Джефри Чосер и его вклад в создание национального английского языка

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Джефри Чосер и его вклад в создание национального английского языка

1. Краткая биография Дж. Чосера

Джефри Чосер (Chaucer, Geoffrey) (1344? - 1400), виднейший из английских поэтов Средневековья, крупнейшая фигура английской литературы. Предполагают, что он родился между 1340 и 1344 и что местом рождения был Лондон. Джон Чосер, отец Джефри, преуспевающий виноторговец, занимал пост помощника королевского кравчего в Саутгемптоне.

Общество, в котором Чосер вырос, говорило по-французски. Король Эдуард III говорил по-английски лишь в самых исключительных случаях. Для его жены, королевы Филиппы, французский язык был родным. Речи в парламенте произносились на французском языке. Первая английская речь прозвучала там лишь в 1363 г., но французский язык в нижней палате был в постоянном употреблении еще в 1377 г., а в верхней - даже значительно позднее. Домашним языком у представителей аристократии был французский.

Первая запись, касающаяся Джефри (1357), найдена в расходной книге Элизабет, графини Ольстерской, жены принца Лайонела (одного из сыновей Эдуарда III). О Джефри упоминается как о паже, которому было куплено новое платье.

В 1359-1360 Чосер служил в английских войсках во Франции (Столетняя война с перерывами продолжалась на всем протяжении его жизни). Он попал в плен неподалеку от современного Реймса; в начале 1360 за него был заплачен значительный выкуп, и он смог вернуться в Англию. В том же году Чосер снова отправился во Францию, будучи по-прежнему на службе у принца Лайонела, но теперь уже в качестве курьера; это была первая из его многих дипломатических миссий. Затем его имя примерно на семь лет исчезает из хроник. Весьма вероятно, что за это время Чосер женился на Филиппе Роут, которая входила в свиту графини Ольстерской, а на момент свадьбы - в свиту королевы; ее сестра Кэтрин Суинфорд была самой известной любовницей, а затем третьей женой Джона Гонта, четвертого сына Эдуарда.

После войны (1360-1367 гг.), Чосер посещал, по-видимому, лондонскую высшую юридическую школу, которая давала и хорошее общее образование. Там он приобрел умение работать над тем, что вскоре стало главным делом его жизни, - над вопросами литературы. Он изучал классиков. То были Вергилий, Стаций, Лукан, воспетые Данте, Клавдиан («Похищение Прозерпины»), Гораций и Ювенал, но особенно Овидий, «Метаморфозы» и «Героиды» которого сделались его любимыми книгами. Изучал он, конечно, также патристическую и средневековую латинскую литературу, и сочинения корифеев схоластической науки, которые очень ему пригодились, когда ему понадобилось снабжать учеными сведениями своих героев. Перевод Боэция, популярного у схоластиков, как и более поздний трактат об астролябии, отражал эти интересы. Но больше, чем классиками, и больше, чем отцами церкви и схоластиками, Чосер увлекался современными французскими поэтами. Тут было всего понемногу: эпос, лирика, видения, аллегория всех видов. Он отдал обильную дань влиянию этой литературы в тот ранний период своей деятельности, когда переводил «Роман о Розе», писал небольшие поэмы и лирические стихотворения.

В 1367 имя Чосера вновь появляется в документах; на этот раз он упоминается как королевский камердинер; упоминается также, что он получал от короны пенсион. После этого имя Чосера начинает встречаться часто: королевские подарки ему и его жене, очередные пособия, новые назначения, дипломатические поездки. Зафиксировано и чрезвычайно важное для истории литературы поручение Чосеру в 1372 вести переговоры с герцогом Генуи. Этим назначением датируется первая поездка поэта в Италию (точнее, первая, в которой мы можем быть уверены), оказавшая, наряду со второй, в 1377, огромное влияние на творчество Чосера. Два путешествия в Италию дали Чосеру возможность наблюдать пышный рост городской культуры, первые классовые бои и первый расцвет Возрождения. Все это было совершенно не похоже на то, что он видел дома. Он наблюдал зарождение новой буржуазной культуры, видел итальянские городские республики и монархии нового типа, дивился победному подъему торговли и промышленности и в свете этих впечатлений, начинал по-новому расценивать все то, что оставил в Англии.

