Изменения в русском языке и мнение общества о них

Размещено на http://www.allbest.ru/

Изменения в русском языке и мнение общества о них

литературный язык существительный речь

Установить язык навсегда, конечно, невозможно, ведь существует проверенное правило: меняется время - меняется язык.

Как известно, и русский язык, на котором мы говорим сегодня, не всегда был таким. Мы знаем, что сначала появляется общеславянский, потом восточнославянский, к нему приплетается старославянский, а затем формируется и собственно русский язык.

Те изменения, которые привели к этому самому собственно русскому языку, (который появился после 15 века) не заботят большинство современников. Действительно, нужно признаться, что рядовой обыватель не думает на досуге о том, откуда, например, возникло слово «ложка» и не пытается разобраться в древнерусских текстах. Однако это не значит, что обычному человеку-не филологу неинтересна судьба родного языка. Его как раз-таки занимают вопросы изменений современного русского языка, или, если не изменения современные, то хотя бы (хотя и в меньшей степени) изменения в русском языке в 20-го столетия. Многие жители нашей страны знают, что после 1917 года были упразднены такие буквы алфавита, как ферт и фита, юс большой и юс малый, и десятеричное, и, конечно, ять. Также не нужны были больше твердый и мягкий знаки на конце слов. Как к этим реформам отнеслось общество? Писатель Иван Бунин говорил: «...никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию». Кому-то, а именно большинству интеллигенции, перестраиваться на новое правописание оказалось сложным, другим оно упростило жизнь.

Конкретным изучением изменений русского языка конца 20 века занимался Л. П. Крысин. В его статье «О некоторых изменениях в русском языке конца 20 века» он описывает различные социально обусловленные процессы в литературном языке, в территориальных говорах и в городской речи, в групповых жаргонах. Крысин объясняет и саму природу изменений в языке:

«Изменения в литературном языке обусловлены не столько демократизацией контингента владеющих литературной речью (как это было, например, в 20-е годы, когда к традиционному носителю литературного языка - интеллигенции - прибавились значительные по численности группы выходцев из рабочих и крестьян), сколько вхождением в публичную жизнь таких групп людей, которые в своих привычках и пристрастиях связаны с разного рода жаргонами и другими формами нелитературной речи. Кроме того, отход в области социальной жизни общества от канонов и норм тоталитарного государства, провозглашение свободы как в общественно-политической и экономической сфере, так и в человеческих отношениях сказываются, в частности, на оценках некоторых языковых фактов и процессов: то, что раньше считалось принадлежностью социально непрестижной среды (преступной, мафиозной, просто малокультурной), начинает приобретать «права гражданства» наряду с традиционными средствами литературного языка.»

«Мы не замечаем, как криминал входит в быт, в лексикон, как языком зэков и урок заговорили телевидение и радио, как поменялись местами минусы и плюсы общественного поведения, как отмененными оказались вековые заповеди и табу, выработанные человечеством для самозащиты» (Известия, 11 ноября 1997 г.).

Крысин в своей работе не один раз повторяет, что изменении в языке носят преимущественно социальный характер. Подробно он останавливается на следующем: чрезвычайная активизация форм множественного числа существительных мужского рода с ударными флексиями: взводА, срокА, обыскА, тросА, приискА, вызовА (проникают в литературный речевой обиход из профессиональной среды); Возникшая в чиновничьей среде конструкция с предлогом по типа: переговоры по Боснии, голосование по кандидатуре NN, инициатива по Чечне; Специфическое управление глагола заказать (глагол заказать в нормативном его употреблении управляет объектом, который может выражаться только неодушевленным существительным - как конкретным, так и абстрактным (заказать костюм в ателье, заказать столик <ужин> в ресторане и т.п.). Сейчас этот глагол стал употребляться в значении `подготовить, организовать убийство кого-либо' и управлять объектом, который выражается существительным, обозначающим лицо: Киллерам заказали известного политического деятеля); тенденция к огрублению речи.

