Изменение ассоциативно-образных связей эпитета, метафоры, метонимии и сравнения в результате стилистических трансформаций в поэтическом тексте (на примере стихотворений А.А. Ахматовой)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Изменение ассоциативно-образных связей эпитета, метафоры, метонимии и сравнения в результате стилистических трансформаций в поэтическом тексте (на примере стихотворений А.А. Ахматовой)

Деревянко Алина Александровна

Чех Наталья Витальевна

Нечипорук Татьяна Викторовна

Аннотация

Статья посвящена одному из сложнейших аспектов перевода, а именно изучению взаимодействия эпитетов, метафоры, метонимии и сравнения в структуре поэтического текста и изменению их ассоциативно-образных связей в результате стилистических трансформаций на примере сопоставления поэтических текстов А.А. Ахматовой с их переводами на английский язык. Наблюдается тесное взаимодействие эпитета и метафоры, эпитета и метонимии, эпитета и метафоры, метафоры и сравнения с некоторым расширением или сужением их семантического поля в текстах перевода. эпитет метафора поэтический

Ключевые слова: ассоциативно-образная связь, ассоциативно-образный блок, метафора, метонимия, сема, сравнение, стилистическая трансформация, эпитет

Проблема перевода поэтического текста напрямую связана с воссозданием стилистического эффекта в тексте перевода и сохранением образа, поскольку поэтический текст является носителем, прежде всего, оценочной и эстетической информации, заключённой в семантической структуре тропов. Неотъемлемой частью семантической структуры каждого средства является его контекстуальное значение, которое может варьироваться в зависимости от стилистической установки всего текста, т.е. от того, какой образ и какая ассоциация выводятся автором на первый план. В процессе перевода необходимо, прежде всего, отталкиваться от семантики слов в их переносном значении и затем сопоставлять лексические значения слов в тексте оригинала и в тексте перевода, добиваясь максимального совпадения ассоциаций и образов. При этом поэтический текст представляет ряд дополнительных сложностей, связанных с сохранением стихотворной формы, вследствие чего сохранение стилистически значимых лексических единиц может стать невозможным при воплощении текста в другом языке. Иными словами, "переводчик должен создать новый поэтический текст, эквивалентный оригиналу по его концептуальной и эстетической информации, но использующий по необходимости совсем иные языковые, а порой и стиховые формы" [1].

Процесс перевода ассоциативно-образных средств в поэтическом тексте представляет особый интерес именно с точки зрения их взаимодействия в контексте, где семантическая и стилистическая многогранность каждого отдельного тропа может раскрывать бесконечное количество вариантов интерпретации, что, в свою очередь, предполагает сложности стилистических трансформаций в переводе, меняющих характер ассоциативно-образных связей. В анализируемых нами поэтических текстах А.А. Ахматовой мы выделили ряд наиболее часто употребляемых тропов и выявили способы их сочетаемости, обозначив выделенные группы средств блоками. Например, количество эпитетов в текстах оригинала составляет 1092 на 110 печатных страницах, а в текстах перевода - 1326 на 110 печатных страницах, при этом эпитет выстраивает ассоциативно-образные связи посредством формирования блоков "эпитет + метафора", "эпитет + метонимия" и т.д. Уже в процессе выявления указанных блоков и сопоставления текстов оригинала и перевода на английский язык стали очевидны случаи изменения их стилистического содержания через замены одних тропов другими. Вопрос состоит в том, каким образом изменение ассоциативно-образных связей в результате стилистических трансформаций влияет на сохранение семантической основы тропа. В процессе анализа текстов перевода нами отмечено, что стилистические трансформации нацелены, прежде всего, на добавление тропов, что приводит к расширению их семантического поля. Так, при сопоставлении поэтических текстов выявлено, что текст перевода содержит в 1,2 раза больше эпитетов и в 1,4 раза больше метафор. Например, в стихотворении 1914 г. читаем следующее описание взгляда:

"Как хозяин молчаливый

Ясно смотрит на меня!" [2, с. 64]

"Silent stood my host before me:

How serene, how clear his gaze!" [2, с. 65]

В данном случае можно говорить об изменении экспрессивной информации образа через семантическое расширение поля текста: добавление эпитета "serene", который связан с предшествующим эпитетом "silent" и последующим эпитетом "clear" семой тишины и безмятежности, является как бы связующим звеном в построении образа: "безмятежный, ясный, прозрачный; спокойный, невозмутимый" [3, т.3, с. 199].

