Переводим незнаменательные слова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Переводим незнаменательные слова

Козлов Ю.М.

В последнее время возник повышенный интерес к изучению живой естественной речи. И это не случайно. Фактически во всех европейских языках наблюдается стойкая тенденция к проникновению норм как литературно-разговорной речи (ЛРР), так в какой-то мере и просторечия во все сферы применения литературного языка (например, в СМИ, в публичную речь, в речь лекторов и преподавателей и т.д.), что обусловлено вполне объективными причинами, в первую очередь, распространением так называемого 'нового мышления', для которого характерна установка на открытость, раскрепощенность, спонтанность и, как следствие, на неформальность, неофициальность, демократичность общения.

В свете вышесказанного сама жизнь ставит перед лингвистами задачу - "понять особенности живой звучащей речи, законы ее построения" [1].

Одной из самых малоизученных проблем в данной области является проблема перевода (перекодировки) незнаменательных лексических элементов, спутников процесса вербализации (реального или имитируемого), непосредственно участвующих в создании так наз. 'разговорной тональности'. В то же время, такие незнаменательные, не несущие смыслового посыла слова крайне необходимы как для поддержания непринужденности общения, так и для передачи множества подспудных модальных, эмоциональных и фактических оттенков речи[2,1].

Когда же становится обязательным воспроизведение коммуникативной функции (КФ) незнаменательных слов оригинала? Во-первых, если переводится живая разговорная речь и необходимо - по тем или иным причинам - передать все ее нюансы. Другой случай - передача речевых характеристик героев произведений художественной литературы, в особенности, когда контекст, окружение непосредственно определяют употребление той или иной сопровождающей единицы (допустим, когда описывается всплеск какой-либо эмоции персонажа, а затем следует его/ее междометоподобное восклицание, параллельное действию и дополняющее вербально то, что и так выражено с помощью описанных мимики/жестов; с другой стороны, без последних подобное восклицание может вообще ничего не значить, значить все, что угодно, или обладать достаточно широким спектром возможных значений, определяемых прагматически, то есть конситуацией) [3].

Наконец, приходится сохранять весь комплекс незнаменательных единиц при переводе драматургических произведений с натурализацией спонтанной речи.

Рассмотрим последний аспект подробнее. В качестве примера исследуем, как соотносится английский текст пьесы современного американского драматурга А. Раман "Вопли не совсем женщин на острове без мужчин: Соловей умирает в позолоченной клетке" (ТО: текст оригинала на ИЯ)с русским текстом перевода этой работы (ТП: текстом перевода на ПЯ).

Импровизированная речь персонажей пьесы Раман построена на естественных, обычных речевых формулах живого, доступного, будничного разговорного языка. Она буквально изобилует разнообразными вспомогательными лексическими средствами поддержания разговорной тональности и процесса вербализации, читай - незнаменательными (асемантичными) словами. Причем, посредством такой, сугубо коллоквиальной формы произведения автор стремится к тому, чтобы «воспринимающий индивид испытал эстетическое чувство» [4].

Некоторые асемантичные единицы служат "синхронизации процесса мышления с процессом вербализации" [5], некоторые помогают "наиболее ... эмоционально выразить свою мысль" [4], существует также особая группа опустошенных слов - концентраторов внимания собеседника. Поговорим о том, как на практике достигнуть функционально адекватного воспроизведения на ПЯ таких единиц оригинала.

По стандартному набору параметров КФ, можно выделить пять основных групп незнаменательных слов: 1)интенсификаторы, 2)интонаторы, 3)препаративы, 4)жестаккомпаниаторы, 5)контакторы. В тексте рассматриваемой пьесы, в основном, представлены единицы первых трех групп.

К первой группе (интенсификаторы: ИФ) относятся элементы, выделяющие, усиливающие коммуникативно важные моменты высказывания [6], а также конкретизирующие вкладываемые в такие моменты коммуникантами чувства (путем актуализации определенного интонационного паттерна). Например:

0h pardon...How rude of me to interfere with mademoiselle's repose but let me remind her highness that she is not at a ritzy resort... (р. 207, здесь и далее англ. цитаты по [7]) . Ах простите...Мадмуазель разбудили... (зд. и далее перевод автора - Ю.К.)

