Что делает нашу речь яркой и выразительной

Размещено на http://www.allbest.ru/

Что делает нашу речь яркой и выразительной

Содержание

Введение

1. Основные средства речевой выразительности

2. Что мешает яркой, выразительной речи

Заключение

Литература

Введение

Русский язык -- один из наиболее развитых языков. Он обладает богатым словарным фондом, выразительной краткостью и ясностью лексических и грамматических средств, развитой системой функциональных стилей, способностью отразить все многообразие окружающего мира.

Высокий уровень функционального развития русского языка открывает широкие возможности для его разнообразного употребления во всех сферах общественной жизни, посредством русского языка может быть передана самая разнообразная информация и выражены тончайшие оттенки мысли.

Современный русский литературный язык не похож на однообразную плоскую равнину. Его "ландшафт" сложнее: есть горы, холмы, есть спуски в долину, в поймы рек. Если не говорить не метафорически, а прямо, то современный русский литературный язык стилистически расчленен. Одни слова имеют высокую, торжественную окраску, другие -- разговорную. Наконец, очень многие слова стилистически прозрачны, они не имеют окраски: я, ты, он, быть, идти, думать, читать, работать, мать, отец, дом, жизнь, человек, цветы, дерево, лицо, ясень, радость, мысль, смелость, большой, синий, хороший и т.д.

Стилистически разграничены не только слова, но и синтаксические конструкции. Примеры: Я позабыл, что надо отправить письмо (нейтр.). -- А я и позабудь, что письмо-то отправить надо (разг.); Это неизбежно, ибо таково веление истории (высок.). -- Этого нельзя избежать, потому что так требует история (нейтр.). В последнем случае союзы ибо -- потому что -- синтаксическое средство, помогающее создать стилистический контраст. Огромное большинство грамматических конструкций принадлежит нейтральному стилю.

В стилистических разграничениях выражается отношение говорящего к речи: она оценивается им как имеющая большое, даже всеобщее значение или как речь более "ограниченного пользования", для сравнительно ограниченного круга лиц.

Поэтому основное значение стилистических различий надо видеть в том, что сама речь может оцениваться как важная, существенная для всех (или многих) или, наоборот, как имеющая значение только ограниченное: здесь, сейчас, для присутствующих. Метонимически эти различия переносятся и на объект речи, на то, что называется; сами предметы, обозначаемые средствами высокого и разговорного стиля, могут представляться различными. В высоком стиле может быть запечатлена торжественность, характерная для обстановки, в которой бывает уместна речь высокого стиля; неторжественность, повседневность (не в порицательном смысле) запечатлена в стиле разговорном. Таковы те смыслы, которые передают с помощью стилистических разграничений.

Нейтральные языковые единицы характеризуются тем, что они уместны в любой речи. Они не имеют тех красок, тех стилистических смыслов, которые свойственны высокому и разговорному стилям. Ни один текст (письменный, устный) нельзя создать средствами только одних окрашенных единиц. В любом тексте большинство слов и синтаксических конструкций -- нейтрального стиля. Окрашенные единицы вводятся в среду нейтральных единиц -- и тогда мы воспринимаем весь текст как высокий или разговорный по стилю. Стакан чаю -- это вода, слегка окрашенная чаем, но это не "стакан воды", а именно "стакан чаю". Так и высокий (или разговорный) текст: большинство его единиц -- неокрашенные, нейтральные, окраску придают немногие высокие (или в другом случае -- разговорные) слова. русский язык речевой стилистический

Запомним: с помощью стилистической градации -- высокий -- нейтральный -- разговорный стиль оценивается сама речь; это -- основа стилистических разграничений.

Существуют не только стилистически противопоставленные единицы языка, но и языковые законы их использования. Если просмотреть на нескольких страницах словаря слова с пометкой "разг." и " высок.", то сразу можно заметить, что высоких слов значительно меньше, чем разговорных. Это отражает норму современного литературного языка: в тексте (письменном или устном) может быть много разговорных слов, и это не претит современному языковому вкусу. Наоборот, слова высокого стиля должны употребляться скупо, чтобы не вызвать впечатления нарочитой экзальтации или неискренности. Таков вкус времени, отразившийся в речи и в законах употребления языковых единиц.

