Балкарская ономастика в парадигме современной лингвистики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кабардино-Балкарский государственный университет им Х.М. Бербекова

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Балкарская ономастика в парадигме современной лингвистики

10.02.02 - языки народов Российской Федерации (тюркские языки)

Мусукаев Борис Хамитович

Нальчик - 2007

Работа выполнена в Кабардино-Балкарском государственном университете им Х.М. Бербекова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Чеченов Алий Ахматович

доктор филологических наук, профессор Гаджиахметов Нурмагамед Эльдарханович

доктор филологических наук, профессор Ишбердин Эрнст Файзрахманович

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский государственный университет им У.Д.Алиева

Защита состоится 19 октября 2007 г. в 9.00 на заседании диссертационного совета Д.212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Кабардино-Балкарском государственном университете по адресу: 360004, г.Нальчик, ул.Чернышевского 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета.

Автореферат разослан 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Г.Е.Щербань

Общая характеристика работы

При отсутствии письменных источников и скудности исторических данных о прошлом народа важное значение приобретают выявление и анализ различных слоев лексики языка, характеризующих его прошлое состояние. Многие разряды ономастической лексики карачаево-балкарского языка относятся именно к этим слоям. К настоящему времени нарицательная лексика данного языка относительно хорошо исследована. Но собственные имена, сохранившие древнейшие формы языка, находятся вне поля зрения ученых. Ономастика, возникшая на стыке лингвистики, истории, географии, этнографии и других наук, вызывает все более заметный интерес у представителей ряда наук к той культурно-исторической информации, которая аккумулирована в антропонимах, топонимах, теонимах, космонимах и других разрядах ономастической лексики. Высказывание Дж. Н. Кокова, одного из знатоков топонимии края, о том, что «система балкарских названий, или топонимов, представляет исключительный интерес для тюркологии, для истории горных районов КБР» и «наименования мест могут подсказать много интересного при исследовании материальной и духовной культуры балкарского народа» [Коков - Шахмурзаев 1970: 3-4] остается актуальным до сих пор.

Диссертационная работа посвящена решению теоретических и практических проблем балкарской ономастической лексики с привлечением ряда фактов из других тюркских языков. Карачаево-балкарский язык развивался в своеобразных условиях, в окружении кавказских и иранских языков, а в последние века в труднодоступных горных ущельях, куда были загнаны карачаево-балкарцы в результате опустошительных набегов завоевателей и Тамерлана. Карачаево-балкарский язык, несмотря на теперешнюю малочисленность его носителей, по мнению авторитетных ученых, считается одним из давноформировавшихся среди тюркских языков. Академик В.Бартольд, перечисляя тюркские народности, пишет: «Рядом с этими народностями, образовавшимися в монгольский период, существуют другие, как балкарцы и карачаевцы, язык которых обнаруживает следы более древнего происхождения и сближается с кыпчакским» [Бартольд 1986: 143]. Если исходить из этого, то анализ таких консервативных форм данного языка, как разряды его ономастического слоя, небесполезен и для всего тюркского языкознания. Сравнение балкарской топонимической терминологии с таковыми других тюркских языков подтверждает наличие в них идентичных процессов. Такое сравнительного характера исследование в области ономосистемы карачаево-балкарского языка с другими тюркскими языками проводится впервые.

Всем вышесказанным обусловлена актуальность темы диссертационной работы.

Объектом исследования являются разряды ономастической лексики карачаево-балкарского языка.

Отсутствие в карачаево-балкарском языкознании монографического исследования, посвященного описанию ономастических разрядов и соотношения балкарских топонимов с таковыми других тюркских языков, предопределило цель настоящей диссертационной работы.

Для реализации поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

1) рассмотрение балкарской ономастической лексики и выявление ее специфики;

2) анализ типов карачаево-балкарских антропонимов;

3) описание своеобразия карачаево-балкарских теонимов и космонимов;

4) анализ балкарско-кабардинских онимических параллелей как результат долговременных языковых контактов;

5) выяснение идентичных процессов в балкарской топонимической терминологии и географических названиях с таковыми в других тюркских языках: в стратиграфических классах; семантических группах; структурных типах;

6) исследование специфики собственно балкарских топонимических названий: установление хронологических пластов, выявление непрозрачных названий, анализ семантического разнообразия, определение структурно-морфологических моделей.

Методы исследования. Реализация научных задач предполагает выбор адекватных им и самому практическому материалу исследовательских методов. В данной работе представляется целесообразным использование в основном описательного и сравнительно-исторического методов, которые помогут системно изучить лингвистические явления, происходящие в объекте исследования и раскрыть внутреннюю структуру ономастических единиц.

Научная новизна исследования. Данная работа представляет собой первое монографическое многоаспектное исследование балкарской ономастической лексики и сравнительный анализ балкарских топонимов с таковыми в тюркских языках.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут способствовать разработке вопросов описательной и сравнительной лексикологии, заполняют пробелы, связанные с изучением ряда вопросов лексики карачаево-балкарского языка. Результаты данной работы могут быть использованы в исследованиях по истории этнографии, культуре карачаево-балкарского и тюркских языков. Сравнительный анализ ономастической лексики в разносистемных языках будет способствовать углублению понимания сущности языковой картины мира этносов.

Практическая ценность работы заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы при разработке спецкурсов, спецсеминаров, программ и рекомендаций для студентов специальных отделений по изучению карачаево-балкарского языка, а также при подготовке общих и частных словарей, в теоретической и практической лексикологии, при составлении учебников, учебно-методических пособий. Материал диссертационной работы может быть применен в школе на занятиях по краеведению, географии и истории КБР.

На защиту выносятся следующие положения:

1.Онимы карачаево-балкарского языка представляют собой особую разновидность лексического фонда с идентификационно-дифференцирующей функцией, чем и противопоставленной нарицательным именам, имеющим функцию обобщения.

2.Ономастическая система как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и функциональную характеристики в языковой картине мира этноса. При когнитивном подходе, считающемся наиболее перспективным в современной лингвистике, базисной признается когниция знаний.

3.Состав ономастической лексики карачаево-балкарского языка уникален своеобразной дивергенцией имен с тюркской основой и влиянием кавказского языкового фона.

4.Анализ ономастической лексики карачаево-балкарского и кабардино-черкесского языков показывает, что в разрядах собственных имен имеется немало общих единиц как результат многовековых языковых контактов.