Когда в 1378 г. поэт вернулся на родину, Эдуарда III не было в живых. Не было в живых также ни Черного Принца, ни Лайонеля Кларенского, первого покровителя Чосера. Он перешел под опеку следующего сына короля Эдуарда, Джона Гаунта, герцога Ланкастерского, и сумел завоевать его симпатии. По мере того, как подрастал юный король Ричард II, закреплялись связи и с ним. Но теперь Чосер нуждался в этом меньше. Уже в 1374 г., после его возвращения из первой итальянской поездки, Эдуард дал ему должность таможенного контролера при Лондонском порте. Функции и полномочия его позднее были расширены.

В 1375 ему был пожалован надзор над графством Кент с перечислением в его пользу различных штрафов, налагаемых таможней.

В 1389 Чосер был назначен надзирателем королевских работ и оставался на этом посту в течение двух лет. После поэт получил свое последнее назначение - помощника лесничего Королевского леса в Норт-Питертоне (в Средние века лесничим назывался человек, надзиравший за охотничьими заповедниками). О последующих годах жизни Чосера мы знаем несколько меньше. В 1399 он взял в аренду на 53 года дом близ Вестминстерского аббатства. В этом доме Джефри Чосер и умер 25 октября 1400.

Жизненный путь Чосера, таким образом, прошел через все слои английского общества. Он научился понимать хозяйственные, бытовые, индивидуальные различия между людьми, понимать их радости и горести. Перед ним раскрывалась народная жизнь, реальная, полная красок, и уже через свои английские впечатления он воспринимал все, что приходило к нему из книг, как сюжет или как стержень для повествования.

2. Особенности литературного стиля Дж. Чосера

Вопрос о языке, на котором нужно писать в прозе и стихах, решался просто и без усилий. Чосер мог писать только по-английски. Ему невозможно было писать ни на каком другом языке, кроме английского: так крепко сидели корни его творчества в национальной жизни. Для Чосера вопрос о латинском языке даже не вставал, но вопрос о французском языке, нужно думать, был сложнее. Чосер хотел писать стихи; формы стихов давались только французскими образцами, а его общество, то общество, вниманием которого, он единственно дорожил в пору своих дебютов, читало только по-французски.

Удивительнее всего, что Чосер с самого начала решился писать по-английски. Если бы дело шло о 1386 г., когда Чосер всем существом своим чувствовал уже свою сращенность с английским народом, это было бы не удивительно. Но то, что это решение было принято, когда он был юным пажом, показывает, как остро было у него ощущение реальной жизненной правды и как рано обрел он безошибочный глазомер подлинного народного поэта.

В то время Чосер должен был выбрать среди английских наречий то, которое имело всего больше прав стать единым национальным языком. В этой области царил разброд, и без канонизации какого-либо наречия в роли национального языка литература не могла бы развиваться свободно. В соревновании областных диалектов средневековой Англии уже определилось значение диалекта Лондона как крупнейшего центра страны. Чосер был уроженцем Лондона. Он воспользовался в своих сочинениях диалектом Лондона, как Данте флорентийским диалектом. Чосер не создал английский литературный язык, он только нашёл в живой народной диалектальной ткани тот лингвистический элемент, который был наиболее пригоден для создания литературного языка и сделал лондонский диалект единым языком английской литературы.

