Коммуникативно-семантическая категория побудительности и ее реализация в славянских языках (на материале сербского и болгарского языков в сопоставлении с русским)

В болгарском языке наиболее употребительны конструкции с глаголом искам, обладающим широким интенциональным спектром: хотеть, желать, требовать, домогаться, которые функционально эквивалентны вышеуказанным русским и сербским конструкциям: - Искате ли да потанцуваме? (Ангелов). - Нека да говорим за нещо друго. Искате ли? (Ангелов). Такие конструкции в сопоставляемых языках можно отнести к так называемым компрессивам если желаете, то, пожалуйста, получите, возьмите и т.п. С этой точки зрения подобные вопросы-предложения представляют собой конвенциональный побудительный КРА, поскольку очевидно намерение адресанта не только осведомиться у адресата о его желании, но и совершить действие в интересах последнего.

Как конвенциональное косвенное предложение в русском языке опознается отрицательно-вопросительная конструкция почему бы не + инфинитив глагола, обозначающего рекомендуемое действие: - Знаете, береженого бог бережет. Почему бы вам не уехать к отцу или к дяде? (Рыбаков). В сербском языке для выражения косвенного предложения, адекватного вышеуказанному типу в русском языке, функционирует вопросительно-отрицательная конструкция с вопросительным словом што: Што не се прошетате? (Равно как и конструкции Што се не бисте прошетали? и Што се не прошетате?) Причем использование вопросительного слова што (а не зашто / почему), как и СВ глагола в конструкциях с таким значением оказывается принципиальным. Именно СВ при использовании соответствующей интонации указывает на вежливую просьбу или предложение, тогда как конструкции с НСВ (если это не прямой вопрос) могут выражать укор, упрек. Сравним: - Што не скуваш кафу? и - Што не куваш кафу? [см. Батистић, 1986].

В болгарском языке в аналогичной ситуации функционирует две модели: защо + глагол в форме настоящего времени с отрицанием: - Защо не се срещнете със Захаров или със Саваков?/ - В самом деле, почему бы вам не повидаться с Захаровым или с Саваковым? Защо + да-конструкция с отрицанием, которая в большей степени отражает побудительную интенцию высказывания: - Защо да не си поговорим сега? (Ангелов). - Почему бы не сделать это сейчас?

Вопрос также является типизированной формой конвенционального косвенного побуждения категорического типа - требования, запрета. Довольно категоричны конструкции с вопросительными словами что (чего), где и носят риторический характер: - Что вы стоите? - закричал Сольц. - Идите отсюда (Рыбаков). - Шта сте се разгаламили! <…> Oни се мало ућуташе (Ћосић). - Право! Защо спираш, дяволе? Защо задръстваш движението? (Гуляшки). Такие модели являются эмотивными. Адресант подчеркивает отсутствие причины не совершать действие, сигнализирует о своем эмоциональном состоянии, как правило, негативном (раздражении, недовольстве) и имплицитно побуждает не только совершить действие, но сделать это немедленно.

Вопрос является настолько типизированной формой выражения косвенного побуждения, что может оформлять как конвенциональные, так и контекстуально-ситуативные побудительные КРА, демонстрирующие практически все разновидности интенции побуждения смягченного, нейтрального и категорического типа (от просьбы до угрозы).

Контекстуально-ситуативные КРА просьбы регулярно используют вопросительные конструкции для запроса информации о возможности приобрести (у адресата) интересуемый адресанта объект или осуществить адресантом линию поведения, определенные действия, то, в чем он заинтересован. В таких вопросах отсутствует отрицание, которое конвенционализирует РА, однако намерение легко распознается адресатом. - И ночью тоже не приду. Ты за меня бельишко получишь? - Хорошо, - сказал Андрей (Пелевин). Да узмем митраљез? <…> Узми! А ти, Бојана, и ви другови, узмите по три дефанзивне бомбе (Ћосић). - Имаш ли огън бе, даскале? - запита ме той като се изпречи срещу мене.

КРА предложения использует вопросительные конструкции с личными формами глагола быть в будущем времени. Это вопрос о согласии, желании адресата, как правило, что-нибудь есть, пить или, реже, совершить другое действие: - Проводила, - Маруся зажгла свет, - чай пить будете? (Рыбаков). - Хоћете ли кафу? - Не, хвала. Журим се (Ковачевић) глагол хтети совмещает в себе и семантические признаки РА предложения, и грамматические характеристики, выступая вспомогательным глаголом при образовании форм будущего I времени.

