Речевой акт угрозы в английском диалогическом дискурсе
Анализ диалогической речи в английском языке. Экспрессивные речевые акты в работах классиков прагматики. Определение и классификационная принадлежность речевого акта угрозы. Речевой акт угрозы на примере художественных произведений английской литературы.
| Рубрика | Иностранные языки и языкознание |
| Вид | курсовая работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 14.11.2017 |
| Размер файла | 85,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Министерство образования и науки РФ
Федеральное государственное автономное образовательное
учреждение высшего образования
«КАЗАНСКИЙ (ПРИВОЛЖСКИЙ) ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ, ИСТОРИИ И ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
ОТДЕЛЕНИЕ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ И
ПЕРЕВОДА»
КАФЕДРА ЕВРОПЕЙСКИХ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Направление: 45.03.02 Лингвистика
КУРСОВАЯ РАБОТА
РЕЧЕВОЙ АКТ УГРОЗЫ В АНГЛИЙСКОМ ДИАЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Казань 2017
Содержание
диалогический речь угроза английский
Введение
1. Теоретические аспекты диалогической речи в английском языке
1.1 Экспрессивные речевые акты в работах классиков прагматики
1.2 Определение и классификационная принадлежность речевого акта угрозы
2. Практическое исследование особенностей речевого акта угрозы в английском диалогическом дискурсе
2.1 Речевой акт угрозы на примере художественных произведений аглийской литературы
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальность научного исследования. Речевой акт угрозы, или менасивный речевой акт (МРА), всегда привлекал внимание исследователей. Он фигурирует в значительном количестве работ в виде отдельных замечаний, иллюстративных примеров, рассматривается как вид более широких классов речевых актов, и т.д.
Базовой категорией МРА является угроза. В теории конфликтологии угроза рассматривается как один из видов агрессивных речевых актов, который служит для манифестации или установления социальной ассиметрии. Агрессия предполагает целенаправленное деструктивное поведение, наносящее вред объектам нападения или вызывающее отрицательные переживания. Угроза-есть намерение не только навредить интересам другой стороны, но и принудить оппонента действовать согласно предъявленным требованиям.
Являясь своего рода тактическим средством воздействия, т.е. манипулирования противником (собеседником/адресатом), угроза не могла не привлечь внимания лингвистов. При использовании угрозы в политическом дискурсе происходит переориентация средств ее вербальной реализации в соответствии с целью данного дискурса. Следовательно, в политической коммуникации угроза используется как тактический прием манипуляции противником в ситуациях с диаметрально разными целями: борьба за власть и переговоры. В случае переговоров, т.е. поиска компромисса, происходит детализация условий реализации угрозы, включается перечень различных требований, учитывается фактор времени (выполнение требований к определенному сроку) и т. п.
Ситуации, когда адресант позволяет себе прибегнуть к угрозам в политическом дискурсе, в основном отличаются определенными тематиками: военный конфликт с применением силы, социокультурные и политико-дипломатические международные связи и их разрыв, борьба претендентов за реальную власть.
Исходя из функционального подхода к языку, МРА можно определить как коммуникативно-прагматический класс высказываний со смысловой доминантой угрозы. Дихотомия коммуникативно-прагматического смысла данного типа высказываний включает имплицитное предписание с затемненной прескрипцией и эксплицитное предписание в виде трансформируемой модели. Для более четкого понимания эксплицитности и имплицитности предписаний МРА обратимся к понятиям прямого и косвенного речевого акта.
Цель научного исследования: провести теоретический и практический анализ речевого акта угроза в английском диалогическом дискурсе.
Объект исследования: диалогический дискурс.
Предмет научного исследования: речевой акт угрозы в английском диалогическом дискурсе.
Исходя из цели научного исследования, перед нами стоят следующие задачи:
- рассмотреть теоретические аспекты диалогической речи в английском языке;
- дать функционально-семантическое описание диалогического дискурса с интеррогативными репликами;
- проанализировать определение и классификационную принадлежность речевого акта угрозы;
- провести практическое исследование особенностей речевого акта угрозы в английском диалогическом дискурсе;
- охарактеризовать языковое оформление речевого акта угрозы.
1. Теоретические аспекты диалогической речи в английском языке
1.1 Экспрессивные речевые акты в работах классиков прагматики
Экспрессивность речи, ее проявление относится к кардинальным и достаточно популярным лингвистическим проблемам, поскольку она связана с эмоциональным отношением говорящего к адресату и к содержанию речи. Экспрессивные речевые акты, выражающие психологические состояния коммуникантов, имеют особую социальную значимость в процессе межличностной коммуникации. Но несмотря на отдельные удачи и достижения в области их изучения, осталось еще множество лакун, ждущих заполнения исследованиями воплощаемых в экспрессивах интенций говорящего субъекта, взаимодействия коммуникантов, влияния коммуникативной ситуации, а также психолого-лингвистических особенностей языковой личности. Переосмысление известного и неоднократно обсуждавшегося речевого материала в этом направлении может содействовать уточнению сведений о нем в общелингвистическом плане.
