К проблеме соотношения нормы и узуса в отечественной и испаноязычной лингвистике

Языковая система может воплощаться в двух ипостасях: норме и в узусе. Норма - как понятие функционального плана - включает наиболее устойчивые традиционные реализации, принятые обществом, и в той или иной мере осознаваемые им как правильные и обязательные. Поскольку такое определение не покрывает всей совокупности реально существующих реализаций системы того или иного языка, норма не может оставаться единственным понятием, представляющим реализацию и функционирование языка. Узус отличается от нормы тем, что он всегда содержит определенное число нетрадиционных и даже некорректных реализаций, хотя некоторые из них могут быть, впрочем, довольно устойчивыми.

С оценкой языковых фактов, относящихся к норме, как обязательных для определенного языкового коллектива и как «правильных», непосредственно связаны и эстетические характеристики языковых явлений. Заметим, прежде всего, что эстетические оценки могут зависеть от социальных характеристик тех или иных реализаций языковой структуры, то есть весьма часто красивым оказывается то, что «социально приемлемо» для носителей языка. Например, в Испании XVI -XVIII веков существовало всеми принятое понятие «buen gusto» - норма, принятая при дворе, которая понималась как образец культурной речи.

Помимо различного понимания «нормы» носителями языка, в зависимости от эпохи и социально-политической ситуации, соотношение нормы и узуса по-разному трактуется учеными разных стран и лингвистических школ. Любопытно рассмотреть в этой связи степень прескриптивности и гибкости нормы по отношению к узусу, их соотношение и влияние друг на друга в рамках разных лингвистических традиций: в нашем случае - отечественной и испаноязычной. Для анализа термина норма в отечественной лингвистической традиции мы взяли в качестве отправной точки три базовых толковых словаря русского языка: словарь под ред. С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, «Толковый словарь русского языка» Д. Н. Ушакова и «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля; а также «Лингвистический энциклопедический словарь» и «Словарь лингвистических терминов»

О.С. Ахмановой. Далее мы изучили работы крупнейших советских и российских лингвистов, занимавшихся проблемами нормы, ее становления, развития и связи нормы с узусом - Г. О. Винокура, Л. В. Щербы, Г. В. Степанова и др.

Для отечественной традиции характерно расхождение взглядов при определении понятия «норма» в зависимости от присуждения ей регламентирующей и кодифицирующей функции. Интересно отметить, что ни в одном из указанных выше толковых словарей слово норма ни в одном значении не отнесено к специальным лингвистическим терминам. Согласно С. И. Ожегову в общем значении «норма - узаконенное установление, признанный обязательным порядок, строй чего-нибудь» [7, с. 419]. В этом значении, очевидно, термин норма используется не только и не столько по отношению к лингвистике, сколько в повседневной речи. Подобное определение дает в своем словаре и Д. Н. Ушаков: «узаконенное установление» [10, с. 593], а также В. И. Даль: «общее правило, коему должно следовать во всех подобных случаях; образец или пример. Нормальное состоянье, обычное, законное, правильное, не выходящее из порядка, не впадающее ни в какую крайность» [9, с. 555]. Во всех трех приведенных выше статьях норма определяется как «узаконенное» или «законное» - то есть образец, установленный властями как обязательное для выполнения правило.

Большой интерес для нашего исследования представляет определение нормы, которое дает С. И. Ожегов в своей статье «Очередные вопросы культуры речи»: «норма - это совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка, складывающаяся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов» [6, с. 259 - 260].

С. И. Ожегов подчеркивает социальный характер нормы: употребление тех или иных форм - это сознательный выбор носителей языка. При этом важно отметить, что норма в данном понимании не «навязывается» сверху, - это то, что формируется непосредственно в живой среде существования языка. Язык функционирует в обществе, под влиянием многочисленных факторов носители языка тяготеют к употреблению форм, которые наиболее отвечают внутреннему чувству «правильности».

