Дискурс. Взгляд с Востока

Размещено на http://www.allbest.ru/

Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского

Дискурс. Взгляд с Востока

Р.З. Назарова, Д.К. Шер, Ш. Бройтман

В современном обществе влияние объективных и субъективных явлений на его развитие неоспоримо. Субъективные и объективные явления не находятся в изоляции, взаимодействуют между собой и влияют друг на друга. Дискурс - субъективно-объективное явление, поэтому его изучение необходимо для прогнозирования и корректировки направления развития общества.

Наши отечественные ученые, в основном, характеризуют дискурс с формально-функциональных позиций и вычленяют в дискурсе когнитивную и коммуникативную составляющие (Данилова Н.К. и др.). Также считается, что дискурс - языковое выражение социальной практики (Чернявская В.Е. и др.), причем у дискурса нечеткая структура в отличие от текста (Сиротинина О.Б. и др.) и линейная/нелинейная организация в отличие от языка, у которого полярная организация (Борботько В.Г. и др.). Отечественные ученые отмечают, что у дискурса имеется реальное и потенциальное измерение (Шейгал Е.И. и др.).

Зарубежные ученые (кроме израильских), изучающие дискурс, разделились во мнении, насколько широко нужно понимать дискурс. Некоторые из них придерживаются собственно лингвистического подхода, рассматривая дискурс как письменную и/или устную речь, находящуюся в связи с каким-либо другим явлением (Downes W., Labov W. and Franchel D., Potter J., Wetherell M., Fowler R., Antaki C., Woodicomb S. et al.). Другая группа ученых считает, что дискурс и экстралингвистические факторы находятся в отношениях непосредственного взаимодействия и взаимовлияния (Pecheux M., Fairclough N., Jorgensen M. and Phillips L.J., van Dijk T.A., Wodak R., Kress G., van Leeuwen T. et al.). К третьей группе можно отнести исследователей, наиболее широко понимающих дискурс и включающих в него многочисленные явления вплоть до утверждения Деррида, что «все есть дискурс», преимущественно это философы (Derrida J., Barthes R., Kristeva J., Lacan J., Wittgenstein L., Rorty R., Luhman N., Gramsci A., Althusser L. at al.).

Взгляды восточных исследователей всегда особенны ввиду необычного социокультурного контекста, в котором находятся эти ученые. Данный контекст сильно отличается от социокультурных контекстов в России, Европе и США.

В израильской литературе, посвященной дискурсу, нами выделяется четыре основных подхода: функциональный, гегемонистский, социокультурный и психоаналитический и три оригинальных подхода, которые сложно отнести к тому или иному общепринятому подходу в дискурсологии: пространственный (на основе расположения информации в дискурсе), количественный (на основе количества участников коммуникации) и методологический (здесь методология изучения дискурса определяет его сущность). Остановимся подробнее на выделенных подходах.

Дискурс - расширенное вербальное выражение в форме письменной и устной речи, зависящее от экстралингвистического контекста, считает Э. Бороховски Бар-Аба. Данное вербальное выражение выполняет определенную дискурсивную функцию: утверждения, предложения, просьбы, привлечения внимания, вопроса, ответа, эмоциональной реакции, завершения предыдущего высказывания, исправления предыдущего высказывания, металингвистическую функцию и функцию вежливого речевого поведения. Выполнение дискурсивной функции происходит в лингвистическом и экстралингвистическом контекстах, причем для сжатых высказываний оба вида контекста могут быть смыслоразличительными и смыслообразующими [Borochovsky Bar-Aba 2007: 291-316]. Э. Бороховски Бар-Аба считает, что указанные дискурсивные функции не являются единственными, по нашему мнению, в силу того, что они выделены на базе разных принципов и невозможно создать их целостную классификацию. Данную точку зрения можно отнести к функциональному подходу, так как ведущую роль в понимании дискурса здесь занимает его функция в общении.

К функциональному подходу также относим точку зрения Э. Фридмана, рассматривающего дискурс как общественную сферу критического и рационального диалога между участниками коммуникативного конфликта и как платформу для их примирения, при этом участники принимают частичную ответственность за страдания другого и относятся к себе самокритично [Friedman 2011: 24-25]. Следует сказать, что область дискурса не ограничивается конфликтными ситуациями, даже если часто встречающиеся скрытые конфликты интересов и интенций считать конфликтными ситуациями, однако субъекты социальной практики действительно несут ответственность в разном виде за использование дискурса и последствия этого. При этом самокритичное отношение влияет на успешность коммуникации.