5.В системе топообразования во всех тюркских языках происходят идентичные процессы, хотя они в каждом национальном языке имеют свою специфику. Заимствования из других языков приспосабливаются к тюркским моделям топообразования.

6.Карачаево-балкарский язык как исконно тюркский язык, сохранивший его древнейшие формы и подвергшийся минимальному влиянию нетюркских языков, занимает типичную позицию в тюркском топообразовании, имея все его модели.

7.Основная и самая многочисленная группа по языковому составу среди топонимов края - это названия балкарского происхождения. Вместе с тем в Балкарии имеются топонимы грузинского, осетинского, кабардинского и русского происхождения, многие из носителей этих языков соседствовали с балкарцами с древних времен.

8. Исходя из содержащейся в них семантической информации, балкарские топонимы имеют древний, основной и новейший пласты.

9. В структурно-морфологическом плане балкарские топонимы идентичны с другими тюркскими языками и реализиуют все модели тюркского топообразования, в том числе: однокомпонентные и многокомпонентные, аффиксальные и безаффиксальные, с изафетной и безизафетной связями, атрибутивно-субстантивные словосочетания и глагольные конструкции.

Апробация работы. Результаты исследований обсуждались на заседаниях кафедры балкарского языка и литературы, филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета им Х.М.Бербекова., основные положения были доложены на: Международной тюркологической конференции «Язык и литература тюркских народов: история и современность» (Елабуга, 2004), Международной научной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004), Международной конференции «Мир на Северном Кавказе через языки» (Пятигорск, 2005), Всероссийской конференции по тюркологии (Уфа, 2006), III Всероссийской научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2004), Региональной научной конференции «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004) и др. и отражены в 24 научных работах, в том числе в трех монографиях.

Материалы диссертации использовались в научно-педагогической работе автора в Кабардино-Балкарском государственном университете им Х.М.Бербекова в рамках спецкурсов «Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка», «Балкарская топонимия - составная часть тюркских географических названий», а также при разработке программы и методических указаний по указанным курсам.

Структура работы предопределена целью и содержанием исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений и библиографии.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы, актуальность, новизна, теоретическая значимость, практическая ценность исследования, определяются цели и задачи, уточняются объект и предмет, аргументируются и намечаются методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Проблемы современной ономастики» излагаются теоретические положения, на которых строится настоящее диссертационное исследование, рассматривются номинативные процессы в области собственных имен и нарицательной лексики. Данная глава состоит из нескольких тем, связанных этой проблематикой.

Об ономастической лексике и ее разрядах. В структуре номинативных единиц имя собственное противопоставлено имени нарицательному. В этом противопоставлении главным критерием выступает наличие или отсутствие в них семантического значения. Отмечается, что мнения языковедов в этом вопросе не совпадают. Ряд ученых, в том числе известный ономаст А.В.Суперанская, отстаивает мнение об отсутствии связи собственных имен с понятием, опираясь на то, что нарицательные имена в бытовой речи составляют ту основу, на которой базируются все логико-предметные и словесно-понятийные связи, которые составляют основу любого языка, тогда как основное свойство собственных имен - отсутствие связи с понятием, отсутствие соотнесенности с классом объектов, тесная связь с единичным, конкретным предметом. М.Н.Морозова, ссылаясь на исследования Н.М.Шанского, оспаривает это суждение тем, что это - имя существительное, знаменательная часть речи, характеризуется лексико-грамматической категорией предметности, имеет лексические и грамматические признаки и несет социолингвистические и национально-самобытные черты. Нам кажется более убедительной позиция А.В.Суперанской, так как экстралингвистическая информация, содержащаяся в собственных именах, не характеризует их связь с понятийным ядром, присущим классу вещей.

Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка, исходя из называемых ими объектов, включает все основные разряды: антропонимы, топонимы, зоонимы, теонимы, космонимы и пополняется несколькими путями: переходом апеллятивов в собственные имена, заимствованием из других языков, трансонимизацией и способом искусственного создания имен из ресурсов языка.

Исследователи приходят к выводам о том, что микротопонимы - первичны, непосредственны, являются фактом одного языка, семантически прозрачны, стоят ближе к нарицательным, в научном отношении более естественны и стихийны, их обозначения менее формализованы, внешний критерий - их малый размер. Если исходить из последнего - размера объекта, то многие местные названия Балкарии - микротопонимы, а если из других позиций, то многие названия микроучастков не только не ближе к нарицательным словам, даже непрозрачны в своей семантике. Причем главное противоречие заключается в том, что именуются ими в большинстве случаев самые мизерные объекты - ограниченные участки местности, склоны гор, покосы, небольшие равнины, пастбищные участки, перевалы, иногда - поселения, селища, речки. Нужно учесть, что любое языковое своеобразие со своими региональными объектами местности проявляет свою специфику и может внести свои коррективы в общепризнанные положения, исходя из языковой картины мира этноса.

Языковая картина мира и когнитивно-ономасиологический подход как номинативная стратегия. Современные тенденции в развитии языкознания характеризуются отказом от исключительности того или иного метода и стремлением сочетать разные методы, связанные с когнитивным и коммуникативным подходами к языку.

Наиболее перспективным считается когнитивно-ономасиологический подход, тесно связанный с познавательной деятельностью человека, применительно к специфическим национальным вариантам языковой картины мира.

Информация об окружающем мире хранится в сознании человека в виде определенной системы, которая запечатлена в языке. Единицей этой системы является концепт, мельчайшая единица информации, основанная на предметных образах окружающего мира. Концептуальный мир - это отраженная в сознании человека система знаний и представлений об окружающем мире [Аликаев, Гузиева 2002: 199].

Ассоциация, вызываемые именуемым объектом, разнообразны и многоплановы, чаще они являются социально закрепленными, реже - индивидуальными. В них обнаруживается и универсальные принципы отображения мира в языке, и национально-специфичные концепты и категории, чаще всего это ассоциации по сходству (внешней формы, положения, действия, состояния, характера и т.п.) [Башиева, Гузиева 2002: 218-219].