Требования к выразительности художественной речи (или, по-другому, языка художественной литературы) строже, чем к обычной. Например, нормами нехудожественной речи не учитывается значение рода неодущевленных существительных, потенциальная членимость слова, тонкие смысловые и стилистические оттенки и многое другое, а в художественной речи все это имеет большое значение.

Обратите внимание и на то, что наши требования к звучанию нехудожественной речи очень широки и неопределенны. Вряд ли кому-нибудь случалось отказаться от того или иного высказывания из-за его звуковой невыразительности или недостаточной гармоничности. Между тем в художественной речи -- особенно в поэзии, но также и в прозе -- требования фонетического лада, звуковой выразительности очень высоки. Звук сам по себе становится одним из средств изображения:

Увалы хищной тишины,

Шатанье сумерек нетрезвых, --

Но льдин ножи обнажены

И стук стоит зеленых лезвий.

Немолчный, алчный, скучный хрип,

Тоскливый лязг и стук ножовый,

И сталкивающихся глыб

Скрежещущие пережевы.

(Б.Л. Пастернак)

К тем требованиям, которые предъявляет к слову всякая речь, художественная добавляет еще повышенные фонетические требования.

Языковая ткань в художественном произведении создается на основе гораздо более строгих требований, чем в художественной речи. Выбор этот труден и часто связан с "муками слова". Он всегда -- творчество. Творчество, направленное на то, чтобы слово отвечало высоким нормам выразительности и подлинности.

1. Основные средства речевой выразительности

Риторический вопрос -- это экспрессивное утверждение или отрицание.

Риторический вопрос интонационно и структурно выделяет на фоне повествовательных предложений, что вносит в речь элемент неожиданности и тем самым усиливает ее выразительность. Некоторая театральность этого приема повышает стилистический статус текста, поднимает его над обыденной речью. Риторический вопрос нередко служит эффектным завершением речи, например:

Это Вы мне рассказываете? Разве я не знаю это?

Речевыми средствами поддержания контакта с собеседником служат также коммуникация, парантеза, риторическое восклицание, умолчание. Коммуникация - это мнимая передача трудной проблемы на рассмотрение слушающему, например: «Ведь сама схема безумно удобна и выгодна. Смотрите сами. Чтобы получить кредит, надо будет накопить 30 процентов стоимости квартиры».

Опознавательным знаком этой фигуры речи служит формула «судите сами» или ее аналоги: «смотрите сами», «вот и решайте» и т.п. Коммуникация бывает двух видов: один, подобно обсуждению, приглашает к вдумчивому анализу уже сделанного вывода; другой останавливает рассуждение перед напрашивающимся выводом «В немецком городе Фрейбурге на 170 тысяч жителей 40 действующих храмов -- и они еще плачутся на упадок религиозности; а в Новгороде, на 220 тысяч человек -- всего два храма!.. Вот и считайте!..»

Независимо от частных особенностей коммуникация повышает убедительность рассуждений.

Парантеза -- самостоятельное, интонационно и графически выделенное высказывание, вставленное в основной текст и имеющее значение добавочного сообщения, разъяснения или авторской оценки, например: «В США от гриппа (это вам не куриная слепота!) ежегодно умирает 4000 человек и болеют около 5 миллионов" ("Известия", 1996).

Эта стилистическая фигура внутренне противоречива, поскольку, с одной стороны, создает ощущение взаимного доверия и понимания, порождает иллюзию перехода от подготовленной речи к неподготовленной, живой, с другой стороны, как всякий «прием», она вносит некоторый элемент нарочитости. Не случайно парантеза нередко служит средством иронического, отстраненного изложения.

Риторическим восклицанием, по классическому определению, называется показное выражение эмоций. В письменном тексте эта псевдоэмоция оформляется графически (восклицательным знаком) и структурно: «С каждой разборкой подобного типа людям все виднее одно -- как же в таком окружении тяжело спикеру!» ("Известия", 1998). Восклицательный знак в таких высказываниях -- это способ привлечь внимание читателя и побудить его разделить авторское негодование, изумление, восхищение.

