущим в отношениях системного прагмалингвистического контраста, полярное ему и определяемое во «второй реальности».

х - знак взаимодействия между ЯЛ-1 и ЯЛ-2.

Принципиально сохранение определенного единства Андрея как личности. Результатом столкновения намерений не становятся распад, усугубление мучений - главным результатом, явленным специфическими языковыми средствами, оказывается медитация, которую представляет комплекс: эмоциональная коммуникема, благоприятствующая прагматической дифференциации, и конструкция, организованная транспозитивным вопросительно-восклицательным местоименно-наречным словом как: Ах, боже мой, боже мой. И как подумаешь, что и кто - какое ничтожество может быть причиной несчастья людей!.. См.: «АХ, БОЖЕ. Выражение удивления, недоумения, неодобрения, негат. оц., возмущения, испуга и т.п.» (Меликян 2001, 56).

С прагматическим представлением выбора взаимодействует внеязыковая феноменологизация - вмешательство судьбы (ранение и смерть Анатоля), избавившей Андрея от этой тяжкой альтернативы, - так сохраняется сложная цельность его личности.

Отметим, что представление АЯЛ повышает прагмалингвистическую достоверность языковой картины мира: будь здесь представлена моновалентная ЯЛ, ограничилась бы многомерность ситуации.

Рассмотренный крайне сжатый контекст подчеркивает достаточно всеобщую черту - самоценность, относительную обособленность прагмалингвистической системности. Ни лексическое, ни грамматическое представление не объясняют всей сущности рассматриваемых феноменов АЯЛ. Именно категории и понятия лингвопрагматики существенны для систематики такого «совмещения несовместимого». Они позволяют установить, что связь «намерение - результат» (а также то, что их может сопровождать) закреплена в одной из подсистем языка - прагматической.

Интегративная установка проявляется во всех последующих примерах данного подраздела - даже при не совсем удачном или совсем неудачном притворстве. Он намечает закономерную природу вымысла, для которой значимо системно-языковое представление (отмеченное еще во введении в связи с идеями Л.А.Новикова о взаимодействии граней субъекта на материале романа «Евгений Онегин»). См.парадоксальное утверждение значимости лжи в следующем диалоге:

«- Художник - всегда немного лжец. А вам хотелось бы говорить людям правду?

- На мой взгляд, истина - слишком простой и скучный инструмент для художника. Да и всему человечеству ложь принесла довольно много пользы. Представьте: во что превратилась бы жизнь стариков, больных или людей с какими-либо увечьями, если бы в мире существовала одна лишь истина? Так что все великие творцы, все великие любовники были лгунами. Они пользуются ложью, чтобы завлечь жертву в свои сети. Но при этом расцвечивают и ее жизнь яркими красками. И вообще, если бы люди говорили в глаза всё, что они друг о друге думают, все бы давно перессорились!» /финал интервью/ (Шигарева Ю. - Лелуш К. «Любовь придумали женщины» // АиФ. 2008. № 13. С.35).

В этом диалоге элемент теоретизации переплетается с подлежащим анализу представлением АЯЛ. В амбивалентной прагмеме существенны такие компоненты и их связь, соединяющая намерение и результаты: ложь принесла много пользы - пользуются ложью, чтобы завлечь…- если бы люди говорили в глаза всё, что они друг о друге думают, все бы давно перессорились! Немаловажна и статусная характеристика объекта коммуникации как «жертвы».

Это утверждение о всеобщности лжи справедливо, на наш взгляд, и для самого данного утверждения (что соотносится с некоторыми классическими софизмами). То есть правда как таковая может обладать абсолютной ценностью. Вместе с тем прагмалингвистическая представленность лжи определяется именно во взаимодействии с истиной, о чем объективно свидетельствуют и системные связи в данном диалоге, где выделенные реплики деятеля культуры, реалиста «закольцовывают» экзистенцию истины.

Переходя к итогам анализа интегративной установки, отметим такой аспект, как писательское представление собственной раздвоенности.

См. суждение автора о своей героине: «Ну и, наговорившись с Шуркой, раскладывала я вещи…и засаживалась в Троицком доме работать. Стихи писала, рассказы… В одном из них неожиданно и появилась моя Шурка: забежала на минутку к главной героине да так и осталась. Мало того - стала одеяло повествования перетягивать на себя. С удивлением я следила за ней… Я совершенно не ожидала того, что с ней случится. Я была потрясена. Я этого не хотела» (Николаева. Полет шмеля).