Исследование номинативных единиц с учетом новых направлений в лингвистике, сформулированных Е.С.Кубряковой и прогнозирующих основные тенденции развития лингвистики, имеет широкие перспективы [Кубрякова 1999: 5]. Это- экспансионизм - выход в смежные области знаний; антропоцентризм - изучение языка с целью познания его носителя - человека; неофункционализм - изучение всего многообразия функций языка и их реализаций; экспланаторность - объяснение языковых явлений. В частности, в изучении разрядов ономастической лексики необходимо такое новое направление как экспансионизм ввиду того, что ту историческую, социальную информацию, содержащуюся в антропонимах, топонимах и других онимах, невозможно исследовать лишь традиционными лингвистическими методами.

Типы карачаево-балкарских антропонимов. Большинство исконно карачаево-балкарских личных имен в своей семантике содержали названия-характеристики и имели следующие особенности: социальное положение, род занятий, пристрастия, пожелания родителей, физические и другие особенности личности: Биченчи «косарь», Бегеуюл «стражник», Къойчу «овцевод», Мараучу «охотник», Сабанчы «земледелец», Чепкенчи «мастер по изготовлению черкесок», Езден «уздень, свободный общинник», Абрек «изгой, абрек, разбойник», Къазакъ «представитель низшего сословия», Чагар «крепостной крестьянин», Чанка «представитель аристократического сословия», Гитче «маленький», Кёккёз «синеглазый», Къарачач «черноволосый», Сары «рыжий, светлый», Сокъур «кривой, слепой», Пелиуан «силач», Къатхан «сухопарый, сухощавый», Огъурлу «добрый», Чомарт «щедрый» и т.д.; пожелательные имена: Насыплы «счастливый», Башчы «предводитель», Эртуу «родившийся мужественным», Бийче «княгиня», Акъбийче «белая княгиня», Ариука «красивенькая», Алтынчач «златовласая», Акъбоюн «с белой шеей», Чыракъ «лампа, фонарь», Шекер «сахар» и т.д [Джуртубаев 2004].

Среди карачаево-балкарский антропонимов немало и таких, которые этимологически непрозрачны с точки зрения современного состояния языка. Они выступают как личные имена и фамилии: Алас, Албот, Алчагъыр, Апалай, Асан, Ахай, Байда, Бакку, Балакку, Бараз, Батча, Бата, Бауа, Биджи, Борча, Боташ, Бурхан, Габа, Гадий, Гебек, Гочия, Гурту, Гыллы, Гюлюй, Жангураз, Жаппу, Жеке, Жетиш, Кожук, Кыпык, Кючмен, Къайта, Къарча, Къурта, Къурша, Маглу, Мокъа, Мёчю, Отар, Сотта, Тамма, Таттуука, Тотук, Тотурукъ, Умма, Хоса, Чабдар, Чопан, Чубакъ и т.д.

Большое место среди карачаево-балкарских антропонимов занимают арабо-персидские имена, которые имели широкое распространение на всем мусульманском Востоке: Мухаммад, Ахмат, Азрет, Рахмат, Иман, Фатимат, Зайнаф и др.

Как известно, взаимопроникновение лексики соседних языков - естественный процесс. По этой причине в карачаево-балкарском языке функционируют антропонимы из других соседних языков. Личные имена кабардинского происхождения: Паго «коротконосый», Нашхо «сероглазый», Апша «запястье, сильный», Апашокъа «кольчуга», Шимауха «всадник счастливый», Хакеша «собака, поджимающая хвост» и др.; имена осетинского происхождения: Гуппой «хохлатый», Мысака «изобретатель, сочинитель, выдумщик», Геруз «ремень» и др.; из других соседних языков: Азнауур (груз.) «свободный», Апсуа (абхаз.) самоназвание абхазцев, Бийчо (груз.) «парень», Эристау (груз.) имя правителя в Грузии, Шауарден (груз.) «сокол» и т.д. В советский период в карачаево-балкарский язык влилось много антропонимов из русского или через русский язык: Николай «победитель», Михаил (др.евр.) «подобный богу», Валерий (лат.) «здоровый», Лариса (греч.) «чайка», Елена (греч.) «свет, сверкающая», Зоя (греч.) «жизнь», Марина (лат) «морская», Валентина (лат.) «здоровая» и т.д. Среди имен, перешедших из русского языка немало и усеченных антропонимов - Лена, Миша, Володя, Зина, Рита и др.

Из сказанного можно сделать краткие выводы о том, что разряд карачаево-балкарских антропонимов многослойный, состоит из исконно карачаево-балкарских (тюркских) основ, непрозрачных и заимствованных из соседних языков имен.

Теонимы и космонимы в карачаево-балкарском языке. В ономастическом пласте лексики особую группу составляют собственные имена, связанные с духовной жизнью, языческими верованиями, а также с космическими объектами.

Наиболее древними из теонимов, естественно, являются те, которые представлены широко и восходят к языческому периоду.

Теоним Тейри считается наиболее древним в языческом пантеоне балкарцев. Тейри - главное божество, бог неба, бог солнца. В разных вариациях это божество встречается во всех тюркских, а также в ряде монгольских языках. Оно зафиксировано и в памятниках древнетюркской письменности. В языке карачаево-балкарцев оно применяется как при клятве - Тейри, керти айтама «клянусь Тейри, говорю правду», так и при проклятии - Тейри урсун сени! «Чтоб тебя поразил Тейри!». Это слово принимает участие в таком словосочетании как Тейри къылыч «радуга» (в дословном переводе «меч Тейри»).

В карачаево-балкарских языческих верованиях довольно распространено божество Апсаты «бог охоты».

Апсаты «представляли в образе высокого старца с длинной белой бородой и посохом в руках. У него есть сыновья - Атыл, Гамалай, Тугулбай, Ындырбай и дочери - Байдымат, Гамалар, Гошала. Сестра Апсаты, которую именуют Агъач Къатын «лесная женщина», является в мифологии балкарцев и карачаевцев покровительницей птиц» [Мизиев, Джуртубаев 1994].

В языческий период своей истории у карачаевцев и балкарцев широко было распространено поклонение различным явлениям природы: Суу анасы «мать воды», Юй иеси покровитель домашнего очага, «домовой», Голлу - божество урожая, Тепана - божество земледелия, Озай - земледелия и урожая, Эрирей - молотьбы, урожая, Чопа - изобилия, морей, Аймуш - покровитель овец, приплода, Элия - влаги, дождя.

Среди языческих божеств карачаевцев и балкарцев были отдельные природные объекты, которым поклонялось население близлежащей территории: Раубазы (грушовое дерево), Аштотур таш (камень), Байрым таш (камень) - которым поклонялись жители, делали жертвоприношение.