Умолчание -- указание в письменном тексте графическими средствами (многоточием) на невысказанность части мысли: «Хотелось как лучше, а получилось... как всегда» ("МК", 1998). Многоточие -- намек на известные обоим факты или обоюдно разделяемые точки зрения.

Вторая группа фигур, занимающих важное место в языке -- это повторы разных типов. Известная мудрость гласит: «Что скажут трижды, тому верит народ». Повторяющиеся сегменты фиксируются памятью и влияют на формирование отношения к соответствующей проблеме. Повторы могут создаваться средствами любого языкового уровня. На лексическом уровне это может быть буквальный повтор слов: «Поэт в России он больше, чем поэт»; или столкновение в одной фразе паронимов -- парономазия: "Начинающий бизнесмен руководствуется не только классовыми соображениями, сколько кассовыми» ("Известия" 1998). К лексическим повторам относится и повтор, затрагивающий глубинную семантику, так называемый эпанодос - повтор с отрицанием, которое может быть выражено морфемой или служебным словом: «Выбор в отсутствии выбора». «И жертвы их беззакония стали жертвами закона» (МК, 1996).

На синтаксическом уровне повтор может затрагивать структуру предложения.

Повтор -- это важнейший стилеобразующий компонент, выходящий далеко за рамки фигур речи, затрагивающий все элементы языковой выразительности

Третье место по частоте употребления занимает аппликация -- вкрапление общеизвестных выражений (фразеологических оборотов, пословиц, поговорок, газетных штампов, сложна терминов и т.п.).

Аппликация совмещает в себе два вида речевого поведения - механическое, представляющее собой воспроизводство готовых речевых штампов (ср. (в билетной кассе): «Два до Москвы», (в магазине) «Два молока»), и творческое, «не боящееся» экспериментировать с языком. Использованием аппликации достигается сразу несколько целей: создается иллюзия живого общения, говорящий демонстрирует свое остроумие, оживляется «стершийся от многократного употребления устойчивого выражения образ, украшается еще одной фигурой.

В письменной речи особую роль играют структурно-графические выделения. К ним относятся сегментация, парцелляция и эпифраз. С помощью этих фигур внимание читателя обращается на один из компонентов высказывания, который в общем потоке речи мог бы остаться незамеченным.

Сегментация - это вынесение важного для автора компонента высказывания в начало фразы и превращение его в самостоятельное назывное предложение (так называемый именительный представления), а затем дублирование его местоимением в оставшейся части фразы, например: «Обмен купюр: неужели все напрасно?» (МК. 1993).

Парцелляция -- в письменном тексте отделение точкой одного или нескольких последних слов высказывания для привлечения к ним внимания читателя и придания им нового звучания, например: «Процесс пошел. Вспять?» (КП. 1993).

Эпифраз, или присоединение, -- добавочное, уточняющее предложение или словосочетание, присоединяемое к уже законченному предложению, например: «Кто мог бы подумать, что вопрос об этом поставят боннские политики, да еще социал-демократы?» (Изв. 1996).

Особую роль в речи играют сравнения. Но употреблять сравнения надо осмысленно.

Еще античными логиками было строжайше запрещено использовать сравнения и метафоры для доказательства. Считалось, что они искажают мысль, ибо выдают за тождественные те предметы, которые лишь подобны.

Теперь обратимся к такому средству речевой выразительности, как тропы.

Троп -- это любая языковая единица, имеющая смещенное значение, т.е. второй план, просвечивающий за буквальным значением. Взаимодействие и взаимообогащение двух смыслов является источником выразительности.

Самое важное место среди тропов занимает метафора -- перенос имени с одной реалии на другую на основании замеченного между ними сходства. Способность создавать метафоры -- фундаментальное свойство человеческого сознания, поскольку человек познает мир, сопоставляя новое с уже известным, открывая в них общее и объединяя общим именем. С метафорой связаны многие операции по обработке знаний -- их усвоение, преобразование, хранение и передача.