В болгарском языке в силу одного способа образования форм будущего времени для глаголов и НСВ, и СВ и отсутствия синтетических форм будущего времени глагол быть в будущем времени при реализации предложения не используется. В аналогичных ситуациях регулярно функционируют формы будущего времени смыслового глагола: - Ще хапнеш ли нещо? (Ангелов)

Контекстуально-ситуативные КРА c категорической интенцией (требования, запреты, угрозы) также могут оформляться при помощи вопроса. При адресации второму лицу такой вопрос, как правило, не требует ответа (хотя и не исключает его возможности), но содержит категоричную рекомендацию к (немедленному) действию в интересах адресанта: В дверь постучали <…> - Скоро ты там? (= выходи скорее) - спросил голос в коридоре. - Сейчас, сказал Андрей (Пелевин). - Излази! Шта чекаш!? (Ћосић). - Какво ме гледаш, какво ме гледаш? (= нечего смотреть на меня) (Ангелов).

В рамках контекстуально-ситуативных побудительных КРА в форме вопроса могут комбинироваться иллокутивные цели внутри имплицитно выраженной побудительной интенции, например угрозы и просьбы: Парень вытащил из рукава куртки короткую дубинку, гоготнул. - Мы тебя чуть-чуть покалечим, но не до смерти, лады? (Катериничев). - Могу ли нешто да вас замолим? - Наравно. - Помозите ми да вас не убијем (Ковачевић) - интенция просьбы вторична, поскольку враждебно настроенному адресанту логически не требуется разрешение адресата совершить неблагоприятное действие. К тому же в данном случае адресант не находится в зависимой позиции от адресата, как того требуют прагматические характеристики РА просьбы. - А не искаш ли да ти сгрея врата с един юмрук? (Ангелов) совмещаются предложение в форме конвенционального вопроса и угроза. Интенция предложения вторична, поскольку предполагает заведомое несогласие адресата, так как действие направлено не в его пользу. Модальный глагол искам / хотеть в вопросительном предложении реализует подтекст ты не можешь этого хотеть, поэтому сделай так, как я предписываю. Подобные РА многослойны и рассчитаны на высокую коммуникативную компетенцию адресата.

В разделе 3.3 рассматриваются побудительные КРА в форме утверждения, которые, в отличие от вопросительных, составляют, главным образом, пласт контекстуально-ситуативных КРА. Часто они представляют собой констатацию фактов, которая, в зависимости от характера интенции, имеет определенные особенности. Выявлены следующие типы констатируемой информации.

· Экспликация адресантом своего неудовлетворительного физического или психологического состояния с целью устранения его причины.

У меня но-ожки устали! - Сейчас кружочек обойдем и домой… Сейчас, сейчас (Толстая). - Досадно ми jе. - Када будем слободан, jавићу се (разг.). - Мамо, стискаш ме! - извика Колето и издърпа ръката си (Ангелов).

· Экспликация адресантом своего (не) желания, своих потребностей при отсутствии прямого предписания к действию: Я хочу установить местонахождение абонента сотового телефона. - К сожалению, сделать ничего нельзя (Катериничев). - Желим да узмем своjе ствари. (= Даjте ми, молим Вас, моjе ствари.) Но аз бих искал от тебе една малка услуга (Гуляшки). (= Окажи мне одну услугу). Такие КРА можно отнести к «полукосвенным», так как в них в достаточной степени сохраняется первичное значение.

· Констатация адресантом своей убежденности в том, что ожидаемая линия поведения адресата неоспорима; обычно такой РА статусно маркирован и исходит от лица с более высоким социальным положением: Кира, прикрикнул Костик, я твой начальник, а не наоборот! Как я решу. Так все и будет! (Устинова). (= Не спорь со мной). - Господа ће ми, наравно, опростити што ће морати причекати 5-6 дана <…> (Капор) о том, что это не просьба, свидетельствует лексема наравно / конечно, которая подчеркивает уверенность говорящего и отсутствие его заинтересованности в исполнении побуждения. Подобная ситуация выявлена и в болгарском иллюстративном материале (что свидетельствует о ее универсальности): - Надявам се, че ще имам удоволствието да присътствам и на успешния завършек на командваните от вас маневри тук, край Пловдив. - Ние ви очакваме, Ваше височество. <…> - Уверен съм, господин министре (Райчевски).