Еще одним мотивом обращения к группе экспрессивных речевых актов является отсутствие их комплексного описания, все эмпирические плоды исследований экспрессивов не выходили до сих пор за рамки анализа отдельных представителей этого класса. Одной из основных задач данной монографии является обобщение и интеграция уже изученного, детальный анализ семантических и прагматических особенностей экспрессивных речевых актов, выражающих широкий спектр интенций носителей языка, выявление языковых механизмов создания экспрессивности.
Ограниченные рамки не позволяют представить описание всех подгрупп экспрессивных речевых актов, настоящее издание - лишь первый том из задуманной антологии. Для анализа отобраны несколько наиболее интересных, на взгляд (возможно, не лишенный субъективизма) автора. Определение модели описания позволит экстраполировать ее на другие экспрессивные речевые акты и речевые акты других классов.
Экспрессивные речевые акты рассматриваются как акты, реализующие интенцию выражения психологического состояния и оказания эмоционального воздействия на адресата. Иногда она сочетается с другими интенциями, являясь для них производной или вытекая из них. Однако это не делает коммуникацию затрудненной: основные, ведущие интенции считываются адресатом, поскольку прагматическое понимание базируется на достаточно широком наборе языковой и внеязыковой информации, включающем знания о свойствах грамматической структуры высказывания, его паралингвистических характеристик, об особенностях коммуникативной ситуации, об адресате, мире и т.д.
Речевая деятельность человека - огромный массив разнородных по форме, протяженности и строению высказываний, обусловленных иллокутивными компонентами, индивидуальными интенциями и мотивами, пронизанных эмоциями говорящего субъекта.
Общее структурное членение человеческой речи детерминировано типологической дифференциацией речевых актов/высказываний, составляющих живое речевое пространство. Идентификацией различных типов высказываний, их структурным и функциональным анализом, занимается теория речевых актов. Одним из объектов ее рассмотрения являются экспрессивные речевые акты - класс речевых действий, которые отличаются тем, что их исполнитель в своих действиях выражает внутренние состояния определенного типа - а именно «чувства», «эмоции», «мнения» в широком смысле слова.
Впервые на существование отдельного класса экспрессивных речевых действий заявили в наилучших на сегодняшний день и наиболее полно отвечающих задачам анализа речевых актов классификациях Дж. Серль и Дж. Остин.
Дж. Остин [Остин 1986], определяя тип речевого акта по значению перформативного глагола-сказуемого, не выделяет класс экспрессивных высказываний как таковой, однако некоторые типы экспрессивов входят у него в состав таких классов, как комиссивы (высказывания обязательства и угрозы), бехабитивы - реакции на поведение других людей (поздравления, извинения). Сюда же Дж. Остин относит и выражение отношений к чьим- то прошлым или предстоящим соглашениям.
Представление Дж. Остина, что классификация иллокутивных глаголов есть тем самым классификация иллокутивных актов и любые два несинонимичных глагола должны обозначать различные иллокутивные акты, справедливо критиковал последователь и продолжатель Остина Дж. Серль, считавший, что понятия иллокутивных актов и иллокутивных глаголов нельзя считать синонимами. Развивая теорию предшественника, совершенствуя его таксономию, Дж. Серль предложил собственную классификацию актов речи [Серль 1986]. Основой для выделения главных классов речевых актов у Серля являются следующие критерии: иллокутивная цель, направление приспособления (от слова к реальности или от реальности к слову) и выраженное психологическое состояние (убеждение, желание, сожаление и т.д.), или условие искренности. В результате применения данных критериев Дж. Серль также выделяет пять классов (или базисных категорий) речевых актов: 1. репрезентативы, или ассертивы (различные утверждения); 2. директивы (побуждения, в том числе и вопросы, советы и т.д.); 3. комиссивы (принятия обязательств); 4. экспрессивы (выражение эмоций и поведенческие РА); 5. декларации (декларативы) - различные институциональные действия: вынесение приговоров, назначение на должность, крещение корабля и т.д. Интересующие нас речевые действия попадают в группу экспрессивов. По мнению Дж. Серля, иллокутивная цель экспрессивов состоит в том, «чтобы выразить психологическое состояние, задаваемое условием искренности, относительно положения вещей, определенного в рамках пропозиционального содержания» [Серль 1986б: 183]. К экспрессивам Серль относит такие действия, как благодарность, поздравление, извинение, соболезнование, сожаление, приветствие.