Общественный, традиционный характер нормы отмечал также выдающийся российский лингвист и литературовед Г. О. Винокур в труде «О задачах истории языка»: «И вот для фактической жизни языка оказывается чрезвычайно существенным, как пользуется общество своим языком. <...> в реальной действительности строй языка обнаруживается только в тех или иных формах его употребления. То, что здесь названо употреблением, представляет собой совокупность установившихся в данном обществе языковых привычек и норм, в силу которых из наличного запаса средств языка производится известный отбор, не одинаковый для разных условий языкового общения» [2].

Безусловно, система языка предоставляет великое множество вариантов ее реализации, и в речи говорящий имеет возможность выбора наиболее подходящей, на его взгляд, формы. Отечественными лингвистами неоднократно подчеркивается роль носителя языка, то есть роль узуса в становлении нормы. Условно процесс нормализации проходит «очищение» узусом и «заливку» нормой. При этом норма, безусловно, является показателем «правильности», «культурности», «образованности», можно сказать «элитности» носителя языка. В то же время в живой речи язык продолжает жить и развиваться, и узус постоянно отклоняется от правил и норм. Носителями русского языка эти отклонения не воспринимаются как «некультурные», - а лишь как выбор иного варианта употребления.

Академик Л. В. Щерба в своих трудах активно призывал изменять «кодекс наших орфоэпических норм» [11, с. 110 - 112] в соответствии с изменениями, которые происходили в современном ему языке под влиянием исторических событий. Норма - это скорее свободный выбор социума. Академик Л. В. Щерба разделяет понятия «норма» и «кодекс» - первое как часть системы языка, речевой деятельности. В этом смысле «норма» снова предстает как совокупность вариантов, которые используются конкретным обществом в конкретной исторической обстановке. «Кодекс», напротив, понимается в рамках структуры языка как узаконенный свод правил. Таким образом, академик Л. В. Щерба также намечает разницу между процессами «нормализации» и «кодификации».

Некоторые ученые, напротив, строят определения «нормы» на выделении ее регламентирующей функции, упорядочивающей употребление языковых средств. Словарь лингвистических терминов О. С. Ахмановой дает следующее определение нормы: «Принятое речевое употребление языковых средств, совокупность правил (регламентаций), упорядочивающих употребление языковых средств в речи индивида» [1, с. 258].

Норма определяется в словаре с двух точек зрения: с одной стороны, как употребление языковых средств, принятых в обществе (то есть то, что называл непосредственно «нормой» академик Л. В. Щерба), с другой - не отрицается ее регламентирующая функция как части языковой структуры.

Лингвистический энциклопедический словарь подчеркивает многогранность понятия «норма», ее традиционность и регламентирующую функцию: «Языковая норма - совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закреплённых в процессе общественной коммуникации. Норма как совокупность стабильных и унифицированных языковых средств и правил их употребления, сознательно фиксируемых и культивируемых обществом, является специфическим признаком литературного языка национального периода. В более широкой трактовке норма трактуется как неотъемлемый атрибут языка на всех этапах его развития» [5, с. 337].

«Норма» в широком смысле в отечественной лингвистике понимается как норма языкового сознания коллектива, который пользуется данным языком, а не «нормативность», являющаяся плодом процессов стандартизации.

Важным аспектом изучения нормы является характеристика самих нормативных реализаций, которые, в свою очередь, можно рассматривать в двух планах. Во-первых, с точки зрения степени их устойчивости; при этом рассматриваются как константные, так и вариантные реализации, входящие в норму, и определяется допустимый для изучаемого языка на определенных участках реализации его структуры диапазон варьирования. Во-вторых, можно рассматривать эти реализации с точки зрения их относительной продуктивности и их отбора и распределения по разным сферам использования языка.