· Oпределение адресантом линии поведения адресата. Как правило, это категорическое побуждение, требование, запрет: Вы вправе задавать мне любые вопросы, кроме тех, что меня оскорбляют (Рыбаков). - Надам се да ће ми Паша дати задовољење… - рекао jе устаjући од стола. - Послаћу своjе сведоке! (Капор). Надявам се, Вие не забравяте, че и стените имат уши (Гуляшки).

· Констатация адресантом настоящего положения дел или возможных изменений. В ситуации предостережения, угрозы это может быть информацией о событиях или фактах, влекущих за собой неблагоприятные последствия: Исключение утверждено райкомом, предупредил Баулин (Рыбаков). - Грешиш душу, кумо. Морам ти рећи грешиш душу (Ковачевић). (= Не псуj, не узимаj грех на душу / не ругайся, не бери грех на душу). - Ама ти си наметни шала <…> - Топло ми е. - Ще простинеш, другарко Вяра! - повтори Стефо заповеднически (Ангелов). (= Накинь платок).

КРА в утвердительной форме являются потенциально компрессивными цепочками РА, когда недостающие звенья цепи восстанавливаются коммуникантами путем коммуникативно-логического вывода. Иногда такие компрессированные звенья создают прецедент неоднозначной интерпретации высказывания, и тогда подобные КРА становятся близки намеку.

В сопоставляемых языках в рамках контекстуально-ситуативных побудительных КРА в форме утверждения в ряде случаев наблюдается тенденция к конвенционализации. Особенно явно это иллюстрируют этикетные РА в случае вежливого отказа / пресечения действия адресата: Сталин сел за стол, отвернулся, взял в руки книгу. - Я занят. Извините (Рыбаков). - На жалост, мораћу да вас напустим, госпођо Еване! - прекида разговор воjвода Вукашин… (Капор). Извинявайте, трябва да тръгваме (разг.). Однако вряд ли можно обозначить четкие границы между конвенциональными и неконвенциональными РА, поскольку конвенциализация происходит постепенно. Конвенциональными КРА являются констатации положения вещей посредством моделей с закрепленным лексическим составом в определенных директивных ситуациях:

· разрешение-предписание, когда адресант констатирует готовность участвовать в процессе коммуникации и предписывает адресату начинать общение: - Слушаю, - сказал Будягин спокойно - деловым тоном: привык, что к нему обращаются с просьбами (Рыбаков). Младићу… Молим. Покажите возну карту (разг.). - Защо спряхте? Слушам ви. Интересно е… - каза окуражително фабрикантът (Райчевски);

· разрешение-предписание совершить невербальные действия: В дверь постучали. - Да-да. Вошел проводник с чаем (Пелевин). - Спасибо, - сказал Мюллер, - вы нам очень помогли. Вы свободны (Семенов). - Слободни сте! Идите кућама и више да се не сретнемо овако. - Павле запрети руком и пође у кућу (Ћосић). - Благодаря ви, че проявихте готовност. Свободни сте (Чавдаров);

· запрет: адресант в категоричной форме констатирует нежелание продолжать процесс коммуникации: - Я хочу нарисовать схему. - Зачем? Я все сказал (Катериничев). - Jа тврдим: ако ми за два дана не кренемо одавде - у здравље са одредом. Немам више шта да кажем - љутито рече Вук (Ћосић). Никакви обещания! Това е (разг.);

· приглашение: говорящий является транслятором разрешения / предписания войти куда-либо, обычно в условиях официального общения, и констатирует факт ожидания: - Товарищ Сталин ожидает вас (в ситуации ожидания приема - А.М.) (Рыбаков). Очекују вас, изволите… (разг.) Едва се прибрах в стаята си, и момичето почука на вратата: <…> Господарят те вика! (Гуляшки);

· требование: говорящий констатирует факт реализованного речевого акта, как правило, с целью продолжить коммуникацию, настоять на получении информации: Ты еще долго будешь так себя вести? Я тебе говорю! (разг.) Тебе сам питао! Колико још могу да чекам! (разг.) - Тебе питам! - кресна му Казански със зъл, пиянски глас (Ангелов).