Поскольку классификация, предложенная Дж. Серлем, а затем усовершенствованная в его последующих исследованиях [Серль, Вандервекен 1986], получила широкое применение в работах до лингвистической прагматики, то и название класса экспрессивы является в наше время наиболее распространенным (хотя и вызывающим дискуссии Рассуждения о целесообразности выделения экспрессивов как класса встречаются, например, в работах Формановкой Н.И. [Формановская 2005], Зандер Т. [Sander 2003].) в лингвистической литературе. Дж. Серль подчеркивает, что экспрессивы, возможно, являются единственным классом высказываний, для которого установления соответствия между словами и реальным миром не имеет значения. Говорящий не пытается «подогнать» мир к словам или слова к реальному миру. Таким образом, когда он извиняется, например, за то, что наступил на ногу, его целью не является объявить, что на ногу наступили... [Серль 1986б: 183].
Не останавливаясь на анализе значимости используемых Дж. Серлем критериев оценки речевых актов, заметим, что эта классификация позволила выявить многие существенные характеристики речевых актов и послужила основой для дальнейшего уточнения и расширения перечня свойств и параметров речевых актов.
1.2 Определение и классификационная принадлежность речевого акта угрозы
Чтобы определить особенности функционирования языковых единиц в речи, т.е. понять, как, где, зачем говорящий что-либо сообщает, предупреждает, угрожает, обещает, а также как слушающий распознает то или иное коммуникативное намерение говорящего, анализа словарных дефиниций слов, обозначающих то или иное речевое действие, недостаточно. Усложняет процесс опознавания и тот факт, что зачастую при реализации в речи того или иного коммуникативного действия используются языковые средства, предназначенные в системе языка для выражения других коммуникативных смыслов. Например, один приятель сделал другому подарок и слышит от него: Oh, I'm gonna kill you! You shouldn't have! It's too expensive! (х/ф A Touch of Frost).
В этом примере, как видно из общего смысла, говорящий тронут и смущен вниманием со стороны коллеги, но использует для выражения такого коммуникативного смысла высказывание I'm gonna kill you, в семантике которого ничто не указывает на какое- либо смущение со стороны говорящего. Напротив, такого рода высказывания обычно используются для выражения намерения причинить вред. Тем не менее, слушающий корректно распознает намерение говорящего, опираясь на совокупность определенных факторов.
Для того чтобы выделить и описать совокупность факторов, позволяющих нам интерпретировать речевое действие как угрозу, рассмотрим некоторые особенности реализации речевого акта угрозы в речи.
Как показывает этот пример, языковые единицы с «угрожающей» семантикой не могут служить прямыми маркерами коммуникативного намерения угрозы, тем более, что это коммуникативное намерение может быть вполне успешно реализовано с использованием нейтральной и даже положительно окрашенной лексики. Так, в юридической практике известен случай, когда вполне вежливый и корректный вопрос How is David? был расценен как прямая угроза [1].
Таким образом, форма высказывания не может служить критерием для определения речевого действия угрозы, и анализ того, в чем состоит это речевое действие, как оно реализуется и как оно опознается в речи, представляет сложную задачу.
В литературе предложены различные критерии выделения речевых актов, например, различия в цели данного типа акта, в выраженных психологических состояниях, в статусе говорящего и слушающего, в перформативном и неперформативном употреблении иллокутивного глагола и др. [2, с. 172-177]. Речевые акты разбиваются на классы, пересекающиеся в работах различных авторов. С позиции Теории речевых актов ряд исследователей [3-10] наряду с такими речевыми актами, как директив, репрезентатив, вокатив, перформатив, выделяют и угрозу, относя ее к разным видам речевых актов и определяя ее с различных позиций.
Так, Дж. Остин, наряду с вердиктивами (вердикт -- приговор), экзерситивами (акты осуществления власти), выделял комиссивы (акты обязательств) [5, с. 119]. Однако, сам Остин ставил под сомнение правильность такой классификации, так как разграничивал собственно перформативные и неперформативные глаголы, когда выполняемый речевой акт может не совпадать с используемым в данной коммуникативной ситуации глаголом или же вовсе не иметь глагольного эквивалента (как, например, в случае с угрозой). Еще одним барьером для отнесения угрозы к какому-либо из классов является невозможность перформативного оформления данной коммуникативной интенции [11].