АЯЛ автор представлена достаточно искусно, не навязчиво, не демонстративно - и вполне определенно: «совершенно не ожидала того», что планировала. (Это представление соотносится с хрестоматийно известными суждениями А.С.Пушкина, Г.Флобера и других Мастеров). Так подтверждается дифференциация граней субъекта, автора, отмеченная ранее и укрепляемая в последние годы: «говоря об авторской субъективности, организующей произведение, нельзя забывать о многозначности и иерархичности самого понятия «автор» (Горохов 2007, 10).

В заключении обобщаются основные результаты исследования и обосновываются его перспективы. Вынесенные на защиту положения подтверждаются такими итоговыми обобщениями, из которых наиболее значимы следующие три.

1.Языковая и речевая системность, служащая средой проявления различных типов, видов, разновидностей языковой личности, принципиально характерологична и для АЯЛ. АЯЛ определяется как тип ЯЛ, как объект теории языка только в той мере, в какой её характеризует лингвистическая системность, а не общие психологические свойства.

Общий признак для различных видов проанализированного материала - вышеотмеченное сосуществование взаимоисключающих начал, представленное языковыми средствами. Среди них показательны амбивалентные ФЕ, амбисемичные номинации, амбивалентные прагмемы и др. под.

Сущность АЯЛ не может быть сведена к логической связи между понятием АЛ и языковыми проявлениями (а также речевыми, речемыследеятельностными и проч.). АЯЛ - иной феномен. Он определяется языковой и речевой системностью; АЯЛ как объект лингвистики вступает в сложные междисциплинарные соответствия с АЛ, принадлежащей к объектной сфере психологии и отчасти - социологии.

АЯЛ определяется в соотнесении с двумя понятиями: ЯЛ и АЛ. По отношению к ЯЛ АЯЛ - гипоним относительно гиперонима. А между АЯЛ и АЛ наблюдается частичное совпадение элементов логической структуры понятий, причем совпадающие элементы не являются конституирующими для АЯЛ. АЯЛ раскрывается в лингвистических координатах. Личностная амбивалентность не является достаточным признаком для АЯЛ. В целом ряде случаев амбивалентность личности не ведет к появлению АЯЛ - они просто определяются в сферах разного знания, в понятиях разных наук.

Вопрос о том, является ли общая, психологическая, социальная амбивалентность личности необходимым признаком для АЯЛ, - открытый постольку, поскольку амбивалентная личность недостаточно концептуализована в психологии и в социологии.

Отметим также, что есть и ситуации, когда языковая амбивалентность определяется в том или ином дискурсе, но не связана с определенной языковой личностью

Итак, ведущей для АЯЛ как типа ЯЛ оказывается её репрезентация средствами лексико-семантической, грамматической и прагматической системности.

2.Вместе с тем для АЯЛ значимо взаимодействие языковой системности с внешними условиями её проявления, с психолого-социокультурной динамикой. АЯЛ выступает как емкий феномен, адекватный нарастающей информационной полифонии, взаимодействию противоположностей. Нарастание информационной насыщенности, «взрывной рост смыслов» отражается на личности и социуме. АЯЛ выступает как емкая реакция на эти процессы и в то же время как стимул их дальнейшего развития. Она выражает динамику информационного пространства и динамику ощущения (переживания, переосмысления) субъектом собственной жизни. Так определяются специфическая необходимость и возможности АЯЛ в связи с выживанием в определенных, в том числе типовых ситуациях.

Именно такой тип личности регулярно привлекается для формулирования и разрешения двойственности как одной из ведущих междисциплинарных проблем человека в современном мире.

Эта регулярность тем существеннее, что АЯЛ, при определенной новизне условий её развития, взаимодействует с более ранними и прочными факторами, благоприятствующими амбивалентности: от собственно языковых, например, развитой энантиосемии, до художественно-дискурсивных, как картина мира в традиции Ф.М.Достоевского, и социально-психологических.