Интересно обратить внимание на явление, которое возможно на уровне импликатуры такого КРА: в рамках одной имплицитной интенции могут формироваться разные иллокутивные цели, одна из которых будет первичной, а другая вторичной: - Номер, что оставил на визитке, помнишь? Напоминаю: 03. Скоро он тебе понадобится… Но набрать его ты не сможешь! (Катериничев) констатация сложившегося положения вещей (репрезентатив) предполагает косвенное предупреждение о последующих негативных событиях в жизни адресата, однако уверенность говорящего в том, что это неизбежно (поскольку сам адресант и будет являться исполнителем), переводит предупреждение в план угрозы. Таким образом, КРА содержит двухуровневый косвенный смысл: глубинная иллокутивная цель - угроза - является первичной, «внешняя», непосредственно выводимая из формы высказывания, - предупреждение - является вторичной. - Ко уђе унутра, неће изаћи - запрети статистима и залупи врата (Ковачевић). <…> ако сам не можете да си припомните, ще ви припомним ние. Сами разбра какво се криеше зад това предупреждение (Ангелов).

В разделе 3.4 анализируются КРА особого типа, совмещающие фатические и побудительные интенции и репрезентирующие коммуникативно-функциональную специфику побудительных КРА. Они, как правило, выполняют регулирующую и оптимизирующую функции процесса общения.

Обычно регулирование осуществляется средствами самой речи, в частности глаголами слухового восприятия (по) слушать / слушати / слушам; слышать / чути / чувам, чуя. Выполняя функцию привлечения или активизации внимания, императивные формы этих глаголов полностью не десемантизированы и отчасти сохраняют сему обращения, направления слуха на что-, кого-либо. В зависимости от характера побудительной цели, реализуемой в РА, эта нулевая фаза общения, переключая внимание адресата на содержание РА адресанта, ситуативно приобретает оттенки психологического настроя собеседника: - Слушай, не зли ты Салмона, Бога ради! - зашептала ему Ира (Экслер). - Слушај, брацо, пустите ви мене да се не гњавимо по срезу <…> (Ћосић). Я слушай! улови ме за лакътя Цец. Щеш ли да те заведа при Илийчо, да се посгрееш? (Гуляшки).

В болгарском и сербском языках адекватно императиву слушай(те) / слушај(те) / слушай(те) в нулевой фазе общения функционирует императив чуј(те) / чуй(те) от глаголов чути / чуя. Сербский глагол чути и болгарский чувам менее семантически дифференцированы, чем русские глаголы слухового восприятия: чути - слышать, услышать; слушать; чувам - слышать, слушать (видовая пара - чуя: услышать). Они параллельно используются с русским глаголом (по) слушать: - Я чуйте - каза ми, - хайде да се махаме оттук <…> (Гуляшки) / - Послушайте, идемте-ка лучше отсюда. - Слушайте - тя лекичко ме придърпа към себе си, - сериозно ви казвам: не стойте тук (Гуляшки) / - Послушайте, - она легонько притянула меня к себе. - Я вам серьезно говорю: уходите отсюда.

Глагол слышать в русском языке также может совмещать побудительную и фатическую интенции. Но в отличие от южнославянских глаголов не используется в форме императива. В разговорной речи глагол слышишь (слышите) употребляется для подчеркивания сказанного, настоятельного указания на что-либо: - Ты слышишь, Пилат? И тут Каифа грозно поднял руку: Прислушайся, прокуратор! <…> Ты слышишь, прокуратор? тихо повторил первосвященник… (Булгаков). В русском языке возможно использование фонетически редуцированной просторечной формы слышь(те). Она употребляется в речи для привлечения внимания собеседника в значении послушай-ка. Это функционально сближает русский глагол слышать с сербской и болгарской формами чуј(те) / чуй(те). Однако функциональный диапазон слова ограничен сферой просторечия: - Слышь, чучело, хватит придуриваться, - решительно сказала Ира (Экслер).