Размещено на http://www.allbest.ru/
Дж. Серль, разграничивая иллокутивный и пропозициональный компоненты высказывания, в качестве видов речевых актов предлагает выделять директивы (Х оказывает влияние на Y, чтобы Y совершил А -- “Я приказываю”), экспрессивы (Х выражает свое психологическое состояние по поводу А -- “Я благодарю”), декларации (Х, говоря А, делает А фактом -- “Я увольняю вас”), а также комиссивы (Х принимает на себя обязательства совершить А -- “Я обещаю”) [2, с. 181--185], не относя при этом угрозу к какому-либо определенному классу. Д. Вундерлих разграничивает речевые акты по их функциям, выделяя угрозу в класс комиссивов и отмечая, что по их положению в дискурсе комиссивы либо инициативны, либо реактивны [12]. Дж. Лич в своей классификации опирается на риторические принципы и ориентацию на Принцип вежливости. Угроза в данной классификации относится к конфликтному классу (иллокутивная цель конфликтует с социальной целью) [9]. К. Бах предлагает классифицировать речевые акты в зависимости от употребляемых глаголов, учитывая выражаемое говорящим отношение, а также соответствующее ему определенное отношение со стороны слушающего. На данной основе автор относит предупреждение к директивным речевым актам, а обещание -- к комиссивным [8]. В данной классификации, угрозе также не отводится определенного места, что представляется логичным из-за невозможности ее перформативного оформления. Н. А. Бут в своей работе определяет иллокутивную функцию угрозы как изменение поведения собеседника либо как косвенную экспликацию «негативной оценки совершенного факта или события», а цель угрозы -- как подчинение слушающего воле говорящего, называя при этом средством достижения этой цели запугивание [13]. Таким образом, автор по сути относит угрозу к директивным речевым актам.
Следует отметить, что, несмотря на разнообразие предлагаемых авторами процитированных работ, подходов к анализу высказываний угрозы, практически никто из них не разграничивает собственно угрозу и директивное высказывание. Зачастую авторами попросту не учитывается, что это -- различные речевые акты, как и тот факт, что целью угрозы не всегда является желание говорящего заставить адресата выполнять какое-либо действие против его воли, поскольку угрозы могут осуществляться «сами по себе». Например, ребенок, похищенный преступниками, осознав, что справиться с ними он не в силах, угрожает им будущим гипотетическим вмешательством родителей: My dad is going to kick your neck! (х/ф The Mummy Returns).
В данном случае фокус высказывания оказывается на возмездии за совершенное действие (retaliation), т.е. актуализируется характер наносимого в ближайшем будущем вреда, и от реципиента не требуется выполнение какого-либо действия.
Игнорирование того факта, что ничто в буквальной языковой семантике многих высказываний, выражающих угрозу, не указывает на «угрожающий» смысл, а их коммуникативное значение актуализируется только в соответствующем контексте, приводит к тому, что ни в одной из приведенных работ не рассматриваются категориальные признаки и условия успешности речевого акта угрозы. Авторы приведенных работ выводят значение угрозы из семантики определенных языковых средств, не включая в рассмотрение высказывания, в составе которых не содержится лексических единиц со значением нанесения ущерба. Между тем, как мы уже отмечали выше, в естественной речи участники общения, с одной стороны, часто угрожают друг другу, не прибегая к использованию такой лексики, а с другой -- используют эту лексику для совершения речевых действий, с угрозой никак не связанных.
Таким образом, ни один из рассмотренных подходов к анализу угрозы не позволяет в полной мере раскрыть суть этого коммуникативного действия и выявить закономерности его осуществления в естественной коммуникации. Решение этой проблемы, связанной с анализом несимметричных отношений между формой и содержанием в языке, требует рассмотрения не только языковых и семантических, но также прагматических параметров высказываний, выражающих угрозу.
В связи с этим, рассматривая сущностные признаки угрозы, необходимо, прежде всего, указать, что при совершении речевого акта угрозы говорящий Г (инициатор угрозы) принимает на себя обязательство совершить определенное действие Д, наносящее ущерб адресату А (реципиенту угрозы). В этом отношении речевой акт угрозы оказывается зеркальным отражением речевого акта обещания (общим компонентом смысла в них является принятие на себя обязательств определенного рода, различным -- положительное в обещании и отрицательное в угрозе влияние этих обязательств на адресата), что позволяет причислить его к классу комиссивов.
При этом следует отметить, что комиссивные характеристики речевого акта угрозы исключают возможность причисления его к директивам, суть (исполнитель Д=А). Другими словами, угроза не может быть директивным речевым актом, поскольку в любом директиве исполнителем Д является адресат. Такая трактовка речевого акта угрозы приводит к тому, что описываемые многими авторами как угрозы высказывания типа Don't move or I'll shoot you следует рассматривать как комплексные речевые акты, включающие две разных иллокуции -- директивную и менасивную, а случаи, когда говорящий побуждает А совершить (или не совершать) какое-либо действие (e.g. [if you move] I'll kill you), описывать в терминах косвенных речевых актов. При таком подходе речевой акт угрозы представляет собой косвенное средство реализации побуждения (аналогично тому, как констативное высказывание It's hot here рассматривается как косвенное побуждение в ситуации, когда оно служит, например, средством выражения просьбы открыть окно). В то же время возникает проблема отграничения речевого акта угрозы от таких речевых актов, как предупреждение (warning, caution), в семантике которых также содержится указание на ущерб.