По мнению М.Ч.Джуртубаева, знатока древних верований карачаевцев и балкарцев, в карачаево-балкарском языческом пантеоне божества выступают как богини-матери стихий: мать огня - Тыпана или Тепана, Тепена; мать воды - Анекей или Дамметтир, Мамметтир; мать земли - Дауче; мать ветра - Химикки, Дыдай; мать снов - Чомпараш, Жумпараш; мать неба - Кёк анасы; богиня Ажам (госпожа), олицетворяющая все силы природы в одном образе. Но были и главные боги-отцы, которые появились вслед за богинями: отец земли - Даулей, отец ветра - Эрирей, отец огня - Татай, отец воды - Суулемен. Кроме них были грозовые божества - Чопа, Шибля, Элия; солнечные божества - Алтын Хардар «Золотой Хардар», Голлу, Къайнар [Мизиев, Журтубаев 1994: 130-139].

Рудименты христианской религии в карачаево-балкарском языке сохранились, как подчеркивают ученые, в названиях дней недели и месяцев: Геуюрге кюн «день св.Георгия» - вторник, Барас кюн «день св.Прасковьи» - среда, Шабат кюн - суббота (из иудейской религии), Тотур ай «месяц св.Феодора», Башил ай «месяц св.Василия Блаженного», Никкола ай «месяц св.Николая», Абустол ай «месяц св.апостолов Петра и Павла». Из вышеперечисленных лишь названия дней недели функционируют в современном языке, а названия месяцев в обиходе заменили названия месяцев, вошедшие через русский язык - январь, февраль и т.д.

Среди собственных имен карачаево-балкарского языка имеется немногочисленный разряд названий космических объектов. Космонимы карачаево-балкарского языка в основном аналогичны названиям других тюркских языках.

Темир къазыкъ (Темир къазакъ) «железный кол» - Полярная звезда. Почти во всех тюркских языках существуют аналогичные названия этой звезды. У узбеков, уйгуров, части киргизов - Алтын къазыкъ «Золотой кол».

Но, как известно, во всех тюркских письменных памятниках X-XIV вв. это звезда значится как Темир къазыкъ.

Жетегейле «Большая медведица». Почти во всех тюркских языках это созвездие называют Жетиген, где также имеется слово «семь, семерка». Узбекское название Етти Огайны «семь друзей (семеро родных)».

Илькерле «созвездие Плеяды» (Меркурий). Как известно, там различимы шесть звезд. У многих тюркских народов Улькер существует в разных фонетических вариантах - Юлькар, Юркер, Юркир, Уркар, Юргяль, Елькар. Исследуя это название многие языковеды склоняются к этимологии «разделенное, отдушина».

Чолпан жулдуз «Венера». Во многих тюркских языках также называют эту звезду: казах.Шолпон, кирг.Чолпон, узб.Чулпан, каракалп.Шолпан, уйг.Чолпан, башкир.Сулпан, тур.Чобан. Более убедительной этимологией считается «путеводная».

Къызыл жулдуз «Марс», другое название этой звезды в карачаево-балкарском языке Бешмюйюш жулдуз «пятиконечная звезда». В других тюркских языках также имеется соответствия, например, в казахском языке Къызыл жулдуз «красная звезда». В некоторых древнетюркских памятниках имеется форма «медная звезда» (например, у Махмуда Кашгарского Бикыр (Багъыр) жулдуз).

Сары жулдуз «Сириус» (альфа Большого Пса). Это самая яркая звезда нашего неба, что фиксируется в тюркских языках: казах. Жарыкъ жулдуз «Яркая звезда», кирг. Акъ жылдыз «Белая звезда».

Къуйрукълу жулдуз, другое название Учхан жулдуз «комета, метеор». Звездные скопления имеют названия Жыйын жулдуз (Кечет жулдуз) «Стожары», Кюй жолла «Млечный путь», Саргъайгъанла, Мырытла и др. [Мизиев, Джуртубаев 1994: 75].

Карачаевцы и балкарцы именуют созвездие Малой Медведицы Мырыт жулдуз или Мырытла, Созвездие Ориона - Гида Жулдузла, группу из семи звезд в созвездии Северной Короны, внешне напоминающих чашу, называют - Чёмюч Жулдузла или Чёмючле, Созвездие Весов - Боюнса Жулдузла или Боюнсала [Лайпанов, Мизиев 1993: 62]. Две звезды между Темир Къазакъ «Полярная звезда» и Жетегейле «Большая медведица» называются Сарайгъан и Тюрайгъан [Карачаево-балкарский фольклор 1983: 59].

Онимы в карачаево-балкарском нартском эпосе. Как известно, нартский эпос - это уникальное духовное достояние кавказских народов - карачаево-балкарцев, осетин, кабардинцев, черкесов, адыгейцев, абазин, абхазов. Ономастический слой лексики в карачаево-балкарском нартском эпосе довольно широк - он состоит из немалого количества антропонимов, топонимов, теонимов, а также космонимов и зоонимов. Имена нартских героев разных народов в основном совпадают, только у каждого свой фонетический вариант в соответствии с особенностями конкретного языка.

Антропонимы в карачаево-балкарском нартском эпосе представлены именами - выходцами четырех фамилии - Аликовы, Схуртуковы, Бораевы и Индиевы. К роду Аликовых принадлежат Алауган, Къарашауай, к Схуртуковым - Ёрюзмек, Сосурукъ, Бюрче, Сибилчи, к Бораевым - Бора-Батыр, Созар, к Индиевым - семь нартских братьев [Карачаево-балкарский фольклор 1983: 142].Кроме вышеперечисленных, в нартском эпосе фигурируют почти все северокавказские имена: Дебет, Сатанай, Шауай, Агунда, Шырдан, Къызыл Фук, Гиляхсыртан, Ногъайчыкъ, Жёнгер, Бёдене, Рачикъау, Созукку, Нёгер, Къубу, Батыраз, Гезах, Созук и др. Как известно, главными занятиями нартов были войны с эмегенами и другими злыми силами, которые приносили много бед самому нартскому племени, да всему живому в их окружении. Зачастую они делали жортуула - набеги к соседям- с целью угона их скота. Им не чужды были и мирные промыслы. Например, Алауган помогает отцу в его кузне, Бёдене ловит рыбу, Чюерди пасёт табуны Бора-Батыра, прежде чем стать войном-героем. Второй сын Дебета - Гуу пасёт овец, третий, Цехни - охотник. Нарты занимаются и земледелием - постоянно упоминаются возделанные поля, говорится о небывалых урожаях пшеницы и ячменя [Мизиев, Журтубаев 1994: 143].