Синкретичным глаголом на фазе временного размыкания или, наоборот, восстановления контакта, сопряженного с активизацией внимания собеседника, являются глаголы подожди(те) (погоди(те)) / чекај(те) / чакай(те). В побудительно-фатической функции этот глагол в определенной степени трансформирует свое значение. Употребляясь в русском языке в СВ и в сопоставляемых языках в НСВ, он не всегда обозначает «не уходи(те), побудь(те) на месте». Чаще основная цель употребления этой формы - временно прервать вербальный контакт, чтобы выразить несогласие или направить общение в русло интересов адресанта: - Подожди, ты можешь сказать толком, что ты хочешь? (Экслер). - Шта је вама, људи? Чекајте да се споразумемо! (Ћосић). - Чакай, дай щаба на бригадата! (Стоянов).

Контактоустанавливающую функцию реализуют и глаголы зрительного восприятия, которые в форме императива смотри(те), гляди(те) / гледај(те), пази(те) / виж(те) также могут выполнять синкретическую функцию. Эти формы употребляются для концентрации внимания собеседника, чтобы подчеркнуть значимость последующей прескрипции. Сема, связанная со зрительным восприятием, остается неактуальной, реализуя лишь, условно говоря, свой потенциал в переносном смысле: «смотри, т.е. представь себе ситуацию ясно»: Вот смотри, сказала Ира. Сегодня последний день нашего отдыха, так? (Экслер). Да их немају, то ја желим. Jер, гледај укаже ти се прилика да побјегнеш, а они ту… (Лалић). - Виж, ако имаш време… може поне да поговорим… (Райчевски).

В сербском и болгарском языках специфичными по отношению к русскому языку являются лексемы пази / пази се - «будь внимателен», выступая типичным лексическим средством выражения превентивной ситуации. Однако ее семантический объем очень «удобен» и для совмещения семантически полноценной и фатической информации: и «обрати внимание», и «(по) смотри / услышь», и «отреагируй». Отметим, что речевые ситуации с этим компонентом, выполняющим и фатическую функцию, как регулярно воспроизводимые, были отмечены в сербском фактическом материале: - Ено их, вјере ми, иду некакви! Пази, пази, кроз онај брезник! (Ћопић). - Пази, је л' оно скела? - радостно викну Павле (Ћопић) вполне допустима ситуативная замена: Чекај / слушај, је л' оно скела? В болгарском языке наблюдались только превентивные конструкции.

В значении вводных компонентов, реализующих нулевую фазу общения, могут выступать и иные лексико-грамматические средства, например глаголы представь(те) (себе), представляешь / замисли (само) / представи си, въобрази си; понимаешь, понимаете (ли) / схваташ, схватате (ли), разумеш (ли) / разбираш (ли). Их цель - заинтересовать собеседника, подчеркнуть что-либо. При сопоставлении аналогичных речевых ситуаций в русском, сербском и болгарском языках выявленные языковые средства оказались сходны в функциональном аспекте.

В разделе 3.5 демонстрируется, что специфика побудительных КРА может быть выявлена и на уровне жанра. Высказывания, ограниченные жанровыми рамками (например, пословицы, басни, апотропеические тексты), изначально воспринимаются как имплицитно содержащие более широкую информацию, чем та, которая выражена эксплицитно. Сопоставительный анализ русских, сербских и болгарских паремиологических единиц (далее ПЕ) показал, что при адекватной передаче смысла паремии-аналоги обладают разным семантико-прагматическим потенциалом.

В третьей главе последовательно проводится мысль о том, что в сопоставляемых языках имеют место разнообразные способы косвенного выражения побудительной интенции, которые регулярно воспроизводятся в процессе общения. Этот факт обусловливает включение КРА в качестве полноправного компонента в структуру плана содержания категории побудительности, а косвенные побудительные высказывания в состав КСГ.

В четвертой главе «План трансляции коммуникативно-семантической категории побудительности и его реализация в русском, сербском и болгарском языках» в рамках функционально-семантического подхода к объекту исследования рассматривается моноцентрическое поле, организующее языковые средства выражения побудительного значения в сопоставляемых языках.

Ядро поля императивная парадигма, сопоставительный анализ которой позволяет выявить следующие особенности:

· только сербский язык имеет специализированные первичные формы императива для 1-го л. мн. ч. Они свойственны научному стилю сербского языка и широко распространены в специальной литературе;

· только русский язык имеет вторичные синтетические формы императива 1-го л. ед. и мн. ч., созданные на основе форм настоящего и будущего времени индикатива. Аналитические формы 1-го лица также носят вторичный характер и образованы на базе уже вторичных синтетических форм императива 1-го л. ед. ч. + частица давай(-ка), дай(-ка); 1-го л. мн. ч. + частица давай(те) (-ка);

· только в болгарском языке аналитические да-конструкции и сочетания форм индикатива настоящего времени с частицей нека для всех лиц включают в состав императивной парадигмы;

· при образовании вторичных аналитических форм в южнославянских языках, в отличие от русского, не задействованы формы индикатива будущего времени.