Также Крысин говорит о том, что в конце XX в. резко активизируется аббревиация. Особенно растет число буквенных аббревиатур, которые произносятся побуквенно: ОРТ (Общественное российское телевидение), НТВ (Независимое российское телевидение), МВФ (Международный валютный фонд), ФСБ (Федеральная служба безопасности). В работе рассмотрены еще многие явления, процессы, происходящие в территориальных говорах и в городских просторечиях, которые проникают в разговорный русский язык. Помимо этого объясняются проникновения компьютерного жаргона в жизнь конца 20 столетия как знамения времени: «Ввиду всё возрастающей роли компьютеров и процесса компьютеризации разных сторон человеческой деятельности компьютерный жаргон делается социально активным, как бы попадает в фокус социального внимания.»

Однако в своей работе Крысин почти не поднимает вопроса об отношении общества к меняющемуся языку. Он лишь указывает на то, что появляется немало лингвистических работ, посвященных социальным жаргонам, являющихся неотъемлемой частью изменений в русском языке в двадцатом веке: «Столь заметный всплеск исследовательского интереса к жаргонам вполне понятен: раньше в отечественной русистике это была запретная тема, поскольку официальная пропаганда предписывала считать несуществующими такие социальные явления, как проституция, наркомания, рэкет и др. В наши дни эти всегда существовавшие «язвы» на теле общества необычайно разрослись и приобрели новые формы. Тем самым социальная база соответствующих жаргонов еще более реальна и осязаема, чем раньше, и задача русистики заключается, в частности, в том, чтобы изучить многообразие современных социальных жаргонов и их связи с порождающей эти жаргоны человеческой средой.»

Что же касается современных преобразований в языке, то именно они и вызывают споры как у филологов, так и у обычных людей. Современные преобразования, как мне кажется, можно описать словосочетанием «лексический взрыв».Ведь не так давно в русский язык проникли слова из различных пластов лексики - сегодня нам также приходится говорить и о заимствованиях из жаргонов, и о профессионализмах. Особое место занимают заимствованные иностранные слова, полемика о которых почти не прекращается.

Кроме того в современном мире идут постоянные споры о литературных нормах русского языка, которые повсеместно нарушаются частью нашего общества. Нам часто приходится слышать, что, например, Министерство Образования РФ разрешает теперь говорить «черное кофе» и «йогУрт». Составлены словари, в которых разрешается разное произношение так называемых «труднозапоминаемых слов», а нарушение орфоэпических норм уже не является нарушением: «Орфографический словарь русского языка» Б. Букчиной, И. Сазоновой и Л. Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией А. Зализняка, «Словарь ударений русского языка» И. Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с комментарием В. Телия.

Общие тенденции изменений в современном русском языке смогла сформулировать в своей работе кандидат педагогических наук Елена Кузнецова, которая выделяет шесть главных тенденций:

1)Оскудение активного словарного запаса части населения, семантическая ущербность словоупотребления. (В работе выделяются ключевые слова десятилетия: «как бы» («как бы выборы», «как бы весна»), «типа» (учитесь? - «ну, типа того»), «реальный» («я реально вернусь»: обман в каждом слове - требует подтверждения), «жесть» (грубый жестяной каркас из-под гламурной одежды): «Можно отметить появление так называемых эвфемизмов - слов, скрывающих истинный смысл: война - «контртеррористическая операция» (в течение 15 лет), «маломобильные группы населения» - инвалиды, или «люди с ограниченными возможностями», сейчас стали добавлять «по здоровью», «социально не защищённые слои населения» - многодетные семьи, пенсионеры, студенты, библиотекари, а вообще-то почти все группы населения, наверное. «Возраст дожития» - умирание. «Нецелевое использование средств» - воровство, «превышение полномочий» - преступление, «гражданский муж» - сожитель, «искажение истины» - это попросту враньё.»

2) Жаргонизация, вульгаризация речевого общения. «Свобода слова - это не свобода языка! Слово имеет материальную силу.»

«Непочтительная словесная стихия поглотила и публичные дискуссии, и СМИ, и бытовое общение. Все эти «хорьки», «бандерлоги», «отбуцкать», «кошмарить», «бредятина», «поливание поносом», «шакалящие у посольств», «отоварили дубинкой по башке» входят в активный словарный запас, в результате чего люди уже находятся в состоянии культурной травмы: они себя не любят, не уважают, испытывают комплексы вины и приниженности. (Т.Чеснокова. Новая газета. №11 от 03.02.12, с.19).