Кроме того, метафора служит одним из способов выражения оценки, а нередко приобретает статус аргумента в споре с оппонентами или при их обличении (по определению Н.Д. Арутюновой, "Метафора -- это приговор без суда»).

Метаморфические образы, в которых осмысливается мир, как правило, стабильны и универсальны внутри одной культуры, что дало возможность американским исследователям Дж. Лакоффу и М. Джонсону выделить их и описать. Это образы вместилища, канала, машины, развития растения или человека, некоторых форм человеческой деятельности, такой простейшей, как двигательная (например, моргать, хлопать, скакать), или более сложных (строить, выращивать, воевать). Политика как неуловимое соединение умственно-речевой и социальной деятельности человека осмысляется в тех же базовых образах: машины и механизмов («ритм колебаний политического маятника», «предвыборная машина», «нейтронные ускорители реформ»), дороги как частного случая метафоры «канала» и связанных с ней средств передвижения («президентская гонка", «обочина жизни»), растения («ростки демократии», «корни национального конфликта»), войны («план торпедировался», «взрыв недовольства», «экономическая блокада»), более честной борьбы - спортивной («политический Олимп», «вступил в игру его главный соперник»). Наконец, особую роль в осмыслении политики как неискренней деятельности играет метафора театра или цирка («политическая арена», «политический фарс», «политический сценарий «закулисные маневры») Ряд примеров метафоры времен перестройки взят из книги: Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю). М., 1991..

Как утверждают Дж. Лакофф и М. Джонсон, всей нашей деятельностью управляют нами же созданные метафоры.

Широко распространен в языке каламбур, или игры слов, -- остроумное высказывание, основанное на одновременной реализации в слове (словосочетании) прямого и переносного значений или на совпадении звучания слов (словосочетаний) с разными значениями, например: «Коммунистам в Татарстане ничего не светит, даже полумесяц» (Изв. 1996).

Близкие метафоре тропы -- персонификация (перенесение на неживой предмет функций живого лица).

И аллегория - такой способ повествования, при котором буквальный смысл целостного текста служит для того, чтобы указать на переносный смысл, передача которого является подлинной целью повествования. (На работе они совсем разные: как стрекоза и муравей). Аллегория позволяет сделать мысль об абстрактных сущностях конкретной и, образной.

Конкурирующим с метафорой тропом является метонимия -перенос имени с одной реалии на другую по логической смежности. Под логической смежностью понимают соположенность во времени или пространстве, отношения причины и следствия, означаемого и означающего (дожить до седин; шипенье пенистых бокалов).

К метонимии очень близка синекдоха -- перенос имени с целого на его часть и наоборот: «Над нашей территорией может беспрепятственно летать любой, кто достал «борт» и горючее» (Изв. 1996).

Другая разновидность этого тропа -- синекдоха числа, т.е. указание на единичный предмет для обозначения множества или наоборот, -- обычно повышает стилистический ранг высказывания, поскольку единичный предмет, соединяющий в себе черты многих подобных предметов, существует лишь как абстракция, идеальный конструкт, и умозрительный, идеальный мир описывается текстами высокого стиля: «Указ оптимисты расценивают как хороший импульс для ударного труда российского пахаря на весенней борозде» (Т. 1996).

Использование синекдохи числа при описании отрицательно оцениваемых событий придает повествованию иронический оттенок: «Оскудевшее российское поле в лучшем случае получит раз в 10 удобрений меньше, чем в прежние, благополучные весны» (Т. 1996).

Ироническая окраска может также создаваться антономазией -- употреблением имени собственного в нарицательном значении или наоборот: «Примерно в то же время в Азове готовился к отъезду в неведомые Палестины некто Альберт Жуковский» (Изв. 1996).

Важную роль в речи играет антифразис -- употребление слова или выражения, несущего в себе оценку, противоположную той, которая явствует из контекста.