2. Практическое исследование особенностей речевого акта угрозы в английском диалогическом дискурсе
2.1 Речевой акт угрозы на примере художественных произведений аглийской литературы
Размещено на http://www.allbest.ru/
Центральное положение в коммуникативно-семантической группе угрозы занимает агентивная модель (доля таких высказываний, согласно собранному материалу, и в русском, и в английском языках составляет в среднем около половины всех речевых актов угрозы). В агентивной модели выражена активность говорящего. Семантический инвариант интенции угрозы может быть представлен в виде предикатно-субъектной конструкции «Я накажу тебя». Например:
I begot you -- and I will kill you!
(Гоголь)
Околоядерными составляющими коммуникативно-семантической группы угрозы являются пациентивные высказывания.
Пациентивная ориентация в отношении интенции угрозы имеет следующий вид: С тобой случится нечто плохое (Ты получишь). Пациентивная конструкция только подразумевает активность, но не выражает ее. При использовании пациентивных моделей предложения привносятся такие нюансы значения, как, например, значения стихийности действия, его неконтролируемости со стороны угрожающего. Эти значения придают речевому акту угрозы большую экспрессивность и действенность. В числе пациентивных моделей менасивного содержания рассматриваются фразеологизированные выражения (Ты ответишь; ты увидишь...), ситуативные конструкции (Ты останешься здесь; твоя голова слетит с плеч...), страдательные обороты (Ты будешь наказан) и разновидности односоставных предложений русского языка. В английском языке нельзя абсолютно адекватно передать семантику безличных, инфинитивных предложений, а при передаче значения неопределенно-личных предложений используются другие конструктивные типы.
Приведем примеры разновидностей пациентивной модели менасивных предложений в английском языке:
1) Howie will kill you as soon as he finds out that you stole the stash.
(Charles Grant)
2) Leave him alone, if not, you will regret it.
(Multilex)
3) ...if he gives her any of his impertinence he will be punished terribly.
(Dickens)
4) If you run, she will shoot.
(Charles Grant)
5) Mulder, close your coat, otherwise you will have pneumonia.
(Charles Grant)
В среднем доля пациентивной модели менасивного высказывания среди лексико-синтаксических конструкций, служащих для выражения угрозы, в сравниваемых языках составляет около 11,5% от всего количества речевых актов различных семантических моделей.
Среди русских средств выражения угрозы особую группу составляют эллиптические менасивные конструкции. Часть эллиптических предложений имеет неопределенную субъектно-предикатную структуру, которая в английском языке невозможна:
Грабитель! Что берешь ?! Даешь назад, а то - штыком! Give it back or I'll use my bayonet on you!
Установлено, что в русском языке гораздо более разнообразны модели менасивных предложений. В частности, разные типы односоставных предложений используются в русском языке в 44% случаев, доля эллиптических предложений при выражении интенции угрозы составляет 5%. В английском языке в подавляющем большинстве случаев (74%) при выражении угрозы используется агентивная двусоставная модель.
Речевой акт директивной угрозы представляет собой две пропозиции, которые соединяются при помощи причинно-следственной связи. Эта связь в полипропозициональном менасивном высказывании реализуется в обоих языках, как правило, посредством подчинительных или сочинительных союзов. Структурные разновидности полипропозициональных высказываний характеризуются некоторыми семантическими различиями, акцентирующими какую-либо часть высказывания. Оба анализируемых языка имеют в целом одинаково широкие возможности для построения разного рода сложных предложений со значением угрозы.
Если адресанту важно именно побуждение к действию, то используется конструкция с сочинительным союзом, в первой части которой находится глагол в повелительном наклонении, обозначающий требование, во второй части содержится менасив. В русском языке, в этом случае, активно употребляются следующие сочинительные союзы: а то (23%), а не то (9%), или (6%), иначе (3%), и, или-или (по 1%). В английском языке явно доминирует союз or (38%). На первом месте значение побуждения стоит и в подобных конструкциях с союзом пока (не) // before (согласно выборке, частота их употребления в обоих языках равна 3%). В ситуации устрашения собеседника используется прототипическая для инструментальной угрозы конструкция с союзом если (38%) // if(50%), в которой реализуется причинно-следственное значение. Адресант в некотором смысле проецирует невыполнение поставленного условия, и, соответственно, большую значимость имеет та часть предложения, в которой содержится непосредственно угроза. Модель с союзом пока (не) // until в придаточном предложении и глаголом с отрицательной частицей в главной предикативной части конструирует нежелательную ситуацию, а конкретное требование только подразумевается. В русской речи активно используются бессоюзные высказывания (составляющие 15% от общего числа менасивных полипропозициональных конструкций), которые усиливают экспрессивный характер речевого сообщения.
Употребление того или иного типа полипропозиционального высказывания может свидетельствовать о степени эмоциональной напряженности, решимости выполнить действие или агрессивности коммуниканта.