Одна из самых исследуемых функций дискурса - персуазивная. С. Азуэлос-Атиас выдвигает «парадокс убеждения», отражающий взаимоотношения между уровнем честности («режим правды» по Б. Лирону) и персуазивностью. Парадокс заключается в том, что, так как участники коммуникативного события ждут от убеждающего особых усилий, чтобы их убедить, убеждающий, наоборот, стремится занять нейтральную позицию в дискурсе и использовать беспристрастные высказывания. Убеждающий использует две основные стратегии: связи, т.е. находит объективную связь между двумя явлениями, и предположение [9 ???????-????? 2007:], т.е. делает прогноз исходя из объективного опыта. Учитывая практическую ориентированность данного подхода, представляется целесообразным отметить, что С. Азуэлос-Атиас не приводит экспериментальные исследования в подтверждение выдвинутого парадокса.

Функциональный подход, предложенный израильскими учеными, изучает дискурс в стезе У. Лабова и Д. Франчела, Э. Щеглова, Г. Закса и дискурсивных психологов и отличается от взглядов ряда современных зарубежных исследователей (van Dijk T.A., Fairclough N., Goffman E. et al.) и отечественных (Шмелева Т.В. и др.) тем, что уделяет особое внимание устному дискурсу и сжатым высказываниям, а также дискурсу как средству избегания и устранения конфликтов. Кроме этого, выделены две основные дискурсивные стратегии, что значительно отличается от взглядов О.С. Иссерса , М. Хоффмана, В.А. Мальцевой, Е.Ф. Тарасовой и др.

Одной из дифференциальных особенностей дискурса является постоянное стремление к доминированию, гегемонии. Представляется целесообразным рассматривать подход А. Кама как гегемонистский. Перед тем, как анализировать дискурс, исследователь предлагает выделить три реальности: объективную, реальность символической репрезентации (основанная на СМИ) и субъективную. Процесс конструирования реальности выглядит в виде цепочки: объективная реальность>реальность символической репрезентации>субъективная реальность [??? 2003]. Дискурс представлен реальностью символической репрезентации и субъективной реальностью и образует доминирующий и второстепенные дискурсы .[чод 2007: 28-31] дискурс персуазивный доминирующий культура

В таком случае субъективная реальность полностью опирается на то, как СМИ репрезентируют объективную реальность. Можно сделать вывод, что субъективная реальность опирается на объективную в той мере, в какой используются СМИ. Получается, что дискурс формируется во взаимодействии всех трех реальностей.

Логично, что доминирование в значениях отражает доминирование в обществе, поэтому невозможно представить израильскую науку о дискурсе без социокультурного компонента. Одним из таких подходов является точка зрения Бен-Рафаэля Э., изучающего взаимоотношения дискурса и различных социокультурных групп, которые его используют. Дискурс подстраивается и видоизменяется в зависимости от социокультурного контекста и противостоит доминирующей культуре. При этом межкультурные и межъязыковые явления носят отпечаток как доминирующей культуры, так и второстепенной [Ben-Rafael 2003: 39-60]. Невозможно не согласиться с Э. Бен-Рафаэлем в том, что в обществе идет борьба культур и дискурсов за власть. С этим согласны все сторонники диалектического подхода (Laclau E. and Moffe C. et al.) и многие «гегемонисты» (Бахтин М.М., Hall S., Gramsci A. et al.). Однако никто из них не говорит о том, что недоминирующие и малочисленные культуры могут влиять на доминирующую.

К социокультурному подходу относим и точку зрения В.А. Гамсона и А. Модилиани, рассматривающих дискурс как совокупность «блоков» в человеческом инструментарии. Под блоком в их работах понимается комплекс культурного опыта, сформированного медиа-дискурсом, являющимся ведущим видом дискурса в образовании значений. Для создания блока необходимы культурный резонанс (при этом происходит образование новых означаемых и означающих), активность участников и коммуникативные практики (внедрение новых означаемых и означающих) ??????, ???????? 2001: 175-218]]. В отличие от культурологического подхода концептологов (Lakoff G., Степанов Ю.С., Лихачев Д.С. и др.), уделяющих внимание когнитивной составляющей дискурса, и других лингвокульторологов (Карасик В.И., Клюканов И.Э., Снитко Т.Н., Wodak R., Hall S. et al.), где в центр внимания помещают ценности, контекстную зависимость культуры, процессы познания и понимания, интерпретацию и социальный эффект, кодирование/декодирование и др., подход В.А. Гамсона и А. Модилиани демонстрирует формирование идентичности путем накопления культурного опыта и впервые обращает внимание на роль культурного резонанса в формировании дискурса.