Антифразис имеет две разновидности: иронию (завышение оценки с целью ее понижения) и мейозис (занижение оценки с целью ее повышения). Так, фраза: «Короче, налицо некоторый повод для ликования крестьянства» (Т. 1996) -- явно иронична, поскольку слово «ликование» относится к высокому стилю и содержит завышенную оценку того бытового явления, которое оно называет. Напротив, в предложении: «Мы (Эквадор. -- Авт.) чувствуем свою вину за то, что банановая кожура очень часто появляется на московских улицах (МК. 1996) -- притворно занижена самооценка, т.е. читатель имеет дело с мейозисом.

Предельным, наиболее резким и жестким выражением иронии является сарказм.

Аллюзия в строгом смысле не является тропом или фигурой. Она представляет собой прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом -- литературным или историческим. Аллюзия -- это намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущением, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».

По содержанию аллюзии подразделяются на исторические и литературные. Первые строятся на упоминании исторического события или лица. Литературные аллюзии основаны на включении цитат из прецедентных текстов (часто в измененном виде), а также на упоминании названия, персонажа какого-либо литературного произведения либо эпизода из него. Встречаются и смешанные аллюзии, обладающие признаками как исторической, так литературной аллюзии.

Основные разновидности литературной аллюзии:

1. Литературные цитаты-реминисценции, имена персонажей, названия произведений и т.д.: «Человек -- это звучит горько» (КП. 1995); «Все счастливые жители нашей деревни похожи друг на друга, Несчастные? Каждый «по-своему» (Изв. 1996).

2. Видоизмененные высказывания ученых, политиков, деятелей культуры и т.д.: «Возникла почти революционная ситуация, когда низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять никак. Ни по-старому, ни по-новому» (КП. 1995).

3. Библеизмы (факты, имена, фразы из Ветхого и Нового Завета: «Служба воздушного движения грубо нарушила наставления по производству полетов -- своего рода «Отче наш» авиаторов» (Изв. 1996).

4. Цитаты, в том числе трансформированные, из популярных песен: «Любимый урка может спать спокойно» (КП. 1993); «Что ж в июне капитан может стать майором» (Изв. 1996).

5. Измененные названия теле- и видеофильмов, фразы из популярных фильмов и телепрограмм, рекламы: «Виртуальный офис -- это реальность» (МН. 1996); «Внимание: всем послам!» (МК. 1993); «Куриные окорочка все-таки полетят в Россию» (Изв. 1996).

6. Трансформированные крылатые выражения: «Теперь все будет просто: пришел, увидел, поменял» (МК. 1996); «Третья сила» умерла. Да здравствует «Третья сила»?» (МК. 1996).

7. Названия живописных полотен, скульптур и других произведений искусства: «Однако юные бойцы оппозиции отвергают насилие и уверяют, что не возьмут в руки оружие пролетариата» (Изв. 1996).

Иллюзии раздвигают временные рамки и расширяют культурное пространство речи, обогащают ее смысловыми и эмоциональными оттенками (в том числе создают предпосылки для возникновения разнообразных ассоциаций); служат средством выражения оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации.

2. Что мешает яркой, выразительной речи

Мешает яркой, выразительной речи наплыв заимствованных слов (притом -- заимствованных без нужды), жаргонной лексики, просторечных, т.е. ненормативных, явлений в области произношения и грамматики.

Речевые капризы весьма многообразны. Задача говорящего заключается в том, чтобы отсеять, отобрать из этого хаоса наиболее точные, емкие, звучные слова, а не увлекаться хламом вроде таких бессмысленных словечек, как мура, буза, волынить.

Другая опасность для речи -- влияние на бытовую речь книжных штампов, особенно штампов официально-делового стиля. Первым об этой опасности, о распространении "канцелярита", заговорил К.И. Чуковский.

Спрашиваю у одного из редакторов, есть ли в редакции клей, и слышу высокомерный ответ:

-- Я не в курсе этих деталей.

В поезде молодая женщина, разговорившись со мною, расхваливала свой дом:

-- Чуть выйдешь за калитку, сейчас же зеленый массив!

И вот столь же "культурное" изречение некоей интеллигентной гражданки:

-- А дождю надо быть! Без дождя невозможно. В деревне климатические условия нужны.