Формы императива 1-го л. мн. ч. регулярно используются при выражении побудительной интенции нейтрального типа в КСГ предписания (к совместному действию), приглашения, предложения, которая в сербском и болгарском языках более часто выражается при помощи да-конструкции: частицы да и глагола в форме 1-го л. мн. ч. наст. вр. В русском языке прямым соответствием является сочетание формы совместного действия глагола с частицей давай(те).

Формы императива 2-го л. ед. и мн. ч. универсальны в сопоставляемых языках, участвуют в создании эталонной модели побудительной ситуации и способны выражать побудительную интенцию разных типов в рамках директивной, комиссивной, превентивной КС.

Отличия в функционировании форм 2-го л. императива в русском, сербском и болгарском языках связаны с выбором форм СВ или НСВ в определенной побудительной ситуации. В соответствии с русскими формами НСВ в южнославянских языках в аналогичных ситуациях часто наблюдается использование форм СВ. Императив НСВ со значением «приступить к действию» в южнославянских языках не употребляется. Императив глаголов в фатической функции в южнославянских языках используется, как правило, в форме НСВ, тогда как в русском языке - чаще в форме СВ, но возможен и НСВ. В целом в сербском и болгарском языках явно выражена тенденция к употреблению форм СВ. Формы НСВ более жестко маркированы дистанцией коммуникантов и тоном общения (фамильярный, категоричный, грубый). В целом же глагольные виды в императиве употребляются в соответствии с их общим грамматическим значением.

Формы императива 1-го л. ед. ч. выражают общую идею автопрескрипции, в условиях которой происходит нейтрализация различных типов побудительной интенции. Более последовательно в русском языке такое побудительное значение передается аналитическим способом: конструкциями дай(те) (-ка / давай(те) (-ка) + формы 1-го л. ед. ч. буд. вр.; буду(-ка) + инфинитив. Частица-ка способствует передаче дополнительного оттенка внезапно возникшего желания или решения что-либо сделать, возможно, после некоторых колебаний. В сербском, болгарском языках подобная ситуация реализуется посредством аналитических да-конструкций с формами 1-го л. ед. ч. презента, а также сочетанием да-конструкции с частицами даj(те) / (х) аjде(те) - в сербском; дай(те) / давай(те) / хайде - в болгарском.

В отличие от южнославянских языков в русском языке ситуация автопрескрипции может выражаться синтетически формой глагола СВ 1-го л. ед. ч. буд. вр. при учете соответствующих прагматических факторов и интонации.

Формы 3-го л. ед. и мн. ч. в сочетании с частицами (пусть / нек(а), да / нека, да) регулярно используются при выражении всех типов побудительной интенции, когда требуется косвенный перенос прескрипции на лицо, не участвующее в коммуникативном акте побуждения (учитывается и отсутствие 3 л.).

В сербском языке частица да в сочетании с формами 3-го л. используется менее регулярно, чем с формами 1-го л. ед. ч. или с формами совместного действия. В болгарском языке при выражении побуждения к 3-му л. в оригинальных болгарских текстах более часто наблюдаются конструкции с частицей да, нежели с нека: - Да върви в комендатурата, там ще му платят (Ангелов) / - Пускай идет в комендатуру, там уплатят. С прагматической точки зрения нека-высказывания в болгарском языке (независимо от лица адресата, на которое указывает глагольная форма) характеризуются мягкой степенью воздействия, поскольку в них заложено стремление адресанта найти поддержку адресата, получить его согласие.