Помимо конструктивных ресурсов языков, предназначенных для выражения угрозы, в главе анализируются особенности языкового оформления наиболее типичных речевых актов угрозы. Существуют общие для рассматриваемых языков черты в построении речевых актов угрозы, например, парцелляция:
6) Listen to me, nerd! If I have to do it…
(Charles Grant)
Парцеллированное менасивное высказывание за счет паузы между частями предложения позволяет выразить и директивное, и менасивное значения и сделать особый акцент на возможности карательного действия. Угроза кажется более продуманной, рациональной и поэтому более реальной.
Для речевых актов угрозы характерно нарушение синтаксической структуры:
7) Let me in, Scully!.. Douglas
(Charles Grant)
Как средство усиления экспрессивности при выражении угрозы не менее показательно использование настоящего времени в значении будущего:
8) Freeze! Otherwise, I will strangle you…
(Charles Grant)
9) Who goes? Stand, or we fire
(Stevenson)
В русской части выборки зафиксировано немало речевых шаблонов. В специфических менасивных конструкциях в русском языке некоторые формы слов, междометия и частицы маркируют интенцию угрозы, например: смотри у меня, покричи еше (у меня), поговори-ка (у меня), вот я тебе, как дам и т. д. Это свидетельствует о большой роли фразеологизированных компонентов при выражении угрозы в русском языке.
Выражая угрозу, говорящий может использовать словосочетания типа голову оторву, морду расквашу, мозги вышибу и т. д., выбор которых он не обдумывает. По сравнению с их лексическими эквивалентами (убью, побью) они обладают значительно большей экспрессивностью. Особая экспрессивность в русской речи возникает за счет употребления просторечных слов и выражений, которые в речевых актах коммуникативной категории угрозы используются довольно часто. В английском языке употребляются, как правило, разговорные, а для огрубления речи -- сленговые формы, которые имеют специфическую эмоциональную заряженность и экспрессивность.
В качестве периферийных элементов коммуникативной группы угрозы, выступают всевозможные разновидности имплицитной угрозы и реализации имплицитной модели.
Контекстно-интонационные средства играют значительную роль при выражении угрозы. Поскольку имплицитно и интонационно выраженная угроза, с одной стороны, маскирует неэтичный характер этого действия, а с другой стороны, способствует усилению воздействия на адресата, такие речевые акты частотны в коммуникации.
Существует большая группа менасивных высказываний, в которых интенция угрозы не выражена специальными языковыми средствами. Под контекстно выраженной понимается угроза, в которой, во-первых, отсутствует прямое указание на карательное действие, а во-вторых, может быть не проявлена субъектно-предикатная структура.
В качестве имплицитной угрозы в данной работе рассматриваются экспрессивные вопросительные и побудительные менасивные предложения и различные типы предложений, в которых менасивное значение следует «додумывать», например:
10) Damn it!
(Charles Grant)
11) I will not leave it such that…
(Charles Grant)
12) If I will have to do it…
(Charles Grant)
К имплицитной модели менасивного высказывания относятся фразеологизированные менасивные выражения, в которых отсутствует прямое указание на карательное действие. Речевые акты с этими компонентами имеют общее значение угрозы-предостережения:
Better mind you step!; Watch out.
It's your funeral; I shan't tell you again!
(Multilex)
Анализ функционирования речевых актов коммуникативной категории угрозы выявил частотность использования таких фразеологизированных выражений, как:
13) You just dare lay hands on me!
(Charles Grant)
14) Take a turn.
15) Let him try!
Just you wait, my lad!
(Multilex)
Поскольку такая фразеологизация обстоятельственных компонентов менасивных высказываний в английском языке возможна не всегда, в целом набор речевых актов угрозы здесь оказывается беднее. В частности, в русском языке существуют фразеологизированные выражения типа: Ну попадись мне только; Покричи ещё…; Поговори-ка!; Только подойди и т. Д. Утратив живые нормы словосочетаемости, они стали воспроизводимыми самостоятельными речевыми актами, относящимися к имплицитной модели, поскольку не имеют традиционной структуры высказывания, которая отражала бы субъектно-предикатные отношения. Соответствующие по смыслу английские речевые акты -- это развернутые конструкции или другие синтаксические модели:
16) Don't dare talk with your father thus!
17) Be quite, or I'll show you!
(Multilex)
Возможны в этом контексте глаголы и других семантических групп: постучи еще; побегай еще и т. д. Во всех рассмотренных русских фразеологизированных высказываниях, имеющих застывшую условно-причинную семантику, подразумевается второй компонент: и я тебя накажу. В таком сокращенном виде речевые акты характеризуются большей экспрессивностью по сравнению с их полными вариантами. В английском языке набор речевых актов угрозы оказывается беднее, т. к. построение таких высказываний невозможно.
Интонация -- это средство формирования высказывания, находящееся в тесном взаимодействии с лексическими и грамматическими средствами.