В течение 150 лет после завоевания Англии норманнами это влияние французского языка на английский исходило в основном со стороны нормандского и пикардского диалектов французского языка, однако с раздвижением границ Анжуйской империи (1154-1189) Генриха II Плантагенета до Пиренеев активное влияние на английский язык стали оказывать и другие диалекты, особенно центральнофранцузский, или парижский диалект. И в сегодняшнем английском слова исконно нормандского происхождения (catch «поймать', warden 'сторож', warrant 'залог, гарантия', wage 'заработок, возмездие', reward 'вознаграждение') сосуществуют бок о бок со словами из центральнофранцузского диалекта (chase 'преследовать', guardian 'сторож', guarantee 'гарантия', gage 'залог', regard 'забота, уважение'). Знаменательная победа пришлась на 1362, когда был впервые официально открыт парламент с заседаниями на английском языке. Чосеру не было тогда еще и тридцати лет. Хоть он прекрасно владел французским, но решил писать свои поэмы по-английски; правда, добрая половина использованных им слов была романского происхождения. Так что в этом отношении Чосер тоже предвосхитил будущее. Нынешний английский лексикон примерно наполовину германского (английского и скандинавского), а наполовину романского (французского и латинского) происхождения. Слова shire 'графство', town 'небольшой город', hamlet 'деревушка', hall 'холл', house 'дом'и home 'домашний очаг» - английского происхождения, тогда как county «графство', city 'крупный город', village 'деревня', palace 'дворец', mansion 'имение', residence 'резиденция» и domicile «постоянное местожительство» - французского. Там, где в языке рядом с английским словом сосуществует его французский синоним, первый имеет, как правило, более конкретное, вещественное и приземленное значение: достаточно сравнить такие синонимы, как freedom и liberty «свобода', friendship 'дружба» и amity «дружественные отношения', happiness 'счастье» и felicity 'блаженство'.

Чосер был поэтом, мысли, достойные художественного огранения, складывались у него в стих и в строфу. Ему нужно было найти метры, наиболее отвечавшие его задачам. Но поскольку он хотел писать только по-английски, начинались трудности, которые он должен был преодолеть. Старый англо-саксонский аллитеративный стих, который незадолго до того был возрожден Ленглендом и в который неплохо укладывалось дидактическое содержание «Видения о Петре Пахаре», не годился для поэтических целей Чосера (недаром он смеялся над аллитерацией в «прологе священника» rom, ram, ruf). В нем тесно было широкому эпическому рассказу и неторопливому реалистическому повествованию. Следовательно, и метр, и строфу нужно было искать. Французские образцы были под рукой и в изобилии. Чосер перепробовал все: и стих куртуазного эпоса, и стих «Романа о Розе», и фаблио, и балладу и лирические строфы.

Чосер в своём творчестве учился сперва у французов, потом у итальянцев. Он брал у них форму и сюжет. Но форму он перековывал, а сюжету сообщал свой, национально-английский и народно-английский отпечаток, т.е. давал ему новый смысл.

К сожалению, более пристально проследить процесс его ученичества у французов уже невозможно. Ясно только одно: Чосер с особенным вниманием остановился на балладе. Это было тогда стихотворение в 28 строк с нефиксированным количеством слогов в строке, разделенное на три строфы по восемь строк с заключительным envoi в четыре строки. Рифмы в строфе шли в порядке ababbcbc и должны были повторяться во всех трех строфах, но так, чтобы ни одно слово не стояло тут дважды. Envoi содержал только две рифмы: abab. Результатом работы Чосера над балладным строем было то, что он установил для себя семистрочную пятистопную строфу вместо восьмистрочной, с рифмами, которые шли ababbec, с необязательным envoi. Эта строфа сама по себе, вне балладной формы, стала его любимым стиховым орудием и отлично подошла для повествовательных целей. Ее стали называть rime royale, возможно потому, что она связана с французским chant royal, или потому, что этой строфой писал король Яков I Шотландский.

Итальянская октава, с которой Чосер познакомился по «Тезеиде» и «Филострато» Боккаччо, не заставила его изменить своей семистрочной строфе. Она лишь сделала ее более гибкой и свободной. Любопытно, что «рассказ рыцаря», повторяющий сюжет «Тезеиды», написан бесстрофным пятистопным ямбом со смежной рифмой, так называемым «героическим двустишием», а «Троил», повторяющий сюжет «Филострато», - семистрочной строфой. И, пожалуй, еще любопытнее такие две детали. Когда Чосер пользуется октавой, рифмы в ней чередуются не как в итальянской октаве: abababcc, а как в балладе: ababbcbc; она лишь освобождена от прочих стиховых строгостей балладного строя. А когда Чосеру понадобилось вставить в «Троила» сонет Петрарки «S'amor non e…» он перевел его с буквальной точностью, но сонет растворился в общей стиховой ткани поэмы: его четырнадцать строк превратились в три семистрочных строфы rime royale. Борьба со стихом, упорная и долгая, таким образом, кончилась благополучно. Чосер нашел для своих английских стихов адекватные формы: героическое двустишие и семистрочную строфу.