Отрицательные формы императива по-разному функционируют в сопоставляемых языках, что связано с употреблением глагольного вида. СВ в императиве с отрицанием возможен в русском и сербском языках, в частности в превентивных высказываниях. В русском языке отрицательный императив СВ имеет более широкую сферу функционирования, если учитывать семантические оттенки предупреждения / предостережения: напоминание о том, чтобы не дошло до осуществления спонтанного действия психического характера; указание, обращение внимания на то, чтобы не осуществилось действие физического характера, которое адресат может проконтролировать, если обратит внимание на неблагоприятные обстоятельства (не озябни, не упади). Именно эта семантическая сфера исключается для функционирования отрицательного императива СВ в сербском языке. Употребление *не назеби, *не падни невозможно. В болгарском языке исключено обозначение предупреждения / предостережения синтетическими отрицательными императивными формами, поскольку существует полный запрет на совмещение значений СВ и императива с отрицанием. Отсутствие такой возможности компенсируется использованием форм СВ в да-конструкциях.

В отличие от русского языка в южнославянских сербском и болгарском языках функционируют перифрастические конструкции, замещающие отрицательный императив. Несмотря на функционирование в адекватных ситуациях, конструкции с немоj(-те) / недей(-те) не являются тождественными ни в семантическом, ни в морфологическом отношении [см. Ивић, 1958]. Различие обусловлено происхождением частиц: в сербском языке - из глагола моћи, в болгарском языке - из глагола дея. Сохранение лексического значения глаголов моћи, дея (дея не функционирует в современном болгарском языке), о чем свидетельствует самостоятельное функционирование частиц, влияет на иллокутивную силу высказывания с их участием. В сербском языке - это смягченная степень воздействия, поскольку семантика глагола мочь предполагает возможность совершения действия. Конструкции с недей носят более категоричный характер, так как речь идет о прекращении конкретного действия в момент его совершения. Выступая синонимом императива, недей сочетается только с глаголами НСВ, в сербском языке конструкции с немоj не имеют таких ограничений: - Долетићу ти. А ти немоj да уплашиш, немоj да плачеш, jер наjвише на свету мразим сузе (Ћосић). - Недейте да играете (разг.). Необходимо обратить внимание, что и отрицательный императив, и перифрастические конструкции в исследуемых языках используются не только в ситуациях запрета или предупреждения / предостережения.

Периферия поля представлена средствами, которые характеризуются «разряженностью» [Бондарко, 1976] специфических признаков категории побудительности, невысокой функциональной нагрузкой, меньшей степенью специализации, меньшей регулярностью и меньшей употребительностью. Ближнюю периферию составляют морфологические аналоги императива.

Морфологический уровень языка предоставляет инфинитив (кроме болгарского языка), формы изъявительного и сослагательного наклонений, частицы и междометия в качестве как самостоятельных, так и вспомогательных средств выражения побудительного значения.

Формы изъявительного наклонения. В южнославянских языках регулярно и последовательно передают побудительное значение да-конструкции, глагол в которых темпорально ограничен. Наиболее часто в сербском и болгарском языках используется форма презента. Именно конструкция да + личная форма презента функционирует параллельно с синтетическими формами императива. Возможно использование форм прошедшего времени (в русском языке), перфекта (в сербском и болгарском языках); плюсквамперфекта (в болгарском языке).

Формы настоящего времени без частиц также могут быть использованы в побудительных высказываниях. Тогда побудительное значение распознается, как правило, посредством интонации и компонентов коммуникативной ситуации. В сербском языке отмечено инклюзивное употребление форм наст. вр. СВ в ситуациях, когда в русском языке используются вторичные синтетические формы императива совместного действия, омонимичные формам простого будущего времени: - А как ваша фамилия? - Забудем о ней (Булгаков) / - А коjе jе ваше презиме? - Заборавимо га.

Формы наст. вр. 2-го л. в побудительных высказываниях А.В. Бондарко квалифицирует как «настоящее предписания» [см. Бондарко, 2005], подчеркивая специфику их функционирования: - Ты остаешься за старшего! (разг.) / Ср. Веди себя хорошо! - Быстро моешь руки, обедаешь и идешь учить уроки! (разг.) / Ср. Быстро мой руки, обедай и иди учи уроки! В сербском и болгарском языках теоретически такое использование форм наст. вр. возможно, но фактический материал не предоставляет примеров для анализа, что говорит о нетипичности подобного употребления. В аналогичных ситуациях предпочтительны формы будущего времени, которые также могут выступать функциональными аналогами императива.