Если в прямых речевых актах угрозы интонационные средства выражения интенции являются вспомогательными по отношению к лексико-грамматическим, то в косвенных менасивных высказываниях (нефразеологизированных) именно интонация играет главную роль. Эта особенность полностью соответствует лингвистическому закону компенсации, согласно которому чем слабее выражено какое - либо значение грамматическими средствами, тем сильнее его интонационное выражение (Пешковский 1959).
Общей особенностью вопросительных конструкций является то, что они не предполагают ответа, хотя есть и вопросительная интонация, и вопросительные слова. Иллокутивная цель вопроса в таких высказываниях нейтрализуется, и они являются своеобразной формой запугивания, имеющей оттенки пренебрежения или унижения:
What's that? What's that? Who am I?
(Salinger)
Поскольку одной из основных интенций угрозы является директивная, употребление глагола в повелительном наклонении в менасивных высказываниях является вполне естественным. Но в имплицитно выраженной угрозе часть высказывания собственно угроза только предполагается:
Mind you keep quiet, Mulder…
(Charles Grant)
Угроза также может выражаться при помощи «недоговоренных», «прерванных» предложений. В них пропущена рема, но многозначительный намек, подчеркнутый особой интонацией и «психологической» паузой, делает содержание высказывания совершенно ясным:
18) But if you are lying...
(Charles Grant)
Итак, роль интонации может возрастать в имплицитно выраженной угрозе и в косвенных менасивных высказываниях, но правильнее в таких случаях говорить о взаимодействии интонации и контекста.
В заключении работы подводятся итоги исследования, делаются выводы об общем и национально-специфическом в реализации речевых актов угрозы русского и английского языков, определяются перспективы дальнейших исследований этого направления.
Сходство сопоставляемых языков в выражении угрозы состоит в том, что основные компоненты значения (агентивность, пациентивность, обусловленность, категоричность угрозы) в полной мере находят выражение в обоих языках. В целом, языковые средства выражения угрозы в сравниваемых языках характеризуются многообразием и системностью. Объемы значения категории угрозы в русском и английском языках в целом адекватны друг другу.
Основные различия двух языков в выражении угрозы касаются набора средств, способных реализовать конкретное значение. Этот набор более широкий в русском языке по сравнению с английским. В русском языке имеются возможности построения неполных, эллиптических предложений, предложений с обратным порядком слов, большую роль играет фразеологизация обстоятельственных компонентов менасивных высказываний; ситуация может быть представлена с помощью различных типов односоставных предложений. Английский язык, являясь более строгим относительно варьирования синтаксических норм, не располагает многими типами предложений, функционирующих в русской речи, а потому средства выражения рассматриваемой интенции являются в нем более стереотипными.
Заключение
Таким образом, при всем многообразии различных подходов к решению проблемы описания речевого акта угрозы, оптимального, полностью раскрывающего все стороны данного явления, способа пока не найдено. Мы полагаем, что в решении данной проблемы нельзя опираться только на языковые параметры. Наиболее продуктивным для решения этой проблемы представляется прагмалингвистический подход, позволяющий включать в рассмотрение экстралингвистические факторы.
Рассмотрев перформативную экспликацию речевых актов угрозы, важно подчеркнуть, что основной перформативный глагол данного класса речевых актов “threaten" содержит пресупозиции, связанные не со слушающим, а с говорящим, имплицируя отрицательную оценку поведения последнего. Речевое действие говорящего соотносится с системой социальных норм поведения и расценивается обществом как неприемлемое. «Табу» на употребление этого глагола в форме 1 лица, ед. числа наст. времени возникает из-за противоречия, в которое вступают нормы социального поведения и отдельные формы речевого поведения. В связи с такой антисоциальной особенностью МРА и выделяется определенная группа речевых актов, помогающих ему формально выразить коммуникативное значение угрозы: промисивные, директивные и комиссивные. Тем не менее, подобное структурное соответствие МРА семантической модели других речевых актов не определяет его семантики.
При осуществлении речевых действий, совершаемых в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, коммуниканты выступают как носители определенных, согласованных между собой социальных ролей. Социально-ролевой статус партнеров образует экстратекстуальные факторы, которые становятся составной частью фреймовой организации диалогического взаимодействия в целом и конкретного акта обмена репликовыми шагами в частности. Тема сообщения, ситуация общения и участники речевого акта находятся в органической связи, в тесном взаимодействии с языковыми средствами, при помощи которых строится речевое высказывание. При этом само раскрытие значения данного диалогического текста в значительной степени осуществляется благодаря наличию этих экстралингвистических факторов, то есть с опорой на ту информацию, которую слушатель извлекает из них в той же степени, в какой он извлекает информацию из собственно языковых компонентов речевого высказывания.
Список использованной литературы
1. Антонова А. В. Интенция обещания и средства ее выражения в английском языке: автореф. дис.... канд. филол. наук. Самара, 2014. 24 с.
2. Беляева Е. И. Грамматика и прагматика побуждения: английский язык. Воронеж: ВГУ, 1992. 168 с. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 2013. Вып. 16.