3. Произведения Дж. Чосера

Произведения Чосера трудно датировать точно. Ранние работы уже предвещают будущее мастерство, но они также и традиционны, и в большой степени экспериментальны; стиль и содержание заимствованы у изысканных французских писателей, бывших тогда в моде при английском дворе. Поэмы любовных грез, аллегорических картин-сновидений (видений) в 14 в. были излюбленным французским жанром. Обычный сюжет: весна, поэт жалуется на бессонницу, потом засыпает с книгой, во сне слагает собственную повесть о любви с аллегорическими картинами - и просыпается.

Поэма Книга герцогини (The Book of the Duchess, 1369) написана в память герцогини Бланш Ланкастерской, первой жены Джона Гонта; это произведение считают первой большой поэмой Чосера. Автор тщательно подражает французским образцам, но его особый дар уже проявляет себя, несмотря на следование традиционной манере.

Написанная спустя приблизительно 10 лет поэма Дом славы (House of Fame) - произведение переходное. В общем плане это французские любовные «видения», поскольку в поэме описан сон и объявлено намерение узнать «любовные вести» из домов Славы и Молвы. Однако по стилю Дом славы - особенно 2-я книга - реалистичен, в поэме различимы голоса Данте, средневековых латинских поэтов и прозаиков, наконец - сочный стиль самого Чосера. Вторая «книга», а следовательно, и третья написаны не только после первого путешествия в Италию, но и после назначения Чосера таможенным контролером, т.е. после 1374 г. Что касается первой «книги», она, всего вероятнее, написана раньше: в ней и вкус, и стиль - французские, и она полна мотивами, роднящими ее с «Романом о Розе» и вещами Гильома Машо. Лишь конец (стихи 449-450), где упоминается, рядом с Вергилием и Клавдианом, Данте, должен был появиться одновременно со следующими частями.

В те же годы, что и две последние книги «Дома славы», был написан «Птичий парламент», а несколько позднее - «Троил и Хризеида» (Troilus and Criseyde), обе вещи, в противоположность «Дому славы», законченные. Птичий парламент (Parliament of Fowls), написанный, по-видимому, в начале 1380-х годов, следует традиционной французской манере в большей степени, чем Дом славы. Однако описание сна (где птицы, собравшись в Валентинов день, ищут себе пару) последовательно реалистическое, присутствует даже политическая сатира, когда «благородные» птицы обсуждают своих избранниц, сообразуясь с правилами куртуазности, а птицы - «мужланы» откровенно и грубо насмехаются над господами.

«Дом славы» и «Птичий парламент» очень характерны как вещи промежуточного стиля. В них Чосер впервые дает не скованное аллегорией и символикой изображение жизни, поэта все больше тянет к прямому изображению жизни. Пусть сюжет будет далекий, - он сумеет использовать его для реалистического повествования. Так возникла поэма «Троил и Хризеида».