3.Три аспекта представления: лексический, грамматический, прагматический - проявляются относительно независимо. В ряде дискурсов АЯЛ четко определяется лишь один из них, он необходим и достаточен для репрезентации АЯЛ. Это подтверждает сферой АЯЛ значительную специфику и высокую развитость каждой из трех данных подсистем языка-речи. В то же время закономерны два других плана: своеобразная общность между подсистемами в представлении АЯЛ, а также взаимодействие лексики, грамматики и прагматики в ряде случаев реализации АЯЛ. Для представления амбивалентности принципиальна корреляция между двумя компонентами (частями, подпространствами) контекста. Лингвистическая системность в представлении АЯЛ состоит в регулярном использовании комплекса средств, обладающих фрагментационным потенциалом. Релевантны единицы, семантическая структура которых содержит корреляцию «часть-целое» (часть меня и т.п.). При этом как контактная, так и дистантная организация представления взаимоисключающих характеристик обладает контекстуальной прочностью. Ей способствует особая дифференциация средств, причем единообразная в лексике, грамматике и прагматике. Это соотнесенность основного и дополняющих макрокомпонентов: например, лексического ориентира и семантического «спутника», грамматических единств и их грамматической «поддержки». Между двумя макрокомпонентами - двоякая связь. С одной стороны, без основных средств амбивалентная установка определялась бы как расплывчатая. Но, с другой, если бы она ограничивалась только ими, то превратилась бы во фрагментарную, не связывалась бы с семантико-грамматической целостностью текста. А целостность особенно существенна, когда выявляется амбивалентность (представленной в тексте языковой личности). При этом статус компонента соотносится со спецификой подсистемы: так, носитель смысла «доверия-неверия» в лексике и грамматике выступает как семантический «спутник» маркера амбивалентности, а в прагматике этот компонент входит в состав маркера-амбивалентной прагмемы. На указанном основании отмеченная дифференциация «основной - дополняющий компонент» определяется как обобщающе-лингвистическая, общесистемная в языковом плане для пространства АЯЛ. Причем интегративная установка представления АЯЛ при этом контрастно оттеняет основу амбивалентности, самоё несовместимость. А дифференцирующая установка служит балансом, необходимым системным «противовесом» для сложного единства в этой несовместимости. грамматика амбивалентность языковой лексика

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1. Котова Н.С. Представление амбивалентной языковой личности в лексической и грамматической подсистемах русского языка. Монография. Ростов н/Д: ЮФУ, 2008. 12,2 п.л.

2. Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность: сущность и прагматика. Монография. Армавир: «АЛУ», 2007. 7,5 п.л.

3. * Котова Н.С. Аспекты характеристики амбивалентной языковой личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. №4. С. 176-182.

4. * Котова Н.С. Раздвоенность и разноименность как характеристики амбивалентной языковой личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. № 10. С. 135-139.

5. * Котова Н.С. О месте девиантности в характеристике амбивалентной языковой личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. № 11. С.176-182.

6. * Котова Н.С. Разновидности АЯЛ в образной системе художественного текста // Культурная жизнь Юга России. 2007. № 5. С.77-78.

7. *Котова Н.С. Смена лексических регистров как способ репрезентации амбивалентной языковой личности // Известия Высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. 2008. № 3.

8. * Котова Н.С. Терминирование амбивалентности и прагмалинвистическое представление амбивалентной языковой личности // Вестник ПГЛУ. 2008. № 3. С.43-49.

9. * Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность в аспекте функционально-системной соотнесенности лексических единиц // Культурная жизнь Юга России. 2008. № 3.С.75-78.

10. * Котова Н.С. Амбисемия как характеристика амбивалентной языковой личности: предпосылки методологического анализа // Вестник ЧелГУ. 2008. №3.

11. * Котова Н.С. Личностная амбивалентность и система характеристик дискурса // Культурная жизнь Юга России. 2008. № 4. С.61-67.

12. * Котова Н.С. Языковая личность персонажа и амбивалентное начало в текстах прозы А.П. Чехова // Вестник ПГЛУ. 2008. № 4. С.52-58.

13. * Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность в аспекте смены лексических регистров (на материале классической и современной литературы) // Научная мысль Кавказа. 2008. №1. С. 111-118.

14. Котова Н.С. Мена коммуникативных ролей в аспекте амбивалентной языковой личности // Социальные и гуманитарные науки. Приложение к журналу «Вестник Московского государственного открытого университета». 2004. № 5. С.16-19.

15. Котова Н.С. Утаивание информации как аспект амбивалентности языковой личности // Адыгская (Черкесская) Международная Академия наук. Сборник научных статей. № 5. Нальчик; Армавир: АМАН, 2005. С.80-86.

16. Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность: информационно-семантический аспект // Журналистика: информационное пространство. 2006. №4. С. 27-30.

17. Котова Н.С. Аспектизация амбивалентности языковой личности // Изменяющаяся правовая система России в условиях современного социально-экономического развития: Материалы международной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава // Ростов н/Д: РГЭУ «РИНХ», 2006. С.170-171.