Географические названия в эпосе представлены почти всеми типами топонимов. Например, названия гор: Тырмы тау, Минги тау, Къармур таула, Эки башлы тау, Къазман тау, Кёсе тау, Дыхтау, Бакъсан таула, Тыхтен тау, Ырхыз тау, Гезам тау, Алф таула, Къуф таула. Некоторые из них бытуют в языке карачаевцев и балкарцев - Минги тау (Эльбрус), Къазман тау (Казбек), Дых тау и некоторые. Но большинство из них для носителя карачаево-балкарского языка - непрозрачны. В Алф таула и Къуф таула, ощущаются диалектное звучание. В карачаево-балкарском эпосе немало гидронимов: Къара тенгиз, Бора шауданы, Чирик кёл, Уллу Адыл (Эдил суу, Адыл суу), Гарала, Черек суу, Къыркъ суула, Хазна суу, Хазар тенгиз (Хазнар тенгиз), Акъ тенгиз, Кёк тенгиз, Азау тенгиз. Из них известные в карачаево-балкарском языке Къара тенгиз «Черное море», Чирик кёл «Голубое озеро», Эдил суу «Дон», Хазар (Хазнар) тенгиз «Каспийское море», Азау тенгиз «Азовское море». Среди географических наименований немало таких, которые обозначают ущелья, теснины, балки: Малкъар тары «Малкарская теснина», Малкъар аузу «Малкарское ущелье», Чегем тары «Чегемская теснина», Къыркъ сууланы къоллары «балки сорока рек», Тызыл ичи «Тызылская теснина», Кёрдеуюкле, Шаушюгют сырт «Шаушюгют хребет», Шаушюгют къол «Шаушюгют балка», Нарт Бора, Хумалан орамы, Ыфчыкъ ыз; лесов, земель - Хумалан орамы, Нарт Бора, Къум аулакъ «долина песков», Нартия, Къара орман, Хушту ара, Къара агъач «тёмный лес», Къабарты, Акъ къала «Белая башня», Эдил бойну «берег Дона», Сары Аркъа.

В карачаево-балкарском нартском эпосе, наравне с другими ономастическими наименованиями, фигурируют названия божеств, отражающих древние религиозные верования карачаевцев и балкарцев: Тейри, Умай-бийче, Жер анасы, От Тейриси, Кюн Тейриси, Кёк Тейриси, Суу Анасы, Жер Тейриси, Суу Тейриси, Ай Тейриси, Апсаты, Элия, От жин, Алмосту, Обур Батчалыу, Тенгиз Тейри, Суу желмаууз, Къуртха къатын, Акъ марал, Уллу Тейри, Жин патчах, Шайтан къыз, Къара тюлкю, Ассыла, Мондай эмеген, Къайнар Тейри, къуртха Тохана и др. Верховным божеством в языческом пантеоне является Тейри. «Этому же божеству под сходными именами - Тенгри, Тенгир, Тенгри-хан, Тангра - поклонялись и древние тюркоязычные народы - гунны, савиры, булгары, хазары, и мн. другие»[ Карачаево-балкарский фольклор 1983: 136].

В карачаево-балкарском нартском эпосе имеется еще одна группа собственных имен - названия боевых коней, доспехов нартских богатырей: Къолан, Гемуда, Дуладурат, Генже, Тай.

Таким образом, карачаево-балкарский героический эпос о нартах уникален не только по фантастическому своему содержанию, по охвату разновременных событий, но и по уникальному составу своей лексики, как нарицательной, так и, особенно, всех разрядов ономастических имен карачаево-балкарского языка.

Своеобразие ономастической лексики в балкарской художественной прозе. Собственные имена в художественных произведениях балкарских писателей - пласт, совершенно не тронутый лингвистами и литераторами. Многие из них уникальны по своему составу. Уникальность их заключается в том, что их создатели, писатели, пришедшие в литературу в 60-х годах прошлого века, вобрали в свой лексикон много языковых средств из богатейшей сокровищницы среднеазиатских тюркских языков. Они учились в киргизских, казахских, узбекских школах, находились в их языковой среде и в совершенстве владели этими языками. Такое влияние ощутили почти все балкарские поэты и писатели тех лет, в том числе такие известные, как Алим Теппеев, Зейтун Толгуров, Хасан Шаваев, Магомет Мокаев, Ибрагим Бабаев, Жагъафар Токумаев и другие. Среди них выделяется Алим Теппеев, ученый, писатель, литературовед, который наравне с немногими из них внес особенно ощутимый вклад в современную балкарскую прозу. Его произведения изобилуют именами, созвучными с антропонимами, топонимами, теонимами среднеазиатских тюркских народов, в частности, киргизскими. В качестве иллюстрации мы взяли примеры из одного конкретного произведения писателя - отрывки романа «Алтын Хардар» («Золотой Хардар»), опубликованные в журнале «Минги Тау» за 2002 г. (№3-6). Вообще надо отдать должное блестящему дару Алима Теппеева в словотворчестве. В его произведениях можно встретить много неологизмов, литературных терминов, созданных самим автором, окказионализмов, еще не устоявшихся в языке, множество заимствованной бытовой лексики из других, в частности, среднеазиатских тюркских языков. Например, такие как агъым «течение», тёшейдиле «стелят», кёпчюлюк «множество, группа людей, общество», бойлу «рослый», тюшюнюу «понимание». Эти слова нашли свое место в лексическом составе карачаево-балкарского языка. Но есть и другая группа, которые находятся на пути вхождения в лексический фонд данного языка, но окончательно еще не определились: ёзгериш «изменение», тутхун «арестант», кюлюмсюреп «улыбаться», келечек «будущее», жапхын «покрывало», согъуш «сражение, война» и другие. А вот третья группа слов, вводимых А.Теппеевым в ткань своего произведения, вообще мало понятна, если не сказать не понятны носителю современного карачаево-балкарского языка: арбакъ «душа умершего», сарнай «музыкальный инструмент, часто применяемый для оповещении о предстоящем событии», чыр «скандал, ссора», сайыш «встреча в поединке, вооруженных пиками», къаргъаш «недруг, враг», къарапайым «простой, невзрачный, несложный», укъмуш «весть, событие (необычное)», ангыча «вдруг, внезапно», жала жагъыу «опорочить, обвинить в чем-либо», улуту «национальность», мекен «отчизна, родина», окъуя «событие», къылмыш «содеянное» и т.д. Слово макъау «глухонемой», вводимое автором в свое произведение, в языке-источнике, т.е. в киргизском - звучит макъоо, также: толкъугъанлай - толкъугъандай «приходя в волнение», къанчыкълай - къанчыкътай «как сучка», зыян эталмаз - зыян къылбас «не принесет вреда», къылмыш тюйюлдю - къылмыш эмес «не содеянное», укъмушланы - укъмуштарды «услышанные вести» и др. Профессор Ж.М.Гузеев в своих научных выступлениях призывает четко разграничивать неологизмы, заимствованные слова и окказионализмы [Гузеев 1982: 146]. Здесь приводимые образцы трудно отнести к какой-либо из этих категорий. Но их надо изучить и научно определить их статус в лексическом фонде языка. Некоторые из вновь вводимых лексических единиц можно было заменить своими, исконно карачаево-балкарскими словами, так как их точные эквиваленты в языке имеются. Например, для обозначения значения слова чыр «скандал, ссора» в карачаево-балкарском имеется свой эквивалент - къаугъа, согъуш «сражение, война» - уруш, жала жагъыу «опорочить, обвинить» - айып салыу, терслеу, кюлюмсюре «улыбаться» - ышар, улуту «национальность» - миллети и т.д. А некоторые были бы весьма кстати для обозначения понятий, которые передаются в карачаево-балкарском языке длинными, двукомпонентными лексемами: окъуя «событие» - в балкарском - болгъан иш; кёпчюлюк «множество, группа людей» - кёп адам, жыйылгъан адам; тутхун «арестант» - тутулгъан, тутулгъан адам; келечек «будущее» - келир заман; укъмуш «услышанное» - эшитилген сез, эшитилген зат; олуя «кудесник, знахарь (сообщающий добрые вести)» - кеп билген, къуртха (сообщает скорее недобрые вести, чем добрые). Все эти образцы нововведений Алима Теппеева присутствуют в отрывках его романа «Алтын Хардар» («Золотой Хардар»).