История любви Троила, Приамова сына, к Хризеиде и измены Хризеиды была создана не в Элладе и не в Риме. Гомер едва упоминает о Троиле. Вергилий говорит о нем немногим больше. Мало внимания уделяется ему и в истории Троянской войны, приписываемой фригийцу Даресу, - главном источнике знакомства феодальной Европы с героями Гомера. Впервые вехи сюжета расставил французский трувер XII в. Бенуа де Сент Мор, поэму которого пересказал по-латыни Гвидо делле Колонне. Именно Бенуа соединил имена Троила и дочери троянского жреца Калхаса (у него она называется Бризеидой), перебежавшего к грекам. Боккаччо взял эту фабулу и сделал большую поэму «Филострато». Чосер, очевидно, с восторгом ухватился за сюжет, как только познакомился с «Филострато». У него реализм поэмы Боккаччо сгустился еще больше, все чисто романтические элементы из нее исчезли. Растянутая в полтора раза, она дала содержание пяти книгам, которые читаются - после Боккаччо - с еще более острым интересом. Характер и облик условных троянцев Чосера таков, что они делаются сколком с современных ему англичан культурного слоя. И Чосер нисколько не скрывает этого. Разговоры его героев обладают легкостью и непринужденностью разговоров, подслушанных в жизни.

Неизвестно, когда Чосер задумал композицию Кентерберийских рассказов (Cantenbury Tales). Чосер, с его самобытным талантом, нашел единый сюжет - паломничество к гробнице св. Томаса Бекета в Кентербери. Здесь представлены все характеры позднего Средневековья (кроме короля и знати - они были бы неуместны в подобном странствии).

4. «Кентерберийские рассказы»

чосер кентерберийский поэт литература

Чосер жил в эпоху созидания национальной культуры в Англии. Выступала на арену буржуазия, готовившаяся вырвать у феодалов политическое господство. Зарождалось новое мировоззрение. В «Кентерберийских рассказах» Чосер рисует общество новой Англии.

Книга создавалась стихийно. Ее просторное обрамление легко вбирало в себя весь подходящий эпический материал из старого. Сюжеты Чосер находил во всём, что его окружало: из двадцати четырех сюжетов многие заимствованы из книг: рассказы рыцаря, юриста, «Мелибей», рассказы монаха, доктора, студента, второй монахини, помещика, настоятельницы, эконома. Другие являются хорошо известными тогда устными странствующими сюжетами: рассказы мельника, управителя, корабельщика, капеллана, продавца индульгенций, женщины из Бата, экзекутора, купца, оруженосца. Рассказ священника - не рассказ, а проповедь. На долю собственной выдумки Чосера остается, таким образом, чуть ли не один «Топаз», да и тот - пародия, то есть предполагает существование близкого сюжета в серьезном плане. Чтобы его реалистический узор ложился хорошо, Чосеру нужна крепкая и частая сюжетная канва; а там, где сюжет не доработан в источнике, он бросает даже удачно начатую вещь, вроде истории Камбискана (рассказ оруженосца). Планомерный подбор сюжетов сообщил «Кентерберийским рассказам» необычайное разнообразие жанров. Тут все, что только мог дать не слишком богатый ассортимент литературных жанров того времени: рыцарский роман (рассказы рыцаря и оруженосца), благочестивая легенда (рассказ настоятельницы и второй монахини), нравоучительная повесть (рассказ продавца индульгенций), биографии великих людей (рассказ монаха), исторический рассказ (рассказ доктора), новелла (рассказы студента и корабельщика), дидактическая аллегория (рассказ Чосера о Мелибее), фаблио (рассказы мельника, управителя, экзекутора), животный эпос (рассказ капеллана), мифологический рассказ (рассказ эконома), благочестивое рассуждение в виде проповеди (рассказ священника), пародия на рыцарский роман («Сэр Топаз» и рассказ женщины из Бата).

Литературная обработка всех этих сюжетов шла по тому же плану, что и в «Троиле». Чосер хотел сделать каждый рассказ возможно более убедительным, поэтому в них так сильны элементы бытового и психологического реализма. Или он добивался той же убедительности противоположным путем, показывая невероятность ситуации посредством пародии, как в сказке об омоложенной старухе, рассказанной женщиной из Бата. Чтобы усилить ощущение реальности своих персонажей, Чосер прибегает к методу, в значительной мере еще новому в художественной литературе. Совершенно ясно, что если несколько рассказов стянутся воедино общим обрамлением с фигурирующими в нем рассказчиками, то рассказчики должны представляться читателю персонажами более реальными, чем герои их рассказов. Обрамление создает как бы две ступени реальности. В таком виде оно не представляет нового литературного приема. Ново было его использование: Чосер нарочито стирает грань между персонажами, которых он считает реальными, и персонажами, которых он изображает как вымышленных.