18. Котова Н.С. О тождестве личности и границах амбивалентности в медиадискурсе // Журналистика: информационное пространство. 2007. № 3. 134-135.

19. Котова Н.С. Специфические мотивировки поведения в аспекте амбивалентной языковой личности // Социальные и гуманитарные науки. М.: МГОУ, 2005. № 8. С.19-28.

20. Котова Н.С. Автор текста как амбивалентная языковая личность: предпосылки трактовки // Социальные и гуманитарные науки. М.: МГОУ, 2005. № 10. С.51-59.

21. Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность и соотношение «дискурс-текст» // Сборник науч. статей АМАН: Нальчик; Армавир, 2007. Вып.13. С.3-13.

22. Котова Н.С. Роль грамматических единств в представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) // Вестник МГОУ. 2007. № 4. С.147-149.

23. Котова Н.С. О моделях, выражающих расчленение целого при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) // Сборник науч. статей АМАН: Нальчик; Армавир, 2007. Вып.12. С.60-63.

24. Котова Н.С. Сущность внутренней речи и амбивалентная языковая личность (АЯЛ) // Социальные и гуманитарные науки. М.: МГОУ, 2007. №14. С.75-80.

25. Котова Н.С. Синтаксическое представление векторного расчленения при раскрытии амбивалентной языковой личности (АЯЛ) // Социальные и гуманитарные науки. М.: МГОУ, 2007. № 13. С.34-39.

26. Котова Н.С. К общей характеристике грамматической системности при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) // Образование - Наука - Творчество. АМАН: Нальчик; Армавир, 2007. № 4. С.44-46.

27. Котова Н.С. Схемы реализации сопоставительного категориального значения при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) в монологе // Филология: Приложение к журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: ЮО РАО, 2007. № 2. С.32-25.

28. Котова Н.С. Простота и сложность при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) в монологе // Филология: Приложение к журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: ЮО РАО, 2007. № 1. С.11-15.

29. Котова Н.С. Двунаправленная контекстуальная поддержка при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) в монологе // Филология: Приложение к журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: ЮО РАО, 2007. № 3. С.10-13.

30. Котова Н.С. Степень семантической емкости при представлении амбивалентной языковой личности (АЯЛ) в монологе // Филология: Приложение к журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: ЮО РАО, 2007. № 4. С.9-15.

31. Котова Н.С. Девиантный аспект интерпретации амбивалентной языковой личности // Мат-лы Ш международной научной конференции. «Язык. Дискурс. Текст». Ростов-на-Дону: ЮФУ, 2007. С. 30-33.

32. Котова Н.С. Сочетание модусов раскрытия амбивалентной языковой личности (АЯЛ) // Сборник науч. статей АМАН: Нальчик; Армавир, 2007. Вып.14. С.22-25.

33. Котова Н.С. Дифференцированные номинации при раскрытии амбивалентной языковой личности (АЯЛ) в монологе // Социальные и гуманитарные науки. М.: МГОУ, 2007. № 15. С.3-9.

34. Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность: функционально-системный аспект // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. №1. С. 146-150.

35. Котова Н.С. Лексическая системность как условие представления личной амбивалентности // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Владикавказ, 2008. С 122-125.

36. Котова Н.С. Амбивалентная языковая личность в аспекте сферы употребления лексической единицы // Мат-лы региональной научной конференции: Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики, г.Волгоград, 29 января 2008г. Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2008. С. 475-481.

37. Котова Н.С. О некоторых способах смены лексических регистров в аспекте представления амбивалентной языковой личности // Мат-лы IV Международной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах». Челябинск, 2008.

38. Котова Н.С. Языковые девиации как способ репрезентации амбивалентной языковой личности // Мат-лы Ш Международной научной конференции «Концепт и культура». Кемерово: Кузбасвузиздат, 2008. С.828-830.

39. Котова Н.С. Дискурсивные характеристики личностной амбивалентности // Мат-лы Международной научной конференции «Языковая семантика и образ мира». Казань, 2008.

40. Котова Н.С. Осмысление амбивалентной языковой личности в свете феноменологических традиций начала ХХ в. // Человек и язык: сборник статей к 90-летию доктора филологических наук, почетного профессора Альберта Августовича Гердта. Ростов н/Д: ИПО ПИ ЮФУ, 2008. С.67-71.

41. Котова Н.С. Игровая направленность как средство репрезентации амбивалентной языковой личности в профессиональной коммуникации // Мат-лы международной научной конференции «Язык профессиональной коммуникации: функции, среды, технологии». Ростов-на-Дону, 2008. С.112-116.