Из разных типов ономастических наименований в прозе Алима Теппеева присутствуют такие виды: антропонимы - Ахей, Кёкей, Орас, Эрбол, Бархаз, Эсеней, Айназа, Турсун, Сайда, Жансия, Жаманакку, Эсенбек, Сайкен, Байкъуш и др.; топонимы - Жаргелли, Бытбылгъы, Шодургу, Боркулдакъ, Сарылгъы, Олтурма и др.; зоонимы - Жыгъылмаз, Талмаз, Бёрюбасар; теонимы - Алтын Хардар, Асман-тейри, Аламан-тейри и т.д.

Среди собственных имен людей в романе присутствуют другие, часто встречающиеся в среднеазиатских тюркских языках, имяобразующие форманты и компоненты типа ай: Айнюр, Айназа, Айсун; берген: Байберген, Къайберген; бала: Тербала, Эрбала; бек: Эсенбек; чы: Байчы; ия: Жансия, также имена: Жаманнакку, Къозу, Къанжокъ, Къыран, Ману, Сайда, Алпбазур, Добуллу, Турушлу и др.

Кроме них в прозе автора наличествуют топонимы, весьма созвучные со среднеазиатскими местными названиями. Среди них наименования населенных пунктов: Артындакъ, Боркъулдакъ, Шодургу, Бытбылгъы, Байкъонуш, Бурмачал, Жаргелли, Кийикёрен, Коюнжурт, Къудургъу. В романе много названий гор, скал, рек. К примеру, оронимы - Сарылгъы, Къапчыгъай, Кёчмен: гидронимы - Айдасуу, Бёленжер, Къарачал, Кюкюрелги. Здесь: Айдасуу в значении «быстрая река»; Кюкюрелги - звукоподражательный элемент, означающий «шумящая река»; зоонимы - Берюбасар, Талмаз, где Берюбасар «волкодав», Талмаз «двигающийся без устали» (конь); теонимы - Аламан-тейри, Асман-тейри, Алтын Хардар, где Асман-тейри «божество-неба».

Словотворчество писателя Алима Теппеева как яркий феномен, смело вторгающийся в межъязыковую область, а иногда и не вполне оправданно глубоко, ждет своих исследователей.

Балкарско-кабардинские лексические параллели в апеллятивах и онимах. Продолжительные исторические контакты кабардинцев и балкарцев способствовали возникновению общей лексики в таком консервативном слое ономастики, как названия мифических языческих божеств, например: кабардино-черкесское Щыблэ «владыка неба, божество грома и молнии», карачаево-балкарское Шибиля «бог грома»; Амыщ «покровитель овец, животных» -- Аймуш «покровитель домашних животных», Елэ «христианский пророк Илья» (вошедший в языческий пантеон адыгов), «Илья-громовержец», Элия «божество молнии», «Илья-громовержец», Мэрем «христианская богородица», «покровительница пчеловодства»-- Байрым «один из верховных божеств языческого пантеона балкарцев», «покровитель благополучия», Алмэсты «существо в образе обнаженной женщины с распущенными волосами» -- Алмосту то же самое.

У кабардино-черкесов и карачаево-балкарцев почти все главные герои нартского эпоса имеют сходные имена, отличаясь лишь фонетически: в кабардино-черкесском языке Сосрыкъуэ, в карачаево-балкарском Сосрукъ (Сосуркъа), Уэзырмэс -- Ёрюзмек, Сэтэней (Сэтэней гуащэ) -- Сатанай, Сос -- Созукку (Соджук), Шэуей -- Къарашауай, Дэбэч-- Дебет, Ашэмэз--Ачемез и др.

Из всех разделов ономастики наиболее древним и, следовательно, консервативным являются космонимы. Из более чем двух десятков космонимов в кабардино-черкесском и карачаево-балкарском языках совпадают только два названия: каб.-черк. Ахъшэм вагъуэ, карач.-балк. Ахшам жулдуз (вариант) «вечерняя звезда», Марс; Темыр къэзакъ -- Темиркъазыкъ «железный кол», Полярная звезда.