В комплексе 'Оh pardon' междометоподобное слово `Оh', вопервых, акцентирует слово 'раrdon', перенося на него дополнительное эмфатическое ударение, а, во-вторых, в контексте следующего предложения актуализирует деланную встревожен-но-виноватую интонацию. Важно понять, что, прежде чем подыскивать конкретную русскую единицу, обязательно необходимо вывести из конситуации значение интонации - с точки зрения ключевого эмоции реплики, - и, следовательно, модально-эмоциональное значение самого интенсификатора в ТО, усиливающего данную интонацию [6,1]. Затем, собственно, на основании языковой интуиции, языкового чутья, - в той мере, в какой "интуитивный характер перевода обусловливается...самой природой мыслительной деятельности человека"[8] и, добавлю, природой чувствования, эмоций, а также знанием речевого узуса ИЯ и ПЯ - выявляется языковой аналог исследуемого интенсификатора. Так, в анализируемой синтагме удается сохранить ритмико-мелодийную структуру, заменив 'оh' на русское междометоподобное 'ах'. Аналогичным способом действуем в другом случае, но на сей раз используем частицу "да":

Aw come on... Don't hide it... Divide it (р. 210) . Да ладно, ладно темнить... /зд. возможно использование и ряда других обесценившихся частиц и междометоподобных слов, например, `ну', `ой', способных акцентировать как логическое ударение, так и эмоциональный посыл исходного `come on', без привнесения сторонних модально-эмоциональ-ных оттенков (что с неизбежностью произошло бы при введении таких единиц, как `так' или `ах')./

Есть, однако, и случаи, когда приходится при переводе жертвовать интенсификатором. Например:

Oh for God's sake... Not now... please... It's much too late. (р. 214)

Ради Бога!.. Только не сейчас...не сейчас... Слишком поздно..!

Дело в том, что русское выражение 'ради Бога' само по себе настолько эмоционально насыщенно, что любой "актуализатор", напротив, только собьет накал и размоет эмфатическое ударение, естественно характерное для данного выражения; интонация мольбы, также усиленная в английском оригинале посредством 'Оh', дополнительно может быть усилена в РЯ при помощи лексического повтора: "Только не сейчас... не сейчас..."

Вторая группа асемантичных средств, функционирующих в пьесе Раман - интонаторы (ИТ). Как справедливо указывает И.А.Прокуровская, «частицы действуют в функциональном синтезе с интонацией» [6] и, надо добавить, часто эту интонацию задают. Например:

It ain't me having to hide away shame to face people. Now hear me right. I ain't say I not looking... (р. 215)

Что, это мне разве стыдно в глаза смотреть людям?.. И это, запомните! Да, я не прочь найти себе пару...

Функционально `now' в данном примере является показателем перехода к новому смысловому блоку. Подспудная цель употребления - заинтересовать адресата, сконцентрировать его внимание. Такие переключатели произносятся с высокой степенью подъема при более интенсивной слоговой акцентуации, в убыстренном темпе [9]. В русском языке им соответствуют, в частности, частицы, представляющие собой как бы опору, от которой можно интонационно оттолкнуться, чтобы отчетливо прозвучала основная часть высказывания/синтагмы. Как правило, это - частица `вот' в разных вариациях: `А вот', `И вот', `Вот, и' и проч.; иногда частице подобное `это' (как в нашем примере: `И это', - хотя естественным был бы и перевод через `вот': «Вот, и запомните!»); весьма часто также полифункциональные `да', `ну', `так'.

В отличие от обычно безударных интенсификаторов, интонаторы ударны всегда. Эта их черта является одним из основных критериев отграничения омонимичных единиц: как только единица, выступающая в безударной позиции как ИФ, получает конситуативно хотя бы частичное ударение, она немедленно начинает участвовать в создании интонации (а не просто актуализирует уже заданную), то есть, по сути, становится интонатором. Рассмотрим такой пример:

... (I) kеер having this dream and you and I are in it, so I thought - look, I know how I've acted... (р. 230)

'Lооk' в данном контексте отнюдь не апеллятор-контактстимулятор - средство активного привлечения внимания собеседника (см. [10]), - а чисто технический элемент (со стертым оттенком апеллятивности), синонимичный `well', который, во-первых, выделяет новое смысловое ядро, а, во-вторых, обеспечивает интонационный переход к последнему. Поэтому переводим:

... И я подумала, - да, я знаю, как все случилось! - ... /полифункциональное `да' в контексте всей синтагмы `да.... случилось' адекватно усиливает логико-эмоциональную акцентуацию новой мысли, а в качестве, собственно, интонатора является той «ступенькой», от которой и происходит интонационное «отталкивание» последующего отрезка речи/.