Кроме указанных факторов, влияющих на дискурс, немаловажными являются чувства человека. Израильская дискурсология выдвигает свое психоаналитическое направление в изучении дискурса. Дискурс - организация знакового и социального порядка, считает Я. Довер, опираясь на классический психоанализ. Принимая основные тезисы Ж. Лакана об отношениях между объективной реальностью, языком и бессознательным, Довер Я. говорит, что знаковый порядок частично совпадает с социальным и зависит от внутреннего чувства человека, которое управляет им в данный момент. Человек организует знаковый порядок в соответствии с процессами вытеснения из сознания, сублимации (психического процесса переключения энергии аффективных влечений на цели социальной деятельности или творчества), идеализации и замещения (бессмысленных или неуместных, нелогичных действий, производимых человеком или животными при конфликте стимулов). Соглашаясь с З. Фрейдом в том, что культура - попытка людей защитить самих себя, исследователь подчеркивает, что социальный порядок характеризуется противоречием между «ликвидацией субъекта» из этого порядка, т.е. глобализацией социального порядка, и потребностью к самовыражению. Однако степень и сущность последнего настолько различаются в зависимости от социальной группы и конкретного общества, что попытки достигнуть «человеческого благоденствия» заканчиваются принудительной социальной дифференциацией (нью-йоркские кварталы, американские резервации) [гебш 1997], приводящей к национализму и расизму - непереносимому чувству восхищения другим, по Ж. Лакану [Lacan J. 1977: 66]. Необходимо сказать, что психологическая/психоаналитическая традиция, на наш взгляд, слабо представлена в отечественной литературе. В отличие от зарубежной дискурсивной психологии (Potter J., Wetherell M., Billig M., Woofitt R. et al.) Я. Довер не говорит о том, что дискурс формирует психологическую реальность и идентичность; она исследует психические процессы, сопровождающие процессы в дискурсе. Кроме того, главным предметом исследования зарубежной дискурсивной психологии являются аттитюды (установки, намерения), а у Я. Довер - внутренние чувства. Стоит уточнить, что хотя аттитюды и чувства взаимозависимы, отождествлять их нельзя, так как аттитюды формируются в течение продолжительного времени, а чувства могут возникать мгновенно. Как бы то ни было, у зарубежной дискурсивной психологии и израильской психоаналитики один и тот же объект исследования: групповые конфликты.

Следующие три подхода невозможно поместить в рамки общепринятых течений в дискурсологии, поэтому аналогов в зарубежных (кроме израильской) и отечественных работах найдено не было. В работах израильских ученых, посвященных теории дискурса, нами выделяется пространственный подход, одним из ярких представителей которого является Пелед-Эльханан Н., понимающая дискурс как совокупность устных и письменных тестов. Исследователь выделяет в дискурсе две основные составляющие: вербальную и визуальную, причем визуальная информация может линейно или нелинейно продолжать вербальную и расширять ее значение или являться просто иллюстрацией; также, визуальная информация может быть основой сообщения, тогда вербальная информация дополняет или объясняет ее. Исследователь отмечает, что социокультурный контекст имеет значение особенно при интерпретации точки зрения того или иного ученого. Дискурс диахроничен, т.е. в каждом элементе дискурса сосуществуют предыдущий опыт и настоящая ситуация, динамичен, т.е. изменяется в зависимости от контекста, избирателен и манипулятивен, т.е. текстовые реализации дискурса фильтруются согласно поставленным задачам того, кто использует дискурс, для провоцирования ожидаемых суждений и, как следствие, действий. Организация текстовых реализаций непосредственно влияет на их интерпретацию [фмг-амзрп 2000]. Правомерно, на наш взгляд, сказать, что, хотя вербальная и визуальная составляющие дискурса очевидны, другие составляющие (когнитивная, психическая, социальная) могут менять значения и смыслы в процессах дискурса, поэтому при анализе вербальной и визуальной составляющих необходимо минимизировать или исключить влияние других составляющих. Нельзя не упомянуть, что тезис о диахроничности дискурса не нов, и Н. Фэркло, Р. Водак (Fairclough N., Wodak R. 1996) исследовали диахроничность дискурса, его интертекстуальность/интердискурсивность при разработке исторического метода в дискурсологии. Тезисы о динамичности, избирательности и манипулятивности дискурса изучены многими учеными (Русакова О.Ф., Гаспаров В.М., Foucault M., van Dijk T.A. et al.).