С точки зрения филологов, в условиях агрессивной речевой среды надо «фильтровать базар» и «за базар отвечать». То есть давать «обратку на ответку» Шутят. Конечно, жаргонные, вульгарные и просторечные выражения были, есть и будут. Бранная лексика - это вообще наше достояние, её надо беречь, а не использовать впустую. Падает кирпич на ногу - мы же не говорим: «Боже мой! Как мне больно!» Звучит другая, известная и иностранцам, и мигрантам, и интеллигентам в 5 поколении, фраза. Однако есть же понятия «прилично - неприлично», «культурно - некультурно». В настоящее время они размыты.»

3)Наплыв англицизмов и часто неправильное их употребление. «Родились в одном государстве - живём в другом, «возраст дожития» встретим в следующем…»

«Достаточно в одном абзаце увидеть «истеблишмент», «римейк», «букфейр», «промоушн», «кластер», «сити-менеджер», «инклюзивное», чтобы вспомнить французов, которые тщательно следят за соотношением своих и чужих слов, книг, фильмов, продуктов. Ежегодно во Франции выходит словарь «100 слов, которые нужно сберечь». В России такое вряд и возможно. Фраза из 70-х годов «Мальчик склеил модель в клубе» уже звучит двусмысленно в нулевые.»

Кузнецова называет это явление «трагедией языка» - очевидно, достаточно резкая отрицательная оценка происходящего.

4)Несоблюдение правил литературного языка, навязывание норм необразованных людей. ( Здесь Елена Кузнецова говорит все о тех же разрешениях просторечий: «Везде и всюду: «крепкОЕ кофе», «ИННОВАЦИОННОЕ развитие», «договорА», «жАлюзи», «побАловать», «кремА», «тренерА» и «тортЫ». Путают «патронат» и «патронаж», «одеть» и «надеть». Не умеют склонять числительные даже члены Центризбиркома. В дипломатическом подстиле употребляют просторечия и жаргоны»)

5) Разрушение социальной коммуникации. Публичная демагогия.

«Слова вообще перестают иметь какой-то смысл. Бессмысленным же становится и их произнесение. Люди за слова не отвечают, не думают, прежде, чем сказать, имитируют логику и правдоподобие.

Слова вообще перестают иметь какой-то смысл. Бессмысленным же становится и их произнесение. Люди за слова не отвечают, не думают, прежде, чем сказать, имитируют логику и правдоподобие. Разрыв между словами и делами становится нетерпимым. С недавних пор вошло в моду выражение «Я тебя услышал». Так говорят власть - народу, муж - жене, но за этим ничего не следует. Услышать - это не значит помочь и сделать. Или слово «озвучить» - это не значит «сказать». Или в автоответчике «Мы рады вашему звонку» - на 10 минуте ожидания вы уже понимаете, что не только не рады, но и разговаривать не собираются.

6)Словотворчество

Из всех тенденций положительную оценку Кузнецова дает только одной - словотворчеству: «Не сделать - хотя бы сказать! А часть народа с феноменальными лингвистическими способностями. Это уже «горе от ума».

Из последнего: «брехлама», «осетенеть», «словоние», «трепортёр», ЕГЭнутые», «смехдержава», «сезон вождей», «ветреная слеза», «пресс-лакей», «дуривестник», «перепостмодернизм», «каюк-компания». После отставки Ю. Лужкова, назначения С. Собянина по мэрии гуляло слово-аббревиатура СУКи (случайно уцелевшие кадры). Некоторое время назад появились «замкадыши», «рынок избирательных услуг», «мясное животноводство» (есть отрасли животноводства: звероводство, козоводство, коневодство, кролиководство, даже собаководство и т.д. Мясное, молочное и молочно-мясное - только скотоводство!).»

Итак, в установлением современных словарей критики становится все больше и больше, и все чаще и чаще она носит далеко не положительный характер.

Увы, мы никогда не будем говорить на языке Тургенева. Мы живем сейчас в стрессовых условиях языкового разрыва поколений и многоязычия, и единственное, что можно посоветовать «культурному люду», так это терпения и терпимости к новым языковым нормам.

Размещено на Allbest.ru