В сущности, в данном примере функции интонирования и интенсификации сливаются; иными словами, более эксплицитно проявляется имплицитно заложенная во всех интонаторах функция актуализации.

Третья группа опустошенных слов - препаративы, часто называемые также заполнителями. Они используются в разговорной речи (РР) как заменители пауз, при поиске нужных слов [1],"в процессе обдумывания планов содержания и выражения и их корреляции" [5].

Самые распространенные английские заполнители (silence fillers): 'know what I mean', 'уоu know', 'I mean', еtс.; русские - `это самое', `понимаещь ли', `вот', `ну', `значит', `что ли', `вообще...' и т.п. [2, 6]. Они стандартны, на письме обособляются.

При переводе был использован принцип произвольного выбора опустошенных лексических средств из всего арсенала русской РР: обоснование - одинаковая незнаменательность, десемантизированность. Например:

1) Then one night I ate this really sweet red juicy watermelon... know what I mean? But I swallowed some seeds by mistake... (р. 222)

Но однажды ночью ела арбуз, ну, сладкий такой, сочный, красный. И это, как бы... Случайно проглотила несколько косточек...

2) I was framed...know what I mean... I really was. (p.222) . По ошибке облом вышел... это самое... по случайности...

3) I mean we all could be on the outside now... (р. 223) . Мы все вообще могли бы и на свободе быть...

В трех приведенных примерах заполнители выполняют чисто препаративную функцию. Больший интерес вызывают случаи отклонения от классической формулы. К примеру, в дискурсе:'... Why didn't we get rid of it? I mean... why didn't any of us have an abortion?' (р. 223) - заполнитель 'I mean' еще сохраняет оттенок пояснения, то есть фактически является полузнаменательной единицей. Предлагаемый перевод: '... Ну почему мы не отделались от них вовремя?! То есть это... почему мы аборт не сделали?' Комплекс 'То есть это...' совмещает в себе функции препаративности и конкретизации, пояснения. перевод лексический препаратив

Особым случаем является заполнение концовки синтагмы, формальное выражение итога того, что высказал говорящий. Здесь заполнители (мысль уже кончилась - логическая точка еще не поставлена) принимают на себя функцию интонирования вывода, создавая нисходящий завершающий тон. Активно используется 'вот'- завершающее [I], функциональный сплав 'вот'-заполнителя и 'вот'-интонатора:

I did it to (...) ten boys including my brother and first cousin and been in love with all of them, you know what I mean. (p. 222)

... и любила, главное, всех их. Вот.

Как уже достаточно ясно на основании приведенных примеров, различные типы опустошенных вспомогательных единиц легко переходят друг в друга; нередки случаи, когда конситуативно один и тот же лексический элемент реплики выступает в двух-трех функциях сразу. Рассмотрим ещё один показательный пример такого плана:

WILMA: You know, I first dug Bird `cause everybody was into him... (р. 220)

Итак, это начало длинной повествовательной реплики. С одной стороны, 'уоu know' можно рассматривать как препаратив-ное средство, а, с другой стороны, как интонатор, задающий подъем при вступлении новой темы (с побочными функциями интенсификации начала дискурса и контактстимуляции; ср.: '...- lооk, I know how I've acted'). С учетом этой тройственности функционального плана, возможно для данной реализации 'уоu know' несколько вариантов перевода, например, с помощью стертого эксплицитного апеллятива 'представляете' [6]:

УИЛМА: Представляете, я стала слушать Соловья, потому что все тогда тащились от него...

Элемент 'представляете' зд. и аппелирует к воображению адресата (как контактор), и задает восходящий тон (как интонатор), и обеспечивает процесс обдумывания (то есть является заполнителем).

Вообще, контекст, конситуация являются определяющими при переводе незнаменательных лексических средств. Именно первые проявляют одно из их потенциальных значений. Причем значений этих может быть очень много (еще раз стоит здесь повторить, что под значением понимается коммуникативная функция, техническая роль в предложении незнаменательных средств). По этой причине, как в английском, так и в русском языке, незнаменательная лексика характеризуется "малым индексом разнообразия, большой повторяемостью, активностью вторичных и производных функций" [6]. Так, большая (если не большая) часть и интонаторов, и интенсификаторов, и заполнителей оказалась представлена весьма продуктивными частицами 'вот', 'да', 'это' в разнообразных вариациях.