Сложность определения нормы в испаноязычной лингвистике, по сравнению с отечественной, состоит в особой раздробленности испанского языка на варианты и региональные диалекты. По определению некоторых ученых весь испанский (или кастильский) язык представляет собой «комплекс диалектов» [12, с. 14]. В силу такой раздробленности понятие «нормы» несет в себе гораздо большее зерно унифицированности и регламентации, нежели в русской терминологии. При этом основную роль в процессе нормализации испанского языка играет Королевская академия испанского языка (Real Academia Espanola). Любые отклонения от нормы, предписанной Академией, считаются «неправильными» и «некультурными». На эту проблему указывает испанский ученый Josй Martinez de Sousa (Хосе Мартинес де Соуса): «En el ambito del espanol, actuar al margen de la Academia es situarse mas alla de la norma, ignorarla, lo cual implica necesariamente el establecimiento de un codigo alternativo; es decir, normalmente desemboca en una forma de incomunicacion. La empresa es tan compleja, que hasta en presente nadie se ha atrevido a utilizar de forma gener- alizada un codigo distinto del acadйmico» [16]. (В испанском языке действовать вне правил Академии - это ставить себя вне нормы, игнорировать ее, что безусловно предполагает создание альтернативного кода - другими словами, обычно ведет к коммуникативной изоляции. Система настолько сложна, что даже в настоящее время никто не осмеливается широко использовать формы (код), альтернативный предложенному Академией.

Многие современные испаноязычные ученые, в том числе Мартинес де Соуса, указывают на эту проблему и подчеркивают, что жизнь языка гораздо шире нормативных реализаций, предложенных Академией. В процессе нормализации испанского языка Академия, безусловно, сыграла и продолжает играть решающую роль, объединяя язык по обе стороны Атлантики. Однако в современном обществе это ведет к ограничению развития языка, отвергая любые его ненормативные реализации.

Анализируя термин норма в испаноязычной лингвистической традиции, мы опирались на базовые толковые словари испанского языка: Diccionario de la Real Academia Espanola; Diccionario de uso del espanol, Maria Moliner. А также на работы таких ученых как: Josй Martinez de Sousa (Хосе Мартинес де Соуса), Eugenio Coseriu (Эухенио Косериу), Angel Rosenblat (Анхель Росенблат), Josй Pedro Rona (Хосе Педро Рона) и другие.

В обоих толковых словарях испанского языка слово норма дополнено отметкой о том, что кроме основного, это слово имеет специальное лингвистическое значение.

В словаре DRAE с пометкой «ling.» дается два определения [16]:

1. f. Ling. Conjunto de criterios lingьisticos que regulan el uso considerado correcto. (Совокупность лингвистических критериев, которые регулируют принятые правильными употребления).

2. f. Ling. Variante lingьistica que se considera preferible por ser mas culta. (Лингвистический вариант, который считается предпочтительным в силу его более высокого стиля).

Первое определение более широкое, подчеркивает регулирующую функцию нормы. В таком понимании норма предстает как часть «структуры» языка, норма, которая устанавливается и предписывается официальными институтами. Вторая трактовка, напротив, определяет норму через речевую деятельность. Норма как неотделимая составляющая жизни языка в конкретных условиях, в конкретном социуме, в данных исторических границах.

Уругвайский лингвист Э. Косериу определяет норму в пределах широкого понятийного круга, который включает в себя не только сам язык, но и речь. Он выстраивает трехчленную оппозицию «система - норма - речь». Эти уровни являются относительно самостоятельными и отличаются друг от друга разной степенью абстракции.

Согласно Косериу система и норма отражают два разных плана языка: система воплощает структурные потенции языка, а норма - конкретно реализуемое в нем и принятое обществом. В этом смысле, видимо, и следует понимать замечание, что «норма и есть реализованный язык» [4, с. 229]. Косериу характеризует систему языка как «систему возможностей, координат, которые указывают открытые и закрытые пути в речи, понятной данному коллективу» и определяет норму как «систему обязательных реализаций..., принятых данным обществом и данной культурой» [4, с. 175]. Речь рассматривается лингвистом как конкретная речевая деятельность, направленная: во-первых, на традицию, и во-вторых - на собеседника.