3. Вендлер З. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. 16. Готлиб Н. В. Семантико-прагматические особенности высказываний, не допускающих экспликации перформатива: дисс.... канд. филол. наук. Л., 2011. 194 с.
4. Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 2013. № 6.
5. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. Вып. 17. Почепцов Г. Г. Коммуникативные аспекты семантики. Киев: Вища шк., 2012. 129 с.
6. Почепцов Г. Г. Конструктивный анализ структуры предложения. Киев, 2011.
7. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 2015. Вып. 17.
8. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. Волгоград: Перемена, 2010. 368 с.
9. Buzzle.com Special News Reports [Электронный ресурс]. URL: http://www.buzle.com/articles.
10. Hornby A. S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford University Press, 1998. 5th edition. 1428 p.
11. Longman Dictionary of Contemporary English / ed. by A. Gadsby and M. Rundell. Harlow: Pearson Education Limited, 2011. 3rd edition. 1668 p.
12. Revista INTER-FORUM. Political articles and publications [Электронный ресурс]. URL: http://www. revis- tainterforum. Com.
13. Searle J. R. A Classification of Illocutionary Acts // Proceedings of the Texas Conference on Performatives, Presuppositions and Implication. Arlington, Va.: Center for Applied Linguistics, 2013.
14. The American Presidency Project [Электронный ресурс]. URL: http://www.presidency.ucsb.edu.
15. The White House [Электронный ресурс]. URL: http://www.whitehouse.gov/briefing_room.
16. Austin J. L. How to do things with words / J. L. Austin. Claredon Press, 1962.
17. Bach K. Speech Acts and Pragmatics / K. Bach // Blackwell Guide to the Philosophy of Language. 2013.
18. Leech Geoffrey N. Principles of Pragmatics / Geoffrey N. Leech. Longman Groop Limited, 2014. 242 p.
19. Searle John R. Speech Acts / John R. Searle. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. 120 p.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Основные положения теории речевых актов. Классификация речевых актов и место угрозы в общепринятой классификации. Отношение к угрозе в китайской культуре. Речевая ситуация угрозы. Лексические способы выражения речевого акта угрозы в китайском языке.
дипломная работа [87,3 K], добавлен 21.05.2010Основные положения теории речевых актов. Речевой акт, его классификация, косвенные речевые акты, стратегии уклонения. Ориентация высказываний на лицо в косвенных побудительных речевых актах. Способы выражения речевого акта приказа в английском языке.
дипломная работа [68,4 K], добавлен 23.06.2009Несогласие как тип речевого акта в своевременной прагматической теории. Английские речевые традиции и возможности их влияния на осуществление речевого акта несогласия. Средства выражения несогласия в английской речевой традиции.
курсовая работа [27,3 K], добавлен 05.11.2005Употребление термина "дискурс" и подходы к его определению. Речевой акт как единица дискурса, его участники и обстоятельства речи. Характеристика, структура и виды речевого акта отрицания. Способы выражения речевого отрицания в английском языке.
реферат [33,4 K], добавлен 13.12.2013Прагматический анализ речевого акта (РА) в диахронии. Центральный речеактовый блок директива. Прагмасемантические разновидности РА директивов. Эволюция прагматического поля побуждения в английском языке. Историческое варьирование принципа вежливости.
дипломная работа [225,2 K], добавлен 30.12.2013Коммуникативно-прагматические особенности вопросительных предложений в английском языке. Средства выражения вопроса. Классификация и анализ вопросительных высказываний, выражение ими речевых действий. Вопросительные высказывания как косвенно-речевые акты.
курсовая работа [46,1 K], добавлен 22.04.2016Анализ теории речевых актов, их аспектов, структуры и классификации. Императивные предложения с синтетической императивной формой глагола. Безглагольные эллиптические и междометные императивные и императивные предложения в современном английском языке.
дипломная работа [81,8 K], добавлен 06.08.2017Семиотические истоки прагматики. Сущность речевых актов в стандартной теории, прагматических типов предложения. Основы классификации речевых актов. Характеристика директивного речевого акта. Типичные модели перформативного высказывания в английском языке.
курсовая работа [40,9 K], добавлен 08.11.2012Прагмалингвистические особенности речевого конфликта, описание механизмов представления их в речи. Понятие прагматики и ее становление как науки. Теория речевых актов и ее место в современной лингвистике. Стратегии и тактики конфликтного речевого акта.
курсовая работа [62,0 K], добавлен 13.08.2011Речевой этикет в системе языка. Апеллятивная, конативная и волюнтативная функции речевого этикета. Набор стереотипных фраз и устойчивых формул. Вхождение в коммуникативный акт. Национальная специфика речевого этикета. Межъязыковой сопоставительный анализ.
курсовая работа [33,8 K], добавлен 22.07.2009