Вырванные из контекста, незнаменательные единицы не проявляют своих значений. Пожалуй, только так наз. маркеры перехода, по сути, особая группа интонаторов (типа 'аnyway', 'however', 'on the other hand'), - с функцией отвержения старой темы и замены ее новой [2] - поддаются адекватному переводу внеконтекстуально.

Учитывая, что все опустошенные лексические средства не только являются необходимыми ритмико-мелодийными компонентами дискурса (в силу своих специфических функций), но и расцвечивают последний с точки зрения экспрессивности, в тех случаях, когда невозможно подыскать в русском языке прямой функциональный аналог какой-либо единицы (такие случаи рассмотрены выше), либо акцент конкретной синтагмы (высказывания в целом) смещается в смысловую сторону, и это определяет необходимость снятия незнаменательных и передачи в первую очередь значения знаменательных слов, огромную важность приобретает прием компенсации, то есть замены собственно частиц, частицеподобных и междометоподобных элементов другими средствами создания экспрессивности, в частности, рваным синтаксисом, эллиптическими конструкциями, путем введения эмоционально окрашенной лексики и т.п.[11].

Однако, принципиально, опустошенные семантически элементы, включая заполнители, не должны игнорироваться при переводе. Г. А. Орлов пишет: "... подобный подход привел бы к полной деформации реальной картины ЛРР" [2]. Безусловно передавая их экспрессивный посыл, необходимо, в зависимости от заданной автором степени натурализации дискурса, стремиться к наиболее адекватному воспроизведению их коммуникативной, прагматической функции в тексте.

Выводы

1. Семантически опустошенные элементы - одни из важнейших конституэнтов непринужденной речи, поэтому их передача насущно необходима, если решается задача воспроизведения в ПЯ реальной картины спонтанной РР ИЯ (и, как следствие, модально-эмоционального и прагматического плана исходного текста).

2. Функционально адекватная перекодировка незнаменательных слов достигается с учетом конситуации и строго в её рамках; основополагающим моментом является определение узуальной КФ обнаруженной единицы в ТО и возможных коннотативных конситуативных оттенков этой КФ. Поиск оптимального аналога происходит на основании сочетания рационального обоснования и интуиции.

3. В случае наличия у незнаменательных слов ТО дополнительной "эстетической функции" (поэтика плюс идеологические императивы), как, например, в рассмотренной выше пьесе, эти элементы требуют особенно точной перекодировки из ИЯ в ПЯ.

Литература

1. Е.А.Земская. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. - М.:Русский язык, 1979. - 239 с.

2. Г.А. Орлов. Современная английская речь. - М.:Высш.школа, 1991. - 240 с.

3. Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Е.Н. Ширяев. Русская разговорная речь: Фонетика, морфология, жест.- М.: Наука, 1983.- 277 с.

4. Е.Е.Голубцова. Поэтическая функция языка в стилизованной повседневной речи: Дис. ... канд. филол. наук. - М.:МГПИИЯ, 1991.- 204 с.

5. Квета Кожевникова. О смысловом строении спонтанной устной речи //Новое в Зарубежной Лингвистике. 1985. №15. С. 512-524.

6. Незнаменательная лексика русской разговорной речи (состав и функции): Автореф. Дис.... канд. филол. наук. - Саратов: СГУ, 1977 - 23 с.

7. Aishah Rahman. Unfinished Women Cry in no Man's Ьу В1ас1Land while a Bird Dies in a Guilded Cage// 9 рlауs by Black Women. - N.Y., 1986 - P. 202-237.

8. В.Н. Комиссаров. Интуитивность перевода и объективность пере-водоведения //Язык. Поэтика. Перевод. Сб. научных трудов МГЛУ #426. - М.:МГЛУ, 1996 - С. 91-99.

9. Драздаускене М.-Л.А. Контактоустанавливающая функция языка: Дисс. ...канд. филол. наук. - М.: Изд-во МГУ, 1970. - 215 с.

10. Агафонов Ю.Л. Языковые средства отражения ситуации речевого контакта во французском литературном тексте: Дисс. ... канд. филол. наук. - М.: МГПИИЯ, 1982. - 206 с.;

11. И.Левый. Искусство перевода. - М.:Прогресс, 1974. - 398 с.

Размещено на Allbest.ru