Топонимов общих для кабардино-черкесского и карачаево-балкарского языков -- большое количество. Они являются общими для жителей республики, имеют географическую привязку. Многие из них друг от друга отличаются только фонетически. В качестве иллюстрации можно привести такие названия: каб.-черк. Акъбащ карач.-балк. Акъбаш (село); Аурсэнтх -- Ауар сырты (горные пастбища), Аушыджэр -- Аушигер (село), Балъкъ -- Балыкъ (река); Бахъсэн -- Бахсан (река); Бахъсэн къалэ -- Бахсан къала (город); Брамтэ -- Барамта (село), Джэрпэджэж -- Герпегеж (село); Гэрмэншык -- Герменчик (село); Жэмтхьэлэ -- Жемтала (село); Зэрэгъыж - Зарагиж (село) и т.д.

Ономастической лексикой, в которой наибольшее количество общих для кабардино-черкесского и карачаево-балкарского языков наименований, являются антропонимы.

Многовековое соседство, духовные, экономические контакты, общность исторических судеб этих двух народов обусловили появление почти единого именника, особенно в разряде имён иноязычного, в основном арабского, а в последнее время и русского (или через русский язык) происхождения: Абдулыхь - Абдуллах, Айшэт - Айшат, Налмэс - Налмас, Рае - Рая, Тамарэ - Тамара и т.д.

В качестве иллюстрации можно привести следующие личные имена. Мужские имена: кабардино-черкесский (адыгский) вариант Абдулыхь, Андулыхь - карачаево-балкарский вариант Абдуллах; Адэлджэрий - Адилгерий и т.д..

Итак, среди ономастических лексических соответствий в этих языках наибольшее количество выявляется в антропонимах и топонимах. Это объясняется тем, что личные имена как слова, теснейшим образом связанные со сменой религиозных верований, были приняты с проникновением ислама в среду кабардинцев и балкарцев. А большинство названий местности (за исключением микротопонимов) независимо от их происхождения являются как бы «общими» для носителей того и другого языка. Наименьшее число лексических соответствий падает на собственные имена, имеющие наиболее архаичное происхождение,-- на мифические имена, теонимы языческого периода, а также на космонимы и др.

Вторая глава «Балкарская топонимия - составная часть тюркских географических названий». Балкарские местные названия являются составной частью тюркской топонимии. В территорию распространения кыпчакских языков входят Северный Кавказ, Поволжье, Средняя Азия и некоторые другие регионы. Будучи определенным пластом лексического фонда языка, местные названия охватывают в основном те земли, где обитают народы - носители этих языков.

Исследования в области тюркских географических имен. Исследованиями топонимического слоя лексики тюркских языков занимаются давно и особенно плодотворно в России и тюркоязычных республиках Средней Азии. Топонимические изыскания по глубине проникновения в суть проблемы, по охвату различных сторон изучаемого объекта, по количеству и размерам издаваемых трудов о топонимах весьма внушительны. Среди них следует отметить специализированные словари: Атаниязова С., Боченьковой Ю.И., Гариповой Ф.Г., Жапарова Ш., Кокова Дж.Н. и Шахмурзаева С.О., Конкашпаева Г.К., Кусимовой Т.Х., Лезиной И.Н. и Суперанской А.В., Молчановой О.Т., Мурзаева Э. В., Мурзаева Э.М., Никонова В.А., Саттарова Г.Ф. , и др.

Многие аспекты тюркских местных названий стали объектом исследования в диссертационных работах: Акиндикова Е.Б., Атаниязова С., Ахатовой З.Ф., Бабоходжаева Р.Х., Бонюхова А.А., Габдрахманова З.Ф., Гариповой Ф.Г., Гельдыханова М, Дусимовой З., Камалетдинова З.С., Куряевой Р.И., Молчановой О.Т., Примановой Н.А., Юзбашева Р.М.

Одним из сложных вопросов исследования языка и его топонимического пласта является не простое описание фактов, а их сравнительное освещение с фактами других языков. Они представлены работами Барашкова В.Ф. Аракина В.Д., Баскакова Н.А., Гарипова Т.М., Камалова А.А., Нафасова Т., Саттарова Г.Ф. и др.

Все работы, посвященные тюркским топонимам, перечислить невозможно, наиболее значимыми, в которых исследуются исторические аспекты или этимологические изыскания, являются работы Булатов А.Б., Артемьев А., Вахидов С., Гусейнзаде А.А., Дульзон А.П., Заимов Й., Ковалевский А.П., Магомедов М.Г., Остроумов В.П., Сафаргалиев М.Г., Саттаров Г.Ф., Чернышев Е.И., Хасамутдинова Ф.Г., Таджиахмедов Н.Э., Мурзаев Э.М., Хапаев С.А. и др.

История тюркских народов, по мнению многих ученых, имеет не одно тысячелетие. Тюркоязычные хунну, позже ставшие ядром гуннов, были известны в Центральной Азии еще во втором тысячелетии до н. э. [Гумилев 1960: 23, 254]. С. Г. Кляшторный приводит немало топонимических фактов из тюркских памятников: гора Банглигяк - ставка сына Тинси; Кенгю Тарбан - западная граница каганата (715-716 гг); Согд - страна, откуда прибыл посол на похороны Кюль-Тегина (732 г.); Йанчу игиз «жемчужная река» - восточная граница Согда; Темир капиг «железные ворота» - западная граница расселения тюрков в VI в и западный предел похода Кюль-Тегина и Бильге-Кагана (712-713 гг.). Наиболее часто упоминаются «Железные ворота» и «Жемчужная река», которая в античное время была известна под именем Йаксартес (Яксарт первоначальное среднее течение Сырдарьи) [Кляшторный 1964: 73-77].

В работах С.Е.Малова встречаются такие географические наименования, как : р.Уюк-Туран, земля Эгюн-Катун, Кара-Сенгир «черный хребет», земля Идиль, Алту-шан и др.[Малов 1952: 19-20]. Для восстановления истории, ономастики тюркских языков неоценимую услугу окажут исследования орхоно-енисейских памятников. Их дешифровкой и анализом в нашей стране занимались В.В.Радлов, В.В.Бартольд, Б.Я.Владимирцев, С.Е.Малов, А.Н.Кононов, А.Н.Бернштам, Н.А.Батманов, З.Б.Арагачи, Г.Ф.Бабушкин, С.Г.Кляшторный, Д.Д.Васильев, С.Я.Байчоров и др.