В стихотворении "Любовь" ("Love") автор даёт характеристику любви, которая уводит человека "от радости и от покоя" [2, с. 30]. Переводчик О. Шарц добавляет эпитет: "away from simple joys and peace of mind" [2, с. 31]. В другом стихотворении в переводе предложения "Я мертвенных дней не считаю" [2, с. 77] этот же переводчик применяет добавление эпитета: "The deadly black days I don't count" [2, с. 77]. В стихотворении 1915 г. А.Ахматова упоминает "бессолнечные, мрачные сады" [2, с. 78], которые описываются в переводе уже посредством трёх эпитетов: "the sunless, gloomy, magicallylovely gardens" [2, c. 79]. Во всех приведённых примерах переводчик учитывает контекстуальное влияние на образ и, соответственно, применяет усиление экспрессивности через утверждение определённых семантических границ ассоциативно-образного поля эпитета. Тут нельзя не заметить функционирование эпитета на уровне нескольких строф, поскольку, если во втором примере появление эпитета "black" ("страшный, ужасный, мрачный, унылый, зловещий" [3, т.1, с. 237]) обосновано его тесной семантической связью с эпитетом "deadly" ("убийственный, страшный, ужасный" [3, т.1, с. 517]), то в первом случае связь эпитета "simple" c объектом "joy" не столь очевидна в рамках одного словосочетания. На уровне всего текста читатель связывает сему простоты с антонимичной ей семой коварства и хитрости, с которой действует любовь, заставляя человека мучиться. В третьем случае с добавлением эпитета "magically lovely" О. Шарц утверждает образ города - невесёлого, холодного, но бесконечно притягательного для героини стихотворения. Введённый в конце стихотворения, данный эпитет является замыкающим в ассоциативно-образном блоке, выполняя оценочную функцию как итоговую для всего текста. Подобным образом переводчик С. Рой добавляет эпитет "good" в конце поэтического текста, посвящённого прощанию с эпохой благополучия и началу бесконечных потерь:

"…Начали песни слагать…

О нашем бывшем богатстве" [2, с. 66].

"…And we began making up songs…

And the wealth of the good old days" [2, с. 67].

Наблюдается также добавление эпитетов в границах строфы, последний из которых - оценочный по отношению ко всему метафорическому образу превращения аромата в слово:

"Шиповник так благоухал,

Что даже превратился в слово…" [2, с.176]

"So strong smelled eglantine, so sweet,

Scent turned to word, incredibly…" [2, с.177]

В данном случае экспрессивная функция эпитета уступает оценочной функции как основной, поскольку акцентирует внимание не на образном переносе качеств и свойств, а на их положительной или отрицательной коннотации, причём понимаемой в пределах нескольких строф или всего текста. Примечательно, что ассоциативно-образные блоки здесь формируются через подбор метафорических эпитетов в сочетании с логическими (например, "strong, sweet, incredibly"; "sunless, gloomy, magically lovely"), из которых один несёт основную оценочную нагрузку всего блока ("incredibly"; "magically lovely").