Более последовательным, с точки зрения общего понимания нормы, предложенного Э. Косериу, представляется определение, приведенное им в его ранней работе (1952), переизданной в сборнике 1962 года [13]. Здесь норма однозначно определена автором как коллективная реализация системы, которая опирается как на самую систему, так и на элементы, не имеющие функциональной (различительной) нагрузки. Понятие «нормы» у Косериу соотносится с тем, как говорят, а не с тем, как нужно говорить.

Любопытно проследить понимание термина норма в работах уругвайского лингвиста Хосе Педро Рона. Как исследователь и носитель национального варианта испанского языка, он указывает на многозначность термина норма и выделяет три значения, которые, на его взгляд, являются основополагающими.

Во-первых, Педро Рона говорит о понимании термина норма в классической грамматике, согласно которой, «норма - это норма правильности, то есть предписание, которое необходимо учитывать, чтобы наш язык мог считаться «испанским»» [17, с. 311]. С этой точки зрения «испанский» язык един, и в нем действуют универсальные правила и законы. Речь может в большей или меньшей степени приблизиться к единой норме, но никогда не сможет совпасть с ней полностью. Рона называет эту норму асимптоматической, или предписывающей, и предполагает, что именно по данной «норме» ведется преподавание в школах.

Второе понимание «нормы», которое выделяет Педро Рона, соответствует трактовке Э. Косериу - уровень языка, на котором варианты системы становятся инвариантными. Такое понимание носит структурный характер и устанавливает наддиалектную и надрегиональную норму, так как в данном случае речь идет о штампах и схемах, использующихся в определенном закрытом сообществе.

Третье значение «нормы», которое предлагает ученый, - это социолингвистическая норма. Он дает следующее определение: «симптоматический ярлык превосходства, который применяется к определенным языковым элементам. Это, безусловно, включает в себя оценочное суждение, что отличает это понятие от нормы Косериу, но не включает единства, что отличает его от нормы классической грамматики» [17, с. 312].

Социолингвистическая норма появляется из сравнения двух или более социолингвистических уровней одной местности. Оценочное суждение, которое предписывает эта норма, происходит из принадлежности к определенному языковому идеалу, которым владеют носители языка.

Венесуэльский лингвист XX века А. Росенблат также разделяет два определения нормы (его трактовка сходна с определением, данным Косериу) - норма сообщества и идеальная, или нормативная, модель. В своем первом значении он определяет норму как «набор форм, которые сообщество внушает говорящему на языке, через школу или другие институты влияния на культурную и публичную жизнь» [18, с. 145]. При этом Росенблат ставит ударение на моделях, которые внушаются говорящему членом языкового сообщества - то, что для Косериу является привычной формой реализации системы. Далее Росенблат задается вопросом, разве не именно эта объективная норма, на каждом отдельном уровне языка, является фундаментом всей нормативности. Его ответ на этот вопрос наводит на второе определение нормы, которое заключается в том, что «любая норма - это некая идеальная модель» [18, с. 146].

Рассмотрев эти взгляды на понятие «норма» в испанской лингвистике, приходим к выводу, что все вышеизложенные авторы сходятся в двух главных значениях термина норма.

1. «Как должно говорить». Существование идеальной нормы или модели того, что правильно, субъективная оценка, которая совпадает у испаноговорящего сообщества с академической нормой.

2. «Как говорят». Существование объективной нормы, которая соответствует привычному и нормальному использованию языковых элементов их носителями, только по их принадлежности к некому языковому сообществу.

В силу исторических особенностей функционирования языка в отечественный лингвистике употребление термина норма имеет менее регламентирующий характер, нежели в испанской традиции, где предписания Королевской академии до сегодняшнего дня являются непоколебимым образцом правильности речи. Отечественные лингвисты, тяготеют к употреблению термина норма в непосредственной связи с узусом, речью и реализациями системы языка в социуме. В отечественной традиции мы можем говорить о взаимном влиянии нормы и узуса друг на друга, об «обмене опытом» и диалоге. В испаноязычном мире норма влияет на узус в гораздо большей степени, нежели в русском языке.