Как бы ни были различны эти люди, их объединяет одно: все они считают правилом хорошего тона возможно чаще вводить в свою речь (даже во время разговора друг с другом) слова и обороты канцелярских бумаг, циркуляров, реляций, протоколов, докладов, донесений и рапортов Чуковский К. И. Живой как жизнь: О русском языке. М., 1966. С. 118..

Бесспорно, что "канцелярит" -- опасность для выразительности, для образности, для живой эмоциональности нашей речи.

В словарях около некоторых слов стоит помета "разг.", например около таких: вздремнуть, восвояси, восьмерка, вояка, впервой, вперевалку и т.д.

Около других слов стоить помета "высок.", например около таких: владычествовать, властелин, влачить, воздвигнуть, возликовать, возмездие, воинство, воистину, вопиющий.

Одна помета обозначает, что слово относится к разговорному стилю языка, другая говорит о принадлежности его к высокому стилю. В печати были протесты против таких помет. Говорили, что они (особенно помета "разг.") дискредитируют слова, внушают неуважение к ним, боязнь их употреблять. Видели в этом и попытку превратить бескрайние просторы языка в "языковой пятачок".

Так ли это? Помета "разг." обозначает как раз, что слово стилистически не бесцветно, она напоминает: это слово особое, окрашенное", употреблять его надо не всюду, не всякий раз, а с толком, когда нужна именно такая окраска речи. Слово с пометой "высок." имеет свою область применения, оно тоже окрашено.

Что будет, если этих помет в словарях не окажется? Многие и без словаря знают, какие слова разговорные. Им это подсказывает чутье языка (т.е. языковый опыт). Но многие будут сбивчиво, стилистические необоснованно использовать эти слова. Все ли чувствуют, понимают, что восьмерка -- слово разговорное? Учитель может сказать ученику: "Поправьте восьмерку, она небрежно написана". Но в научном трактате это слово неуместно. Забвение того, что разговорные слова именно разговорные, приведут к ущербу и для выразительности речи (их станут употреблять как нейтральные, стилистически "бесцветные" слова), и для ее упорядоченности. Возникнет хаос: одни будут использовать эти слова как окрашенные; они помнят, что восьмерка, в отличие от восемь, необычное слово. Другие привыкнут видеть в разговорных словах простые дублеты слов неразговорных. Отсюда несогласованность в речи говорящего -- слушающего. Они по-разному оценивают слова, поэтому по-разному оценивают речь; у них возникает речевой разлад. Устранили нормативность (отказались от помет, т.е. от общеобязательной стилистической оценки слов) -- нанесли урон и выразительности речи. Одно с другим прочно связано: норма и выразительность. Общество заботится и о строгой упорядоченности литературной речи, и о том, чтобы не были стеснены ее выразительные возможности. Нельзя забыть ни о той, ни о другой задаче.

Пуристы думают только о сохранении строгой традиционной упорядоченности в языке. Появление нового слова, оборота, выражения ими сразу и безоговорочно отвергается; новшества кажутся им разрушающими закономерность, целостность, гармоничность отношений в языке. Другие, наоборот, радостно приветствуют всякую новинку; по их мнению, все, что появляется в речи, создает новую выразительность и должно быть узаконено языком. Они не замечают, что нередко какое-нибудь неожиданно хлесткое словечко бывает выразительно только несколько дней, а потом становится обузой для большинства говорящих, что иная новинка, пусть даже с первого взгляда выразительная, несет с собой вульгарность и грубость.

Заключение

Заботиться о языке -- значит не быть ни пуристом, ни бесшабашным хвалителем всякого новшества. Дело не в "умеренности и аккуратности" оценок, а в языковом вкусе, его широте и -- одновременно -- строгости. Отдельный человек в своих оценках нередко ошибается, но язык -- наше общее дело, и общественное мнение бывает в конце концов справедливым. Оно принимает все подлинно ценное.

Литература

1. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора. - М., 1991.

2. Новиков Л.А. Искусство слова.

3. Чуковский Х.И. Живой как жизнь: О русском языке. - М., 1966.

Размещено на Allbest.ru