В связи с этим не менее интересны случаи усиления экспрессивности через стилистическую трансформацию с появлением метонимии в структуре эпитета. В большинстве случаев это связано с необходимостью привязать чувства героини к окружающим её предметам, которые служат, таким образом, отражением её внутреннего мира. В данном случае переводчики в 1,28 раз меньше обращались к метонимии, используя стилистические трансформации, хотя в ходе анализа были выявлены обратные примеры трансформации логического или метафорического эпитета в метонимию. Рассмотрим один из таких примеров в стихотворении от 1915 г., где героиня описывает праведно-чистый образ жизни "под крышей промёрзшей пустого жилья" [2, с.76]. Своё метафорическое значение данные эпитеты получают в контексте: оба определения символизируют холод и пустоту одиночества. Переводчик О. Шарц заменила определяемые слова "крыша" и "жильё" на "стены": "within these empty, frozen walls" [2, с.77]. Как следствие - смещение стилистического значения, причём именно в эпитете "пустой", который в оригинальном варианте соотносится с понятием "дом", а в тексте перевода - с понятием "стены": пустой дом - пустые стены.

В других случаях наблюдаем ряд лексических и грамматических трансформаций, приведших, соответственно, к стилистическим трансформациям и замене метонимии в составе эпитета на стилистически нейтральное слово. В стихотворении 1913 г. читаем:

"Мне не надо ожиданий

У постылого окна

И томительных свиданий -

Вся любовь утолена" [2, с. 62].

Эпитеты "постылый" и "томительные" выступают здесь как метонимические: ассоциация чувств героини с одинокими ожиданиями у окна и встречами с любимым. Переводчик О. Шарц выстраивает семантически точную связь между "постылым окном", "томительными свиданиями" и состоянием самой героини, которая переживает равнодушие и скуку:

"I do not have to wait and mope

Beside my window, stay awake

All night to dream of you and hope -

My thirst for love has been quite slaked" [2, с. 63].

Оба метонимических эпитета опущены, так что весь ассоциативно-образный блок "метонимический эпитет + метонимический эпитет" заменён на стилистически более нейтральное слово - глагол "mope" ("хандрить, быть в подавленном состоянии, быть ко всему безразличным" [3, т.2, с.472]). Ассоциативно-образное содержание сужено, так как переводчик использовал прямое значение слова без его привязки к параллельно используемому в тексте существительному "window" или "night", однако семантическая основа образа сохранена точно и смысловое содержание соответствует подлиннику.

Метонимия без смежного с ней эпитета также может опускаться в тексте перевода, причём без стилистической компенсации утраченного образа, как в указанном случае с эпитетом:

"И уже не празднует тело

Годовщину грусти своей" [2, с. 86].

"You won't be observing

The year of tristesse" [2, с. 87].

Переводчик до последней строфы сохранил в местоимении "you" обращение героини к своему любимому, в отличие от текста оригинала, где автор словно отвлекается от образа того, вокруг кого выстраивается всё ассоциативно-образное поле текста, и метонимией предполагает двойственность интерпретации: тело любимого - тело героини.

Появление метафоры в тексте перевода в большинстве случаев связано с трансформацией сравнения, эпитета или стилистически нейтрального слова или словосочетания. В стихотворении "Сожжённая тетрадь" ("A Burnt Notebook"), являющимся примером олицетворения, функционирующего на уровне всего текста (тетрадь, сосны, вёсны представлены в образе людей), переводчик добавляет метафорический эпитет, чьё появление обусловлено контекстом - ассоциативно-образным блоком олицетворений. Автор пишет о тетради, сгорающей в костре: "…и под тобою угольки костра" [2, с.174]. С. Рой вводит метафорический эпитет "live": "…And underneath, live coals are glowing red" [2, с.175]. Для усиления метафорической образности в другом стихотворении в структуру ассоциативно-образного блока олицетворения вводится метафорический эпитет "rudely":

"Лишь ветер каменного века

В ворота чёрные стучит" [2, с.92].

"The wind alone - a Stone Age blast -

Raps rudely on the rotting shutter" [2, c.93].

В данном случае переводчиком закреплено семантическое значение образа эпохи - грубость, жестокость, беспощадность, в результате чего экспрессивность информации становится ярче.