Богатейший материал по тюркской ономастике имеется в киргизском героическом эпосе «Манас» (XI-XII вв.): Алтай, Арал, Каракум, Карасуу, Кулан-Жайлак, Марал-Баши, Адыр, Ала-Бел, Ала-Тоо, Ара-Талаа, Арпа, Жылдыз, Кара-Тоо, Кашка-суу, Отуз-Адыр, Сырт, Тескей, Чатыр-Кел, Чечек, Эки-Баш, Кетмен-Тебе, Ысык-Кёл (Манас 1981: 314-345). Не меньше количество топонимов содержится в словаре М.Кашкорского: г.Отюкен, Маги-Курган, Иртыш, Тогла, Баш-Тогуз, населенных пунктов Баласа-Гун, Бешбалык-Орду, Сайрам, Ташкенд, Кум, Букур, крепости Каргалыг, оврага Карайалга, долины Кызыл, рек Икки Окуз, Каракаш Окуз, озер Исиг кел, Сизин-Куль (Сон-Куль), Кюрень-Куль (Чатыр-Куль), Бархан (Иссык-Куль) и др. [ Мурзаев 1996:35].

В последующие годы многие корифеи топонимической и других лингвистических наук были пионерами систематического сбора, изучения и толкования тюркских географических наименований. Среди них академики Бартольд В.В., Радлов В.В., Владимирцев Б.Я., Мелиоранский П.М., Крачковский И.Ю., а также Будагов Л.З., Кононов А.Н., Баскаков Н.А., Благова Г.Ф., Вамбери А., Лекок А., Шейнхардт Х., Донидзе Г.И., Мурзаев Э.М., Добродомов И.Г., Тенишев Э.Р., Серебренников Б, Дульзон А.П., и другие в той или иной степени внесли свой вклад в изучение топонимов. Много работ издали по тюркской ономастике ученые Средней Азии, Азербайджана, Поволжья и Северного Кавказа.

Из зарубежных ученых следует упомянуть словарь (1891) венгерского ученого А.Вамбери о географических названиях Средней Азии.

Будучи большим знатоком истории и этнографии Ближнего Востока, Средней и Центральной Азии, В.В.Бартольд в своих трудах упоминал о географических терминах арык, балык, кыр, тархан, тугай, турткуль, юрт, а также о топонимах р.Чу (Шу), городов Суяб, Кочкар-Баши, Баласагун (еще назывался Куз-Орду), Бешбалык «пять городов» (город в Западном Китае) и Ханбалык «царский город» (т.е. Пекин). Изучая лексику орхонских рунических надписей, сохранившуюся в монгольском языке, академик Б.Я.Владимирцов называет такие топонимы, как Алтай, г.Бай-Балык, р.Иртыш, р.Кем - верховья Енисея (кстати сказать, такие топонимы и гидронимы как р.Кам, Шаукам, Бек кам бытуют в современной Балкарии), р.Орхон, р.Тола, р.Селенга, р.Ага и считает их домонгольскими, которые, возможно, генетически восходят к разным языкам: тюркским, тунгусо-маньчжурским, индоевропейским [Бартольд 1968].

Таким образом, тюркские топонимы привлекали к себе внимание ученых всех времен, начиная с античных авторов, затем - в средние века. Они были объектом исследования не только отечественных ученых, но и зарубежных.

Ареалы распространения тюркских топонимов. Прародиной тюрков считают Центральную Азию. Но многие их них вели кочевой образ жизни, что способствовало освоению ими обширных земель. Кроме этого, многочисленные войны между этническими группами и государственными образованиями, приведшие к бесконечным миграционным процессам, наложили свой отпечаток на закрепление топонимических наименований тюрков на огромных территориях: «На север до берегов Северного ледовитого океана, на восток до Забайкалья и большого Хингана, на запад до Восточной и Южной Европы, на юг до Тибета, Индии, Каракорума и Северной Африки» [Мурзаев 1996: 37].

Исходя из распространения и частотности тюркских географических наименований, Э.М.Мурзаев выделяет два ареала. Первый ареал, где они господствуют в подавляющем количестве, - Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркменистан, Турция; Татарстан, Башкортостан, Чувашия, Саха-Якутия, Хакасия, Тува, Горный Алтай, Карачай, Балкария, Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая. Второй ареал, где имеются вкрапления тюркских названий, охватывает значительные площади Евразии: страны Ближнего Востока, Балканы, Придунайские государства, Польша, Монголия, Грузия, Армения, Молдавия, Украина, Белоруссия, центральные области России, Поволжье, Подонье, Урал, Сибирь, Северный Кавказ, Таджикистан

Тюркские названия имеются в многочисленном количестве и в тех местностях, где в настоящее время тюркские народы не проживают, т.е. во втором ареале, который выделил Э.М.Мурзаев. Так, выявляются тюркизмы в топонимии Ирана: Демирчай, Аджичай, Сарычай, Карасу, Кызылузен, Акболак; в Ираке: реки Нарынчай, Куричай, Аксу; Кашмира - сел.Кызылянгар, Болгарии Узун Кум «длинные пески»; гора Вихрен в прошлом Ельтепе «ветряная вершина»; Жылтец в прошлом Сарыкая «желтая скала»; в Китае: Аксай, г.Сулусинтаг, хр.Алашань, пески Сыртэ, и Монголии - хр.Шейтенула, песчаный массив Ямалык.

В Москве и Московской области также немало тюркских названий. По мнению ученых, к ним относятся: Коломна от половецкого - коллома «охранение, обеспечивание». Кошира от - кош «юрта, шалаш, стоянка, молочная ферма, стан» или кешир «переправа через реку», так как именно здесь была оживленная и удобная переправа через Оку. К тюркизмам относят и названия улиц Арбат, Балчуг, Ордынку, Таганку. В частности, словом Таганка номинируется слобода мастеров, изготовлявших таганы «треножники для котлов», тюркское таган «козлы для подвешивания чего-либо, качель». Ордынка - улица откуда начиналась дорога на Орду, а рядом Толмачевский переулок, где толмач «переводчик». Название Китай-город также связывают с чагатайским катаг «крепость, укрепление». Черкизовские улицы - от названия с.Черкизова, принадлежавшего татарскому царевичу Серкизу, Азаковская улица - по имени Озакова, выходца из Золотой Орды, Карамышево - от корумыш «защищавший» и др.