По нашему мнению, один из наиболее оригинальных подходов к дискурсу - количественный. Хехт Я. понимает дискурс как коммуникацию социальных групп, отличающихся числом участников. При этом число участников может в значительной степени определять жанр дискурса, и между структурой группы и индивидуальной свободой существует прямая зависимость. Исследователь выделяет три вида групп: межперсональный вид (2 участника), малую группу (очевидно, от нескольких человек до нескольких тысяч человек) и гражданский вид (более нескольких тысяч человек). При этом он вводит понятие «арены дискурса» - социальное и материальное пространство, где происходит взаимодействие между участниками указанных групп. Здесь выделяется особый вид дискурса: «виртуальный», где с помощью новых способов выражения дружбы, толерантности и юмора, с одной стороны, и ненависти, насилия и чувства вины, с другой, устанавливаются новые нормы и законы, зачастую противоречащие нормам невиртуального дискурса и общества .[дли 2002]

Появление новых норм и законов в виртуальном дискурсе объясняется ограниченным самовыражением [Turkle S. 2002], социальной изоляцией и одиночеством [Kraut R. et al. 1998, pp. 1017-1031], тем, что участие в виртуальном дискурсе полностью добровольно и анонимно [ .[дли 2002Виртуальный дискурс, подчиняясь общим социальным закономерностям, создает «цифровую аристократию» и обучает «цифровой грамотности» .[дли 2002]

Однако, деление на три группы не всегда может соответствовать различным жанрам дискурса в обществе, например: жанр дискурса в группе из нескольких человек и жанр дискурса в группе из нескольких тысяч человек не всегда могут быть тождественными. Здесь стоит учитывать, виртуален ли дискурс. Также ставить во главу угла количественные характеристики представляется не совсем целесообразным, так как формирование дискурса происходит в довольно фиксированных временных, пространственных и количественных границах. Поэтому в плане определения, что такое дискурс, количественные характеристики могут иметь небольшое значение, а в плане практического изучения дискурса - решающее.

Разделяя дискурс и его практику в связи с разной методологией их изучения, Б. Лирон представляет дискурс как социальное значение в системе символов, а его практику - как демонстрацию гегемонистского дискурса, проявляющегося в поведении, образовании значений, их принятии и, как следствие, использовании. Изучение дискурса предлагается с точки зрения его соотношения с «режимом правды», доминирования одного дискурса над другим и образования якобы очевидных понятий и значений. Практику дискурса же следует изучать структурным методом (текстуальным анализом), методом оппозиций, альтернативным методом (выявлением гегемонистского дискурса и поиском его альтернативных вариантов) и историческим (диахроническим исследованием). Особое значение исследователь придает формированию альтернативного дискурса на основе объективности и критического мышления [мйшеп 2005]. Примечательно, что определение дискурса через то, как он изучается, может дать оценку истинности уже установленной природе дискурса.

Таким образом, можно выделить следующие положения теории и практики дискурса, характерные для большинства израильских исследователей в данной области и отличные от других зарубежных и отечественных ученых:

· Одним из основных видов механизма формирования дискурса является культурный резонанс.

· Основное внимание уделяется устному дискурсу.

· Прослеживается значительная практическая ориентированность.

· Особый акцент делается на том, что дискурс определяется лингвистическим контекстом.

· Выделяется дополнительный экстралингвистический фактор - количество.

· Функциями дискурса, по мнению израильских ученых, являются: самовыражение; аккумулирование культуры, сохранение или ликвидация ее элементов; решение конфликтных ситуаций.

· Внутренние чувства человека оказывают влияние на дискурсивные процессы.

· Недоминирующие и малочисленные культуры могут влиять на доминирующую культуру.

Список использованной литературы

1. Borochovsky Bar-Aba E. “Efsar qafe?” “May I some coffee?” Non-sentential utterances in colloquial Hebrew//Hebrew studies 48, 2007

2. Friedman E. Talking back in the Israeli-Palestinian conflict: rational dialogue and reconciliation or emotional shouting match and confrontation?//Conflict and communication Vol.10, №2 2011

Размещено на Allbest.ru