Наиболее интересными примерами стилистических трансформаций являются примеры замены сравнений метафорами. Частота употребления сравнения в переводе в 1, 11 раз ниже текста оригинала, хотя это не говорит о снижении степени экспрессивности или утрате образности в тексте перевода, поскольку метафоричность оригинала и перевода остаются тождественными. Так, в стихотворении 1914 г. находим пример сравнения с эпитетом "чудесный" в основании:

"Затем что воздух был совсем не наш,

А как подарок божий - так чудесен" [2, с.56].

В тексте перевода ассоциативно-образный блок "сравнение + эпитет" трансформируется в блок "эпитет + метафора" при сохранении семантического содержания составляющих слов и всего образа:

"And because the air was not like ours,

It was so wonderful - a gift divine…" [2, c.57].

Трансформация сравнения в развёрнутую метафору в тексте перевода предполагает увеличение степени образности текста благодаря влиянию структурной природы самой метафоры, которая снимает чёткость сопоставления субъекта и объекта, свойственного сравнению, и, тем более, лишена того самого основания сравнения, помогающего выстроить ассоциативно-образную связь. Метафора заявляет свой образ с большей "нелогичностью" сопоставления, что предполагает больше возможных объяснений такого сопоставления, а значит - более широкую образность текста:

"А каждый читатель как тайна,

Как в землю закопанный клад…" [2, с. 154].

"Each reader's a treasure-trove hidden

In fathoms of earth…" [2, c. 155].

В тексте оригинала сравнение, выраженное через союз "как", сразу позволяет воспринять смежность субъекта "читатель" и объекта "клад" как воображаемую, и сам указанный союз "подготавливает" читателя к этому. В переводе подобного аналога нет: метафора связывает компоненты образа без ассоциативно-образной "подготовки". Можно предположить, что в тексте оригинала те сравнения, где объект ставится, согласно правилам русского языка, в творительный падеж, могут приближаться по своему стилистическому эффекту к метафоре, поскольку падежные окончания не столь очевидны в восприятии структуры сравнения, как союзы, и могут сохранять "размытость" ассоциативно-образных связей.

В переводе стихотворения "Любовь" ("Love") можно проследить один из интереснейших процессов преобразования сравнения, выраженного творительным падежом, в развёрнутую метафору:

"То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует [2, с.30].

"It snakes into your heart and, coiling up,

Its poison works with subtle skill,

Or else it coos the whole day as the dove

That pecks the breadcrumbs on your window-sill" [2, с. 31].

Переводчик расширил границы семантической информации сравнения, применив развёрнутую метафору, чья экспрессивность может восприниматься выше за счёт добавления новых семантически связанных образов: "poison", "breadcrumbs". С другой стороны, нельзя не согласиться, что выбор стилистической трансформации оправдан, поскольку метафорическое сравнение в оригинале не обозначено союзами и формально уподобляется развёрнутой метафоре.

Таким образом, стилистические трансформации, осуществляемые наряду с лексико-грамматическими, особенно влияют на ассоциативно-образные связи в поэтическом тексте и, следовательно, на степень экспрессивности текста перевода в тех случаях, где наблюдается добавление эпитета, метонимии или метафоры. Эпитеты, введённые переводчиком в конце ассоциативно-образного блока, осуществляют оценочную функцию ярче экспрессивно-эмоциональной, служа ориентиром в отношении героини к описываемому объекту. В отношении метонимии также может применяться опущение тропа с заменой на стилистически нейтральное слово без компенсации утраченного образа, но с сохранением семантического содержания. Сравнения, выраженные в тексте оригинала через творительный падеж, трансформируются в метафору в тексте перевода через смежность их ассоциативно-образного построения - без очевидного разграничения субъекта и объекта сравнения.

Библиографический список

1. Гончаренко С.Ф. Поэтический перевод и перевод поэзии: константы и вариативность // Журнал "Самиздат". 2012. URL:http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/poetic-transl.shtml.

2. Ахматова А.А. Стихотворения. М.: Радуга, 1988. 274 с.

3. Апресян Ю.Д., Медникова Э.М. Новый большой англо-русский словарь: В 3 т. М., 2000.

Размещено на Allbest.ru