Была дана широкая картина английской жизни на том переломе, свидетелем которого оказался поэт. Он подробно описывает общественные типы новой Англии. В прологе они расположены по социальным группам и профессиям: рыцарь с сыном-оруженосцем и йоменом, помещик, управитель имения, мельник, землепашец, все люди от земли. Важный бенедиктинский монах, настоятельница, вторая монахиня, а при ней - капеллан и три священника, минорит, сельский священник, два паразита церкви - экзекутор церковного суда и продавец индульгенций: люди из духовенства. Купец, корабельщик, пять гильдейцев со своим поваром, богатая горожанка из Бата, трактирщик, эконом (maunciple), слуга каноника-алхимика: люди из города. Юрист, врач, студент, поэт Чосер: люди умственного труда. Это все - только пролог. Если к этим персонажам прибавить действующих лиц рассказов, то картина английской жизни и ее представителей будет вполне насыщенная. Она потрясающе убедительна. Вся Англия, новая Англия, - здесь, показана сочно, красочно, полнокровно, радостно.

Заключение

Заслуги Чосера в истории английской литературы и языка весьма велики. Он первый среди англичан дал образцы истинно художественной поэзии, где повсюду господствует вкус, чувство меры, изящество формы и стиха, повсюду видна рука художника, управляющего своими образами, а не подчиняющегося им, как это часто бывало у средневековых поэтов; везде видно критическое отношение к сюжетам и героям. В произведениях Чосера уже имеются все главнейшие черты английской национальной поэзии: богатство фантазии, соединенное со здравым смыслом, юмор, наблюдательность, способность к ярким характеристикам, наклонность к подробным описаниям, любовь к контрастам, одним словом, всё, что позднее встречаем в еще более совершенном виде у Шекспира, Филдинга, Диккенса и др. великих писателей Великобритании. Он придал законченность английскому стиху и довел до высокой степени изящества литературный язык. Относительно чистоты речи он проявлял всегда особенную заботливость и, не доверяя переписчикам, всегда просматривал лично списки своих сочинений. В деле создания литературного языка он проявил большую умеренность и здравый смысл, редко употреблял неологизмы и, не стараясь воскресить отжившие выражения, пользовался лишь теми словами, которые вошли во всеобщее употребление. Блеск и красота, которые он сообщил английскому языку, доставили последнему почетное место среди других литературных языков Европы; после Чосера наречия уже утратили всякое значение в литературе. Чосер был первым, начавшим писать на родном языке и прозой, а не по-латыни (например, «The astrolab» - трактат, написанный им в 1391 г. для его сына). Он употребляет здесь национальный язык сознательно, чтобы выразить лучше и точнее свои мысли, а также из патриотического чувства. Миросозерцание Чосера вполне проникнуто языческим духом и жизнерадостностью эпохи Возрождения; только некоторые средневековые черты и выражения вроде «Св. Венеры», попадающиеся, впрочем, в более ранних произведениях Чосера, свидетельствуют о том, что он ещё не вполне освободился от средневековых воззрений и смешения понятий. С другой стороны, некоторые его мысли о благородстве, о воспитании детей, о войне, характер его патриотизма, чуждого всякой национальной исключительности, сделали бы честь даже человеку XX века.

Источники

1. Алексеев М.П. - Пушкин и Чосер / АН СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972

2. История английской литературы. Том I. Выпуск первый. ОТДЕЛ IV. ЛИТЕРАТУРА XV В. Глава 4. М.-Л., Издательство Академии Наук СССР, 1943, Академия наук Союза ССР. Институт мировой литературы имени А.М. Горького. Под редакцией: Проф. М.П. Алексеева, проф. И.И. Анисимова, проф. А.К. Дживелегова, А.А. Елистратовой, чл.-корр. АН СССР В.М. Жирмунского, проф. М.М. Морозова

Размещено на Allbest.ru