Формы будущего времени (в сербском языке - будущего I) 2-го л. ед., мн. ч. в побудительных высказываниях обладают достаточно высокой категоричностью и используются для выражения директивного значения соответствующего типа (приказа, требования, распоряжения): - Илиjа, ти ћеш с нама (Ћопић) / - Илья, пойдешь с нами. - Но ти сега ще дойдеш с мене в града (Гуляшки) / - Но ты-то отправишься сейчас со мной в город. В болгарском языке эти формы на шкале возрастающих градационных отношений занимают последнюю позицию по выражению иллокутивной силы. Сравним: Да бяхте ми помогнали! Помогнете ми! Да ми помогнете! Ще ми помогнете! Формы будущего времени могут функционировать и в коммуникативной ситуации, в которой не уместна категорическая прескрипция. Тогда они выражают учтивое побуждение, подчеркивая его настоятельный характер: если это требование, то оно тяготеет к настоятельной просьбе: - Учитељ, онаj без ноге, наш jе човек. Потражићеш га (Лалић) / - Учитель тот безногий - наш человек. Ты с ним свяжешься. - Ако ти трябвам за нещо, ще ме търсиш при Илийча, тъй да знаш (Гуляшки) / - Ежели зачем понадоблюсь, имей в виду, ищи меня у Илийчо.

Побудительное директивное значение в русском, сербском и болгарском языках может оформляться при помощи форм прошедшего времени. В сербском языке в строго императивном значении может употребляться только перфект, как правило, в его форме с вспомогательным глаголом и с частицей да в препозиции: - Еj, ти, трапавко! Сутра пре зоре да си дошао! (Ћосић). - Да се нико није помакао - огорчено је викао Павле (Ћосић). В болгарском языке так же, как и в сербском, формы перфекта в сочетании с частицей да выражают категорический директив, нередко с оттенком грубости. Но если в сербском языке посредством рассматриваемых конструкций выражается и положительное, и отрицательное побуждение, то в болгарском языке такие конструкции используются только в отрицательных высказываниях: - Да не си посмяла да откажеш, че те пребивам! (Топалов).

В русском языке южнославянским конструкциям с перфектом соответствуют конструкции с частицей чтоб: - За сат да си довезао доктора! (Ћосић) / - И чтобы через час привез доктора! Возможно функционирование форм прошедшего времени и без частицы. Однако в таком случае можно наблюдать иллокутивный сдвиг: высказывание с частицей чтоб нацелено на безоговорочное получение перлокутивного эффекта; высказывание без частицы смещает акцент на характер действия адресата, а именно: требуется немедленное исполнение, внимание сосредоточено на процессе. Поэтому обычно вводится дополнительный ситуативный маркер, указывающий на незамедлительный характер требования: быстро, сейчас же, сразу и т.п. Сравним бытовые речевые ситуации: - Не раскидывай игрушки. И чтоб убрал все за собой! - Сейчас же убрал все за собой. Быстро!

Более категоричным средством в русском языке является инфинитив. Формы инфинитива глагола выражают резкие безапелляционные предписания действовать по сравнению с более нейтральными и универсальными формами императива. В сербском языке также возможно, хотя и не предпочтительно использование форм инфинитива, болгарский язык лишен такой возможности.

В отличие от русского и сербского языков в болгарском языке формы плюсквамперфекта в сочетании с частицей да также способны выражать побуждение, однако смягченного типа: - Да беше се преселил у нас, а? (Гуляшки) / - Переселяйся-ка к нам, а? Эти формы отчасти компенсируют функционально ограниченные формы сослагательного наклонения, которые довольно активно употребляются в побудительных высказываниях в русском и сербском языках. Сравним: - Да ты бы спал. Не наговорился, что ли?. (Симонов) / - А ти да беше поспал. Не се ли наприказва, а?.

Формы сослагательного наклонения. По сравнению с русским и сербским языками в болгарском языке отмечается крайне редкое использование форм сослагательного наклонения в побудительном значении в различных бытовых ситуациях. Эти формы сохранили оттенок высокой степени учтивости. Высоко вежливым или официально этикетным формам Бих… соответствуют более естественные для разговорного языка формы будущего времени: - Все пак ще хапна малко. Като че ли взех да огладнявам (Ангелов) / - Я бы перекусил немножко. Как будто уже проголодался - косвенная просьба накрыть на стол. - Я бы просил разрешить повертеть эту идею как следует (Симонов) / - Ще моля да ми се разреши да огледам тази идея от всички страни, както трябва…